Уйду с первыми лучами солнца

В палатах проходили презентации, где презентировали новых сумасшедших. Я не была сумасшедшей, я просто жила в своем мире и никого не впускала. Внутрь хотели проникнуть все и заманивали меня куском сала. Я любила молчать или говорить о том, что нужно мне и не нужно никому. Я любила стоять или ходить в тишину. Где никого нет и там никто не ждет, но они не могли туда ходить, они не знали путь. Любовь Небренчина

Я не помню сколько пролежала вот так, смотря в потолок. Первые лучи солнца пытаются пробраться в комнату, освещая белые стены, где отчётливо видна тень решётки. Я приподнимаюсь с кровати и поджимаю под себя ноги. Спина коснулась холодной стены, а белый халат слегка задрался. Разбитые колени уже начали заживать. Я вновь закрываю глаза, вспоминая роковой день. Роковой день? Смешно. Их было несколько… 2007 год.  — Серябкина Ольга Юрьевна, признаётся виновной и отправляется в колонию строго режима, сроком на пятнадцать лет. Я была так глупа. Спалиться на такой мелочи. Забыть сжечь ботинки. Хотя, может оно и к лучшему. На губах появляется улыбка, а в голове всплывает новое воспоминание. 2010 год.  — Ты убила их! Ты понимаешь… Ты их убила. Оля, что ты наделала. А я держалась за решётку и смотрела на закат. Он был так прекрасен. Я была свободна, при этом находясь в камере. Мне было спокойно. Тогда было плевать на то, что я сделала. И тогда меня признали психом. Меня изолировали от всех. И вот уже больше пятнадцати лет, я гнию здесь. Прошло так много времени, а я до сих пор помню его убийство, в мельчайших деталях… Их убийство. Я всегда была странной. Может я правда психопатка? Да и реально ли вырасти нормальной там, где тебя бьют большее количество времени, твоей никчёмной жизни. У меня не было родителей, а может и были. Я не знаю… Я попала к этим уродам младенцем. Мне надоело. Здесь даже не так плохо. Намного лучше чем в камере. Тебя кормят три раза в день. Тебе разрешают погулять… Если это можно так назвать. Ходить кругами по двору, рисуя бесконечность. Ну и конечно тут есть — лекарства. Да, это и правда не так плохо. Послышался скрип двери. Настал тот самый час…  — Оля, пора к врачу, — безэмоционально сказала девушка и подошла ко мне. Я скоро вновь увижу её. Это радует и пугает одновременно. Придётся снова и снова рассказывать о своих страхах, воспоминаниях. Но ради неё, я готова пойти на это, может в этот раз получится. Блондинка держит меня под руку, медленно ведя по коридору. Где нам попадаются другие ненормальные. Они смеются, смотря на пустую стену. Разговаривают с людьми, которых даже нет рядом. Иногда мне даже становится их жалко. Редко конечно, но бывает. А вот и та самая дверь. Девушка постучала, прежде чем войти и завести меня. Там за столом, сидела ты… Боже… Какая красивая. Чёрные волосы собраны в хвост, белый халат, что надет на рубашку и юбку. Голубые глаза изучали какие-то бумаги, но как только мы зашли, ты сразу посмотрела на меня. На полных губах, расцвела нежная улыбка. Я села на стул, напротив твоего стола.  — Ты свободна, Ир, — сказала ты, обращая свой взор на блондинку.  — Но, Елена Владимировна… — пыталась возразить девушка, потому что — неположенно.  — Иди, — уже более холодно, проговорила брюнетка. Ирина посмотрела на меня и кивнув скрылась за дверью. Я взглянула на брюнетку, изогнув бровь.  — Зачем? — тихо поинтересовалась я. Внимательно следя за девушкой.  — Что? — спросила ты, поднимаясь со своего места.  — Зачем вы сказали ей выйти? — сказала я, уже более конкретно. Продолжая сверлить брюнетку взглядом.  — Ты и так, нормально ничего рассказывать не можешь, может хотя бы наедине ты поговоришь со мной. Всё, что происходит в этом кабинете остаётся в этом кабинете, помни, — с улыбкой ответила ты, уже в сотый раз произнося последнюю фразу, опускаясь на диван напротив, а затем кивнула на место рядом с собой. На моих губах появилась ухмылка.  — Не боитесь, что я вас могу убить? Или изнасиловать? Вы довольно красивая женщина, а я психопатка. Мало ли, — наклонив голову набок сказала я, все ещё оставаясь на месте. Волосы чуть спали на лицо, закрывая некоторую часть.  — Тогда, чего же ты ждёшь? — все с такой же улыбкой спросила брюнетка. Наконец я все же поднялась и села рядом.  — Так, может все же расскажешь? Я повернула голову в твою сторону. Как же ты была близко. Я прямо сейчас могу лишь поддаться вперёд и…  — Оля? Я покачала головой. Зачем ты это делаешь? Каким образом? Почему мне хочется тебе рассказать все о себе.  — Не могу. Ты и так все прекрасно знаешь. Восемь жертв, ещё две в тюрьме. Пожизненное. Признание того, что я ненормальная. Ты все и так знаешь, что мне ещё рассказать? Ты поджала губы. Да знаю я, что тебя интересует. Но я все также молчу. Я зажмурила глаза, закрыла уши отекшими руками и представила, что меня нет здесь. И нигде. Это гроб… Что выбрать? Умереть или стать сумасшедшей?  — Ты вменяема, — прошептала брюнетка. А я засмеялась. Я? Да ладно.  — А что же я тогда здесь делаю? — сквозь смех спросила я.  — Играешь. Это не ты, Оля. Я встречала таких людей. Ты же знаешь, что нормальная. Ведь… Тебе так легче. Делать вид, что ты нездорова. Так просто легче жить… Прикрывая свои поступки болезнью… Ты обманываешь саму себя, пытаясь забыть истинную причину того, что ты совершила. А после смеха, мне захотелось рыдать. Я вновь и вновь вспоминаю это. Каждый Божий день. Каждый час, каждую минуту.  — Не права, — пропела я, с улыбкой. Ты лишь покачала головой. И я не выдержала.  — Хочешь настоящую причину? — сорвалась… — Меня это достало. Постоянные крики, боль. Со мной обращались как с животным. Он бил меня каждый день, а остальные смотрели и молчали. С каждым днем я ненавидела их все больше. Пока не поняла, что хватит с меня. И той ночью, когда все спали, я сделала это. Собственными руками… Спустя столько лет… Я рассказала. Впервые… Довольно странно, но стало легче.  — Ты говоришь, что я нормальная… Но разве убийца, может быть нормальным? Разве нормальному человеку, может приносить удовольствие вид крови на руках? Разве нормальному человеку может быть приятно, проворачивая рукоять ножа? А ты молчала. Голубые глаза внимательно изучали моё лицо. Я столько всего тебе наговорила. Но почему же в них в нет презрения или отвращения? Почему я вижу только нежность? Или я вижу то, что хочу видеть? Я чувствую, как твоя рука осторожно касается моей. Как ты её сжимаешь. Я не помню, когда в последний раз плакала, но сейчас, слезы текут неконтролируемым потоком. Моя голова опускается на твое плечо. Я сломалась. Я слишком слаба. Я слаба перед тобой и ничего не могу с этим поделать. Твои мягкие губы, касаются моего лба, и я сильнее прижимаюсь к тебе. Только не отпускай. Я прошу тебя, умоляю. Только не отпускай… Общество из-за своего нежелания понимать, но желания знать, превращается в свору уличных собак. Они шныряют по подворотням в надежде что-то вынюхать. Они как Вий кружатся возле очерченного круга, но проникнуть не могут. Мы выбираем изгойское одиночество, ослепшие ищем в потемках свой выход.