Нерушимый Дом

Пепел крупными хлопьями оседает на просоленном морем берегу. Темные воды здесь необычайно тихи и едва тревожат приливом покрытые копотью скалы. Сердце Красной Горы горячо, и его биение можно легко ощутить под тонкими подошвами. Тифис Нирит оставил кованые сапоги вместе с ординаторским доспехом во внутренних покоях города Вивека и отправился на северное побережье, облачившись в неприметные одежды путника. Знакомые пейзажи пробуждают в его душе глухую боль потери и усиливают страхи, изводящие Тифиса последние несколько месяцев. Так сложно решиться… так сложно снова прийти сюда, чтобы столкнуться лицом к лицу с истиной, которая может тебя уничтожить. Он так и не взял с собой никого. Пришел сюда один, как и прежде. Нельзя, просто нельзя… он не может довериться никому. Не может рассказать об истинной причине исчезновения своей сестры Нивены, обвиняемой в преднамеренном убийстве и сгинувшей в где-то в Забытых пустошах. Уже столько времени прошло… Нивена. Горячо любимая сестра, что, кажется, только вчера увлеченно рассказывала о влиянии нескольких мелких фрагментов ракушек квама на развитие сельского хозяйства первых поселений. Ее смех, ее улыбка и тепло объятий все еще ранят сердце, стоит лишь в мгновение слабости дать памяти утянуть себя в минувшие дни. Ранят даже сильнее ножа, вогнанного Нивеной меж ребер дорогого брата, когда он меньше всего ожидал. Тогда она уже попала под чары древней статуэтки, предназначенной для исследований. Ничего не значащая на первый взгляд вещица была привезена вольными торговцами из Забытых пустошей, как зовут это место эшлендеры. Не стоило тогда принимать ее… и, быть может, Нивена была бы все еще жива. Проход в пещеру наполовину завален, но все еще можно протиснуться. Обвалы здесь не такое уж редкое явление, но это место никогда не будет забыто окончательно. Тифис оглядывается в последний раз на затянутое дымом нагорье, прежде чем погрузиться в густую тьму. Между черными скалами петляет одинокая цепочка следов, оставленных в мягком пепельном покрове. Эта земля мертва, но наполнена силой, которую он не ощущал прежде даже под сводами Храма Вивека. Что-то в глубине зовет его... и Тифис страшится даже думать о том, что может там найти. Смерть Нивены лишила его покоя. Сны наполнились рокотом неизбежности, повергая в первобытный ужас всякий раз, когда Тифис закрывал глаза. Долгое время ординатор не смел коснуться проклятой статуэтки, но чувствовал, как она тянется к его сознанию. Нивена считала себя пробудившейся ото сна наследницей Проклятого Дома. Безумие! Но… чем больше Тифис вслушивался в пение статуи, тем яснее ощущал отклик в своей крови. И тем больше впадал в отчаяние, потому что ни на кого больше она не производила подобного эффекта. День за днем собственные страхи продолжали упорно подтачивать самообладание. Изматывали дурными снами, полными пламени, а порой вгрызающимися и в реальность. Видения стали приходить все чаще, а невозможность поговорить об этом хоть с кем-то раздирала Тифиса на части. Терпеть больше не было сил… В таком раздерганном состоянии он и достиг северного Эшленда. Где-то там, в Забытых пустошах ждет его мертвая Нивена. Единственная кто смог бы понять, что происходит с ее братом. Он должен пройти по ее следам, чтобы получить наконец ответы и освободиться от этого ужасного проклятия. Древние камни, поросшие лишайником, шепчут ему десятками давно забытых голосов, и даже крики скальных странников не способны заглушить их. Вскоре пещера выводит данмера на базальтовое плато. Здесь приходится натянуть на лицо край накидки, чтобы не отравиться дымом горящих торфяников. Сквозь густую белую пелену мало что можно разглядеть, но откуда-то Тифис знает, куда ему нужно, и безошибочно находит дорогу. Ему страшно. Но повернуть сейчас - значит навсегда остаться в этом невыносимом состоянии; балансировать на краю пропасти, не решаясь сделать шаг. Только вот в какую сторону?.. Что-то невероятно знакомое, при этом совершенно новое и чуждое наполняет его тело. Древнее знание поет в его крови, и чем ближе он подходит к цели, тем неотвратимее зов. Тифис понимает, что уже не сможет повернуть назад, даже если попытается. Словно бы не своими руками толкает обшарпанную дверь гробницы Дринитов и проходит внутрь. Кто-то ухаживает за этим местом. Поддерживает пламя в жаровнях, сметает вековую пыль с алтарей, оставляет подношения. Сладковатый запах курений щекочет ноздри, пока затуманенный взгляд пытается ухватить темные фигуры в мантиях, бесшумно растворяющиеся в полутьме. Тифис улыбается не-своей-улыбкой, обводя дрожащими пальцами узоры на коже пепельных статуй. Он откуда-то знает, что получит такие же, когда его кровь окончательно пробудится… В темных провалах невидящих глазниц этих статуй все тайны «Нерушимого Дома», что вскоре воскреснет из пепла. Руины - лишь видимость для тех, кто и рад обманываться иллюзией покоя. Чья грязная кровь не способна услышать, как поет сама земля от пробуждающейся после великого сна силы. Когорун таков, каким он и был; кипящий жизнью под покровами пыли, ожидающий возвращения его повелителей. Откровение, приходящее сейчас к Тифису, дает ему полное право находиться здесь. Кровь Ниритов все так же чиста даже спустя поколения и с готовностью откликается на зов. Ноги становятся необычайно легки и сами несут туда, где в глубинах Когоруна ожидает его судьба, его неотъемлемое право. Братья и сестры окружают Тифиса, беззвучно шепча слова благословения Дома Дагот. Тифис ощущает, как с каждым новым шагом его ложная жизнь осыпается сухим крошевом. Какая-то часть разума все еще цепляется за сон наяву, в котором он жил все эти годы. За ложную личность, возросшую колючим терновником на сокровище истинного величия. Какая-то часть его боится и неистово хочет уйти, спрятаться, но это неверное решение. В свете вновь обретенного знания было бы трусостью бежать и уподобляться Храму, всеми силами стремящемуся похоронить неудобную правду. В своих попытках ослепить остальных Трибунал оказался единственным, кто по-настоящему слеп. Ложные боги будут свергнуты, Морровинд очищен от чужеземцев, а Шестой Дом вернет себе прежнее величие и власть, принадлежащие ему по праву. Тифис Нирит восторженно смеется, опьяненный силой, поющей в его крови. Грядет время великих перемен, в которые они войдут со священным именем Акулахана на устах.