Странный клоун

Гончаров спокойно шёл по коридору, со своей обычной, немного натянутой улыбкой и словно затуманенным мыслями взглядом. В руках обер-камергер нёс поднос с завтраком для своего господина. Сдержанный стук в дверь спальни Фёдора. Иван слышит возню за дверью, а после сонное «войди.» После этого он спокойно заходит в комнату и ставит поднос на стол, с уже более мягкой улыбкой и живым взглядом желает господину доброго утра. Достоевский выглядит довольно сонно, как обычно. Он вновь работал часть ночи и проснулся только из-за Ивана. У него много дел на сегодня. Придётся покинуть это место на какое-то время. Гончаров спокойно относился к уходам Фёдора, хоть и волновался за него. Он верил в него, как в Бога. Это его религия, которую он осознано принял, соглашаясь с ней. Получив указания на рассчитанное до минуты отсутствие Достоевского, Иван покинул спальню господина, вновь надевая ту немного жутковатую маску. Все давно привыкли к этому выражению лица, только новая охрана в начале немного пугаются. Конечно, приятнее иногда наблюдать настоящую улыбку Ивана или хотя бы чуть печальное и задумчивое выражение лица, но первое было посвящено лишь Фёдору, классической музыке и конечно чаю, который он делал с такой нежностью и аккуратностью, добиваясь идеального вкуса. Второе же выражение лица, было редким, обычно Иван сидел в тишине, ведь музыка закончилась, как и чай, оставляя после себя лишь приятный запах. Гончаров сидел молча, смотря в пол, либо в стену и не замечал ничего и никого. Но одному неугомонному клоуну этого было мало. Гоголь часто наблюдал за Гончаровым. Не всегда уверенный, что это лишь от скуки. Он часто врал себе, обвиняя скуку во всём. Николай, в такие редкие моменты задумчивости Ивана, всегда был очень тих и старался не выдавать себя, что у него прекрасно получалось. Но когда всё заканчивалось Гончаров собирался уходить с места, вновь натягивая улыбку, арлекин исчезал в собственном плаще и попадая в свою комнату. А после выходя из неё и чуть злобно хихикая искал Ивана. Он хотел видеть больше эмоций именно этого человека, что смог его заинтересовать. Перед Иваном вдруг оказался Гоголь, от чего первый вздрогнул, но после тихо вздохнул и натягивая улыбку поднял голову – Вы что-то хотели, Николай? – спокойно спросил обер-камергер, смотря серо-голубыми глазами на блондина – Ванечка, Ванечка, как тебе живётся без части мозга? Не надоело уже быть счастливым? – Гоголю было будто совсем нечего делать, что он пристал к Ивану – Вполне хорошо. Счастье мне не надоест, тем более, я испытываю эмоции помимо него. Единственное, что я не могу чувствовать это печаль. Я рад этому. Ещё больше я рад, что господин Достоевский сделал это для меня. – улыбка стала более мягкой и искренней, но Гоголь почему-то не рад. Это странное чувство... он так часто его испытывает... Николай не хочет понимать. – какой ты скучный.. Кстати где сейчас Дос-кун? – перевёл тему Николай, придерживаясь своей роли, в рамки которой глубоко спрятал настоящие мысли – господин в своей комнате, но не беспо...– Иван не успел договорить, ведь Гоголь уже пропал. Слуга тихо вздохнул и направился на кухню, дабы выпить очередную чашечку чая, после того, как настроит старенький радиоприёмник. От Ивана всегда пахло идеальным чаем, какой мог приготовить только он, этот запах безумно нравился Николаю. Длинные, тонкие ноги, которые подчёркивали брюки. Немного хрупкое, как женское тело, изящные руки с тонкими и длинными пальцами пианиста. Плавные и элегантные движения. Длинные мягкие волосы пепельного оттенка, иногда в долю секунды поблёскивали серебром. Гоголь замечал каждую деталь образа обер-камергера и любил все детали до единой. Но Иван его не любит. Эта мысль часто врезалась в голову клоуна, заставляя его беситься, а после рыдать. Эта мысль терзала его каждый день, проливаясь чаем на забинтованную голову или разбитым сервизом, что так нравился Гончарову. Подмешанной солью в чай до этого идеальный, что Иван оставил всего на секунду. Краской для волос, в шампунь Обер-камергера. Эта мысль становилась каждой пакостью, что Николай совершал Ивану. Ивана с каждым днём это раздражало всё больше, переливаясь в обиду и просто в непонимание, за что Николай с ним так поступает. Иногда он спрашивает это у Фёдора. В ответ демон лишь вздыхает и говорит, что Иван должен сам догадаться, либо однажды ему расскажет сам Николай. Только Дос-кун его понимает После Иван немного устало вздыхал и получив поручение от Достоевского, уходил его выполнять. Иван немного глуп. Он не понимает, что должен понять и что ему может однажды расскажет клоун. Иногда шут задумывался, может Иван тоже просто не хочет понимать? От этих мыслей становилось лишь больнее. Немного поговорив с главой крыс, Николай ушёл, как и Фёдор. Достоевский ушёл, а Гоголь продолжил свою слежку. Иван, как Николай и думал, пил чай. Слуга был довольно задумчив, чай ещё не закончился. Помимо него, на кухне был Александр, который садился есть – о чём опять задумался? – вдруг спрашивает Пушкин, смотря на товарища – и всё же... Николай странный. Странный клоун. – произнёс Иван, после чего сделал очередной глоток чая из узорчатой фарфоровой чашки, блюдце от которой, он держал в другой руке, на уровне живота. Александр не ответил ничего, кроме как «ясно.» Ему было честно говоря всё равно, но в той же степени ему было скучно. Попытка развеять скуку не удалась. А странный клоун вновь ушёл в комнату, с не желанием вновь осознавать, что его странные чувства не взаимны.