Хаос, контроль и перчатка

      Пятничная тусовка была в самом разгаре. Музыка качала, алкоголь лился рекой, официантки с подносами сновали тут и там, ловко огибая разгоряченные тела, извивающиеся на танцполе. Можно было подумать, что в этом набирающем обороты водовороте веселья не было места для порядка, но Роман Сайонис знал - то, что со стороны кажется хаосом на самом деле представляет собой идеально отлаженный механизм. Это был его мир, его стихия, он чувствовал здесь себя как рыба в воде. Он был для этого места пауком-кукловодом, дергающим за нужные ниточки, часовщиком, следящим за тем, чтобы все колесики и пружинки были на своих местах и крутились как надо. Диджей играл сеты, бармены смешивали коктейли, девочки с подносами разносили их, как кровь по венам, по всему клубу, гости веселились, вышибалы тихо выводили перебравших на воздух освежиться. И все это подчинялось только ему. Роман обожал порядок. Он обожал контроль. Он обожал власть. Ему всегда было необходимо находиться в центре какого то движения, которое по легкому мановению его руки могло ускориться, остановиться или обратиться вспять. Но когда хоть одна маленькая ниточка выскальзывала из его пальцев, винтик выскакивал из механизма, когда он терял контроль даже над самыми незначительными процессами, это сразу же выбивало его из колеи и надо было признать случалось это довольно часто.       Вот и сейчас, находясь в центре идеально упорядоченного, контролируемого хаоса, Роману Сайонису не давала покоя та самая маленькая песчинка в часовом механизме, которая могла испортить все. Харли Квинн. В данный момент она надиралась в баре, и конечно же за его счет. Да, она была девкой Джокера, он не смел тронуть ее и пальцем, чем она активно пользовалась. А ещё она была тупой, невыносимо наглой и отмороженной, мать ее, на всю голову, психованной тощей сукой.       Психов Сайонис не любил. Они не подчинялись никакому порядку, никакому контролю. Самого себя он, разумеется, психом не считал. Да, он иногда терял самообладание, но лишь по той причине, что его окружали сплошь слабоумные мудаки, не могущие справиться даже с элементарными поручениями. Конечно, в такой обстановке иногда сдавали нервы. Но настоящие психи его раздражали. Особенно те, до кого он не мог добраться. Джокер, например. Слава богу тот был редким гостем в его клубе, потому что каждый его визит заканчивался либо перестрелкой, либо поножовщиной, после которой приходилось вызывать клининговую бригаду и проводить косметический ремонт. Харли Квинн, конечно, не наносила такого ущерба, она всего лишь бухала за пятерых и никогда не платила. Но для Сайониса она была как заноза в заднице, как блядский волос в супе, как пятно от кетчупа на белом манжете. Она всегда портила все.       Но напрягаться было пока рано. Обычно крыша у нее начинала окончательно съезжать ближе к утру, а пока можно было немного расслабиться и посвятить время нужным разговорам с нужными людьми. Но для начала неплохо было бы немного освежиться. По своей излюбленной траектории, останавливаясь у столиков и приветствуя особо важных персон, он проследовал в уборную. Проходя мимо барной стойки, Роман с легкой тревогой отметил, что Харли Квинн уже успела куда то испариться. Он окинул беглым взглядом танцпол, но ее нигде не было видно. Слегка поморщившись, он проследовал дальше.       Уборная была пуста. Разумеется, потому что перед тем как он туда зашел, его ребята выпроводили всех кто там был. Роман аккуратно снял перчатки, тщательно вымыл лицо и руки ледяной водой, потом аккуратно промокнул их бумажными полотенцами. Потом снова надел перчатки, брызнул себе на лицо увлажняющий спрей и уже собрался уходить, как вдруг грохочущий звук сливного бачка заставил его вздрогнуть и оглянуться. На пороге одной из кабинок, цепляясь за дверной косяк и глупо улыбаясь стояла Харли Квинн. Роман чертыхнулся про себя. Безмозглые обезьяны не удосужились проверить кабинки! - Приветик Ромми!       Ее мерзкий сучий голосок был для него как скрип железа по стеклу. - Какая неожиданная встреча, мисс Квинн, - он постарался, чтобы его голос звучал как можно слаще, чтобы скрыть раздражение. - В женском туалете постоянно все занято! - Харли беззаботно пожала плечами и нетвердой походочкой подошла к столешнице с раковинами, - мы, девочки, видимо писаем гораздо чаще.       Роман вымучено улыбнулся, не найдя что ответить. Харли включила воду, сполоснула руки, но вместо того, чтобы как все нормальные люди промокнуть их бумажными полотенцами, она тряхнула ими несколько раз и вытерла ладони о свою футболку. Роман закричал внутри себя. Снаружи он аккуратно стер пальцами пару мелких капель, попавших ему на лицо. - Надеюсь вам хорошо отдыхается, мисс Квинн? - Да Ромми, просто замечательно, - она повернулась к нему, вздохнула и по-детски улыбнулась, - здесь наверное единственное место, где мне рады. И ты всегда такой милашка! - Разумеется мисс Квинн, мы вам рады, - бархатным голосом ответил Роман, - и готовы выполнить любой ваш каприз. - Любой-любой? - Харли лукаво приподняла бровь - В пределах наших возможностей, конечно.       Она слегка качнулась и подалась вперед, оказавшись рядом с ним на экстремально близком расстоянии. Роман еле заметно нахмурился. Он пока не понял, она играет с ним в какую то игру или просто уже успела надраться. С ней этого никогда нельзя было понять - трезвая как стеклышко и пьяная в стельку она всегда выглядела одинаково безумной. Роман посмотрел на нее сверху вниз. Удивительно, с этого ракурса она уже не казалась ему полоумной сукой, портящей все к чему прикоснется. Он видел перед собой маленькую глупую и беззащитную девочку с ментальными проблемами. И должен был признать, в какой то степени понимал, почему Джокер запал на нее. Но его то, разумеется, этой милой мордашке провести не удастся. Хотя, что говорить, он действительно не прочь был поиграть. - Обожаю твои костюмы, Ромми, - проведя ладонью по лацкану его пиджака снизу вверх промурлыкала Харли, - сколько их у тебя? Клянусь, я ни разу не видела тебя в одном и том же прикиде дважды.       Ее рука поползла выше, к его шее, но Роман аккуратно взял за запятье и ее отвел в сторону. - В этом мы с вами похожи, - ответил он, галантно улыбнувшись.       Харли медленно перевела взгляд на его руку и странная улыбка заиграла на ее лице. Она перехватила его запястье и приблизив к своему лицу начала разглядывать перчатку. Роман вдруг ощутил, что слегка нервничает. По идее он мог бы прямо сейчас развернуться и выйти, но что-то в нем зацепилось за нее. Он терпеть не мог быть ведомым и не контролировать ситуацию, как сейчас, но в то же время гребаное любопытство не давало ему сдвинуться с места. - Знаешь, - прошептала Харли, - что меня больше всего заводит в мужчинах? Их руки. Пальцы. Ладони. Но твоих рук я никогда не видела.       Она аккуратно, палец за пальцем, зубами начала стягивать его перчатку. Нет, она определено хочет с ним поиграть. Что ж, почему нет, милая. Он, конечно, сильно рискует, неприятности с Джокером ему не нужны. Но немного пощекотать себе нервы он был не против. Наконец, она полностью стянула перчатку и замерла, восхищенно открыв рот. - Бо-о-оже...Какая красота... - восхищенно протянула она через пару секунд, - Ромми, твои руки просто идеальны!       Да. Больше чем контроль, больше чем власть, больше чем порядок Роман Сайонис обожал лесть. И собственные руки. У них был персональный маникюрщик, персональный массажист, персональный косметолог и целый ящик разнообразных кремов, бальзамов и масел. Он улыбнулся и провел подушечками пальцев по ее щеке: - Спасибо, милая, комплимент от тебя приятен вдвойне. - М-м-м, кожа словно бархат, - пропищала в ответ Харли, закатывая глаза, - готова поспорить, этими пальцами ты можешь свести с ума любую девочку.       Роман облизал губы и сглотнул. Он отчетливо понимал, что вот он, тот край, за который не стоит заходить. Но что то щелкнуло в его голове, что то переключилось. Он понял, что Харли Квин, чокнутая сука, которая приносила ему всегда одни неприятности, теперь целиком и полностью в его руках. И от одной мысли, что хотя бы на несколько мгновений сможет обрести над ней практически абсолютный контроль, он совершенно потерял голову. Разум, логика, инстинкт самосохранения - все, что могло помешать ему сделать шаг с крыши небоскреба, схлопнулось в один момент, как мыльный пузырь. - Помнишь, ты сказал, что готов выполнить любой мой каприз, Ромми? - медленно проговорила Харли, скривив в безумной улыбке свой красный рот.       Хрипло рассмеявшись он медленно провел пальцами по ее шее, груди, животу. Потом расстегнул пуговку и молнию на ее коротких джинсовых шортиках. Харли Квин была абсолютно права. Своими пальцами Роман мог свести с ума любую. Ему это нравилось, он был в этом мастером. Он знал с каких движений лучше начинать, когда менять темп, когда можно на секунду прекратить ласки, чтобы его жертва забилась, застонала и запросила продолжения. И он обожал это делать, потому что обожал власть и контроль.       Она вцепилась в его лицо руками и впилась в губы поцелуем, наглым и жадным. От нее несло дурманящей смесью текилы и сахарного поп-корна. Она стонала и извивалась под его руками как змея, хваталась за лацканы пиджака, рвала пуговицы на рубашке, кусала за шею. Ее тело отзывалось на каждое его движение, и это заводило его все сильнее и сильнее. Наконец, она взяла самую высокую ноту и конвульсивно задергалась, цепляясь за его плечи.       Теперь ему стоило позаботиться и о себе. Роман расстегнул брюки, быстро спустил их с бедер и уже было собрался рывком развернуть пташку Джокера к себе спиной, но вдруг почувствовал, как ее маленький пальчик острым ноготком упирается ему в грудь. - О милый, ты просто чудо! - елейным голоском пропела она и аккуратно отстранила его от себя, - ты зайчонок, ты прекрасный принц, ты рыцарь! А я... я такая дрянь! Мы не сможем быть вместе, я непременно разобью тебе сердце! Прости, мой сладкий, моя совесть мне этого не позволит.       Легким движением она оттолкнула его от себя и нетвердой походкой, слегка пошатываясь, удалилась, на ходу застегивая шортики. Роман остался в одиночестве. Все еще не понимая, что происходит, он, тяжело дыша, перевел взгляд на зеркальную стену уборной. Этого хватило чтобы его сердце бешено заколотилось, разрывая грудную клетку. К нему наконец пришло осознание, что его только что банально поимели. Как мальчишку, как деревенского простака. Поимели и вышвырнули, как грязную салфетку, как использованный гандон. И теперь он стоит, как полный идиот со спущенными штанами, стояком, растрепанными волосами и ртом, измазанным красной помадой.       Ему вдруг стало не хватать воздуха и больше всего на свете захотелось что-нибудь разбить. Но все предметы в уборной были предусмотрительно прикручены намертво. Дрожащими руками он натянул штаны, включил воду и начал судорожно мыть руку, которой пару минут назад довел мерзкую суку до оргазма. Извел на это дело почти пол флакона жидкого мыла, чуть не сломал дозатор. Потом так же судорожно принялся оттирать лицо. Чертова водостойкая помада никак не хотела смываться, сколько бы он не тер. Наконец, пробивая все преграды из его груди вырвался свистящий крик, чем то напоминающий слоновий рев. В глазах его потемнело, плечи затряслись. Он уже готов был провалиться в дежурный истерический припадок, но тут в сознание его выдернули крепкие руки и хриплый голос: - Босс, что с вами? Вы впорядке? Роман заморгал, пытаясь сфокуссировать свой взгляд на лице Виктора. Наконец, когда это у него получилось, он сумел выплюнуть только три слова: - Чертова. Мерзкая. Сука.       Виктор смотрел на него не мигая. Роман видел, как на дне его глаз загорается темный огонь, ему это нравилось, и припадок понемногу стал отступать. - Одно ваше слово, босс, - глухо проговорил Виктор, - и она исчезнет. Никто не найдет ее, даже Джокер. И ни одна собака в Готэме вас не заподозрит. Я обещаю.       Роман знал, что если Виктор что-то пообещает, то непременно выполнит. Припадок спал, дыхание выровнялось, он снова был в норме. Роман Сайонис одернул пиджак, пригладил волосы, прыснул в лицо увлажняющим спреем и, одев дежурную улыбку радушного хозяина, повернулся к Виктору. - О нет, мистер Зас, не стоит спешить, - ровным голосом, как ни в чем не бывало, проговорил он, - Ты выпотрошишь эту суку и снимешь с нее лицо, не сомневайся. А я буду за этим наблюдать. И весь Готем должен будет знать, что ее убили по моему приказу. Нужно только немного подождать.       И, развернувшись на каблуках, он направился к выходу, возвращаясь в свою стихию, в свой упорядоченный хаос, снова обретая над всем происходящим такой долгожданный контроль.