***
Три года назад. Франция. Марсель.
Блуждая по узким улочкам квартала Ле Панье¹, девушка с шоколадным оттенком глаз бессильно вздохнула. «Сколько можно… Голова кругом уже, чего тут!», — мысленно пожаловалась на это всё голубоволосая, заворачивая за предстоящий угол. Сегодня был просто ужасный и солнечный день. Пекло, можно сказать, как в самой настоящей раскалённой печи. Тем более, наша девица была на бело-лиловых каблуках, что ещё сильнее доставляло ей некий дискомфорт. Хорошо, что она в этот день решила примерить её новую, нетронутую, фиалковую юбку. Но её мучениям пришёл логический конец. Взору Лорел предстало уже знакомая фигура, находившаяся около их изначального места встречи — ателье. Она (фигура) медленно покачивалась на месте. Ох, теперь она сможет высказать то, насколько она зла. Однако, это вовсе не значит, что она и не рада хоть какому-то знакомому лицу здесь, среди этой бесконечной путаницы. — Monsieur, je vous suis très reconnaissante! — недовольно произнесла голубоволосая с британским акцентом, добавляя: — За то, что не отвечал на мои звонки. Черноглазый тихо хмыкнул, полностью поворачиваясь к Лорел. — О, я набирал вас, миледи. Вы были недоступны, — безмятежно пожал плечами Томас, видя как Диринг слегка закипает. — Как забавно! Ведь, именно тогда у меня сел телефон. Раньше не мог? — Остынь, мы же встретились. — Это потому что я пришла к изначальному месту, — фыркнула девушка, театрально отворачиваясь, скрещивая руки на груди. — А если, я продолжила плутать тут до утра и меня кто-нибудь да похитил? — Единственный кто мог тебя похитить – это я, — посмеялся Риджуэлл, хватая сзади за талию девушку, на что та с испугу вскрикнула, а потом также тепло похихикала. — Я клянусь, что заглажу свою вину, — продолжил он, хитро улыбаясь. Голубоволосая невольно раскраснелась, «судорожно» смеясь… — Так уж и быть, ты принимаешь ванну сегодня первой, — добавил Риджуэлл. Когда Том прибыл в Марсель, ему срочно нужно было найти место, для его дальнейшего проживания. Университет Риджа уже принял, ибо он подал туда документы заранее. С горем пополам, кое-как, но всё-таки приняли. Ему не хотелось жить в том общежитие, что предлагало ему учебное заведение, из-за «слегка» шумных соседей (он успел уже это понять). Поэтому он нашёл объявление, в котором девушка искала соседа для разделения квартплаты за двухкомнатную квартирку. Каково было его удивление, когда он встретился с этой девицей по поводу этого, и ей оказалась та самая Лорел! Видимо, «судьба» решила устроить небольшую, так сказать, неожиданность. Ну или не судьба. С этих пор, кстати, они жили вместе около полтора года. Лорел немного перекосило от этой наглой фразы, и она вновь злобно взглянула на парня, что готов был уже лопнуть от собственной идиотской шутки. — Вот ты… Я даже не знаю, как тебя обозвать! — вскрикнула Диринг, на что Томас погладил её по голове, как бы успокаивая, а после аккуратно схватил её за руку, потянув в сторону Старой Богадельни (музея) расположенной в самом сердце квартала Панье. Голубоволосая нервно усмехнулась, проговаривая: — Хочешь сказать, она всё время была здесь, чуть ли не за стенкой? — Я хотел сделать для тебя сюрприз, и вот, за экскурсию плачу я, а также за ужин. «Моя любовь так глупа», — улыбаясь, подумала про себя Диринг, отгоняя другую мрачную, грустную и неприятную мысль. Это был последний её день во Франции. И он это знал. Экскурсия прошла просто бесподобно. Им действительно двоим пришло по нраву это замечательное местечко. Их проводник хоть и излагал всю информацию на французском, но не зря же те два года мучались, уча этот романтичный и прекрасный язык, правда? Да, они понимали его не точно, ломано, но те пришли чуть позже, ведь британский экскурсовод уже закончил в то время работать, так что им ничего не оставалось. Зато, была возможность немного подтянуть язык. Плюсы и вправду от этого есть. Музей воистину был очень красивым местом. В нём было множество драгоценных, уникальных экспонатов, насыщенные духовной энергией. Особенно экспозиции на верхних этажах, которые включали в себя ещё и маски разных культур. И вот, их экскурсия по этому чудному месту подошла к концу, а время было около восьми вечера. Уже багряно-красное, фантастически красивое солнце, неспешно скрывалось за горизонтом, ласково даруя последние тёплые лучи всему Марселю. Закат — одно из самых завораживающих, волшебных явлений природы. Томас и Лорел неторопливо двигались к выходу с музея, попутно осматривая всё кругом. Выйдя из него, они вновь двинулись в сторону тех запутанных, и казалось бы, бесконечных переулков. — Ле Панье и вправду слегка сумасшедший квартальчик, — начал первый Риджуэлл, бегая своим взглядом по улице. — Тут и выращивают растения в туфлях, и подают кофе в железной кружке… — Сказал ещё один сумасшедший, — подшутив, добавила Диринг, на что получила небольшое хмыканье, которое ещё больше раззадорило её. А потом вновь, те шли в благорастворение воздухов ², кажется попросту наслаждаясь присутствием друг друга… В последний раз. Ридж лениво поднял голову, всматриваясь в небо, и заметно как-то поник. — Том? — обеспокоенная такой быстрой сменой настроения друга, спросила голубоволосая, немного притормозив. — Такой прекрасный закат... Диринг почувствовала, как её щёки медленно стали краснеть, а сердце грозилось выпрыгнуть из грудной клетки. — И вправду, — тихо прошептала она. — Томас... — Как думаешь, он всё ещё испытывает ко мне что-то? У Лорел пропал дар речи. Теперь она наконец поняла всё. Нет смысла раскаиваться. Все эти постоянные рассказы о Ларссоне, какой-то странный и возникший ниоткуда-то румянец, эта улыбка и искорки в глазах… О, а как же он не хотел рассказывать о той драке с Тордом голубоволосой (что, собственно и не сделал). Диринг медленно догадывалась, что это всё значит на самом деле, но иногда поглядывая на немного резкую реакцию Томаса на нетрадиционные пары, она сомневалась в своих мыслях. А теперь-то что? Риджуэлл, ведь, сейчас кажется таким беспечным и глупым мальчишкой, просто не разобравшимся в себе, и который сделал поспешный вывод о своей ориентации. Это так смешно. Девушка с шоколадным оттенком глаз знала, что Томас замечает её намёки, но намеренно игнорирует. То есть, это не простая френдзона. — Скажи… А ты сам, испытываешь что-то к противоположному полу? — не сдержав такого наитупейшего вопроса из-за ярого любопытства, совсем не думая, вбросила она. — А! Ой, просто забудь! Пожалуйста! Чёрноглазый саркастически хмыкнул: — Хотелось бы. Вслед за тем, Лорел покинула страну, а Риджуэллу податься было некуда, поэтому пришлось вернуться в общежитие универа. Что ещё поделать-то? Но его терпение было ограниченно, и как было сказано раньше, он бросил универ, сматываясь с злосчастного общежития, и вливаясь в жизнь радиоведущего.***
Рогатый посапывал в надежде на то, что разбудит его долгожданный звонок в дверь, но этого не случилось. Пробудил его ото сна будильник, который находился в его спальне. Эти надоедливые звуки были слишком громкие, что дошли аж до Торда, который в это время разлёгся на холодном пороге своей одинокой квартиры. Он лениво приподнялся на локтях, мгновенно чувствуя просто отвратительную сухость во рту, будто тот проглотил целую пустыню Сахару за один раз. Но не только это заставило того болезненно промычать. Какое же состояние может быть на следующее утро, если ой как злоупотреблять выпивкой? Головушку бедного Ларса пронзила острая боль, подобно тому, если бы ему всадили несколько иголок в его черепушку. Говорил же ему вчера Мэттью, чтобы он не пил так много, ибо на следующий день работа как-никак. Но тот лишь отнекивался со словами: «Не парься и такое переживал». Ну вот, мы можем наблюдать результат. Первым делом он вяло поплёлся в спальную комнату, дабы заткнуть этот уже действующий на нервы будильник. «7:08» — красовалось на тех часах. Горько выдохнув, он поплелся на кухню, подумывая о том, как же всё-таки взять на один день отгул. Однако, воспоминания с прошлого дня медленно достигали до него… «Неистово» распахнув холодильник, и найдя в самом дальнем его углу, преспокойно себе стоявшую бутылку минеральной воды, он принялся жадно пить. Но вот, и он поперхнулся, через сильную мигрень, вспомнив половину всего, чего натворил вчера. Особенно ту часть, с прижиманием к стенке Риджуэлла.Почему черноглазый не противился?
Он, ведь, точно не из робких людишек, да и было видно, что тот не пьяный в доску. Это… странно? Рогатого вывело из этого «мучительного транса» уведомление, что пришло на его телефон, который каким-то вот таким образом оказался рядом с ним, на кухонной тумбе. Он по-видимому вчера оставил его здесь. Небрежно хватая сотовый, тот принялся читать разгневанное сообщение от веснушчатого. В нём было сказано: что тот ох как припоздал на встречу с певцом Дэниелом⁴, который должен был спеть сегодня в прямом эфире, и у которого наши двое радиоведущих должны были взять кратенькое интервью. Мда, всё-таки, хоть и через силу, но придётся притащиться в офис. Почему певца позвали в понедельник, зная, что в воскресенье те собираются отмечать событие в честь рыжеволосого? Да потому, что в другие дни «звезда» никак не могла, а упускать такой шанс радио попросту не могло. Во всяком случае, для них (радио) это небольшой шажок вперёд. Вздохнув, он быстро настрочил: «Выиграйте мне ещё немного времени», и принялся бежать в душ. Выбежав из ванной комнаты, попутно забегая на кухню, дабы забрать мобильник, он приметил несколько таблеток, лежащих на столе. Как он раньше их не заметил? Он знал, что эти таблетки от головы, поэтому не раздумывая принял их. Только вот, он не покупал их… Чёрт возьми, Торд даже не помнит как дошёл до дома! Но сразу успокоив себя, он скинул это на ту часть воспоминаний, которые он не в силе вспомнить. Смешной. В прихожей он немного, кажется, передушился парфюмированной водой⁵, и брызнув в полость рта освежителем с ароматом малины, он пулей вылетел из квартиры. Сегодня, должно быть, его ожидает трудный день.