Просто обе сложные

Как жаль, что тем, чем стало для меня твоё существование, не стало моё существование для тебя.

Только, когда теряешь человека, начинаешь понимать, насколько дорог он тебе был или есть. И самое страшное, если вас разлучает смерть. Ты оглядываешься назад в попытке крикнуть вдогонку то, что не смог сказать, пока она жила, а все твои слова уже никогда не будут услышаны, да и нужны ли? Только тогда ты понимаешь, как мелочны обиды, как важно уметь прощать даже самые ужасные поступки. Только тогда осознаешь, что иногда стоит переступить через свою гордость и сказать с виду такое простое, но, зачастую, такое важное слово «прости». Только когда потерял, хочется вернуть все. И ты уже готов принимать ее такой, какая она есть. Ты вспоминаешь глупую ссору, понимаешь, что именно ты был не прав, но не смог этого признать, точнее, не захотел, так как тебя душила злость, гордость и дикая обида. А сейчас уже поздно. А ведь нужно было сделать всего лишь шаг. Мысли, которые гложут Наруто-куна, будто из его сердца льются в мою голову. Он боится. Очень боится, что я умру, что он не успеет извиниться. А ведь последнее наш разговор закончился словами о том, что я смотрю на него с ненавистью. Я не хочу, чтобы он думал так. Говорят, если с человеком у вас есть связь, то чувства одни на двоих. Моя душа остро ощущает все, что чувствует сейчас Наруто, а мой мозг слышит его мысли. И, мне кажется, только ради него мои глаза открылись. Веки налиты тяжелым и расплавленным железом. Когда я их поднимаю, то чувствую резкую боль в глазах из-за яркого света. В ушах стоит шум и размеренно пищит какой-то прибор. Пи. Пи. Пи. Этот звук отдается в моей голове пульсирующей болью. Перед глазами все плывет, будто я нахожусь под водой. Воздух с неожиданной резкостью вливается в легкие, отдаваясь внутри неприятным жжением. Слышу чей-то голос, но в голове такой шум, что я не разбираю, что говорят. Чувствую, как в руку вонзается игла, и снова засыпаю. На этот раз открытие глаз не принесло мне боли. Это было намного легче, но воздух все еще жег легкие, а голова была полна шумов. Постепенно мутность перед глазами исчезает, и я вижу, как возле моей постели на стуле спит Ючи. Он очень бледный, яркие синяки залегли под глазами, а брови хмурятся. Начинает проясняться мое сознание, и я вспоминаю все, что было. Кто-то ранил меня. Приподнимаю одеяло и замечаю повязки, которые успели немного пропитаться кровью. Голова раскалывается на части, а противный писк аппарата жизнеобеспечения только усиливает боль. Пытаюсь приподняться и чувствую невыносимую и резкую боль в районе повязок. Я вижу, что кровь начала просачиваться через бинты. Но, будто услышав мои мысли, в палату вошла Сакура Харуно. — Ты как? — спрашивает девушка шепотом. — Как будто прыгнула с горы Хокаге, — шепчу я в ответ, а Сакура смеется. Затем ее взгляд падает на брюнета возле моей постели. Замечаю, что ее взгляд становится мягким. — Он с момента конца операции отсюда не уходил и не спал. Уснул минут 10 назад, — рассказывает девушка, подходя ближе ко мне. — А остальные? — спрашиваю я, чувствую неопределенную обиду в сердце. Почему Ючи, думается мне, а не Харука или Наруто-кун? — Наруто и твои из АНБУ жили под дверьми палаты, я разрешила остаться в палате лишь одному. Твои родители еще на миссии, они ничего не знают. А Харука убежала почти сразу после того, как тебя привезли сюда. Даи я не видела. — Сколько я спала? — Почти сутки. Я киваю и позволяю Сакуре сменить мне повязку. Она закончила и разбудила Ючи, после чего позвала остальных ребят. Но, конечно же, предупредила, чтобы недолго разговаривали, потому что мне нужен отдых. — Ты нас здорово напугала, Мика, — говорит Кадзуто, смотря на меня немного грустно и озадаченно. Никогда не видела его таким. — Тебе полезно понервничать, — дразню в ответ я. И, наконец, вижу на его лице улыбку. — У тебя останавливалось сердце, — сказал Минору, слегка осуждая меня. — Зато теперь оно работает, — стараюсь держать хорошее настроение, чтобы не пугать ребят. — Точно, молодец, — улыбается Наруто-кун, — я знал, что ты справишься. Я улыбаюсь в ответ. Замечаю, что только Ючи молчит и продолжает сверлить меня взглядом. Потом, неожиданно поднимается и наклоняется ко мне. Вижу в его глазах некую нежность и огромную боль. Он заправляет прядь моих волос за ухо, трепетно проводя по щеке. Брюнет наклоняется еще ниже, опаляя мое ухо горячим дыханием. Сама же замираю, перестаю дышать и слышу в голове удары сердца. Потом он зашептал. Зашептал так, чтобы слышала это только я: — Я боялся тебя потерять, ведь ты — единственное, что есть у меня. Глаза расширяются, как только его губы уже второй раз заскользили на моей щеке. Ючи оставляет какой-то конверт на столике и уходит, больше ничего не сказав. Смотрю на Наруто-куна, ожидая увидеть хоть какие-то признаки чувств. Но на его губах играет улыбка. Улыбка, которая говорит «я рад за вас». Мать твою. В этот момент, я понимаю, что после того поцелуя с Наруто Узумаки, мои чувства к нему изменились. И сейчас мне неприятен тот факт, что ему плевать с кем я целуюсь. Не показываю всей гаммы чувств, что внутри меня. Ошарашенно смотрю на ребят. Кадзуто смеется, Минору качает головой, а я нахожусь в полном смятении. — По-моему, в нашем отряде появится парочка, — подмигивает мне шатен, продолжая смеяться. Я улыбаюсь и качаю головой. А Наруто-кун никак не реагирует. Семь лет назад. Я с Наруто-куном играла возле озера. Мы бегали, смеялись и по очереди догоняли друг друга. Когда мы начали уставать, то присели на берег. Я дала мальчику еду, которую захватила из дома. — Когда мы вырастем, мы поймем, чего хотим, — говорю, смотря на причудливые формы облаков, которые отражаются в озере. — Я уже понял, — отвечает мне мальчик, — стать Хокаге! Смеюсь и взъерошиваю волосы Наруто-куна. — Это очень печально, когда забывают друзей. Не у всякого был друг. — Грустно говорю, — и я боюсь, что ты вырастешь и забудешь меня. Наруто Узумаки смотрит на меня ошарашенными глазами. А потом я будто вижу, как над его головой загорается лампочка. — Давай, когда вырастем, поженимся! Я громко смеюсь, падая на землю, а мальчик дует щеки. — Но нам же придется целоваться и все такое… — кривлюсь. Блондин думает, а потом отвечает: — Мы поженимся, но будем друзьями. Так мы никогда не расстанемся. Улыбка озаряет мое лицо, и я согласно киваю. Мы жмем друг другу руки и клянемся пожениться, когда вырастем, чтобы сохранить нашу дружбу. Наше время. Сейчас так глупо вспоминать об этом. Такие глупые обещания, но почему-то мое сердце отчаянно хочет, чтобы это обещание исполнилось. Я идиотка. Когда ребята ушли, я открыла конверт, который мне оставил Ючи. Там лежало письмо. «Никогда не умел красиво говорить, поэтому, решил написать. Ты прочтешь это письмо обязательно и минутку подумаешь обо мне. Я так бесконечно радуюсь твоему существованию, всему твоему, даже безотносительно к себе, что не хочу верить, что я сам тебе совсем не важен. При встречах с тобой мне часто хотелось сказать тебе об этом, но меня удерживал какой-то едва не дикарский стыд; теперь, находясь вдали, я буду более откровенен — ведь письмо не краснеет. Я хочу признаться, сначала ты мне не особо нравилась, ты была назойливым, маленьким недоразумением. Но после той миссии все изменилось. Еще недавно я был непробиваемым, и ничто меня не цепляло, и вот мое сердце уже вырывается из груди и разлетается на кусочки. Знаешь, а ведь невозможно солгать в письме. Можно притвориться при личном общении — обняв, спрятав лицо, чуть изменив голос. Но как скрыть правду в строчках? В письме полностью обнажается человеческая душа. Понимаешь, дело в том, что, проснувшись однажды утром и увидев в окне солнце, я сразу подумал о тебе. Мика, ты не должна долго сидеть в клинике, ты должна выйти оттуда. Все время с тобой я вёл себя как идиот, а сейчас мне хочется быть рядом с тобой и сказать тебе, какая ты красивая, даже с пластырями по всему телу и синяками. И сейчас я скажу самое откровенное. Я назову три вещи, которые я люблю: я люблю дождь, я люблю солнце и тебя люблю». И второй раз за этот день я забываю, что нужно дышать. Замираю, не имея сил даже моргнуть. Видимо, это мое проклятие: в меня влюбляются все, кому я спасаю жизнь. Все, кроме Наруто Узумаки, которого я спасла еще в детстве. Чувствую, что начинается истерика, потому что я начинаю дико смеяться. Пришло время разобраться в своих чувствах. Даи Ясуда. Он любит меня, но ничего не делает ради меня. Я думаю, ему это нравится. Все равно, что любить луну и звезды, но не иметь возможности к ним прикоснуться. Наруто Узумаки. После того поцелуя во мне что-то изменилось, но… У меня было чувство, что я хоть немного, но понимаю, почему Наруто-кун казался не таким, как остальные, и в то же время я осознавала, что он никогда не посмотрит на меня так, как я того хочу. Он очень добрый, но он так добр, но только, только, только… Его взгляд будет всегда устремлён к чему-то далёкому, к чему-то, что выше меня. Я никогда не смогу дать ему то, чего он так жаждет. Ючи. Он всегда готов прийти мне на помощь, я научила его доверять, помогла найти друзей. И очень неожиданно знать, что он любит меня. Но, я думаю, я этого хотела. Вряд ли мы идеально подходим друг другу, но другим мы не подходим еще больше. Я понимаю, что на мне лежит ответственность, ведь я открыла его сердце и из-за меня оно может закрыться. В палату входим Такума-сенсей. Он, на самом деле мудрый мужчина, и знаю, что сможет мне помочь. Я решаюсь спросить у него. — Такума-сенсей, а вы когда-нибудь любили? Он смеется, но все же отвечает: — Я любил одну девушку. — Что случилось? Она предала вас? Мужчина качает головой, а в глазах стоит грусть. — Она умерла. Вместе с моей молодостью. Я резко выдыхаю и извиняюсь. Сенсей снова смеется, но я слишком хорошо знаю этот смех. Смех, чтобы скрыть боль. Почти, как улыбка Наруто Узумаки. — То есть, любовь — это боль? Такума-сенсей качает головой и смотрит совершенно серьезно на меня. — Боль — это испытание силы духа, — произносит мужчина задумчиво. — Любовь — это совсем другое дело. Любовь не дает покоя. Любовь — это бессонница. Любовь придает силы. Любовь — это скорость. Любовь — это завтрашний день. Любовь — это цунами. Любовь красного цвета. Неопределенно киваю головой, будто понимая о чем он. На самом деле, понимаю. Но не знаю, кому лучше отдать свои чувства. — Сенсей, а что хуже: когда тебя любят, а ты нет или наоборот? Мужчина снова задумался, а потом говорит: — Всякая любовь — счастье, даже если она не разделена. *** Через неделю меня выписали из больницы, и Цунаде-сама решила дать нам новую миссию. Как я узнала, Сакура осталась работать в больнице и ушла из команды номер семь. На данный момент команду семь составляют: Даи Ясуда, Харука Акияма, Наруто Узумаки. И сенсеи, правда, они меняются. То Такума-сенсей, то Какаши-сама, то капитан Ямато. Сегодня Хокаге решила дать миссию моему отряду, и на эту миссию перевела Наруто-куна, Харуку и Даи в АНБУ. Капитаном отряда остается Кот. Наша миссия заключалась в уничтожении одной опасной группировки, которая действует на пути из Конохи в Суну. Там довольно сильные нукенины. Цунаде-сама волновалась и не хотела отпускать нас, но у нее не было выбора. Хотя она прекрасно знала, что если мы проиграем, то нас убьют, а Наруто Узумаки продадут Акацки. Я долго злилась, что не могу начать поиски Итачи Учихи, но, оказалось, это была прихоть моей сестры. Она дала Саске какое-то время непонятно для чего. Насчет отношений, я сделала свой выбор. Когда Ючи пришел ко мне в больницу, я сказала ему, что мы можем попробовать, но любовь до гроба гарантировать я не могу. Он улыбнулся и поцеловал меня. На этот раз в губы. Я рада, что разобралась с этим. Если честно, у меня уже не было сил думать, с кем мне быть. Не хочу влюблять в себя людей, как это у меня вообще получается? О наших отношениях пока знают лишь наш отряд и моя сестра. Наруто-кун и Даи не имеют ни малейшего понятия. Мой отряд ждал ребят из команды номер семь возле ворот Конохи. Мы были одеты в форму АНБУ. Тут подходят опоздавшие, тоже в форме АНБУ и с масками. Интересно, какие у них позывные. — Мой позывной Кот, и я капитан отряда. Представьтесь. — Мой позывной Лис, — произносит Наруто Узумаки. Вообще не удивительно, если честно. Вряд ли бы ему придумали другое прозвище. — Мой позывной Стриж, — говорит моя сестра. Интересно, это потому что они очень быстрые, как райви сестры, или потому что могут спать в полете? Моя Харука тоже может спать, прыгая по веткам. Кстати, читала где-то, что только сокол может развить скорость быстрее стрижа, и поэтому считается опаснейшим их врагом. Интересно, какие отношения сложатся у Сокола и моей сестры? — А ты у нас кто, Страус? — с издевкой спрашиваю я у Даи. Тот фыркает. — Нет, он Утконос, — дразнит Стриж. Я смеюсь. — Очень смешно, — закатывает глаза Даи. — Мой позывной Олень. Тут я не выдерживаю, и вместе с Тигром падаю на землю от смеха. Я хватаюсь за живот, а шатен хватается за меня, чтобы подняться, но его валит с ног еще один приступ смеха. — Да, — говорю я сквозь смех, — ты тот еще олень. — Вообще-то, — Даи делает паузу. — Ты — моя Лань, а я — твой Олень. Нас с Тигром накрывает по новой волне, мы приподнимаем маски, чтобы вытереть слезы, выступившие на глазах. Но тут замечаю движение Сокола. — Не твоя она, Олень, — говорит брюнет, а мы с Тигром не можем успокоиться, к нам присоединяется Харука. Мы смеемся так, что болят губы и животы. — Меня дезинформировали, — возмущается Кадзуто. — Насчёт чего? — спрашивает Даи. — Сказали, что придурков на миссии не будет, а ты, я смотрю, здесь, олень! Кот начинает посмеиваться, Наруто-кун уже в открытую смеется. Харука утирает слезы смеха, а мы с шатеном не можем встать с земли. Даи разозлился и начал идти в сторону выхода из деревни. Мы с Тигром наконец поднялись. — Вернись, лесной олень, по моему хотенью, умчи меня, олень, в свою страну оленью, — начала петь я вслед Даи, он же шел молча и не оборачивался. А мы, тихо посмеиваясь, пошли следом за ним.