Дым

      Митя тёплый, а Вадим горячий…       Вглядывается Катя и не знает, куда смотреть.       В какой-то далёкий дом?       Дом тот чужой, холодные там стены, наверно. А на окнах узоров нет. Есть только блеск глаз – случайный, косой, брошенный в окно и через него на неё.       Чужой.       Не ей касаться его головы – другой.       В квартиру их – в синие покрашенные стены, шерстяные одеяла и книжки. До дыр зачитанные. Старые. Зато свои.       Обнять…       Митю, милого Митю… К нему прижиматься хорошо, он добрый и руки у него добрые, тёплые, мягкие. Его можно даже не любить. С ним можно просто рядом быть.       А Вадим… Вадим… Звучит, как дым.       В окно посмотри – вот этот дым, вьётся над домом их! Поднимается дым. И фамилия у него такая… Дымящая. Всё спалит. Не задумается.       И под окнами вьётся дым – на окне холодном, на снегу промозглом.       По нему побежать хочется. К нему. Не накидывая даже кофты шерстяной, бежать. Нестись. И остановиться рядом с ним, помолчать.       Но с ним нельзя молчать – с ним надо только любить.       Жарко, дымяще!       Любить. Как любит он, так надо любить и ей. Не расставаться. Не говорить. Если говорить, то только про любить.       Любить.       И забывать. Всё забывать.       Любить.       Сгорать. Без остатка. Без конца.       Не помнить себя – только любить, глаза его видеть и всё. Губы. Руки. И ничего больше.       Его надо возненавидеть – тогда не будет холодно возле ржавых батарей. Ненавидеть – тогда станет Митя ближе. Не видеть – тогда и мужа любить. Куда-то деть – вновь схватить шары и побежать, лёгкий ветер чувствовать на плечах и слышать смех. Самой смеяться. Петь хотеть!       Нет.       Кладёт Катя голову на окно, смотрит. Тепло. Окна коснётся – холодно. Под пальцами растает узор. Смотрит на пальцы – на пальцах вода, мелкие капли стекают.       Смотрит в окно, замирает вдруг. Дёргается уголок губ тут, улыбается она и смеётся. На пальцах – вода. А за окном кто-то и вправду что-то жжёт. И дым не привиделся ей.       Он есть. Есть… И любовь её к Вадиму есть. А Митя… Вот он, Митя, между пальцев, как этот растаявший узор.       Любила. Но загорелся где-то костёр. И ей тепло. Тает. Исчезает. Её нет. Но есть… Под рукою тепло, рукою касается живота. Под ней так тепло. Касается бережно, не касается почти. Боится. Вдруг дотронется как-то? Вдруг навредит? И закрывает, и защищает.       Темень за окном. И в комнате темно. Только тускло-тускло горит лампочка. От неё разит.       Мутный свет.       Такой, что Катя не видит лица. Ни своего. Ни чьего-то ещё. Закрывает глаза – видит свет, зеленоватый какой-то мутный. Перед нею пятен много.       Одного лишь коснуться рукой…       Глаза.       Не её. Ненастоящие. Фантазия какая-то, причём ужасная.       Но сбежать от неё не хочется. Или хочется? Лучше – нет. Если бежать, то в никуда. И ото всех.       Далеко.       Чтоб не видеть свет. Этих глаз. Видеть только других – карих, маленьких, своих…       Маленькой своей. Иль малыша. Неважно. Только с ним ведь счастливей будет. И ни с кем другим.       Это стоит. Стоит нелюбви.

31.03.2020