Милый друг

      Питер поднял голову, отрываясь от многочисленных бумаг, и выпрямился, с наслаждением ощущая, как парализованные позвонки с хрустом возвращаются в строй. Быстрый взгляд на наручные часы — уже 22:18. Значит, через несколько минут последний стажер покинет отдел и отправится наружу, в свежесть вечернего города, чтобы завтра снова опоздать и действовать всем на нервы своими глупыми извинениями. Берк понятия не имел, кто является куратором этого бестолкового мальчишки, который за два месяца не смог научиться плотно закрывать окна, но выяснять не хотел. Своих забот хватало. Пусть Хьюз разбирается: его подтяжки почему-то всегда вызывали доверие и уверенность в том, что он находится в курсе любой мелочи, происходящей на территории белых воротничков. Впрочем, так оно и было. "Наше начальство — синоним к слову "могущество", — многозначительно изрек бы Джонс, подняв указательный палец с видом великого мыслителя. С ним никто никогда не спорил. Даже Нил, будучи всегда готовым к возражениям, особо не возникал.       За пределами кабинета слышалась привычная возня: по полу с характерным звуком протащили мешок с мусором, звякнули друг об друга кружки из-под кофе, до слуха Питера долетели обрывки ругани, но звук захлопнувшейся входной двери положил конец монотонному шуму. Повисла тишина — настолько редкое явление для этого всегда оживленного места, что Берку стало не по себе и разбросанные по столу папки вдруг перестали привлекать к себе внимание. За многие годы работы агент приспособился к вечному гулу и шелесту своего отдела: теперь отсутствие каких-либо раздражителей скорее порождало беспокойство, чем умиротворение. О сосредоточенности на делах не шло и речи. Стремясь избавиться от противного безмолвия, Питер вернулся к расследованию, мгновенно заполнив пространство вокруг себя приятным шорохом бумаг и письменных принадлежностей. Резкая трель телефона заставила Берка дернуться и порезать палец острой кромкой какого-то документа.       Звонил Кэффри. Прежде чем ответить, агент успел допустить мысль о том, что даже, казалось бы, безобидный звонок от этого несносного субъекта способен привести к неприятностям. Сунув травмированный палец в рот, Питер поднес мобильник к уху.       — Какого черта ты звонишь? Я нахожусь в двадцати шагах от тебя.       — Безумно лень подниматься, — Нил усмехнулся, и Питер услышал его голос, доносящийся со стороны кофейного аппарата. — Как продвигается следствие?       — Пока вопросов явно больше, чем ответов. Да и количество бумаг заметно превышает количество результатов. Никаких зацепок. Голова кипит. Что там у тебя?       Берк даже не сомневался, что Кэффри весь вечер занимался чем угодно, но не делом. Питер изредка проверял историю браузера своего подопечного(из чистого любопытства, а не судорожного желания контролировать каждое его действие), но, к сожалению или к счастью, не находил там ничего подозрительного. Однако, в такой осведомленности, несомненно, присутствовали плюсы: можно было практически безошибочно определить отношение Нила к текущему расследованию. Если он действительно погружался в поиски разгадки и цеплялся за любую возможность выйти на виновного, все его запросы в Интернете так или иначе сводились к официальным страницам всевозможных организаций, сайтам, связанным с упоминанием главных подозреваемых, анкетам, форумам и прочим полезным вкладкам. Чаще всего не обходилось без чего-то противозаконного: несмотря на специальную программу, установленную на его компьютер и способную фиксировать любые попытки выхода в запрещенные зоны, Кэффри умудрялся пролезать в каждую щель. Легальной была эта щель или нелегальной — такие мелочи совсем не имели значения для столь невозможного человека, как Нил. Питер не любил вспоминать о подобных промахах, но со временем пришлось смириться с тем, что мошенник смог отключить хваленую программу уже в первую неделю работы, а затем, откинувшись на спинку кресла, позволил себе насладиться неограниченной свободой действий во Всемирной паутине. Его реальную жизнь ограничивал ненавистный браслет, но со скованностью рук в Интернете Нил, по всей видимости, считаться не спешил. Конечно, любой обман Кэффри рано или поздно вскрывался. Айтишники переустановили диспетчера, даже не подозревая, что им придется проделать данную процедуру еще несколько раз: как бы они ни пытались предотвратить возможность взлома, ловкий молодой человек с легкостью пробирался в программное устройство и оставлял ФБР в дураках. Устав спорить с "великим взломщиком", Питер сдался и махнул рукой. Все равно бесполезно. С того самого момента преступник получил возможность беспрепятственно путешествовать по просторам сети. У Берка не вышло долго возмущаться. Как оказалось впоследствии, наличие проходного билета в Даркнет здорово упрощает закрытие некоторых особо запутанных дел.       — Ну... Кое-что удалось откопать. Законным способом, между прочим. Но не думаю, что эта информация как-то изменит положение.       — А если честно? — Питер не сдержал улыбку, но постарался сделать голос максимально строгим, чтобы не давать Нилу никаких лишних поблажек.       — Я не вру, Питер, я... — Кэффри начал было притворно доказывать свою правоту, но передумал, зная, что Берк ему уже ни за что не поверит: — Ладно, я переписывался с Моззи несколько часов подряд и, предугадывая твой следующий вопрос, могу лишь сказать, что мы не замышляем аферу и не собираем оружие массового поражения под носом у милой Джун, поэтому разрешаю тебе не беспокоиться.       Это был как раз тот случай, когда Нил готов научиться бегать по потолку и стенам(при сильном желании мошеннику бы непременно удалось) или соорудить вечный двигатель — все что угодно, только бы не помогать Питеру с делом, которое кажется невероятно унылым и заставляющим вырубаться от скуки на рабочем месте. Возвращаясь к теме Интернета, можно сказать, что в таких ситуациях запросы отличались колоссальной оригинальностью: Кэффри гуглил о способах сборки оригами с помощью пальцев ног, играл в "змейку", побивая собственные рекорды, читал огромные статьи по органической химии, интересовался размножением особых видов птиц и, если было совсем туго, горячо дискутировал с Моззи по почте. Эти двое в основном обсуждали полную чушь, вроде "я вижу чье-то пальто, поэтому напишу тебе о своих наблюдениях", но иногда поднимали настолько философские вопросы, что Питер боялся вчитываться, опасаясь за переосмысление всей своей жизни. Короче говоря, Нил попросту бездельничал, пока Берк корпел над бумагами, полагаясь на содействие своего напарника.       Агент с шумом выдохнул. Глаза отчаянно закрывались. Завтра от него потребуют информацию, необходимую для поимки, или хотя бы ордера на обыск, но все, что имелось у Питера на руках, никак не могло оказаться полезным и состояло из нескольких фотографий, тонны бесполезных папок, головной боли, а также бестолкового ленивого помощника. Предъявлять такой набор не хотелось, но Берк осознавал безвыходность ситуации: вряд ли у них с Нилом получится докопаться до чего-нибудь за ночь. Они оба безумно устали, безвылазно просиживая в отделе вот уже третий день подряд и отправляясь по домам далеко за полночь. Кэффри не мог постоянно находиться на одном месте, тем более в замкнутом помещении: ему требовался простор для идей и мыслей, иначе последний огонек мотивации необратимо затухал — мошенник становился, мягко говоря, абсолютно не производительным, а попытки добиться от него каких-либо действий почти никогда не венчались успехом. Питер не мог обвинять друга. Он прекрасно понимал, насколько мучительна работа с неинтересными делами, особенно если за окном хорошая летняя погода, а мысли уносятся совсем далеко от очередной подделки, кражи или вымогательства. Нью-Йорк всю неделю действительно радовал солнцем и прохладным ветерком. После месяца затяжных ливней такой подарок природы казался по-настоящему приятным.       — Спасибо, что разрешил. Сегодня ночуем здесь. Отговорки не принимаются.       — О нет, — разочарованно простонал Нил без капли наигранности. — Не смей говорить, что Хьюз переписал график ночного дежурства и сегодня как раз твоя смена.       — Хьюз переписал график ночного дежурства, и сегодня как раз моя смена.       — И я узнаю об этом только сейчас?       — Не делай удивленный голос. Я сказал тебе утром. Нил, всем было бы гораздо легче, если бы ты не только слушал, что тебе говорят, но еще и принимал сказанное к сведению. Кстати, напомни, почему ты до сих пор не в моем кабинете?       — Я собирался наверх тридцать секунд назад по собственному желанию, но теперь ты сам намекнул и мне уже не хочется.       — Захвати шоколадный батончик.       — Как скажете, босс, — съязвил Кэффри. — С кокосом или с карамелью?       — С карамелью.       Нил что-то проворчал и отключился.       Питер медленно встал с кресла, мысленно назвав себя старой развалюхой: колени звонко хрустнули, стоило лишь разогнуть ноги. Еще одно затянутое дело, требующее постоянного пребывания в отделе, и можно смело просить у Эл мазь от боли в суставах. Хотя Берк видел некую прелесть в ночных сменах, сейчас сон за пределами уютного дома казался сущим наказанием. Никакого тебе матча, холодной бутылки пива, остатков вкуснейшего ужина, мягкой шерсти Сатчмо и красавицы-жены под боком — вместо теплого вечера агента ожидали раздражающее жужжание кондиционеров, сквозняк, больше восьми часов нахождения в позе, которой позавидовали бы даже самые опытные акробаты, и, конечно же, Нил. Не то чтобы Питер был против компании своего подопечного(в ночное время суток он, как ни странно, менее действовал на нервы), но сегодня никто из них двоих не додумался прихватить бутылку вина, поэтому о бессмысленных разговорах, помогающих скоротать время, приходилось только мечтать. Кэффри по старой традиции уткнется в книгу и замолчит на долгое, долгое время. Что он там притащил на этот раз? Если Питер ничего не путал, с утра на столе Кэффри валялся "Милый друг" Ги де Мопассана — до ужаса дешевое издание, совсем не соответствующее имиджу обладателя. Обладатель, к слову, задерживался. Берк подошел к стеклянной двери и сразу выхватил Нила взглядом. Тот усиленно старался допить залпом жутко горячий кофе и смешно морщился, обжигая язык — торопился. Наконец, избавившись от пустого стаканчика, мошенник вытянул из коробки "Сникерс" и повернулся в сторону лестницы, но неожиданно передумал: вернулся обратно и сцапал еще один батончик, про запас. Питер с улыбкой наблюдал, как Кэффри предпринял вторую попытку отойти от кофейного аппарата. Какая-то детская жадность всегда брала вверх, особенно если ситуация касалась сладкого. Вот и сейчас Нил остановился на пол-пути, со скоростью света возвратился назад, ловко забрал сразу пять штук и, удостоверившись, что в ближайшее время добавка не понадобится, взлетел по ступенькам.       — Не слипнется? — Питер ухмыльнулся, пропуская напарника внутрь. — Надо бы попросить Диану внести корректировки в местоположение коробки с батончиками.       — Серьезное заявление. Но тогда тебе будет некого посылать за перекусом, — Нил рассмеялся. Берк успел проворно поймать на лету брошенный "Сникерс" и позволил себе расслабиться. Кэффри, удосужившись распихать сладости по карманам пиджака, тоже устало выдохнул: — Я должен гордиться своим статусом единственного преступника, способного безнаказанно находиться в ФБР в ночное время.       — Представляю, насколько силен соблазн.       — Поверь, Питер, если бы я решил что-то украсть, я бы справился и днем.       — Не сомневаюсь, — Берк выразительно уставился на Кэффри, принявшего максимально невинный вид, и дал понять без слов, что в случае очередной "безобидной" шалости список заключенных Федеральной тюрьмы вполне может пополниться. Нил буркнул нечто невразумительное под нос и отвел взгляд.       Следующие десять минут прошли без разговоров. Кэффри сидел на неудобном жестком стуле для клиентов, задумчиво теребил пуговицу на рубашке и, судя по мечтательному виду, витал в облаках — принимал участие в вымышленном ограблении, составлял список выставок, обязательных к посещению, грезил новыми масляными красками или выбирал галстук, который лучше подойдет к новой полосатой рубашке. Питер жевал шоколадку. Голод постепенно отступал: желудок больше не болел, возмущаясь из-за отсутствия пищи, а в голове слегка посвежело. Пораскинув мозгами, Берк оценил перспективы на недалекое будущее, понял, что на одних батончиках они, двое взрослых мужчин, вряд ли продержатся до утра, отлип от холодной стены и, двинувшись за телефоном к рабочему месту, взъерошил мошеннику волосы.       — Ты голоден?       Организм Нила словно специально поджидал этот вопрос, иначе бы его живот не заурчал так громко, что даже сам Кэффри не смог сдержать краску, прилившую к ушам.       — Как насчет пиццы? — агент принял такой ответ за разрешение действовать дальше и не дал преступнику возможности возразить. — У тебя с утра крошки во рту не было. Стой, ничего не говори. Кофе не считается за нормальную еду, Нил. Если все-таки решишь уморить себя голодом, не забудь сообщить мне: я скажу Эл, что надобности готовить курицу в горчичном соусе больше нет.       Кэффри собирался было ляпнуть что-нибудь язвительное насчет "няньки" и "самостоятельности", но, видимо, растерял последние силы на спор, поэтому покорно прикрыл глаза и ослабил галстук.       — Есть особые предпочтения? — Питер знал, что мошенник не особо привиредлив в плане выбора пиццы, но от оливок плюется, словно дитя малое, которого усадили за общий стол во время семейного праздника, а под нос сунули банку этих отвратительных, дурно пахнущих маслин.       — Если дело касается заказа еды, то я тебе доверяю безоговорочно. За последнее время я не сделал ничего, за что меня можно отравить, — Нил очаровательно улыбнулся, — я же прав?       — Прав. Однако, еще не вечер, поэтому я не теряю бдительности. Тебе брать пиво?       — Я скорее соглашусь провести ночь в тюремной камере или плюну в лицо итальянскому мафиози, чем выпью пиво из доставки.       — Тогда колу?       — Давай. Только большую.       — Чтобы ты опять осилил половину и потом доставал своим "Питер, допей, пожалуйста, в меня уже не лезет", да?       — Ладно, тогда среднюю.       Берк сощурился, разглядывая уставшее лицо напарника. Под глазами у того начинали залегать синие тени.       — Ты сегодня поразительно покладист. Что-то случилось?       Кэффри лишь обаятельно улыбнулся, как он делал всегда, когда хотел перевести тему в другое русло и избежать прямого ответа. Он явно не собирался делиться причиной своего сговорчивого поведения. Питер, в свою очередь, решил не настаивать.       — Ничего. Все замечательно, правда. Просто последние дни выдались непредвиденно однообразными, — Нил вытянул вперед длинные ноги. — Так что там с пиццей? ***       Во втором часу ночи от пиццы остались лишь измятая коробка и еле слышный запах вкуснейшего теста, витавший в воздухе. Над городом сгустилась неожиданно густая, темная ночь. Даже звезд не было видно, хотя с утра палило солнце и облака собирались в кучки где-то на горизонте. "Может, оно и к лучшему, — размышлял Питер, устремив взгляд в окно конференц-зала и лениво потягивая пиво из запотевшей бутылки. — Духота начинает раздражать". Интересно, что сейчас делает Эл? Наверное, давно спит, предварительно пустив Сатчмо в комнату — пользуется отсутствием мужа, тот всегда запрещал псу ночевать в хозяйской спальне. Или же Берк слишком наивен, и его дорогая Элизабет вовсе не видит десятый сон в столь поздний час: если она все-таки умудрилась откопать очередную захватывающую книгу, то точно не заснет до утра. В этом плане они с Нилом были похожи, словно все детство провели вместе в бруклинском литературном кружке. Бальзак, Фитцджеральд, Гюго... Кто только не обитал на полке Эл. Иногда Питер замечал знакомые издания с печатью "Библиотека Берков" в квартире Кэффри. В такие моменты ему почему-то становилось тепло и приятно на душе. "Угораздило же связаться с книжными червями", — подумал агент и улыбнулся своим мыслям.       Во всем безжизненном отделе только в конференц-зале горел небольшой светильник. Толку от него было мало: он освещал исключительно мусорный бак, скромно стоящий в углу, но дарил незаметное ощущение домашнего уюта среди длинных столов, мониторов, телевизоров и огромных окон. С некоторых пор Питер научился находить что-то прекрасное в ночных сменах. Ему нравилась безмятежность, которая наступала с уходом последнего стажера и которая всегда была невозможной днем, когда отдел жужжит и кипит в активной деятельности. Работать в безмятежности невозможно, Берк давно понял, поэтому он позволял себе отвлечься от бесконечных дел, бумаг, улик, подозреваемых и прочих пунктов списка, именуемого "Планом дня типичного белого воротничка". Все равно, что с наступлением утра им с Нилом придется вкалывать, как проклятым, принимаясь то за одно, то за другое, и не успевая окончить предыдущее; все равно, что Хьюз будет возмущаться и напоминать о важности ночных дежурств и их преимуществе при раскрытии дел; все равно, что столько времени проходит впустую, за долгими беседами и теплым пивом; все равно, что голова не станет соображать при получении утренних распоряжений, а мечты об удобной постели откажутся исчезнуть. Питер не жалел ни об одной смене, проведенной в компании Кэффри. Даже если тот преимущественно молчал, просто не желая разговаривать, или мычал изредка, пробегаясь глазами по строчкам книжки, или, наоборот, болтал без умолку, не осмеливаясь противиться чарам хорошего вина. Нилу тоже нравилось коротать время с Питером, как бы он ни пытался доказать обратное. Берк знал, что под маской легкого недовольства прячется удовольствие от пустяковых диалогов, позволяющих, хоть и ненадолго, забыть об аферах, ограблениях, браслете, вонючем фургоне и выговорах со стороны строгого куратора. Не было никакого агента ФБР и никакого консультанта. Были только... друзья? Питер усмехнулся. Надо же, он даже не заметил, как совсем перестал бояться этого слова. Действительно, друзья.       Матрац давно был разложен на полу, почти впритык к окну, откуда нещадно сквозило. Питер широко зевнул, не удосужившись прикрыть рот ладонью: иногда разрешается отбросить приличия в сторону. Он поднялся со стула, чуть не споткнулся об оставленный Нилом стаканчик(несмотря на небольшой объем, кола так и не была выпита до конца) и опустился на импровизированную кровать с правой стороны. Пиджак, рубашка и брюки были аккуратно сложены неподалеку. Берк приходил в ужас от одного лишь представления о том, как бы он выглядел, если бы Эл не додумалась уговорить его оставить в кабинете домашнюю одежду, специально для дежурств. Нил моментально последовал примеру напарника, тоже не имея склонности восторгаться бессовестно помятой одеждой. Так в офисе Питера появились хлопковая футболка, растянутые спортивные штаны и великолепная шелковая пижама. Кэффри наотрез отказался выбрать что-нибудь поскромнее. "Я не изменю своему чувству стиля, даже если подо мной жесткий матрац, а стены насквозь пропитаны духом ФБР", — важно сообщил он и любезно попросил Берка не использовать пижаму в качестве тряпки для стола.       Питер устроился покомфортнее, заложил руки за голову, уставился в мрачное небо. Нил привалился плечом к столу, подтянул под себя колени, покрытые дорогой тканью, и раз в три минуты нарушал тишину успокаивающим шелестом страниц. Он наверняка не слышал, как Берк опустился на матрац, глубоко вздохнул и поерзал в поисках лучшей позы для сна, если такая вообще могла быть, когда в спину постоянно утыкаются острые пружинки. Кэффри спать не собирался. Уж больно интересный роман попал к нему в руки. Казалось бы, такое банальное, пронизанное бестолковой романтикой произведение, но оторваться от повествования не получалось. Было непривычно читать слова, полные страсти и любви, после двух томов какой-то громадной книги со страшным названием. Нил не счел нужным его запоминать, но связано оно было с инженерией: раскрытие дела требовало знаний, которых мошенник имел шиш да маленько, поэтому пришлось обратиться к дорогой Джун за содействием. Теперь, совсем не напрягая мозг умными словами и миллионом терминов, Кэффри чувствовал себя полностью расслабленным и как будто слегка окрыленным. Вдохновение превращалось во все более бурную реку с каждой прочитанной главой: вот Жорж приходит к госпоже Форестье, будучи не в силах самостоятельно написать свою первую в жизни газетную статью, вот он играет в кошки-мышки с очаровательной Лориной де Марель, вот он предается пламенной нежности с Клотильдой, совершенно забывая о собственном бедном положении. Нил читал в упоении, изредка откладывая книгу в сторону, чтобы перевести дух и, прикрыв глаза, нарисовать в воображении потрясающие усы Дюруа, немного закрученные вверх, невероятную красоту Кло, скромность и, возможно, убогость маленькой квартирки, недалеко от железной дороги, запах вечернего Парижа, где заняты все столики в ресторанах, а улицы заполнены неспешно прогуливающимися людьми. "Мне будто снова 15, — пронеслось в голове у мошенника. — Я вновь теряю счет времени, растворяясь в очередной истории, поглощающей меня полностью, окончательно и бесповоротно, и ничего уже не имеет значения". Кэффри вынырнул из плена своих фантазий. Он обернулся на Питера. Тот посмотрел вопросительно и чуть заторможенно: либо почти заснул, либо две бутылки сделали свое дело.       — Что читаешь? — Берк прекрасно знал ответ, но спросил, чтобы избавиться от неловкого молчания. Нил будто находился на стыке между реальностью и тем миром, что описывался в книге. Глаза поблескивали восторженным огоньком. Видимо, очень хорошее произведение.       — "Милый друг". Ги де Мопассан, — Кэффри отозвался скороговоркой, а потом зачем-то прибавил: — Это французский писатель.       — Нравится?       — Очень. Никак не могу перестать думать об одной фразе, — он легко засмеялся. — Я ее словно где-то уже слышал, только сказана она была несколько иначе.       — Да? И что же за фраза такая? "Puis-je vous demander de quitter les lieux?*" вместо "Пошел вон?"       — Очень смешно. Стой, ты знаешь французский?       — Не только у тебя могут быть секреты, — Питер подмигнул, но в сумраке зала это осталось незамеченным. — Так что за фраза?       — Хитрец, пройдоха, ловкач, — этот всегда выйдет сухим из воды, — задумчиво протянул Нил, сгибая уголок книги, чтобы не потерять нужную страницу.       — Ты уверен, что Ги де Мопассан не брал тебя за образец для создания образа главного героя?       — Он жил в позапрошлом столетии, поэтому сомневаюсь.       — Думаю, на каждое столетие найдется свой Нил Кэффри... Я прав?       Нил промолчал. ***       Питер резко проснулся от звука глухого удара. Он тотчас вскинулся, готовый в любую секунду отражать нападение, но быстро осознал, что опасности нет. Судорожно оглядевшись по сторонам и стараясь успокоить бешено бьющееся сердце, Берк уставился на фигуру Кэффри. Тот сидел в том же положении, что и час назад(Питер бросил мимолетный взгляд на часы — 2:10), но книга выпала из ослабевших рук и упала на пол. Неприметная дешевая обложка подсвечивалась светом луны, вдруг появившейся на чистом звездном небе, будто совсем недавно оно не было затянуто тяжелыми тучами. Нил, по всей видимости, мирно уснул, прислонившись щекой к стенке стола и слегка наклонившись вперед. Питер осторожно тронул его за плечо, но, не услышав реакции, потянул напарника назад — медленно, чтобы не разбудить ненароком, уложил на спину и отбросил со лба кудрявые волосы. "По-моему, кто-то говорил, что не будет спать. Вот и почитал до рассвета", — мысленно улыбнулся агент и лег обратно. "Однако, какое замечательное совпадение — милый друг". Питер снова приподнялся, посмотрел на спящего рядом Кэффри, тихо засмеялся. "А что, и правда милый. Да еще и друг. Лучший друг".       Он так и не заснул, рассматривая раскинувшееся над Нью-Йорком звездное полотно. Утром прозвенел будильник. Через полчаса откроется отдел. Умиротворенно вздохнув, Питер мягко толкнул Нила в бок, а потом дотянулся до книжки, разгладил сложившуюся от падения страничку и смахнул с обложки невидимые пылинки. fin