Заложник

      Рудольф глубоко вздохнул и перевернулся на другой бок. Солнечный луч защекотал ему нос, поэтому гитаристу все-таки пришлось вынырнуть из сна и открыть глаза. Часы показывали десять утра. Даже не верится: до приезда сюда ему удавалось так хорошо высыпаться… да, наверно, это было еще в прошлом году. Рудольф с наслаждением потянулся, улыбаясь, как довольный кот. Очередной гастрольный тур «Scorpions» был позади. Перед тем, как вернуться домой, они с Клаусом, Франсисом и Маттиасом решили устроить небольшой отпуск и провести его всем вместе где-нибудь, где есть вкусная еда и теплое море. Выбор пал на Пьомбино — крошечный итальянский городок, очень тихий, вечно дремлющий в полуденном зное. Оранжевые крыши, синее море, мыс с живописной белой башенкой на смотровой площадке, бухточка для моторных лодок, рядом — крошечная пиццерия, где подают лучшую в мире «маргариту» с белым сицилийским вином. Из достопримечательностей — пара разрушенных крепостей, давно заброшенных и ушедших в землю, пара церквушек да археологический музей. В общем, на первый взгляд, делать здесь было совершенно нечего — и это было именно то, что нужно.       Друзья сняли небольшой двухэтажный домик, выходивший окнами на соседский виноградник. Каждое утро, проходя по узкой улочке, где находился их дом, они заворачивали в местный магазин и покупали целую кучу сырных лепешек и пару бутылок вина, а затем по узкой извилистой тропе спускались к морю, чтобы пробыть там до вечера. Маттиас и Франсис тут же скидывали одежду, и, оступаясь на скользких каменных глыбах, ныряли в воду. Рудольф выбирал тенистое местечко у подножья крутого обрыва и устраивался в позе лотоса на плоском камне, чтобы позагорать и помедитировать, пока ребята бултыхаются на мелководье. Ну, а Клаус… тот просто отходил к кромке воды и замирал там, вглядываясь в горизонт и что-то тихонько насвистывая себе под нос. Рудольф наблюдал за ним вполглаза, пока кудрявый не завершал свой ритуал. Затем Клаус подходил к нему, балансируя на камнях, как канатоходец, садился рядом, вытряхивал из кармана мелкие морские сокровища, которые нашел в воде: ракушки, дырчатые камешки, цветные стеклышки и крабов-отшельников.       — Купаться пойдешь? — спрашивал Рудольф, выходя из транса.       — Не-а, может, позже, — отвечал его друг и вытягивался на солнцепеке.       — Ладно, тогда я пойду окунусь, а ты сторожи вещи.       Вечером, когда солнце пряталось за домами, и пляж накрывала тень от обрыва, друзья возвращались в город. Теплые камни мостовой приятно согревали босые ступни, покрывшиеся мурашками после десятого, а, может быть, двадцатого заплыва («Сейчас, парни, я только во-он до того камня и обратно!»); в душистых зарослях оглушительно трещали цикады. Компания направлялась к одной из улиц, где уже приветливо зажигались окна местных забегаловок. Их столик неизменно оказывался в самом живописном месте, и было приятно сидеть там до темноты, наблюдая за тем, как вместе с небом гаснет море, подергиваясь неспокойной рябью. Посетителей ресторана было немного (не самое популярное место на побережье), приглушенные голоса из противоположного угла веранды тонули в вечерних звуках. Крошечные мотыльки роились вокруг стеклянных шарообразных ламп, свисающих над столиками. Красное полусладкое приятно дурманило голову…       Что плохого могло случиться в этом славном городке, где буквально каждый камешек дышал покоем, даруя долгожданное избавление от суеты и стрессов, сопровождавших группу несколько месяцев до этого?       Но оказалось, что могло. Когда Рудольф вышел из своей крошечной уютной спальни на втором этаже, он заметил, что дверь в комнату Клауса открыта, а сама комната пуста и кровать аккуратно застелена. Это показалось ему странным, учитывая, что Клаус обычно вставал позже всех, так как любил поваляться подольше. Спустившись вниз, Шенкер застал в столовой Маттиаса, сосредоточенно нарезавшего пармезан швейцарским ножом.       — Ты не знаешь, куда наш кудрявый делся? — поинтересовался Рудольф.       — А, черт его знает, — пробормотал Мэтт, не отрываясь от своего занятия. — Вроде бы, наш хозяин хотел ему показать какую-то штуку на берегу, — он протянул Рудольфу ломтик сыра. — Кажется, они ушли часа два назад.       Рудольф вспомнил, что хозяин их дома, живший у друга напротив, не раз предлагал им съездить на устричную ферму, находившуюся в получасе езды отсюда. И что только может быть интересного в этих фермах? Но Клаус человек любознательный, так что все это было на него похоже.       — Ладно, в таком случае, нам достанется больше, — Шенкер выудил из старинного буфета пузатую бутылку «Барбареско».       Они забеспокоились, когда Клаус так и не вернулся к обеду. В тот день друзья решили не ходить на пляж и ждали его дома. Рудольф валялся с книжкой на узком диванчике в гостиной, однако не столько читал, сколько вслушивался в звуки, доносившиеся с улицы через открытое окно. В очередной раз посмотрев на часы, Шенкер чертыхнулся и потопал наверх за своим сотовым. После первого же звонка обнаружилось, что телефон его друга валяется на подоконнике. Чертов Майне! Неужели так трудно было взять его с собой? Рудольфа просто возмутила такая легкомысленность. Спустившись вниз, он сорвал свое раздражение на Франсисе, который, спасаясь от жары, уже в третий раз за день вернулся из душа.       — Ну, думаю, забыть телефон это еще не самое страшное, — протянул Бухгольц. –Вспомни, что было с Германом в прошлом году…       Рудольф мысленно застонал. Еще бы он не помнил случая с Германом! Тогда они должны были давать концерт в Ницце, но то было вечером, а утром им устроили экскурсию по городу. Раребелл, который все норовил завернуть в какой-нибудь бар, в конце концов просто потерялся! Тогда на ушах стояли все — от персонала отеля до полиции, которую экстренно подрядили прочесывать город на предмет пропавшего барабанщика. И где, вы думали, он обнаружился? В лавке, где мило беседовал с продавцом поддельного китайского фарфора! Рудольфу хотелось разбить о его башку пару блюдец с котятами, но тогда им пришлось бы играть концерт без барабанщика…       Неожиданно в кармане его шорт запиликал телефон.       — Ага, явился, не запылился! — злорадно воскликнул Рудольф и нажал на прием.       — Синьор Шенкер? — прозвучал в трубке вежливый баритон.       — Да, это я, — пробормотал Рудольф, старательно пытаясь скрыть разочарование: вдруг это звонит какой-нибудь организатор концертов. Но следующие слова дали ему понять, что ни о каких концертах не идет и речи.       — Я звоню по просьбе вашего друга, синьора Майне. Он сейчас у нас. Сохраняйте спокойствие, и мы с вами тоже останемся друзьями, — его собеседник говорил по-английски с сильным акцентом. Рудольф сглотнул нервный комок, подступивший к горлу.       — Что вы имеете в виду?.. — с замирающим сердцем спросил он.       — Нам нужны деньги. Не стоит вмешивать полицию — от них одни неприятности. Условия обсудим в ближайшее время.       — Где он? Что вы с ним сделали?! — проорал в трубку Рудольф. Сидевший рядом с ним Франсис от неожиданности выронил бутерброд.       — Не кричите, пожалуйста, — собеседник на том конце, кажется, поморщился. — С вашим другом все в порядке, он жив-здоров, — и, куда-то в сторону: — Ответьте ему. В динамике послышалось шуршание, а затем донесся тихий срывающийся голос:       — Рудольф… пожалуйста…

***

      Клаус обожал узнавать новое. Особенно когда можно было совместить полезное с приятным, — например, как теперь, когда он ехал на мотороллере, вцепившись в тощего итальянца впереди себя, и подставляя лицо теплому встречному ветру, пахнущему травами и солью. День обещал быть замечательным: ярко-голубое небо с пушистыми белыми облаками казалось удивительно глубоким и чистым. По глади воды танцевали сотни искрящихся золотом бликов. Дорога вела под уклон, и с нее было далеко видно живописную итальянскую округу: аккуратные домики с оранжевыми черепицами крыш, ухоженные зеленые луга, цветущие сады и кудрявые деревья. Луиджи, друг хозяина дома, вел мотороллер к одной из скрытых бухт, где, по его выражению, выращивались лучшие устрицы на всем побережье. Клаус любил устриц и надеялся, что ему удастся отведать их в самое ближайшее время, а, если повезет, отвезти немного ребятам.       Они свернули с главной дороги и запетляли по узким улочкам, над которыми висели растяжки со свежевыстиранным бельем. Клаус и глазом не успел моргнуть, как Луиджи затормозил около пляжа, рядом с которым, метрах в двух, торчали над водой какие-то металлические стержни.       — Синьор, вы не обидитесь, если я ненадолго вас покину? — Луиджи выглядел слегка озадаченным. — Я договорился с хозяином, что он будет здесь к нашему приезду, но этот негодяй, очевидно, проспал. Нехорошо заставлять гостя ждать, поэтому я хочу разыскать его и привести сюда как можно скорее.       — Ничего, — с улыбкой отозвался Майне. — Я подожду.       Когда мотороллер с громким урчанием скрылся из виду, Клаус направился к воде. Сбросив сандалии, он по щиколотку вошел в море. Здесь был галечный пляж, и идти по нему было куда приятнее, чем по острым скользким глыбам, которые были рядом с их домом. Подойдя поближе к торчащим над водой штырям, он обнаружил, что внизу к ним привязаны сетчатые мешки, наполненные чем-то, напоминающим средних размеров камни-голыши.       «Так вот, где они их выращивают», — подумал Клаус.       Тишина бухты не пугала его. Солнце уже поднялось достаточно высоко и припекало спину и плечи сквозь рубашку. Где-то на грани слуха фырчал какой-то мотор. Клаус поднял несколько плоских камней и стал бросать их в воду, пытаясь сделать «блинчики», которым уже целую неделю учил его Рудольф. У его друга это получалось прекрасно: камни резво подскакивали над водой, словно это было пружинистое желе, и прыжков таких было целых пять, а то и шесть. У самого Клауса пока что выходило только два.       Он не сразу услышал, как кто-то подходит к нему сзади — слишком увлекся своей игрой. Когда Клаус решил обернуться, было уже поздно: ему на голову набросили пыльный мешок.       — Садись в машину! — рявкнул грубый голос у него над ухом. — БЫСТРО!

***

      — Джерри, мать твою, дай мне телефон Питера! В смысле, в отъезде? Вы что, с ума там все посходили? Дело срочное!!! — Рудольф нервно нарезал круги по столовой, матерясь сквозь зубы. Он уже битый час пытался дозвониться до менеджера группы, который, пользуясь отпуском музыкантов, сам смотался неизвестно куда, и теперь достать его не было никакой возможности. Люди на другом конце линии, попавшие под горячую руку Шенкера, понятия не имели, что им делать. Время шло, а напряжение нарастало.       — Руди, может быть, все-таки, позвонить в полицию? — уже в который раз предложил Маттиас, стараясь говорить спокойно. Тот лишь отмахнулся.       — Так, стоп, ничего не делайте. Ни слова прессе об этом, ясно? Если хоть что-то туда просочится, мы потеряем контроль над ситуацией. Да, я перезвоню, как только что-то станет известно, — Рудольф сбросил звонок и со стуком швырнул телефон на стол.       Похитители Клауса связались с группой полтора часа назад и потребовали выкуп в пятьдесят миллионов долларов. Они также сообщили номера счетов, куда должна была быть по частям переведена сумма в ближайшие два дня. Сначала Рудольф звонил менеджеру группы, затем в швейцарский банк, где у него был счет. Разумеется, у него не было таких денег, и он пытался узнать, можно ли взять кредит на нужную сумму. Однако выяснилось, что, во-первых, банк не может единоразово выдать столько денег даже под большой процент, во-вторых, максимальную сумму в восемь миллионов можно было получить не раньше, чем через неделю, с учетом различных бюрократических особенностей. Одновременно с Рудольфом аналогичные звонки сделали и остальные участники группы, и им сказали то же самое.       — Я кое-что отложил на покупку дома, — задумчиво сказал Франсис. — Я думаю, если мы все скинемся, то должно хватить. Сейчас только наберу жене.       — Стой. — Рудольф перехватил его руку на пути к телефону. — Если ты позвонишь Фрэнсис, она тут же перезвонит Габи. Ты представляешь, что будет, если обо всем узнает Габи?       Все трое дружно вздохнули, представив себе реакцию фрау Майне на новости о похищении мужа.       Рудольф вновь начал ходить из угла в угол. В голову лез один и тот же страшный образ: Клаус, изможденный и избитый, прикован наручниками к батарее в каком-то подвале, рядом стоит человек, который кричит на него и бьет ногами. Кровь на полу, крики о помощи, хруст ломающихся костей…       — У меня есть идея, — Шенкер схватил со стола телефон и торопливо зашарил по контактам. Только бы номер был правильным — его владелец регулярно терял телефоны, поэтому обычно связаться с ним было трудно. Но ему повезло: с первого же гудка человек на том конце поднял трубку.       — Привет, братишка. Что, соскучился по мне?       — Привет, Михаэль. Нам очень нужна твоя помощь.

***

      Его держали в каком-то сарае, насквозь провонявшем соленой рыбой. Вдоль стен выстроились потемневшие от времени дубовые кадки — Клаус сразу увидел их, когда с его головы стащили мешок. Под потолком болталась голая лампочка, в углу валялся спортивный мат, на который его и толкнули. Похитители связали ему руки за спиной, а рот заклеили скотчем, поэтому Клаус мог только мычать. Двое итальянцев, глаза которых скрывали большие темные очки, присели перед ним на корточки.       — Мы не хотим причинять вам вреда, синьор, — сказал один из них — толстый и лысоватый. — Но поймите нас правильно, мы люди бедные, а вы человек известный. Нам очень нужны деньги, и чем скорее ваши друзья дадут нам их, тем скорее мы вас отпустим. Нам не нужны неприятности, — с этими словами толстый вытащил из кармана сотовый. — Паоло, дай ему говорить.       — Только пикни — и огребешь! — прошипел второй похититель — кудрявый парень с длинным носом. Он резко дернул скотч, и Клаус застонал от боли. Из разодранных губ сразу засочилась кровь.       — Скажите нам номер вашего друга, пожалуйста, — вежливо попросил толстый. Майне безропотно продиктовал ему телефон Шенкера, внутренне гадая, в какую сумму бандиты оценивают его жизнь. Затем толстый протянул ему трубку.       — Клаус, ты в порядке? — голос Рудольфа был так близко, что казалось, будто он сидит рядом.       — Д-да, я цел и невредим… — Клаус почувствовал, как его трясет. Не от страха — свое он уже отбоялся, пока его везли сюда. От чужой боли, которую он почувствовал сквозь расстояние.       — Так, ну все, — толстый забрал телефон. — Теперь будем решать вопросы с ними. — Он кивнул Паоло, и тот снова заклеил пленнику рот, отвесив ему крепкую затрещину, когда Майне попробовал сопротивляться.       — Не делай глупостей! — напутствовал его мучитель на прощание. Оба вышли наружу (на пару секунд впустив в помещение теплый солнечный свет) и заперли дверь с другой стороны.       Клаус свернулся на жестком мате, насколько позволяли связанные руки. Слезы сами собой потекли из глаз — он ничего не мог с собой поделать, хотя раньше такого за ним не водилось. Клаус думал о ребятах и о своей семье. Каково им сейчас? Каково будет Габи, когда она обо всем узнает? Может быть, она уже знает… А вдруг его убьют — и что тогда будет? Он вспомнил слова жены, которые та сказала ему перед поездкой: «Береги себя, милый, я буду очень ждать тебя». Не дождется теперь. И не будет ничего больше — ни музыки, ни концертов. Ни голубого неба, ни моря. Хотя нет — может быть, его утопят в море. Рано утром вывезут на обрыв и сбросят вниз, привязав к ногам чугунную гирю…       «Да ты фильмов насмотрелся, парень!» — сказал Клаус сам себе. Это его немного развеселило. Еще некоторое время подумав о своей судьбе, вокалист забылся тревожным сном.

***

      — Ты можешь мне объяснить, что мы тут делаем? — мрачно поинтересовался Маттиас. — Зачем встречаем в аэропорту твоего брата? Насколько я знаю, в последний раз вы с ним сильно поругались.       — Да, потому что меня тревожат его проблемы с наркотиками, — огрызнулся Рудольф, — но, возможно, сейчас Михаэль — наш единственный шанс помочь Клаусу.       Будто бы в ответ на его слова из толпы вынырнула долговязая фигура в пестром пиджаке и с пижонским красным чемоданом в руке.       — Алоха, братец! — Шенкер-младший звонко ударил Рудольфа по протянутой ладони. — Погодка у вас просто улет! А у нас целую неделю дождь шел, и я уже не знал, куда себя деть из этого гребаного отеля!       — Нам повезло, что ты оказался в Париже, — Рудольф потянул брата к выходу.       — Ну да, всего каких-то два с половиной часа — и я в Гроссето, — усмехнулся Михаэль. — Здесь правда очень мило. Интересно, тут есть пиццерия?..       — Бога ради, давай позже об этом поговорим!       — А вы поговорили с этим Луиджи? — поинтересовался Михаэль. Они вчетвером сидели за столом, буквально заваленным пиццей. Шенкер-младший с удовольствием откусывал сразу от двух разных кусков.       — Он так и не вернулся. Бернардо, наш хозяин, насмерть перепугался, когда узнал о том, что Клауса похитили. Он подтвердил, что утром видел, как они с Луиджи уезжали на мотороллере, однако с тех пор он своего приятеля не видел.       — И телефон молчит, — мрачно подытожил Маттиас.       — Я вижу, тут имеет место заговор, — Михаэль обвел взглядом всех присутствующих. — Могу я сам поговорить с хозяином?       — Он в доме напротив. Думаю, он готов сделать все, что угодно — видишь, нам даже принесли пиццу за его счет. Вряд ли он имеет отношение к похищению.       — Все может быть… — задумчиво произнес Михаэль и встал из-за стола. — Ладно, я пойду все-таки прогуляюсь до его дома.       Он вернулся минут через пятнадцать, и вид его был таким удовлетворенным, что Рудольф почувствовал, как его сердце начинает яростно биться от вновь появившейся надежды.       — Чувак, ты выглядишь так, будто бы только что собственноручно кого-то убил, — у Франсиса были свои догадки на этот счет. Михаэль хмыкнул.       — Я кое-что узнал. Этот мужик строит из себя дурачка, который ничего не понимает, но я как следует на него нажал, и он сказал кое-что важное.       — Ну, говори уже, не томи! — Рудольф еле сдержался, чтобы не наорать на братца. Иногда тот бывал просто невыносимым.       — Компания, которой принадлежит устричная ферма, находится под влиянием местной мафии.       — Ну да, конечно, — закатил глаза Бухгольц. — Здесь просто не найти организации, которая бы не принадлежала мафии!       — Это еще не все, — продолжал Михаэль. — Как вы знаете, я много поездил по миру и знаю разных людей. И да — я знаком с одним человеком, который крышует этот бизнес.       — И что, тесные у вас… взаимоотношения? — усмехнулся Маттиас.       — Ну, скажем так, — у него передо мной должок.

***

      Клаус проснулся от того, что услышал пение. Резко дернувшись и охнув от боли в сведенных судорогой руках, он неуклюже приподнялся и сел. Рядом с ним на полу сидел худенький большеглазый мальчишка лет десяти. Он испуганно смотрел на мужчину перед собой. Майне заметил, что на полу стоит бутылка с водой и тарелка с двумя кусками хлеба и подсохшим ломтиком сыра.       — Добрый вечер, синьор, — тихо произнес мальчишка на ломаном английском. — Я вас кормить. — С этими словами он нерешительно подался вперед и аккуратно отлепил скотч, склеивавший рот вокалиста. И тут же отпрянул назад, глядя исподлобья.       — Спасибо… — заплетающимся языком произнес Клаус. Ему ужасно хотелось пить, раны на распухших губах снова открылись, и он почувствовал во рту металлический привкус крови. Мальчик открыл бутылку и помог ему напиться. Вода была обжигающе-ледяной — по-видимому, ее наполнили в одном из городских фонтанчиков, бьющих из-под земли.       — Как тебя зовут? — спросил Клаус.       — Джованни, синьор. — Мальчишка продолжал с любопытством его рассматривать.       — Пожалуйста, ты не мог бы развязать мои руки? — попросил Клаус. Увидев испуганный взгляд мальчишки, он поспешно добавил: — Ты можешь сразу же их связать спереди, я не буду сопротивляться! Просто я уже не чувствую пальцев и боюсь, что они отвалятся…       Несколько секунд Джованни сидел неподвижно, но затем все же поднялся и подошел к пленнику. Когда он распутал веревки, Клаус со стоном рухнул на мат, растирая опухшие кисти с багровыми рубцами.       — Синьор кушать, — жалобно сказал мальчик. — Джованни следить.       Клаус подвинул к себе тарелку и взял свой скудный обед. Хлеб давно засох — но все же это было гораздо лучше, чем ничего. Только сейчас он понял, насколько был голоден — ну да, он ведь даже не позавтракал, соблазнившись этими дурацкими устрицами!       Но была еще одна физиологическая проблема, которая настойчиво требовала решения. Когда Клаус сказал об этом Джованни, тот покраснел и резко закивал, а затем поманил его к двери.       — Ты не боишься, что я убегу? — поинтересовался Майне, когда мальчишка вывел его на захламленный задний двор, обнесенный высокими белыми стенами. Тот лишь пожал плечами: мол, как отсюда сбежишь. Затем указал Клаусу на клочок земли под кипарисами и отвернулся. После того, как пленник справил нужду, мальчик вновь отвел его в сарай.       — И долго меня собираются тут держать? — поинтересовался Клаус, но Джованни не ответил. Крепко связав ему руки (спасибо хоть, что спереди!), мальчишка ушел. Лежа на своем жестком ложе, Клаус обдумывал произошедшее. По всей видимости, его похитители не хотели, чтобы он пострадал. Значит ли это, что переговоры с группой прошли успешно? Клаус почувствовал, как внутри него прорастает надежда: его обязательно спасут, и, может быть, довольно скоро. Он закрыл глаза, чтобы снова задремать и тем самым ускорить ход времени. И перед тем, как соскользнуть в сон, вокалист вдруг понял, что Джованни пел «Wind of Change» на итальянском языке.       Мальчишка вернулся поздно вечером. Клаус догадался о его наступлении по трещанию ночных сверчков за щелястой стеной. Джованни снова принес воду и ломтик острой пиццы.       — Кто эти двое? — попытался разговорить его Клаус. — Ты работаешь на них?       — Джером мой дядя, — тихо отозвался мальчик, и Майне понял, что речь идет о вежливом толстяке. — Паоло работать у него. Развязать? — он кивнул на руки пленника.       — Если не боишься, — улыбнулся тот.       — Джованни не боится. Джованни грустно, — печально произнес мальчик, распутывая узлы. — Синьор красиво поет. Дядя давать мне слушать пластинки.       Вот, значит, как.       — Тебе нравится «Wind of Change»? — спросил Клаус. Мальчик энергично закивал. — А свистеть ты умеешь?       — Нет.       — Смотри, это совсем просто, — Клаус принялся тихонько насвистывать знакомую мелодию. — Видишь? Ты тоже так сможешь, если потренируешься.       Джованни быстро улыбнулся.       — Я кое-что вам принести, — с этими словами он принес из угла пакет, из которого вынул кепку и сандалии. Да, точно, Клаус ведь оставил обувь там, на берегу, а кепку с него сбили при нападении, и на фоне всех переживаний он и думать забыл о потере.       — Спокойной ночи, — мальчишка помахал ему на прощание и вышел. Он так и не стал связывать пленнику руки.

***

      — Здорово, дружище! Как сам? — Михаэль говорил по телефону, улыбаясь во все зубы, и Рудольф поймал себя на мысли, что радуется тому, что этот акулий оскал адресован не ему. — Да, меня тут лихим ветром занесло в Италию. Встретиться, говоришь? Конечно, братан, с удовольствием! Надо бы обсудить одно дельце. Что? Нет, это не насчет того случая. Ага, он тоже передавал тебе привет. В каком, говоришь, ресторане? Когда, в шесть? Конечно, устроит! Да, пусть несут целый ящик!       — Рудольф, это тебя, — Маттиас, мрачный, как туча, протянул Шенкеру телефон, и у того упало сердце.       — Алло?       — Когда нам перешлют деньги? — раздался мягкий голос на той стороне. — Ваш друг не в самом лучшем состоянии.       — Дайте мне поговорить с ним! — Рудольф почувствовал, что вновь выходит из себя.       — Обойдетесь, — хмыкнул его собеседник. — Сначала деньги. И помните, у вас всего сутки.       В трубке зашуршало, но перед тем, как зазвучали гудки, Рудольф услышал в отдалении жалобный вскрик. Он сжал кулаки.       — Так, я все устроил, — деловито сказал Михаэль, который тоже закончил разговор. — В шесть часов встречаемся с Леонардо, он будет ждать нас в Фоллонике.       — Ты сказал, в шесть? — переспросил Рудольф. — И что мы должны делать до этого времени? Сидеть сложа руки?       — Можете на море сходить, — усмехнулся Михаэль и плеснул себе вина в стакан. — Признай, братец, тебя просто бесит, что в данный момент не ты держишь все под контролем.       — Да я тебя… — Шенкер-старший бросился на брата, пытаясь врезать ему по лицу, но тот неожиданно ловко перехватил его руку и скрутил каким-то болевым приемом, вывернув локоть так, что Рудольф охнул и опустился на пол.       — Хватит вести себя как истеричка, — процедил Михаэль. — Не тебе одному в этой комнате дорог Клаус. Так что включи свое хваленое буддийское терпение и не мешай мне, ладно?       — Отпусти, — буркнул Рудольф. Ярость в одночасье сменилась горечью, и он вдруг почувствовал, что сейчас заплачет.       — Ну ладно тебе, все будет нормально, — Михаэль сел перед ним на корточки и притянул старшего брата к себе.       — Я рад, что ты приехал, — пробубнил Рудольф ему в плечо. — Прости меня.       — Ну, брось. Давай-ка лучше выпьем — такое роскошное вино пропадает!       В назначенное время музыканты приехали в Фоллонику. Ресторан, в котором им была назначена встреча, находился на небольшой площади со старинной церковью. Леонардо оказался добродушным толстячком в светлом костюме, который приветливо пожал руки всем собравшимся и объявил, что очень рад их видеть.       — Как поживает твой бизнес? — поинтересовался Михаэль, внимательно изучая меню.       — Потихоньку. Думаю вот отель прикупить здесь неподалеку. Вполне приличное местечко — бассейн, теннисный корт, банный комплекс и кинотеатр. Что думаешь?       — Зачем тебе бассейн, если рядом такой роскошный пляж?       — Да, пляж действительно красивый, — Леонардо рассмеялся. — В разгаре сезона здесь даже можно заниматься серфингом. Но народу тьма, люди приезжают со всей округи, а я тишину люблю, уединение, чтобы только я и цикады…       — Я тут узнал, что ты морепродуктами решил заняться, — начал Михаэль. — Что, нет никаких проблем с властями?       — К чему ты клонишь?       — Ферма в Пьомбино принадлежит тебе?       — Ну, принадлежит, — толстяк нахмурился. — Ты что, отведал наших устриц и отравился? Ты только скажи, дружище, я разберусь, — Леонардо вынул из кармана элегантный дорогой телефон.       — Подожди. Ты знаешь вот этих ребят? — Михаэль кивнул в сторону друзей.       — Твою мать, конечно, знаю, я же не в танке живу! — Леонардо выглядел оскорбленным. — К чему ты это говоришь?       — А к тому, что их вокалист попал в беду. И это связано с твоим гребаным бизнесом, — Михаэль взглянул на него в упор. — Я свое слово держу и о твоих делах никому не рассказываю. Но теперь у меня большая проблема, и если ты ничего не предпримешь, это станет и твоей проблемой тоже.       — Разве я когда-нибудь нарушал свои обещания, Михаэль? Тем более что это не в моих интересах! — Леонардо быстро набрал какой-то номер. — Алло, Стэн? А дай-ка мне, пожалуйста, телефон Джерома. Хотя нет, лучше подхвати моих ребят на Сен-Леопольдо и поезжайте к нему сами. Да, охрану бери.       Через несколько минут они уже мчались по городу на черном тонированном микроавтобусе. «Scorpions» втроем втиснулись на заднее сиденье, Михаэль сел спереди вместе с водителем Стэном — крепким молодым американцем — и двумя здоровенными парнями, у которых на поясе висели пистолеты в кобурах. Прошло каких-то полчаса — и машина уже тормозила около невзрачного дворика, обнесенного высокой белой стеной. Охранники вышли первыми и постучали в ворота. Вскоре им открыл толстый лысоватый мужичок, который испуганно вскрикнул при виде Стэна.       — Где он? — очень спокойно спросил тот.       — В сарае… Ай! Это была шутка! Просто дурацкая шутка! — мужичок что-то жалобно залепетал по-итальянски, когда охранники подхватили его и ввели в дом. Стэн вышел из машины и направился во двор.       — Давайте поищем вашего друга, ребята.       Проходя мимо дома, Рудольф услышал звуки борьбы и приглушенные крики. Михаэль криво усмехнулся.       — Так им и надо, собакам нестреляным!       Узкая дорожка, вымощенная желтой плиткой, привела их к приземистому деревянному строению. Рядом с ним на старом бочонке сидел тощий кудрявый мальчишка. При виде компании мужчин у парнишки округлились глаза и распахнулся рот.       — Клаус здесь? — быстро спросил Рудольф, и паренек закивал так энергично, будто бы от этого зависела его жизнь.       — Можешь отпереть? — спросил его Михаэль. Мальчик завозился с ключами и замком и тут же отпрянул, как только дверь оказалась открыта.       Рудольф первым зашел в темное помещение. В нос ударил мерзкий рыбный запах. Господи, и все это время они держали Клауса здесь, в этой духоте? Эти уроды точно получат пожизненное — он этого добьется!       — Эй, кудрявый! — тихо позвал Рудольф. В углу кто-то шевельнулся.       — Руди? — послышался знакомый голос. Вспыхнул свет — это Маттиас нажал на выключатель, и под потолком зажглась голая лампочка. Рудольф бросился в угол — к ободранному спортивному мату, на котором лежал его друг. Клаус был связан по рукам и ногам, вокруг его рта запеклась кровь, правый глаз заплыл и толком не открывался, воротник рубашки был разорван, и на плече виднелся кровоподтек.       — Господи, что они сделали с тобой! — Шенкер принялся торопливо распутывать веревки.       — Не переживай, я в порядке. Это выглядит страшнее, чем есть на самом деле.       — Твою мать… — выдохнул Маттиас, присаживаясь рядом с ними и помогая Рудольфу развязать узлы.       — Почему тебя избили? — Михаэль, как профессиональная ищейка, заглянул во все углы, чуть ли не принюхивась ко всему, что находил.       — Когда они поняли, что денег, скорее всего, не будет… — Клаус криво усмехнулся разбитыми губами. — Очень боялись, что кто-то узнает… нервы не выдержали, видимо.       — Ты можешь идти? — заботливо спросил Рудольф, когда друг был, наконец, свободен. От долгого лежания в связанном состоянии у вокалиста отекли ноги, и он едва смог подняться. Маттиас и Франсис подхватили его под руки и вывели из душного сарая.       — Джованни, — тихо сказал Майне при виде мальчика, который все еще нерешительно топтался в стороне. — Ребята, этот парень помогал мне, пока я сидел взаперти. Он ни в чем не виноват.       — Хорошо, с ним мы поговорим позже, — пообещал Стэн, смерив мальчишку цепким взглядом. — Сейчас нужно отвезти вас в больницу.       — Может быть, просто в гостиницу? — слабо запротестовал Клаус и с надеждой взглянул на Рудольфа. Тот покачал головой:       — Нет, сначала нужно убедиться, что с тобой все нормально.       К счастью, с Клаусом действительно все было в порядке, если не считать пары синяков, однако Рудольф настоял на том, чтобы его друг все же провел одну ночь в больнице. Ему сделали успокоительный укол и уложили в постель. Майне на такое издевательство заявил, что Шенкеру самому нужен укол, потому что он ведет себя как псих. После этого кудрявый мирно уснул в своей палате, а Рудольф, наконец, выдохнул.       — Ну что, все о`кей? — улыбнулся Михаэль. Братья сидели в крошечном ресторанчике неподалеку от больницы.       — Да. Спасибо тебе за все. Если бы не ты…       — Ай, брось, — Шенкер-младший махнул рукой. — Это было даже весело. Ну, знаешь, почти как в «Джеймсе Бонде».       — Что теперь будет с теми двумя? Надеюсь, они сядут в тюрьму?       — Это вряд ли. Все-таки, они люди Леонардо, он не захочет предавать это дело огласке. Но они очень сильно его подвели, так что, думаю, он в долгу не останется.       — Это нечестно! — у Рудольфа сами собой сжались кулаки. — Они похитили Клауса, издевались над ним, а теперь даже не ответят за это?!       Михаэль мягко взял брата за руку.       — Не кипятись, Руд. Сейчас ведь не это самое главное, да? — холодные голубые глаза пристально всмотрелись в его лицо, и Рудольф почувствовал, что тяжесть в груди постепенно ослабевает.       — Да, — тихо ответил он. — Да, ты прав.

***

      — Ну, наконец-то! — Клаус отложил журнал, который читал, когда Рудольф вошел в его палату. — Сколько еще меня собираются тут держать?       — Нисколько, — Шенкер с улыбкой протянул ему пакет с чистой одеждой. — Одевайся, и можем идти.       Майне выглядел неплохо — если не считать подбитого глаза, который за ночь расцвел всеми цветами радуги. Рудольф протянул ему свои очки в пол-лица.       — Чтобы не пугать прохожих, — усмехнулся он.       — Куда мы сейчас? — спросил вокалист, когда они сели в машину.       — В отель. Ребята ждут нас там со всеми вещами.       — Мы можем перед этим заехать кое-куда? Это недалеко.       — Как скажешь.       Автомобиль остановился рядом с одним из аккуратных беленых домиков. Кудрявый поправил очки и поглубже надвинул кепку на лоб. Затем вытащил с заднего сиденья плоский пакет.       — Останься здесь, — попросил он. — Я ненадолго.       Он вышел из машины и позвонил в звонок у калитки. Где-то за забором залаяла собака. Через некоторое время калитка открылась, и из нее выглянул худой мальчишка. Рудольф, наблюдавший за ними из открытого окна, сразу узнал парня: это он вчера открывал дверь сарая.       — Привет, Джованни, — улыбнулся Клаус. — Я заехал, чтобы попрощаться. И сказать тебе спасибо, — он протянул оторопевшему мальчику пакет. — Это наша последняя пластинка со всеми автографами.       Шенкер усмехнулся про себя, вспомнив, что, отправляясь в отпуск, они взяли с собой с десяток подписанных экземпляров, чтобы раздать их друзьям-приятелям из Италии.       — Синьор… — Джованни растерянно таращился на сверток. — Я же…       — Бери, — Майне вложил сверток ему в руки. — И не забывай учиться свистеть — там записано, как надо.       — Хорошо, — тихо ответил мальчик. — Я буду.       — С чего вдруг такая щедрость? — поинтересовался Рудольф, когда они вырулили на основную дорогу, направляясь к отелю. — И откуда она вообще у тебя взялась?       — Михаэль привез сегодня утром.       Вот ведь хитрый лис! Стащил пластинку, тайком привез в больницу и брату ничего не сказал!       — Он заходил попрощаться, — добавил Клаус. — Сказал, что отчаливает в теплые страны. Ближайший месяц хочет привести на Шри-Ланке и подумать о вечном.       — Свежо предание, — хмыкнул Шенкер.       — Он же дал мне адрес Джованни и рассказал то, что узнал от Стэна. Парень иногда подрабатывал на ферме своего дяди, копил на мотороллер. Его родители уехали в Америку на заработки, а бабушка, у которой он живет, слишком стара, чтобы заступиться за внука. Джером пригрозил ему расправой, если Джованни кому-нибудь расскажет обо мне.       — Все-таки, ты неисправимый оптимист, кудрявый, — Рудольф покачал головой. — Иногда меня просто поражает твоя вера в людей.       — Нам обязательно уезжать? — вдруг спросил Клаус. Рудольф от удивления чуть не выпустил руль.       — Ты что, хочешь остаться?       — Ну, не конкретно здесь, не в этом городе… — Майне опустил голову, пристально рассматривая свои руки, на которых еще виднелись ссадины от веревок. — Я просто говорю, что, может, нам не нужно уезжать из Италии до тех пор, пока не закончится отпуск.       — Ты серьезно? После всего, что случилось? — Рудольф свернул на обочину и затормозил. С минуту он молчал, припоминая все известные ему дыхательные практики, чтобы не взорваться от переполняющих его эмоций.       — Когда мне позвонили… — хрипло произнес он, не глядя на друга, — мне на мгновение показалось, что тебя убили. Ты даже не представляешь, каково мне было.       Клаус удрученно молчал.       — И потом я каждую секунду переживал, что они что-то сделают с тобой, и я… не смогу ничего сделать.       — Руди, но теперь же все нормально…       — Нормально?! И это ты называешь нормальным? — Шенкер наконец сорвался. — Посмотри, на кого ты похож! Люди, которые похитили тебя, останутся на свободе! Как, ради всего святого, ты можешь чувствовать себя в безопасности после всего этого?..       — Но я никогда не бываю в безопасности. Как и все мы, — Клаус дотянулся до его ладони и крепко сжал в своих. — Я знаю, каково тебе. Я и сам напуган — хотя, может, по мне это не очень видно. Но такие люди, как мы, не могут спрятаться от всего на свете. Пожалуй, никто не может.       Клаус снял темные очки и положил их под лобовое стекло.       — Да, я напуган, но я не хочу, чтобы этот страх сопровождал меня всю жизнь и не давал мне заниматься тем, что я люблю. И если я сейчас сдамся и уеду, то он останется со мной навсегда. И где бы я ни был, я буду ходить с оглядкой — что в Ганновере, что в Лос-Анджелесе. Это неправильно. Я не хочу бояться, — он слабо улыбнулся и встретился с Шенкером взглядом. В его голубых глазах читалась решительность. И еще в них отражалось море — искристое и спокойное, как в яркий солнечный день.       Рудольф глубоко вздохнул в последний раз.       — Ладно. Только давай на этот раз я сам выберу место. Как насчет автотура до Рима?       — Что, опять в дороге целыми днями? — проворчал Клаус.       — Ну, зато в нашем распоряжении будут все пляжи, сыроварни и винодельни, которые только встретятся на нашем пути. И устричные фермы тоже.       — О`кей, друг, ты меня убедил.