Незваный желанный гость

Он достаточно знает о богах, чтобы их недолюбливать. Слишком часто сталкивается со Средой, чтобы ненавидеть. Непредсказуемости и крутых виражей не туда Суини хватало с лихвой, и некая определенность вносила частицу размеренности в его жизнь. Ему нравилось думать, что в чем-то он обычный, а потом Суини вспоминал о проведенном у скалы времени, грязных делишках и зашкаливающем цинизме и шел напиваться в ближайший паб со стойким желанием расквасить чью-нибудь физиономию. А как еще ему скидывать эмоции? Нет ничего честнее победы или проигрыша в драке ради драки. Важен процесс, а не результат. Он усмехается. Так и было, пока не появился Среда с очередным поручением — незамысловатым, но вывернувшим Суини наизнанку. А кто мог знать, что так выйдет? Среда, разумеется, но он ни за что бы не признался. Правды от него никогда не дождешься. Отец Всех, чтоб его! Больше пафоса, чем смысла. Иногда Суини кажется, что тот знает наперед, как он поступит. Иногда уверен, что Среда играет чужими жизнями от скуки и одиночества, просто потому что ему нужно заполнить чем-то бесконечные дни. Суини всегда помнит, что со Средой нужно держать ухо востро. Знает, что связываться с ним себе дороже, но раз за разом ввязывается в авантюры и так или иначе оказывается должен Среде, который позже толкает его на авантюры без права выбора. — Ты что-то забыл, милый? — раздается над самым ухом. Суини готов провалиться сквозь землю: кто за кем следит, спрашивается. Он оборачивается и пытается улыбнуться, хотя скорее скалится. В лучшем случае. Остара лишь слегка выгибает бровь. Суини так и стоит, пялится на нее, словно язык проглотил, с прилипшей к лицу неестественной ухмылкой. — Могу я тебе чем-нибудь помочь? — настойчивее спрашивает она. За милой мордашкой скрывается стержень, он понял еще с первых дней слежки, но она приспособилась и не показывает истинную натуру, пока невыгодно. Сначала прощупывает почву, а уже потом решает, как себя вести. Суини это уважает, потому что сам так не умеет. А еще она удивительно красива, настолько, что дыхание перехватывает. Смотреть бы на Остару и смотреть не отрываясь, наслаждаться ею. — Я богиня обновления и перерождения, я несу саму жизнь, — чуть самодовольно усмехается она. — И да, ты сказал это вслух. Возможно, не все, но последние пару-тройку предложений точно. — Извини?.. — выдавливает из себя Суини. — Мне даже понравилось, — она пожимает плечами и склоняет голову набок. — Не так часто мужчины делают мне комплименты, хотя появляются здесь еще реже, — она берет его за руку и тащит к дому, — поэтому я напою тебя чаем, а ты расскажешь, сколько за мной следишь и кто тебя нанял. Суини давится воздухом. Он ощущает себя нашкодившим ребенком, которого только что вытащили из сада, где он воровал яблоки. Вроде выпороть не обещают, а предчувствие расплаты висит в воздухе и не дает выдохнуть. — Не уверен, что могу это сказать, — наконец откликается он. — Глупости, — беспечно отмахивается Остара. — Конечно, можешь, — она прищуривается и тараторит. — Тем более что Один давно пытается подбить меня на сомнительное мероприятие, которое мне не по душе. Контролировать меня он не может, решил запугать? Или просто хочет быть в курсе событий? Или ты должен меня соблазнить? Выкладывай! — требует она. Суини словно ушат холодной воды выливают за шиворот. Остара использует те же приемы, что и Среда, но как-то изящнее что ли, мягче? Хотя она куда красивее и притягательнее, сначала располагает к себе, а потом набрасывается. — Вы не так уж и отличаетесь, — все-таки произносит вслух Суини. — Антураж поприятнее и на том спасибо. Остара озорно подмигивает и велит подскочившему к ней кролику накрывать на стол. — Выпад оценила, но без ужина ты все равно не уйдешь. — Она запинается на секунду, но продолжает: — Бешеный Суини. И ему чудится в ее взгляде не то вызов, не то намек, не то предложение. Суини почти уверен, что выдает желаемое за действительное, но сраное «почти» гложет изнутри. Ему неважно, откуда она знает его имя, не так уж и сложно его узнать. Куда интереснее, что она собирается делать с этой информацией. И будет ли? А нужно ли? — А если ничего не расскажу? — Твои глаза уже ответили на мои вопросы, — она чуть улыбается, не отпуская его взгляд. — Но я не вижу причин, которые помешали бы нам провести время вместе. Фи, — она кривится, — вышло слащаво, но ты же меня понял. Суини кивает. Он ненавидит богов, но, глядя на Остару, забывает за что именно. Светлая, чистая, невинная. Она нужна Среде, а тот не перед чем не остановится. Суини давит внутри себя порыв ее защитить. Интуиция подсказывает, что Остара не нуждается в покровительстве. — Зачем этот фарс? Чего еще ты от меня хочешь? Суини бы и рад откусить себе язык, но ему слишком часто лгали, чтобы он промолчал. Боги коварны. Они привыкли думать, что могут вертеть всеми, как им захочется, и ничего им за это не будет. Они привыкли ко вседозволенности и марионеткам вокруг, а Суини устал быть никем и открывать рот, лишь когда его дергают за веревки. В конце концов, он был хранителем священной горы, почти что богом. Очень далеко отсюда, очень давно, но был. — Хорошей компании, — она пожимает плечами. — А если совсем откровенно, компании, которая не Иисус и не пасхальный кролик, — Остара явно прикидывает, можно ли ему доверять, и это лучший комплимент, который Суини когда-либо делали. — Открою секрет: когда бога забывают, бессмертие уже не кажется достоинством, а количество собеседников уменьшается в геометрической прогрессии. — Ты неплохо устроилась. Остара присаживается в реверансе и улыбается. — Возможно, я и приспособилась к миру людей, но не перестала быть собой. — Не хватает поклонения? — неожиданно даже для себя скалится Суини. Восхищение не проходит, но он чувствует, что может говорить с ней свободно. Голову никто не снесет, в худшем случае она его выгонит, и осознание этого впечатляет куда больше, чем что-либо. Суини не встречал ни одного бога, который не боялся бы откровенности и честно смотрел в глаза правде. Глоток свежего воздуха опьяняет, а улыбка Остары обезоруживает. — Жертвоприношений, — заговорщицки шепчет она и сверкает глазами. — Будешь плохо себя вести, вполне сойдешь кстати, — подмигивает. — Не представляешь, как это будоражит кровь. — Запугиваешь? — прищуривается Суини. Слова Среды принимать за чистую монету безрассудно и глупо, а с Остарой скорее не поймешь, в какой момент она смеется, а в какой — откровенна. — Или стебешься? — Ай-яй-яй, — грозит ему пальцем она. — Богине таких слов знать не положено, — усмехается краем губ, — поэтому я сделаю вид, что не слышала, и в последний раз приглашу к столу. Чай остывает. — И ты меня отпустишь? — все-таки уточняет Суини. Мало ли. — Если сам захочешь уйти, разумеется, — не то удивленно, не то огорченно откликается Остара. Суини с удовольствием бы остался, но четко понимает, что богиня весны и он — из разных уравнений. Глупо мнить себя кем-то другим, даже если очень хочется. Пройдет немного времени, и все вернется на круги своя: перемены канут в Лету, потому что люди не меняются, меняются лишь обстоятельства вокруг них. — Ты не похожа на богов, которых я знаю, — на грани слышимости выдыхает он. — У всех свои недостатки, — хмыкает она. Суини усмехается и идет вслед за ней. А что он теряет, собственно? Остара куда приятнее Среды и не заставляет его лезть под пули. По крайней мере, сейчас, мысленно поправляет себя. Суини хочет остановить мгновение и остаться в этом состоянии: не нужно ничего решать, что-то делать, куда-то бежать — только расслабиться и получать удовольствие. Он не помнит, когда в последний раз так себя чувствовал. — Надеюсь, ты не торопишься, — бросает через плечо Остара, оглядываясь. — Я люблю принимать гостей, особенно когда они желанные, пусть и незваные. Суини приходится прикусить щеку изнутри, чтобы неуместно счастливая улыбка не расползлась по лицу. Приятно, но слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Когда за каждым поворотом прячется хитрость и обман, верить кому-либо — непозволительная роскошь. О доверии и мечтать не стоит, но Остара рождает сомнения в привыкшем ненавидеть сердце. Так просто Суини теперь от него не отделаться. — Я ем больше, чем может показаться на первый взгляд, — бурчит в ответ он. Он наверняка пожалеет о принятом решении, но чего еще ожидать от Бешеного Суини? Безумие — его визитная карточка. Оно оправдывает любое безрассудство.