Субстантивация

Глубокий вдох. Губы сами растянулись в кривую усмешку. Шаг вперед. Опора на правую ногу. Занести клинок и точным быстрым движением руки провести удар. Разочарованный выдох. Он прошел в миллиметре от шеи противника, слегка пройдясь самым кончиком по коже, оставив за собой красную тонкую полосу. Отскок назад и выставить меч в блок, высекая искры плавным отводом вверх. Рывком приблизиться и приставить лезвие к шее и прижать к пульсирующей артерии. Спокойно отойти на пять шагов назад и поклониться, высказывая уважение к спарринг-партнёру. Бой продолжался всего пять минут, но каждый шаг, вздох, блок, танец клинка в руках заставляли кровь быстрее течь по венам, даря особенное чувство удовлетворения. Кендо даёт много мудрости, учит сдерживаться, но, тем не менее, очень ограничивает. Искусство меча сейчас не больше, чем спорт, развлечение. Несмотря на это, я искренне полюбила тяжесть меча в руке, полный изящества бой и это чувство полёта, что заставляло моё сердце биться чаще. Тренировка закончилась. Быстро приняв душ и переодевшись, я направилась домой. Незаметно для себя самой, мои мысли переместились к Итану, который в последнее время ходил все более мрачным и хмурым. Чувствовалась недосказанность, старательно прикрываемая объятиями и невинными поцелуями. По его словам лишний стресс в связи с поступлением в университет, но как-то не сильно верится. Почти за три года я успела достаточно изучить его и прекрасно знала все о его успеваемости. Быстро забежав в университет, кинулась в лабораторию, на ходу завязывая достаточно сильно отросшие волосы в высокий хвост. Мой халат исправно дожидался меня на вешалке, и, натянув его на себя, я юркнула на своё место. Весьма вовремя, часы показали ровно шесть часов. Профессор Чанг, невысокий американец китайского происхождения, посмотрел на меня насмешливым взглядом, а в голове сами по себе послышалось: «Опять чуть не опоздала, Сяо Хей? *». Щеки непроизвольно вспыхнули. Кто ж знал, что после мини-взрыва в лаборатории и перемазанного сажей лица он будет припоминать её вид каждое занятие сначала вслух, а потом одной чёртовой фразой? И знал ведь, что я учу китайский, чтоб ему икалось, этому профессору Чангу. Несмотря на то, что я еще, чисто по своему желанию, числилась в школе, мне разрешили посещать лекции химфака после сдачи экзаменов уровня студентов первого курса. Тогда было немного удивленных. Видимо были дети и погениальнее меня. Впрочем, в своих успехах я благодарю систему с её прекрасным пассивным навыком «Память Игрока». Часто я погружалась в медитацию, любовно проводя в голове по корешкам книг или изучая сложившуюся карту мира. Ставить эксперименты — весьма успокаивающий процесс. Химия нравилась мне, как и любая наука, своей последовательностью, что не конфликтовала с импровизацией. Шаг за шагом, реакция за реакцией, и вот в пробирке плещется уже остывающая серная кислота, концентрированная и крайне опасная для жизни человека. Мне нравилось раньше сравнивать её с огнём. Такой же опасный, но очень полезный. «Во всём нужно знать меру!» — слова уже забывшегося человека еще из прошлой жизни как никогда правильно показывали ошибку большинства, если не всех. Во всём нужно знать меру. К моему удивлению, у входа в здание стоял Итан. За три года он вырос, вытянулся и обзавёлся шикарной шевелюрой русых волос и обворожительной улыбкой. Самоуверенностью тоже, и порой излишне сильной. Одну из своих блестящих улыбок он тут же подарил мне, увидев выходящую Трис Эстер. — Ты как всегда прекрасна, милая! — он наклонился и поцеловал меня в губы. Идя в сторону машины и сжимая его ладонь, я наконец расслабилась. День почти закончился, а все занятия далеко позади. В салоне звучала приятная музыка, а руки холодил мой любимый американо без сахара. Определенно день становился лучше и лучше. Он ехал по знакомому маршруту и вскоре мы остановились на местной панораме — площадке на холме, из которой открывался прекрасный вид на Гардению. За разговором я так и не заметила, как мы переместились на задние сидения и устроились в объятиях друг друга. Итан всегда был внимательным, нежным. Неловкость сменилась твердой уверенностью, а он сам стал гораздо мужественнее. В конце концов, парню семнадцать лет, в декабре будет восемнадцать. Чувствовала ли я к нему что-то? Я определенно была влюблена. Я понимала его страсть и отвечала тем же во всё более требовательных поцелуях и пока ненавязчивых ласках. Сегодня… именно сегодня я решила для себя, что отдамся ему. Для кого-то это решение может быть слишком поспешным, ведь мне всего пятнадцать лет… в этом теле. Меня не заботили рамки, правила, ведь все они стирались под взглядом этого парня, выросшего буквально на моих глазах и под моим непостредственном руководстве. — Трис… — он удивленно прошептал прямо мне в губы, когда я перебралась к нему на колени и чуть прижалась. — Просто хватит болтать, Итан. Я поцеловала его пылко, со всей той страстью, что копила это время. Тут же его руки переместились на бедра и сжали, заставив меня улыбнуться. Сегодня специально я надела юбку, чтобы было удобнее для нас обоих. Его пальцы сжали полушарие груди, задрав футболку, а другой он почти впечатал меня в себя, приобняв за талию. Эти ласки не заставляли тело трепетать и исходить молниями удовольствия, как часто описывали в книгах писательницы. Но то, с каким нетерпением он впивался в мои губы и сжимал моё тело, подкупало и заставляло хотеть большего. Мне нравилось быть желаемой, ну, а абсолютно правильной девочкой я никогда и не являлась. Его плечи были напряжены. Сидя на его коленях я ощущала возбуждение, охватившее парня. Итан резко стянул с меня футболку, оставив лишь в юбке и белье. Отчего-то мой собственный вид смутил меня. Тело еще не утратило подростковой угловатости, но уже округлилось в бедрах и груди. Он часто вечерами шептал о моей красоте, и видя сейчас в его глазах восхищение, смешанное с желанием, я поняла, что действительно ему нравлюсь. — Милая, я так хочу тебя, — сказал он мне, прервав поцелуй и нежно укусил в шею. — Только аккуратнее. Не оставляй засосов на шее, — тихо рассмеялась, представив реакцию отца, если тот вдруг увидит пятна на безупречной коже шеи дочери. Итан лишь усмехнулся и укусил меня за нижнюю губу, после тут же вовлекая в страстный поцелуй, лаская мой язык своим. Приподняв бюстгальтер, он оголил грудь и тут же сжал пальцами затвердевший сосок, заставив меня впервые тихо застонать. С моим первым стоном будто пал барьер, держащий его в узде до этого момента. Теперь мой мир сузился до его сносящих крышу поцелуев, горящему от ласк телу и медленно нарастающему внутри возбуждению. — Трис… Тебе удобно? Его тихий голос отвлёк меня, и тут я почувствовала ткнувшуюся мне в промежность твёрдую плоть. Какой же он милый, когда краснеет. Я чуть кивнула и улыбнулась. Рукой отодвинула трусики в сторону и сама медленно ввела внутрь член, практически не почувствовав болезненных ощущений. Было непривычно ощущать себя заполненной. Его порывистый выдох вызвал волну странной гордости. Первые движения я сделала самостоятельно, а после он заткнул меня поцелуем, положил руки на бедра, сжав ягодицы, и начал сам все больше насаживать на себя мое тело. Было ли мне приятно? Определённо, да. Конечно порой тело простреливали уколы боли от разорванной плевы, но ритмичные движения, его горячие губы и мои, будто доносившиеся издалека, тихие стоны заставили забыть обо всём. К счастью, он кончил не внутрь, опомнившись после того, как я сжала его плечи, предчувствуя разрядку. После Итан прижал меня к себе и долгие минуты не отпускал. Сегодня я призналась себе, что он стал больше, чем просто парнем. Я действительно имела к нему чувства большие, чем влюбленность. Порой мне казалось, мама знает, что я больше не невинная. Это было заметно по её задумчивому взгляду и хитрой улыбке. Я окончательно успокоилась, осознав, что даже если они с Кевином об этом узнают, ругать не будут. Их Трис уже не маленькая, да и разумно ли устраивать скандал после случившегося? Казалось, я была счастлива. Мир замирал во время очередного долгожданного свидания, губы пухли после долгих поцелуев, а разгоряченное тело получало заслуженные ласки. Но постепенно что-то менялось. Страсть Итана будто с каждым разом угасала, оставляя лишь серый ритуальный акт. Мне это не нравилось. Но спросить, в чём дело, я так и не решилась. Гуляя один раз в парке в одиночестве, я услышала знакомый смех. Итан тут. Возможно с друзьями. Их Трис знала, как и они её. Но их отношения не продвинулись дальше точки «знакомые». Только вот следующий за любимым смехом голос заставил насторожиться. — Итти, малыш! Когда мы начнём официально встречаться? — Скоро, сахарок. Сделав последний поворот, я увидела резанувшую по глазам картину: мой Итан целует высокую блондинку, одной рукой сжимая её попку, обтянутую в белую ткань платья. Мир в одночасье разбился на сотни осколков, а из глаз брызнули уже забытые за годы спокойствия слёзы. Тут он открыл глаза и заметил меня, замерев на месте. — Т-трис… Стой, подожди! Но я уже шла в сторону дома, мечтая как можно быстрее запереться в своей комнате и всё обдумать. Я уже предполагала такой исход событий. Но почему так больно?.. Он развернул меня силой к себе и сжал плечи. Когда-то приятные прикосновения стали омерзительны. Захотелось вымыться. — Она весьма горячая. Хороший выбор, — спокойный тон дался мне с трудом. Голос норовил сорваться, но нельзя. Не сейчас. — Трис, ты не так всё поняла! — он шептал словно безумный, вглядываясь в моё лицо. — Трис, я люблю тебя! — Трис, я люблю тебя, — не сдержалась и передразнила, ощутив обжигающее грудь раздражение. — Как полюбил, так и разлюбишь! Благо, есть в объятиях кого. Я разочарована, Итан Клэй. Стряхнула его руку со своего плеча и развернулась, намереваясь продолжить путь домой. Но тут на моем запястье сжалась его ладонь. Действовала я уже на автомате, даже не пытаясь себя остановить. Сжала руку в ответ и притянула к себе, ударив каблуком под колено. Рухнув на асфальт, он попытался тут же подняться, но не даю ему это сделать, впечатав колено в его смазливое личико. Послышался неприятный хруст. Нос сломан. — Что ты делаешь? Оставь моего Итти! Я вызываю копов! — раздался визг и тут выпрыгнула на пустую площадку эта дамочка в белом. — Счастья, Итти, — язвительно протянула и продолжила идти домой. Позади слышались крики этого парня и девушки, которую зовут милым именем Бьянка. Бедная девушка, не повезло ей с парнем. Дом был пустой. Николь и Кевин на работе, поэтому я была отдана сама себе. Заперла дверь в свою комнату и оперлась спиной о дверь, тут же скатившись по ней на пол. Нос защипало, а в глазах стало мутно от набежавших слёз. Свои дальнейшие всхлипы я уже не сдерживала. Впервые с моего появления здесь я заплакала.

***

— Хей, Блум, когда ты уже поймёшь, что тебе ни в жизни не стать такой же популярной как и мне? Из-за полного отсутствия стиля и такта от тебя Энди-то и сбежал! — громкий визг заставил меня поморщиться. Митси опять достаёт Блум. Прошло уже четыре года, а она не успокоится. — М-митси! Хватит говорить такие вещи! Мы с ним расстались не из-за моего характера… — подрагивающий голос Блум все больше заставлял проникнуться к девочке жалостью. — Если ты не прекратишь доставать Блум, то тебе придется уже доставать свою сумку из собственной жопы, в которую я её и засуну, — нарочито громко сказала, чтобы привлечь внимание этой девицы. Блум вспыхнула от «нецензурных выражений», за которые она часто меня отчитывает, считая это слишком жестоким. — Надо же, пришла великая защит… — Митси подавилась на полуслове, посмотрев мне в глаза. Да, я была теперь очень зла. Меня оторвал её крик от изучения новых ката* из книги, которую Тсу-сенсей специально привезла из Японии для меня. — Свалила. И подружек своих прихвати. Быстро! Сказано — сделано. Они быстро покинули столовую, в которую тут же вернулась привычная суматоха, сопровождаемая шумом. Блум устало села возле меня, а место напротив заняла удивленная Селина, которая попала лишь на последние слова и скорый побег «Королевы». — Если ты дальше будешь позволять им издеваться над собой, то я больше не сдвинусь с места, чтобы помочь тебе. Ты не ребенок, а я не юбка, за которую, чур что, можно будет спрятаться. Блум, повзрослей уже! — раздраженно прошипела. Мне порядком надоело терять время, препираясь с этой Митси. — Остынь, — Селина выразительно посмотрела на меня, а я, заметив отнюдь не иллюзорные языки огня в её глазах, усмехнулась. — Сколько бы ты не ругала Блум, она останется такой же наивной девочкой, верящей в голубоглазого принца-блондинчика на белом коне. Еще и спорить будет. Вообще, мои отношения с Селиной были достаточно странными. Наблюдая за ней по очередному заданию от системы, я заметила, как в парке ночью она упражнялась… создавать огненные сферы в руке. Чёртовы зеленые огненные сферы. Со временем у нас установились секретно-доверительно-пассивно-агрессивно-дружеские отношения. Подколоть друг друга, поиздеваться мы можем, но тёплые отношения и общие тайны нас держали крепко. — Не верю я в никакого принца, — буркнула обиженная Блум и уставилась мечтательно в окно. — И всё же, встречу ли я того единственного? Селина прыснула со смеху, а мне лишь оставалось обречённо закатить глаза. Мир меняется, а Блум всё та же. За этот год изменилось достаточно многое. Я исправно выполнила задание «Полиглот» и получило одноименный титул, позволяющий мне на интуитивном уровне изучать языки. И вуаля, в моём распоряжении русский, немецкий, испанский и китайский в дополнение к французскому, японскому и итальянскому. Вот не думала, что прогресс будет настолько большим. Пока больше языков мне не требовалось, хотя я и облизывалась на корейский и португальский. Времени, к сожалению, катастрофически не хватало. Тсукико-сенсей гоняла меня просто как ненормальная. Один раз она даже взяла меня в Японию, в сопровождении Николь и Кевина, конечно. Это была прекрасная возможность получить новые знания в кендо и кюдо, которые я с огромным интересом изучала. Все же пара уроков у профессионалов своего дела были самой прекрасной частью поездки. Шучу. Еда тоже была прекрасная. Ну и виды Киото. Самый красивый город в мире, ни с чем не сравнится. Родители старались вывозить меня каждое лето, то на море, то заграницу. Так я побывала в Италии и Франции. Мне понравились попытки их помочь мне, своей дочери, в практическом изучении языка, это было очень мило и полезно. Дело матери шло в гору, как и карьера отца. Я искренне радовалась за их свершения и старалась помочь, чем смогу, хотя в основном мои руки доходили до кондитерской, филиалов которой стало аж пять в таком маленьком городке, как Гардения. Не все гладко было в статах. Качать уровни с поднятием каждого было все дольше и сложнее, ибо особо прибыльных заданий не было. Будто бы ветка сюжета завяла и всё интересное закончилось. Одним словом, скукота. Весь этот год мысли сами возвращались к Итану, что так жестоко разбил моё сердце. Жалела ли я о том, что встречалась с ним? Нет. Несмотря на трагичный конец, я любила каждую минуту нашего общего времени. Но разочарование окрасило воспоминания в серый. Постепенно мое отношение сменилось к нему на никакое. Просто еще один человек в моем прошлом. Успокоение я нашла в часах. Верно, в часах. На одном из уроков физики мы изучали время и его течение, и потом мне стало интересно, а как действуют часы. Теперь меня не оторвать от механизмов, от мелких деталей который я просто тащилась. Это действительно было невероятно. Когда заводишь механизм и начинаешь наблюдать, как всё действует как единый организм, моё сердце замирало. Я действительно не могла понять, почему я так реагирую на часы, но вскоре мои исследовательские работы по физике на тему времени стали… достаточно известными. Известными настолько, что меня пригласили на пару лекций в университет в Чикаго. Эти маленькие механизмы и ювелирная работа над ними действительно помогли мне забыть обо всём: и об Итане, и о скуке и о порой ноющем тупой болью сердце. Закончив предаваться размышлениям, вернула на место маятник и зафиксировала его. Смотря, как заведенный механизм движет секундную стрелку, мои мысли перенеслись к Блум. Завтра у неё день рождения. Надо будет извиниться за вчерашнее и отдать подарок...