Du er min

Кристофер Шистад — хороший студент днем, душа компании ночью — торопился домой. Слишком сильно торопился. Красивое, немного ехидное лицо, освещала огромная белозубая улыбка. Глаза сверкали предвкушением под лучами теплого редкого лондонского солнца. Оно было таким ласковым, что еще больше поднимало настроение молодому мужчине. Уже прошло больше двух лет с тех пор, как он переехал из холодного Осло в дождливый Лондон. Это произошло слишком резко, слишком сумбурно как для него, так и для всех остальных близких и знакомых. В один момент решил все бросить и уехать к нему. К Вильяму. Он ведь давно приглашал Криса жить с ним, спать с ним, быть с ним… до последнего момента за ним и за его девчонкой, Нурой, холодной, неприступной феминистки на всю голову. Они его забавляли. Оба. Особенно тогда, когда по ночам Вильям приходил к нему с жесткими поцелуями на пороге, с сильными пальцами на шее и других нежных для ласк местах, с яростным проникновением, которое выбивало воздух из легких, вырывая скулеж, переходящий в шепот. После таких ночей Шистад долго приходил в себя, лечил сорванное горло и синяки на теле. А Магнуссен улыбался и говорил, что Крис на него так крышесносно влияет, одевался и уходил дальше покорять ледяную вершину под фамилией Сатре. Может Кристофер был мазохистом? Раз ему нравилось, что его используют как громоотвод. Но ему было не до самокопаний. Он просто захотел перестать быть одиноким. Ну как «одиноким», таким он никогда не был. Алкоголь, друзья, фанатки никогда не давали ему скучать, он никогда не подпускал никого слишком близко к себе и своему сердцу, поэтому он не прочь бы попробовать то, о чем слагают песни, рассказы и всякую лабуду для девочек-подростков. Когда Вильям в одну из их ночей сказал, что уезжает в Англию, то Крис почувствовал страх. У него сбилось дыхание и помутнело в глазах, и только робкое предложение, сказанное невзначай, смогло восстановить дыхание и ритм взбесившегося сердца. Хоть он и не дал какого-либо внятного ответа, но все-таки он решил все бросить и уехать в туманный Альбион. К нему. Но он опоздал… Его место заняла милая эфемерная Нура. В красивом светло-бежевом пальто, с идеальной укладкой на идеальных белых волосах, с изысканным макияжем «без макияжа», с чувственными винными губами, и легкой модельной походкой. Куда уж ему, в любимой кожанке, в немного потертых кроссах, с творческим беспорядком на голове и в голове, и с постоянными синяками не только на лице, но и на всем теле. Естественно он проигрывал по всем фронтам, начиная от внешности, заканчивая тем, что он парень. Он смотрел и молчал. Не отрываясь ни на секунду. Чувствуя, как разрушается все, что у него было. А были у него, оказывается, всего лишь слова и его воздушные замки, которые он построил на этих самых словах. Он не подошел. Не поговорил ни с кем из них. Просто отвернулся и побрел туда, куда глаза глядят. А, может, и не совсем глядят, ведь всего лишь через несколько улиц он врезался в человека. В мужчину. В молодого парня, который удерживал его за плечи и что-то говорил ему, Крис слышал только какой-то далекий шум. Очнулся он от своего транса только через некоторое время, когда ему в руки засовывали чашку с горячим шоколадом с маленькими розовыми зефирками. Темные, почти черные, глаза смотрели на него с мягкой теплотой, а улыбка была доброй и милой, что не вязалось с резкими чертами лица, татуировками на сильных руках и брошенной рядом с ним кожаной курткой с металлическими заклепками. Находились они в большой светлой гостиной с огромными окнами во всю стену. Богатый, современный интерьер, но без какого-то внутреннего уюта. Было такое чувство, что либо это жилище совсем не обжито своим хозяином, либо сам хозяин скрытый перфекционист, помешанный на чистоте. — Вижу, что ты пришел в себя. Я — Шарль. А тебя как зовут, заблудшая душа? — Крис. Кристофер, — медленно, словно не доверяя своему голосу, произнес Шистад. Ему было интересно, почему парень решил его привести сюда, совсем незнакомого человека, буквально, с улицы. И вообще, этот Шарль кого-то слишком сильно напоминал. Аристократическая внешность, скулы, о которые можно порезаться, волосы в умелой укладке. — Я тебе нравлюсь? — с вызовом, с интересом и с какой-то надеждой. — Ну, допустим и нравишься, — Крис вообще не умеет стесняться. А зачем? Его спросили в лоб, он ответил тоже в лоб. Кстати, Шистад понял, что его еще начало напрягать в парне — акцент. Хоть шатен и не был знатоком в таких тонкостях, но вот мог определить реальную неправильность в звуках. — Ты не англичанин? — Не-а, — с явным удовольствием и с еще более широкой улыбкой отозвался он. — Француз. А ты — норвежец? Я не ошибаюсь? — Нет. — Ты сюда поступать приехал или …? — Теперь уже не знаю. Может подскажешь что-нибудь? — Могу. Как на счет ужина и вина? И можешь остаться у меня сколько хочешь, пока не надоем. Яркий темный взгляд и улыбка мальчишки-хулигана заставили бедное проспиртованное Вильямом сердце забиться вновь. Может, не стоит так быстро снова кидаться в неизвестность и наступать на одни и те же грабли. Но как говорилось в одной знаменитой книге: «Я подумаю об этом завтра.» Ведь он так похож на Вильяма… Теперь Кристофер Шистад-Мюнье может сказать точно. Его муж совершенно не похож на того бывшего передруга-недопарня, с которым он был раньше. Да, характер может у него не сахар, но и про самого Криса нельзя сказать, что он самый послушный и уступчивый парень на земле. Да, были и ссоры, и ревность (странно, но со стороны Шарля), и посуда отращивала крылья и летела по воздуху, даже драки были, мало, но все-таки. Правда потом было бурное примирение, от которых сносило крышу и садился голос. Даже в постели они были разными: жесткий, думающий лишь о своих желаниях Вильям явно проигрывал с чуткому, готовому на любые эксперименты Шарлю. Очень сильно проигрывал. Во время одного из таких примирений Мюнье и сделал Шистаду предложение руки, сердца и всего приданного вместе взятых. Крис попытался вякнуть что он не готов, но его переубедили. Долго переубеждали, да так, что ни один, ни второй на учебу/работу не пошли. Но теперь у него на безымянном пальце красуется простое светло-белого цвета колечко, простое с первого взгляда, но с красивой надписью внутри «Ты мой». Щурясь от солнца, он не заметил, как влетел в чье-то поджарое, сильное тело. Резко подняв свою голову, Кристофер встретился с черными глазами молодого мужчины, такого знакомого и такого чужого теперь. Он почти не изменился: стал только более мужественным и взрослым. Но он больше не привлекал внимание, больше на нем не останавливался взгляд Кристофера. Теперь он для него был никем. Просто человеком из прошлой почти забытой жизни. — Крис? Это и правда ты? Я искал тебя, но никто не знал куда ты уехал, а твои родители сказали, что с тобой все в порядке, и ты уехал учиться за границу, и больше я ничего не смог узнать. А ты все это время был здесь? Рядом. — Здравствуй, Вильям. Да, я здесь учусь в институте. — Но почему ты не пришел ко мне? У тебя же был адрес, — Магнуссен попытался положить руку на его плечо, но Крис легко смог сбросить ее. — Я приехал. Сразу. Но ты был не один, а мешать я не люблю. Вообще не люблю быть третьим лишним. И тебе не советую. — Я расстался с Нурой. Я… — громкий голос прервал его в начале предложения, заставив развернуться на источник шума. — Кристофф, муж мой, ты скоро поднимешь свою задницу к нашему дому? — с легкой ухмылкой, но с убийственным взглядом, явно направленным на бывшего парня своего мужа. Вильям резко повернулся к Крису и начал судорожно искать наличие опознавательных знаков супружества на длинных мужских пальцах. Шистад решил не затягивать с поисками и решил просто сунуть свою лапку под нос Магнуссену. И с безразличием увидеть дикую боль в глазах брюнета. Решив, что на этом все, обошел стоящего соляным столбом Вильяма и направился к своему любимому и горячо желанному мужу. Поцеловав его в мягкие родные губы, он аккуратно подтолкнул это шикарное тело (что самое главное он имел все права на это тело) в сторону собственного дома, рассказывая Шарлю то, что произошло за целый день, и напоминая ему о том, что мама Шистада зовет их к себе после окончания сессии. А Вильям еще долго стоял на месте и не мог поверить, что потерял такого мальчика. А ведь он был у него в руках, но он не смог выбрать между двумя людьми. Ведь сейчас именно он мог быть самым счастливым человеком и мужем на свете. Но он сам просрал свое счастье…