Да простит мне Бог последний день войны

Пруссия наслаждается войной. Пруссия впитывает конфликт, пропускает через себя, его кровь закипает при мысли о сражениях. Тысячи воинов, сложивших свои головы на поле битвы, незримой коленопреклоненной толпой окружают его. Они скандируют его имя, они готовы качать его на руках. — За победу! — вскидывает Гилберт вверх руку с мечом, и окунается в волны обожания. Пруссия идет впереди всех, Пруссия видит отчаянное лицо Австрии, Пруссия готов вонзить меч прямо ему в сердце. — Мы справимся, — шепчет императрица Австрии и крепче сжимает в руке крест. На их стороне страшно всем. Страшно до дрожи в коленях, страшно до слез, страшно до такой степени, что они почти готовы отступить. — Да простит мне Бог последний день войны! — Гилберт смеется, глядя в глаза Родериху, и заносит меч в последний раз. — Не плачь, Эдельштейн, такова судьба неудачников. Единственное, о чем жалеет Байльшмидт — это невозможность показать всему миру миг своего триумфа. Единственное, чего он желает — чтобы война никогда не кончалась.