Призрак из прошлого

У вас никогда не было ощущения, что вы как будто бежите по жизни? Словно вся ваша реальность — это бесконечная погоня за чем-то. Это может быть чётко сформулированная цель, вы точно знаете дорогу к ней, вы уже видите её там, прямо перед собой. Вы стартуете с места, включаете все свои мышцы, стараясь как можно скорее добраться до этого трофея. Преодолеваете все ухабы и преграды на своей дороге, перелезаете через упавшие деревья, перепрыгиваете через лужи, бежите изо всех сил. Вы знаете, что приближаетесь к своему финишу, вы видите это. Но он всё ещё там, вдалеке. А на вас как будто надеты шоры — вы не замечаете ничего вокруг, абсолютно. Весь мир исчез, лишь изредка что-то попадает в поле зрения, если уж совсем явно залезает на ту тропинку, по которой вы решили бежать. И вдруг вы резко останавливаетесь. Есть ощущение, что голова кружится? Что мир вокруг вас выглядит совсем не так, как казалось когда-то? Вам нужен глоток воздуха, чтобы продолжить свой бег. И пока ваш организм насыщается долгожданным кислородом, глаза удивляются, как много всего интересного и неожиданного бывает, если повертеть головой. Когда-нибудь залипали по часу на божью коровку, присевшую на ладонь? Слушали шум ручейка, бежащего совсем рядом и притягивающего своей кристально чистой водой? А пробовали ли вы оглядываться назад во время своей передышки? Вспоминали ли, что было в начале марафона? Пытались ли представить, сколько ещё удивительных вещей ваши глаза упустили во время бега? Ваша цель никуда не уйдёт. Эта передышка по плану, никто ни на что не отвлекается. Просто именно сейчас мозг как будто расширяет спектр своего внимания и начинает думать о чём-то ещё кроме той цели, которая впереди. Начинает мечтать о том, что будет после этого финиша. Хотелось бы после такого стремительного забега развернуться и прогуляться обратно медленным шагом. Внимательно осмотреть то, что ты пропустил, наверстать те впечатления, которые не мог познать до этого. Конечно, эта дорога никуда не исчезнет. Но той божьей коровки может уже и не быть, а ручеёк может пересохнуть. Никто не остановит нас от возможности наверстать упущенное; однако есть вещи, которые должны случиться именно сейчас. Женя потеряла Юдзуру уже давно, она это знала. Она потеряла его не как любимого, нет. Она потеряла его как того человека, который был для неё самым близким другом на протяжении многих лет. Женя поняла это после Олимпиады. Ханю очень закрытый человек, он тщательно охраняет свою личную жизнь и категорически не приемлет никакого постороннего вмешательства в неё. Поэтому, когда даже до него начали доходить слухи о том, что журналисты окрестили их с Медведевой влюблённой парой, подобного рода высказывания были пресечены на корню. Тогда ещё ни у кого из них не было мыслей о высоких чувствах или какой-то романтике, между ними как будто всё осталось как прежде. Однако невидимый купол осторожности и таинственности, который стал накрывать абсолютно каждого фигуриста с приходом такой резкой популярности в их вид спорта в 2018 году, добрался и до этих русско-японских отношений. Женя знала, что степень их привязанности друг к другу ничуть не ослабла за это время. Она всё так же могла довериться Юзу в моменты, когда кроме него никто не способен её понять. Он всё так же мог вернуть свою уверенность, взглянув в её полные восхищения глаза. Однако со временем таких моментов становилось всё больше. Потребность в простом человеческом понимании растёт по мере увеличения трудностей в твоей жизни. А возможности удовлетворения этой потребности именно в тот момент, когда она возникает, резко ограничены давлением со стороны общества. То, что раньше было таким естественным, сейчас стало невыносимо далёким и опьяняюще необходимым. Порывистый октябрьский ветер не даёт волосам спокойно лежать на плечах. Женя сидит на небольшом пригорке, облокотившись спиной на ствол высокого дерева. Шум опадающей листвы смешивается в единый поток, напоминающий звук какого-то неизвестного голоса. Будто сама природа пытается что-то сказать, о чём-то предупредить или утешить посетителей парка. Однако кроме сидящей у подножия Евгении никто не способен расслышать этого голоса. Да и сама Женя, как ни была сильна в языках, не могла бы разобрать ни слова из произносимых. Перед глазами возникает огромный красно-жёлтый кленовый листок. Такой красивый, ровный, целый, видна каждая прожилочка. Листок заслоняет собой круглый бледный диск, перекрывая своей тенью лучи уже садящегося солнца. Так его цвет становится ещё более ярким и живым, как будто его только что окунули в баночку с самой новой гуашью. — Это называется «комореби», — японский юноша, державший кленовый листок, опускает руку и кладёт его на ладонь девушки. — Дословно переводится как «свет сквозь листья». Можешь записать. — Вы прямо мастера на всё подряд отдельные слова придумывать, — Женя слегка крутит лист между пальцев, увлечённо рассматривая его с обеих сторон. — Что поделать, когда сидишь по несколько часов, созидая красоту природы, волей-неволей начинаешь рожать какие-то термины, — Юдзуру слегка ухмыляется, присаживаясь рядом с Женей на устеленную разноцветной листвой землю. — Я тебе помешал? — Да нет, даже наоборот, — Медведева слегка улыбается, обращая свой взгляд куда-то вниз пригорка на парковую дорожку. — Помогаешь отвлечься от всяких разных мыслей. — Поделиться не хочешь? — Ханю пытается проследить за взглядом своей собеседницы. Её глаза прикованы к пушистой белочке, перебегающей от небольшого куста к своему домашнему дереву на другой стороне тропинки. — Не думаю, что это хорошая идея, — она не сомневается в правильности этих слов. Сейчас ей меньше всего хочется продолжать думать о том, как выпутаться из оков своих сомнений. Они сидят в тишине, счёт времени снова теряется в шуме листвы. И каждый старается угадать, о чём думает его сосед. Ведь пытаться сформулировать это вслух означает невозможность отмотать разговор обратно. А так вроде бы ты не услышал чего-то, что ты не хотел бы знать. Ты просто придумал себе развитие событий. Юдзуру вытягивает ногу перед собой, упираясь голеностопом в камень, торчащий из склона горки. Женя смотрит на него изучающе, как будто пытается определить, чем живёт человек, сидящий справа от неё. Потёртые кроссовки, джинсы с дырками на коленях, обычная чёрная куртка, слегка зачёсанные набок чёрные как воронье крыло волосы, такие же тёмные, слегка задумчивые глаза. Он ничем не отличается от простого парня, решившего в этот прохладный день прийти в парк подышать осенью. — Ты такой обычный безо льда, — даже удивительно, как обстановка может изменить человека буквально на глазах. — И выглядишь немножко младше. — Как-то раз мама нашла у меня седой волос во время стрижки, — Ханю слегка усмехается, потирая затылок. — Теперь чувствую себя не сильно младше Кэйташи. Женя смеётся. Она смотрит на этого юношу и пытается осознать, как сильно он вырос. Ведь когда-то давным-давно она смотрела на него по телевизору, следила за тем, как он развивался и в спорте, и в жизни, как он рос. Она помнила его ещё совсем мальчишкой, когда и сама была значительно младше. Сколько же лет прошло. — Ты помнишь нашу первую встречу? — как-то раз на интервью года три назад ей задали этот вопрос. Она не смогла вспомнить. — Ну чтобы прямо знакомство, наверное, это был твой первый взрослый Финал, 2015 год, — японец роется в своих чертогах разума, мысленно поднимая фотокарточки тех событий. — Но я тебя и раньше помню. Ещё до Сочи. — Как давно это было, — Женя открывает свою картотеку и пролистывает бесконечную череду моментов, которые она разделила с этим человеком. Свои победы, поражения, боль, радость, надежды, отчаяние… Практически вся её взрослая жизнь прошла в его присутствии. — И за все эти годы я не встречал человека сильнее тебя, — Юдзуру кладёт свою слегка замёрзшую от ветра ладонь на локоть фигуристки. — Даже если ты сама о себе так не думаешь. — Я готова сломаться, Юз, — её голос слегка подрагивает, явно не от прохладного ветра. — Мне страшно, что это на самом деле произойдёт. — Сломаться — это не про слёзы, Женьк, — Ханю снова переводит свой взгляд на такую далёкую тень уходящего осеннего солнца. — Это не про слёзы, не про падения, не про отсутствие медалей или ещё какую-нибудь чушь. Сломаться — это перестать верить в свой путь, перестать следовать своей цели. Вот что-что, а сдаваться ты никогда не умела. — Ты всегда думал обо мне лучше, чем я есть на самом деле, — её лица касается улыбка сожаления. Он снова рядом, пытается спасти её из плена собственных мучений. — Плачу тебе тем же, что даёшь мне ты сама, — Юдзуру поднимает на неё взгляд своих чёрных глаз. Он видит перед собой совсем юную девушку, которая всегда для него была символом борьбы. Борьбы не только за себя, но и за счастье и благополучие всех тех, кто находится рядом с ней. — Ты помогала мне, когда это было нужно больше всего на свете, и я это ценю. — Да, Кэйташи-сан действительно многому научил тебя, — говорит Женя спустя несколько секунд паузы, потребовавшихся, чтобы унять свою улыбку. — Чем дальше, тем более красноречиво формулируются твои высказывания. — Я знаю, что он сказал тебе тогда, — Ханю не может больше молчать об этом. Особенно, когда её огромные шоколадные глаза, полные чистоты и искренности, так смотрят на него. — У тебя душа в голеностопе. — Ну можно сказать и так, — Женя ещё крепче обнимает руками свои ноги. Подбородок буквально падает на колени, настолько сильно перевешивает рой размышлений в голове. — Твоё болящее сердце пытается указать тебе на что-то очень важное, — Юзу продолжает, заведомо закапывая себя, ведь как никто другой знает, что из этой войны он выйдет побеждённым. — Вернее, на кого-то… — Ты подслушивал? — Нет, догадался, — японец слегка наклоняется, касаясь своей рукой такой многострадальной лодыжки. — У меня такое тоже часто бывает. — И как ты лечишься? — Женя мысленно пытается выгнать из своей головы одну конкретную болезненную эмоцию, которая возникает каждый раз, когда она думает о травмах японца. — Иду к тебе, — Юдзуру поворачивает голову к Медведевой, внимательно изучая её реакцию. Он сказал это так, будто это что-то естественное и незначительное. — Раньше приходилось писать. Сейчас ты намного ближе. — Прости, — Женя не выдерживает и опускает взгляд. Собрать мысли в кучу трудно. Она явно не была готова к тому, что разговор пойдёт в такое русло. Главное сейчас не наделать целую горсть дурацких ошибок, которые потом не получится исправить. — Тебе не за что извиняться, — Юдзуру наоборот не отводит от неё своего взгляда. Уверенности ему явно всегда хватало больше. — Ты человек. Имеешь право. — Право на что? Плакать? — О нет, не в этот раз. Она не позволит себе снова показаться слабой перед ним. — Что для тебя счастье, Жень? — его лицо одними только глазами выражает серьёзность. Ни хмурых бровей, ни единого изменения в мимике. Один только взгляд. — Быть настоящей, — она набирает в грудь как можно больше воздуха, стараясь этим потоком подавить подступающий к горлу ком. Она не сможет простить себе такие слёзы. — Но я боюсь. Что, если это не получится? — Я двукратный олимпийский чемпион. Давай ты не будешь мне рассказывать про «не получится». Ханю обнимает Женю, стараясь уложить к себе на плечо её полную смешавшихся мыслей голову. Она, та девушка, с которой он мог разделить каждое мгновение своей жизни. Та самая, которая продолжала быть на его стороне, когда другие сомневались. Которая видела в нём нечто большее, чем великого спортсмена. Рядом с которой он может быть таким, каким хочет сам, а не каким его хотят видеть. И сейчас он больше всего на свете хочет быть смелым. Для неё. Для них.