Просто обе сложные

Твой голос — раскаты грома В моей душе. Мой голос — ливень, В котором мы тонем.

Мы победили тех уродов. Не без помощи Саске. Он появился будто неоткуда, спасая мою сестру. Когда я думала, что уже теряю ее, он спас. Но меня разозлило поведение Ючи. До безумия. Да, может, я не люблю Саске Учиху, но я никому не позволю так себя вести с другом Наруто и Харуки. Хотя, судя по взгляду Саске, у него что-то изменилось в сердце. Что-то щелкало при виде сестры, я это будто слышала. Мы продолжали путь.Кот вернулся, ходил на разведку в эту деревню. Парень лишь подтвердил слова Саске: деревню захватили нукенины, пытают жителей и забирают последнее. Веселая миссия. Кот вместе с Тигром придумывали стратегию, я же стою в стороне. Моя злость на брюнета еще не прошла, но он, видимо, этого не знал, и как ни в чем не бывало, подошел ко мне. Маски мы давно сняли и разбили лагерь, пока не придумаем, что делать. — Мика, — улыбается Сокол и тянет руки, чтобы приобнять меня. Я отворачиваюсь и поджимаю губы. Парень удивленно смотрит на меня. Замечаю, что Наруто-кун сидит рядом с Харукой, и оба глядят на нас. — И в чем же причина твоей злости? — усмехается брюнет, закатывая глаза. Я фыркаю. — Не хочу выяснять отношения сейчас, — отвечаю и пытаюсь отойти, но парень упрямо хватает меня за руку. — Между прочим, тебя можно разжаловать из-за попытки помешать поимке преступника, — Ючи тоже начинает злиться. — Давай, мне плевать. Ты ничего про него не знаешь. Если я говорю «он не навредит», это значит, что опасности нет! — я повышаю голос, сверля брюнета взглядом. Он хмурится. — По-моему, именно после сражения с ним Наруто Узумаки был на грани жизни и смерти, — Сокол пытается зацепить меня за больное. — Если бы Саске хотел его убить — убил бы, — отвечаю. — Послушай, — выдыхает Ючи, пытаясь успокоиться, — я не хочу, чтобы какой-то преступник портил наши отношения. — Он не какой-то преступник, он друг моей сестры, и ты не имел права поднимать на него руку! — кричу я. Глаза брюнета расширяются, губы нервно поджались. — Прекрасно. Вали к нему, раз он для тебя так важен. Сокол разворачивается и уходит к Коту и Тигру. Я выдыхаю и смотрю на Наруто-куна. Он немного печально смотрит в ответ, и я понимаю, что ему грустно. Но подошла я к блондину, только после того, как Харука и Даи ушли собирать хворост. — Давно? — спрашивает Наруто Узумаки, вертя в руках кунай. — После того, как я очнулась в больнице, — мне не нужно много слов, чтобы понять, о чем он спрашивает. Ему было интересно как долго мы вместе с ненормальным брюнетом. — Почему мне не сказала, даттебайо? — спрашивает Наруто-кун с долей обиды и злости. — Думала, что тебе это неважно. — Ты мой друг, конечно, это важно! — голубоглазый повышает голос, но потом виновато смотрит на меня, как бы извиняясь. За это я его очень ценила. Мы могли вот так с ним разговаривать. Глазами. Без слов. — Я знаю, о чем ты думаешь, — говорю я. — Саске обязательно вернется. Парень грустно усмехается и качает головой. Он теряет веру в себя и в возможность вернуть своего друга. Вечный бешеный огонь в глазах вдруг начал тухнуть. — Не грусти, Наруто-кун. Скоро все встанет на свои места. Улыбается. И мне становится больно. Потому что это та самая улыбка. Улыбка, чтобы не сойти с ума. Улыбка, которая скрывает слезы. Харука и Даи вернулись. Я видела печаль в глаза сестры. Черт, я сегодня работаю долбанным психологом для всех. Отвожу сестру к реке, типа воды набрать. Выжидающе смотрю. — Что? — спрашивает Харука, сидя на корточках и набирая в бутыль воду. — Рассказывай, сестра моя, что там у тебя на душе, — вздыхаю я. — Только после тебя, — она резко встает, разбрызгивая воду, и несколько капель упали на мои открытые ноги. — У меня все хорошо, — вру я, пряча лицо в волосах. — Сокол так не думает, — усмехается она и скрещивает на груди руки, продолжая сверлить меня пытливым взглядом. Из груди вырывается стон, и теперь уже я сажусь на колени, чтобы набрать воду. Продолжаю молчать, но чувствую взгляд сестры. — С ним будет сложно, — наконец, отвечаю, не поднимая глаз. — Он жуткий собственник, и бесится оттого, что я могу общаться с кем-то другим. Он даже пытался запретить мне дружить с Наруто. Проблема Сокола в том, что его часто предавали, и сейчас он даже мне полностью не доверяет. — Моя очередь, — сестра садится рядом со мной и смотрит в мои глаза. — Я хочу помочь Саске, но ничего не могу сделать. Он взвалил весь груз на свои плечи. И еще… почему-то, когда он рядом, я чувствую себя иначе. Будто дома, в безопасности. — Может, он перестал быть для тебя просто другом? — Также как для тебя Наруто? — Харука улыбается, а ее карие глаза смотрят в мое сердце. Я молчу. Шесть лет назад. Наруто Узумаки плакал, сидя на качелях. Он смотрел на детей, которые играли со своими родителями, и слезы текли из глаз. Я наблюдала за ним, не решаясь подойти. Я знаю: он не хочет показывать мне свои слезы. Потом я не выдерживаю. Иду к нему и крепко обнимаю. Он всхлипывает, цепляясь за мои плечи, как за последнюю ниточку. — Родители, — говорит мальчик, — не должны бросать детей, если… если только их к этому не принуждают. Молчу, потому что не знаю, что ответить. И чувствую, как из моих глаз также потекли слезы. Они душили меня, обжигали, приносили боль. Где это написано, что двое десятилетних детей должны плакать, обнимаясь? Как можно бросить ребенка в этом мире совсем одного? Как можно в десять лет знать, что такое боль? — Это так странно, — шепчет Наруто, — я никогда не видел своих родителей, но я чувствую, что люблю их. — Думаю, они тоже любят тебя, Наруто. Где бы они сейчас не были. Наруто кивает, и слезы перестают течь, и губы растягиваются в улыбке. В тот же день за ужином я спросила у мамы, почему родители бросают своих детей. — Каждая мама желает своему ребёнку всего самого лучшего, самого хорошего. Но у каждого человека своя дорога. И иногда дорога родителей расходится с дорогой детей. — А ты была знакома с родителями Наруто? — спрашиваю я. Мама будто бы пугается моего вопроса и отводит взгляд. Отец хмурит брови, а Харука чувствует начало скандала и быстро убегает к Учихам. — Не задавай больше никогда такие вопросы, — грубо говорит отец. Хмурю брови, но молчу. Наше время. Мы с сестрой возвращаемся. Вся команда уже подключается к мозговому штурму. А я отправляюсь готовить ужин. Неожиданно ребята замолкают, а Сокол идет в мою сторону. Я вскидываю брови, а он с ядовитой улыбкой останавливается возле меня. — Приказываю тебе, Лань, — начал он, а в глазах пляшут черти, — при встрече с Саске Учихой немедленно его уничтожить. За неисполнение приказа ждет суровое наказание. Котелок с водой падает из моих рук, меня начинает жестко трясти. А Ючи смеется надо мной. — Ты будешь разжалована до звания чунина, после чего тебя ждет суд и пригов… — Замолчи! — кричу я, перебиваю его, чувствуя, что наступает та страшная ссора, при которой хочется себя или его убить. Хотелось бы удержаться, но злость охватывает все мое существо, а он нарочно перетолковывает каждое мое слово, придавая ему ложное значение. Каждое его слово пропитано ядом. Где только знает он, что мне больнее всего, туда он и колет. Я почувствовала дурноту — в сердце, в желудке, в голове. И почувствовала, как во мне растет злоба. — Злишься, Лань? — насмехался Ючи. — На тебя злиться все равно, что на щенка. Он слишком туп, чтобы исправиться, — язвлю я в ответ, сжимая кулаки и чувствую, как пульсирует ярость по венам. Сокол подходит близко и шепчет на ухо: — Я победил. Он избрал своим оружием боль и страх. Он сильнее. Опытнее. Быстрее и гораздо лучше владеет эмоциями и контролем. С ним не сравнится никто. Ючи не проигрывал ни разу. И он знает это, а потому заранее празднует победу. Однако моим оружием станет вовсе не сила, потому что он все равно сильнее и сопротивляться открыто — бесполезно. Нет. Сейчас я это хорошо поняла. Поэтому я не стану пытаться бороться словами. Не стану больше кричать или жалобно плакать. Потому что знаю: именно тогда я проиграю. И, значит, моим оружием станет то, чего он совсем не ждет. Особенно после того, что сделал. Моим оружием станет… покорность. Смирение. Повиновение. Такое, что даже радость испытывать от него он не сможет, потому что есть смысл глумиться лишь над тем, кто еще пытается бороться и на что-то надеяться. Когда не видишь, что делаешь больно, это не приносит никакого удовлетворения. И пусть так будет для него. Снаружи. На поверхности. Тогда как в самой глубине… там, куда он никогда не достанет… останется крохотная, маленькая, надежно запертая дверка, за которой будет в неприкосновенности храниться моя истинная суть. Поэтому, я хватаю его за плечи и встречаюсь своими губами с его. Парень удивлен, а я целую его так яростно, со всей болью, что он причинил мне. А потом, когда он этого не ждет, сильно кусаю его губу и ударяю в живот. Ючи падает на землю, вытирая кровь с губы. — Ты проиграл, — говорю я, а после разворачиваюсь и иду к реке. К черту долбанный ужин. Наша первая ссора случилась. Я назвала это ссорой, но это была не ссора, это было обнаружение той пропасти, которая в действительности была между нами. Влюбленность истощилась удовлетворением чувственности, и мы остались друг против друга в нашем действительном отношении друг к другу. Два совершенно чуждые друг другу эгоиста, желающие получить как можно больше удовольствия для себя за счёт другого. Я слышу хруст веток за спиной, ко мне подходит Наруто-кун. Он садится на берег возле меня и молчит. Ему нечего сказать, он просто надеется, что его присутствие облегчит мою ношу. Но легче не становится. — Найдется человек, который будет ценить твои чувства, даттебайо, — неожиданно выдает блондин, а я удивленно смотрю на него. Смеюсь. — Я не собираюсь с ним расставаться, — с улыбкой говорю я, а блондин удивляется. — Что? Но он же последний отморозок, блин! Как можно так говорить, после всего этого? — он злится и не понимает. Я снова смеюсь и качаю головой. — Может, ты прав, — я улыбаюсь. — Но я буду с ним, я обещала. *** На следующее утро мы завтракали, все еще думая над планом. С Ючи я не разговаривала, он тоже не горел особым желанием говорить со мной. — Хватит, вы, как индюки, уже почти сутки думаете, — злюсь я. — У тебя есть идеи, принцесса? — улыбается Тигр. — Да. Почему бы нам просто не проникнуть туда под видом случайных путников? — предлагаю, ребята задумываются. — Не прокатит, — отвечает Сокол. — Наруто многие в лицо знают, как и тебя. — А меня-то чего? — удивляюсь. — Из-за твоей огромной любви снимать маску перед врагами, которые имеют свойства сбегать и объявлять награду за твою голову, — фыркает брюнет. — Ладно, — киваю я. — Тогда вы пойдете в деревню под прикрытием, а мы с Наруто-куном останемся здесь на случай форс-мажоров. — Хорошая идея, — отзывается Минору. — Неплохо для блондинки, — смеется Кадзуто, а я показываю ему язык. Сокол долго думал, потом все же выдал: — Хорошо, давайте. И мы начали готовиться исполнять план.