Шкала аморальности

Это аморально. Луи не должен любить своего брата-близнеца т а к. Он не должен думать в подобном ключе и уж тем более не должен, как поехавший кукухой, пялится на спящего Дьюи и мечтать поцеловать. Это, конечно, случается редко, но смахивает на какой-то новый уровень сталкинга. Нездоровый — и это еще мягко сказано. Раньше они были довольно близки. Может, именно поэтому все это вылилось в любовь, хотя для братьев-близнецов быть близкими — типа норма. Сейчас же Луи старается как можно меньше оставаться с Дьюи наедине. С ними всегда Хьюи. Или Луи рядом с Хьюи. Дьюи, кажется, обижается. Ну, это, по крайней мере, лучше ненависти или чего-то типа того. Потому что за такое Луи нужно звездануть и вернуть крышу на место. Это аморально. А жизнь идет своим чередом: газировка, телек, спонтанные приключения с дядей Скруджем. Пока однажды Дьюи все-таки не "ловит" его. — Что я натворил? Луи строит непонимающее выражение лица и пихает руки в карманы неизменной толстовки цвета свежей зеленки, незаметно для брата впиваясь ногтями в ладони. — О чем ты? Ты что-то натворил? — Перестань притворяться, — психует Дьюи, хватая его за грудки и встряхивая, как тряпичную куклу. Ха. Кукла. Забавное сравнение для того, кто почти лишен эмоций. — Ты практически перестал общаться со мной, и для этого нужна причина. Я, в конце концов, твой близнец! И мне это не нравится. Наивный аж до умиления. Или до дебилизма — Луи пока не разобрался. — Мы просто разные, — спустя несколько секунд выдает первую пришедшую на ум отмазку Луи. — Ты любишь движ и приключения, а я предпочитаю греть диван. — Ну, Хьюи-то тоже особым домоседом не назовешь, но с ним ты, тем не менее, проводишь почти все свое время. — Хьюи не настолько зависим от адреналина. И он, хоть и ботаник, спокойный, в отличие от тебя. Дьюи обиженно нахохливается и отпускает его толстовку. Луи почти чувствует вину. Он закусывает нижнюю губу и двумя пальцами потирает переносицу. Вот блин. — Ладно, я не хотел тебя обидеть. Давай просто... Будем общаться в домашней обстановке. И не о приключениях! Правда уже бесит. Луи даже не врет. Его действительно подзадолбали постоянные вылазки в какие-то развалины, зачастую заколдованные и опасные. Ему пятнадцать лет, он хочет тусить, как обычные подростки, а не задницу свою от бандитов/фараонов доморощенных/пиратов спасать! Лицо Дьюи светлеет. Он с силой хлопает Луи по плечу, отчего тот морщится, и улыбается: — Ты придурок! — А сам-то? — у Луи, кажется, дергается глаз. Нервный тик что ли? Интересно, с чего бы. У него же такая "потрясающая" семья. И сам он "потрясающий" — влюбился в брата-близнеца. — Ну, да ладно. Пошли в приставку сыграем. Зря что ли дядя Скрудж столько за нее отвалил. — Я, в отличие от некоторых, не страдаю от того, что мне достаются лучшие вещи. Да и недостатком игр тоже. Ты знал, что мисс Бикли всех выносит? Глаза Дьюи забавно округляются. — Да ты должно быть шутишь... — Неа, — ухмыляется Луи, закидывая руку брату на плечо. — Проверь, а я посмотрю, как ты будешь плакать после проигрыша. — Ты такой урод. — Я самый симпатичный из вас. — Мы близнецы! Луи жмет плечами и обворожительно улыбается, как обычно улыбается девчонкам в школе. — Все еще сомневаешься? — Дьюи обиженно нахохливается. — Зато я веселый. — Ты-то веселый, вот только девчонкам нравятся плохие мальчики. — А мальчикам? — Прости? — Ну, откуда ты знаешь, что не гей. Иногда приходит осознание. Луи давится воздухом. Как ему удается всего парой слов выбить его из колеи? Луи чувствует себя так, будто по нему проехалась машина. Осознание, ха. Да, это можно назвать осознанием. Они плюхаются на диван и включают приставку. Дьюи закидывает ноги ему на колени, и Луи закатывает глаза. Когда он уже научится завязывать шнурки? Дьюи хмыкает, мол "у тебя на лице все написано". Они рубятся в игру около часа, успевая перекидываться попкорном и обзываться. Луи почти улыбается. Зря он от этого всего отказался. Чувства можно и в узде держать, благо выдержка у него, в отличие от братьев, лучше всех. Когда он отходит в туалет и возвращается, Дьюи уже спит. Луи тупо смотрит на него около минуты, хлопая ресницами, после чего хмыкает: — Ну, ясно. Когда играл с миссис Бикли, братья не страшны. Луи сканирует взглядом гостиную и, найдя плед, накрывает Дьюи. Тот морщится во сне, будто чувствует чужое присутствие, и поворачивается набок. — Снов, — Луи пальцами убирает светлую, почти белую, как и у него самого, челку брата с глаз и… ладно. Улыбается.