***
Конечно, он не единственный знал о грядущей смерти. Ох, нет. Нимфы знали все намного лучше. И с самого возникновения они знали: только они могут предотвратить смерть солнца. Когда стало понятно, что пророчество о Чёрном солнце начинает сбываться, первой тревогу забила Элль. Она была умной. Но Чарльз был быстрым. Он никогда ни с кем об этом не говорил, и некому было узнать, как он благоговеет перед легендой о Черном солнце. Он знал, что оно должно было быть освободительным. И он никогда бы не позволил кому-то его предотвратить. Поэтому, пока Элль, нимфа из древнего яблочного сада, пыталась собрать всех бодрствующих сестёр, молодой король спешил убить тех, кто спит. Кто бы подумал плохое? Мало ли куда молодой монарх может так торопиться перед лицом страшного пророчества. А спали трое. Три самые старшие нимфы, ушедшие от людей в незапямятные времена и спящие в обликах деревьев. Дуб, Бузина и Ель. Ох, Чарльз почти уверен, что они бы оценили, каким щедрым и уважительным жестом он вылил под их корни яд. Но они об этом никогда не узнают. Они уже мертвы. Оставалось еще четверо. Ольха и Плакучая ива встретили короля приветливо. Они не носили человеческих имен, жили в непроходимой чаще на берегу лесного ручья и были очень друг на друга похожи. Они знали, что совсем недавно старший принц занял трон своего отца, они были с ним знакомы по тем редким и немногочисленным своим визитам во дворец, когда нимфы тоже были приглашены. Они признали, что Чарльз возмужал с их прошлой встречи. А Чарльз не мог отвести глаз от их гибких станов и огромных глаз цвета тонкого весеннего льда. Теперь эти глаза невидяще смотрели перед собой из-под воды. Король уходил, вытирая с лица брызги и слезы.***
Элль слишком поздно поняла, что происходит. Перед этим она вышла из своего дома навстречу Чарльзу, коротко ему кивнула и дождалась, пока он спустится с лошади. За ее спиной из дверей дома показался Советник. Он почтительно склонил голову в сторону короля. — Чарльз, Вы знаете, что происходит? — Конечно. — Нам нужно что-то делать, — нимфа подошла почти вплотную и серьезно смотрела ему в глаза. На ней были мужские брюки и свободная белая рубаха, которая, Чарльз был почти уверен, не могла держать жара юного нечеловеческого тела. Оскорбительно было бы называть тело нимфы человеческим, даже про себя, а король их на самом деле уважал. Всех семерых. — Я уверен в обратном. — Что Вы имеете в виду? Король наклонился совсем близко и тихо проронил: — Мне нужно сделать все, чтобы вы ничего не смогли сделать... Советник бежал со всех ног, видя как Элль медленно оседает на землю. Крови не было. Чарльз упал на спину от резкого удара. Он недооценил его. Конечно, Советник участвовал в боевых действиях, но молодой король думал, что сможет вынести удар. Мужчина смотрел на него сверху вниз. Он не видел, как умирают нимфы, до этого момента. Но все понял. И Чарльз, лежа на земле, дернул его за полы камзола, роняя на себя, принимая в объятия, подставляя падающего Советника клинку, что зажал в руке. Он усадил мужчину, истекающего кровью, на землю, поднял на руки легкое тело нимфы Яблони и передал ему. Последним, что сдалал умирающий Советник, было едва заметное движение, убирающее с лица девы волосы. А последним, что он услышал, был голос короля: — Я не мог оставить тебя наедине с твоими любовью и болью. Прощай. Последней пала Виктория. Она была ближе всех к королевскому двору. Чарльз знал ее с раннего детства и был очень удивлён, когда лет в 10 узнал, что она — одна из нимф. Только она, Оливковое дерево, и Яблоня имели человеческие имена и часто контактировали с людьми. Виктория преуспела в этом даже больше, обходясь без постоянного контакта с живой природой. Король надеялся, что сделал это не больно. Он долго плакал над телом Виктории: она была одной из его любимиц, одним из самых прекрасных воспоминаний детства. Она выглядела старше, чем Элль, она выглядела доброй и справедливой. Он хотел, чтобы она осталась жива. Но еще больше он хотел, чтобы пришло Черное солнце.***
Он вальсировал сам с собой под ему одному знакомую музыку. Останавливался слишком часто, бил каблуком по деревянному полу, отстукивая ритм. Он танцевал с закрытыми глазами. Он танцевал медленно и вдумчиво, кружась на месте. Он танцевал быстро и плавно, разнося ленивые ручьи крови, окрасив буквально весь пол. Он остался совершенно без сил, опустившись на ковер перед троном, пальцами гладя старую обивку. Он посмотрел в окно на заходящее солнце. Одно мгновение, и оно стало черным. Король блаженно вздохнул и закрыл глаза. Три Два Один