cradles

Франциска смотрит в зеркало. Ее отражение безупречно: прическа, легкий макияж, брошь, закрепленная в основании безупречно белой шеи, — все безупречно до такой степени, что она кажется скорее фарфоровой куклой, предназначенной для бесцельного существования в компании сумасшедшего коллекционера, чем человеком. (Но она не кукла — и одновременно не человек. Она — Франциска вон Карма, и вон Карма значит безупречность.) Франциска заправляет выбившуюся прядь за ухо, усмехается самой себе в зеркале и выходит. * Собственные разноцветные глаза смеются ей в лицо своим несовершенством. * Майя Фэй склоняет голову в очевидном жесте вины и отчаяния. — Я не знаю, — шепчет она сломленно, и Франциска подавляет желание закатить глаза. — Только самые глупые глупцы не знают, являются ли они убийцей или нет, — Франциска замахивается на Майю Фэй плетью, но не может найти в себе сил ударить ее. — Я не знаю, — шепчет она. — Все решит суд, — Франциска отворачивается, уверенно направляясь на выход. — Я не знаю, — шепчет она. Франциска не оборачивается. * Только свои-чужие глаза смеются над ней с лица Майи Фэй. * Иногда, когда Франциска закрывает по ночам глаза, во сне она видит своего папу. Ей восемь, и он стоит над ней, словно скала льда, словно айсберг, с которым ей, как Титанику, предстоит столкнуться и потонуть. Он не хмурится и не улыбается; лицо его холодно и безэмоционально, будто замороженное во многовековых льдах. Он не смотрит на нее. — Моя ли ты дочь? — задает он вопрос сам себе, и Франциска падает, и падает, и падает, пока вокруг все кружится осколками нормальности. Его губы складываются в улыбку, и Франциска подавляет крик. Он знает, что она тоже знает его ответ. * Глаза у папы всегда были одного цвета, и он никогда не упускал возможности напомнить им об этом. * Феникс Райт — самый глупейший глупец из всех глупых глупцов во Вселенной — стоит напротив нее, расправив плечи, и смотрит ей прямо в глаза. Он не сдается даже тогда, когда она насмешливо предлагает путь отхода; он мешкается, и путается в словах, и блефует, но не отступает. Он допытывается до деталей, протестует даже против самых мелких противоречий в показаниях свидетелей и доверяет своим клиентам, кажется, даже больше, чем себе. Феникс Райт не знает, что значит сдаться. Феникс Райт не знает, что значит поражение. Франциска чувствует невольное уважение. вон Карма чувствует только ненависть. * Возможно, это неправильно, думает иногда Франциска. Возможно, не будь она вон Карма, все могло бы сложиться по-другому. Но по ее венам течет (проклятая) кровь, и она лишь сжимает свою плеть сильнее и продолжает идти дальше. * Майю Фэй признают невиновной, и Франциска сжимает зубы и избивает Феникса Райта до потери сознания. Майя Фэй и ее сестра вскрикивают где-то на фоне, но Франциска не обращает на них внимания, фыркая в сторону, и быстро выходит из зала суда. Она пытается сказать себе, что облегчение, затаившееся где-то внизу ее живота, возникло у нее потому, что она не оказалась связана с убийцей. * Где-то в глубине души (если у вон Карма есть душа), она знает, что врет сама себе. * Франциска сидит на стуле, распрямившись настолько, насколько возможно. — вон Карма не прогибаются под судьбу, — папа не кричит и не поднимает на нее руку, но Франциска предпочла бы даже это, если бы это значило, что он больше не будет смотреть на нее таким промораживающим до костей взглядом. — вон Карма создают свою судьбу своими собственными руками. Франциска знает, что он скажет дальше, и сглатывает кислый комок страха в горле. * Майя Фэй в одинокой камере и Майя Фэй на свободе оказываются двумя совершенно разными людьми, и Франциска совершенно не знает, как себя с ней вести. Майя Фэй в камере в тот единственный раз, когда они соприкоснулись взглядами, смотрела сквозь нее пустыми глазами и только сломанно шептала, что ничего не знает. Майя Фэй на свободе хвостом следует за Фениксом Райтом, смеется заливисто и ярко, очаровательно надувает щеки и совершенно не переносит Франциску. Франциска говорит себе, что это не должно ее волновать. Франциску это волнует. * — Месть за папу? — Франциска недоуменно моргает и сдерживает желание засмеяться (смех наверняка выйдет ломким и нервным). — Ох, но это месть за совершенно другого человека, Майя Фэй. Она поднимает взгляд на Феникса Райта и кривит верхнюю губу в оскале. — Это ты убил его, — не говорит Франциска. — Это ты лишил меня моего брата, — не говорит Франциска. — Это ты разрушил все, — не говорит Франциска. Ведь она знает, что это будет ложью, а вон Карма никогда не лгут. (Вот только папа лгал, лгал, лгал, и Франциска до боли и красных следов на ладонях сжимает рукоятку и бьет детектива-неряху, подгоняя его.) * Франциска старается изо всех сил. Она мало спит, мало ест, мало живет — все свое существование она посвящает становлению прокурором, достойным носить фамилию вон Карма. Когда ей исполняется тринадцать, она впервые вступает в зал суда, и ее значок прожигает карман на ее груди. Майлз Эджворт шагает по следам папы, всегда на шаг впереди, и свет, обрамляющий его фигуру, слепит ее до слез. Майлз Эджворт не оборачивается ни разу, чтобы взглянуть на нее своими серо-голубыми глазами. Но Франциска вон Карма не знает поражения, поэтому она вытирает свои слезы и делает три шага вперед. * Только теперь Франциска вон Карма знает, что поражение ощущается горечью в горле и кровью на кончике языка. Максимиллиан Галактика признан невиновным, и вердикт судьи снова, и снова, и снова эхом отдается у нее в ушах. Феникс Райт смотрит на нее серо-черными глазами, и Франциска впервые за несколько лет чувствует, что стала чуть ближе к своему брату. Только она хотела почувствовать это совершенно не так. Она бросает короткий взгляд на наблюдающую за ней Майю Фэй и говорит сама себе, что проиграла из-за похолодания на улице. В конце концов, Франциска никогда не любила зиму. * Франциска пытается говорить себе, что не ищет в толпе пучок черных волос. Франциска пытается говорить себе, что совершенно не скучает по заливистому смеху и горящим глазам. Франциска пытается говорить себе, что это глупо, что это бесполезно, что вон Карма так не поступают. Впервые Франциске совершенно плевать, что на ее месте сделали бы ее предки. * Франциске десять, и она думает, на кого будет похож ее соулмейт. Она тайком пробирается в комнату своего брата, пролезает к нему под одеяло, и большую часть ночи они лежат, соприкасаясь лбами, и разговаривают о своих соулмейтах. — Я бы хотела, — шепчет Франциска, прислоняясь губами к уху своего брата, чтобы папа точно-точно не услышал ее, — чтобы моим соулмейтом была девушка. Мальчики самые глупые глупцы на планете. Майлз Эджворт приподнимает бровь, совершенно не удивленный и не оскорбленный, и протягивает ей раскрытую ладонь. — Если хочешь, могу передать тебе свое проклятье. Может быть, оно заразное. Франциска важно пожимает его ладонь и спрашивает про соулмейта брата. Тот пускается в рассказ о черных волосах, странных прическах и разноцветных глазах, и Франциска завороженно слушает его, положив голову на сложенные руки. Это был последний раз, когда они могли так спокойно делиться собой друг с другом. * Майлз Эджворт возвращается, и это совершенно не удивляет Франциску. Феникс Райт не выглядит счастливым, когда видит его, и это тоже совершенно не удивляет Франциску. Что ее удивляет, так это то, что она не может найти рядом с ним Майю Фэй. (В последнее время у Франциски появилась привычка искать Майю Фэй взглядом, и она не знает, как чувствовать себя по этому поводу.) Франциска вычеркивает Майю Фэй из своего разума на время расследования, (и только холодное беспокойство остается с ней, тревожа ее мысли). * Франциске простреливают плечо — но больше всего ее волнует тот факт, что она не сможет увидеть Майю Фэй. Врачи в больнице сообщают ей, что у нее останется шрам, и Франциску прошибает холодный пот от мысли о том, что ее шрам будет ровно на том же месте, что и у папы. Она прикусывает губу изнутри и думает о том, могла ли она еще больше стать вон Кармой. (Она может, думает Франциска с безрадостным, злым весельем. Она еще может успеть убить Феникса Райта.) Майлз Эджворт звонит ей через несколько часов. — Если ты звонишь мне не для того, чтобы сказать, что ты выиграл у Феникса Райта, я кладу трубку, младший братец, — лает она в трубку. — Майю Фэй похитил ДеКиллер, — говорит Майлз Эджворт. Мобильный телефон трескается у нее в руках. * Детектив-неряха оказывается еще бесполезнее, чем Франциска думала, и она сдерживает желание закричать, пока забирает у него улики. Она заматывает их в его потрепанное пальто, решая просмотреть их уже в машине. Улик всего лишь четыре, и по крайней мере одна будет совершенно бесполезна. Франциска проглатывает нервный смешок, когда видит в куче натертый до блеска пистолет. Маленький прямоугольник бумаги ловит ее внимание на крючок, и она тянется к нему, переворачивая. Это определенно карточка с фирменным знаком ДеКиллера — и поверх фиолетовой раковины нарисован портрет Феникса Райта. Франциска смотрит на нее несколько секунд, держа ее в обеих руках, а потом наконец всхлипывает, прижимая ее ко лбу. Водитель делает вид, что не смотрит на нее, всю дорогу до здания суда. * (- Любовь — это слабость, — папа ходит перед ней, и Франциска следит за ним взглядом. — У вон Карма нет слабостей. Мы идеальны. Мы безупречны. Любовь — это слабость, вот только Франциска с самого начала была не такой совершенной, как хотел бы папа.) * Майлз Эджворт выигрывает эту битву. Франциска не чувствует ничего, кроме привкуса пепла у себя во рту. * Франциска ненадолго заглядывает в полицейский участок (совершенно точно не для того, чтобы удостовериться в том, что Майя Фэй в порядке. И если она будет повторять себе это из раза в раз, это совершенно точно станет реальностью). Майя Фэй нагоняет ее практически у выхода. — Я слышала, что вы помогли Нику и Эджворту, мисс вон Карма. — Я не могла позволить своему младшему брату в очередной раз проиграть этому глупцу Фениксу Райту, — Франциска фыркает и коротко думает, виден ли ее румянец. Майя Фэй смотрит на нее несколько секунд, а потом улыбается, хватая ее руку в свои. Весь мир Франциски концентрируется на ее лице: на ее улыбающихся губах, на морщинках в уголках ее глаз; на ее маленьких, но уверенных, теплых-теплых-теплых ладонях — и ее левый глаз становится такого же глубокого темно-синего цвета, что и ее правый. О нет. — Спасибо, Франциска. О нет. Франциска сбегает. * Весь полет обратно в Германию она думает о словах своего брата и о паре темно-синих глаз. Она задумчиво вертит в пальцах карточку с портретом Феникса Райта и кладет ее обратно в нагрудный карман (около сердца), ненадолго прикрывая глаза. * Франциска включает телефон уже в аэропорте Берлина. фран!!! это было очень некрасиво с твоей стороны!!!!!!! кто вообще сбегает от своего соулмейта тем более в другую страну!!!!!!!!!!!!!!! мне пришлось выпрашивать телефон у эджворта и поверь мне я достаточно насмотрелась на их с ником неловкие попытки флиртовать!!!!!!!!!!!!!!! надеюсь мы никогда такими не станем!!!!!!!!!!!!!!!! напиши мне когда долетишь!!!!!!!!!!!!!!!!!! ах да это майя фэй которую ты так и не поцеловала хотя мы и соулмейты надеюсь ты знаешь об этом, а если не знаешь то хаха сюрприз????? .......надеюсь я не напугала тебя и ты мне напишешь я буду ждать!!!!!!!!!!! <3 Франциска долго смотрит на пришедшие с незнакомого номера сообщения (никто и никогда не писал ей сообщения, и она чувствует себя немного потерянной). Ее губы начинают медленно расползаться в улыбке — и в следующий момент она уже откидывает голову, и смех вырывается у нее из горла — свободный и радостный. Франциска сжимает в руке телефон, и ее пальцы над клавиатурой немного трясутся. * Она не такая безупречная как вон Карма. Но, возможно, ей пора понять, как стать безупречной как Франциска.