POV: Феликс
Знаете, мы типа уличные танцоры. Те, кто работают с вечера в ночь на той самой улице. Мы делаем шоу, представление. Развлекаем людей, а те нам платят. Я не могу назвать нас всех друзьями или могу… Сам пока не знаю, но то, что мы творим во время выступлений. Детей лучше не брать с собой, если вы идёте посмотреть на нас, это точно. А смотрит на нас огромная толпа, которая формируется произвольно, эти люди, в основном, конечно, девушки, достают свои телефоны и включают режим «съёмка», после чего мы выходим на сцену. Танцуем всё подряд, всё что учили и репетировали, а иногда и вовсе, что от души идёт, но стали бы вы платить просто за танцы? Знаете, многие группы продвигают фансерверы и всё в этом духе, мы тоже этим занимаемся. Однако, во всём этом есть одно большое отличие… Мы можем целовать друг друга. Обычно это простые поцелуи в губы, секундные, которые не имеют ни значения, ни смысла, чувств, кстати, тоже. Это как работа, которую мы все должны исправно выполнять, но поцелуи с Хёнджином они не такие. Они долгие насколько это возможно, вязкие, чувственные. Мир как будто отключается, когда я касаюсь его губ, всё внутри застывает, сердце учащается настолько, что я чувствую, как оно кровь в жилах перегоняет, я глаза закрываю, лишь бы запомнить этот вкус до следующего выступления, ведь в обычной жизни мы с ним почти не общаемся. Это очень глупо, я знаю. Влюбиться в человека, с которым у тебя просто работа, обычный способ заработать денег через любимое дело, но поцелуй за поцелуем и я начинаю сомневаться, что моё любимое дело — танцы. Первый раз, когда я попробовал себя в таком, я очень стеснялся, моё лицо было закрыто маской, потому что было стыдно, я думал о том, что если меня увидит кто-нибудь из знакомых мне конец, но когда мой взгляд падал на точные движения Хёна, такие размашистые и сильные, я начинал верить в то, что это не плохо… Ну, знаете то, чем я начал заниматься, это совсем не та история, которую одобрила бы твоя мама, однако лишь несколько мгновений, встреча взглядом на секунду и я поверил в то, что я сделал правильный выбор, когда начал всё это. В порыве эмоций старший во время наших партий, сорвал с меня маску и поцеловал прямо в губы под оглушающие крики фанатов, мне даже показалось, будто я музыку слышать перестал. Приятное чувство растеклось свинцом по моему телу, оно стало тяжёлым, я не мог двигаться, лишь смотреть в эти тёмные глаза и на эти пошловатые движения. Наш поцелуй был коротким, но за это время, что его губы касались моих, я почувствовал необъяснимое желание, я захотел сделать это ещё раз и на второй песни маску с себя снял уже я. Поцелуй был долгим, слишком для такого формата, я не мог заставить себя перестать целоваться, я оставил это на нём, я думал, что он обязательно меня оттолкнёт, когда мы перейдём черту дозволенного, но Хёнджин лишь сильнее обнимал меня за талию, не отпуская ни на миллиметр от своего тела, в этот момент я почувствовал себя в вакууме, будто земля из-под ног ушла, его мягкие губы сминали мои, горячий язык прошёлся по ряду зубов и после коснулся моего, лишь на мгновение, но это ощущение я помню до сих пор. Больше у нас не было таких поцелуев, о чём я очень жалею, но не перестаю верить в то, что когда-нибудь мы зайдём дальше уличных поцелуев.
***
Сегодня очередной концерт, шоу, которое мы должны исполнить на пять звёзд, сегодня выходной, а значит и людей будет в разы больше, в этот день стоит быть готовым по особенному. В выходные я часто касаюсь Хвана, часто смотрю на него и целую, я бы хотел целовать его не только на публику, но я не могу. Наши отношения на уровне рабочих, а подниматься выше они почему-то не хотят или это хён не хочет, я до конца ещё не разобрался. На мне красная рубашка из атласной ткани, я заправил её в узкие, чёрные джинсы, слегка уложил чёлку, чтобы она падала на глаза, немного прикрывая их. Тёмные кроссовки, я хочу, чтобы всё внимание толпы было на рубашке, я расстегнул её почти до половины так, что мою бледную кожу слишком хорошо видно. На самом деле я впервые так выгляжу. Обычно я предпочитаю худи или свитшоты, что-то закрытое, достаточно большое, но сегодня я хочу привлечь чужое внимание на себя, поэтому, думаю, это лучший вариант. Мы начинаем с чего-то незначительного, постепенно разогревая толпу, что-то милое, не сложное, однако хорошо запоминающееся. Я выхожу чуть вперёд, начинается моя партия, чувствую чужие взгляды, которые облепили меня со всех сторон, на меня смотрят жадно, я вижу сотни прищурившихся глаз, те что без масок, я вижу, как они облизывают сухие губы, внимательно изучая мои движения. Мне нравится, когда на меня вот так смотрят, мне нравится постороннее внимание. Чувствую чужие холодные пальцы на своём загривке, я знаю их слишком хорошо, сегодня я чересчур уверен, поэтому томно выдыхая, будь, что будет. Острый взгляд, я вижу похоть в глазах Хвана, спускаюсь по его одежде к самым джинсам, улыбаюсь. Это шоу сегодня не забудет никто. Мои движения резко меняются, от плавных, эстетичных касаний, я перехожу к чему-то очень резкому с высоким ограничением морали, но знаете чувство совести я послал ещё, когда ввязался во всё это, сейчас мне совершенно не до стыда. Мои бёдра касаются чужого паха, я наклоняюсь, выставляя задницу Хвану на показ, слегка повиливая ей. Мне повезло, что песня сменилась на сингл Хёны, знаете, она всегда вовремя включается на наших концертах. Закусив нижнюю губу, слегка поджав верхнюю, я чувствую как сильно бьётся моё сердце, я ощущаю чужие руки на себе и, поверьте мне, это лучшее, что я когда либо чувствовал. Прогибаюсь в спине, а затем разворачиваюсь, утягивая в похотливый поцелуй у всех на глазах. Боже, как же сильно кричат люди, буквально оглушают целой волной, но сейчас это меньшее, что могло бы меня отвлечь от этих мягких губ. Хван вкусный, я сделал этот вывод уже после первого поцелуя. Он сильный, подкаченный и невероятно красивый. Иногда, мне кажется, что ему не обязательно иметь какие-то навыки, ему просто брёвнышком стоять можно девушки и так любить его будут. Он слишком и на этом можно закончить. Для всего он просто слишком. Слишком талантлив, слишком уникален, слишком сексуален. Время от времени я думаю, что многие из группы скорее всего завидуют нашим частым взаимодействиям, но, если честно, всю эту богадельню начал не я, значит и ответственность лежит не на мне. Однако, кто ответит за сегодняшний день? Я проталкиваю язык в мокрый ротик, я чувствую вкус его слюны, всю её вязкость, я ощущаю её на своём языке, а после касаюсь чужого язычка парня напротив. Я обвожу его кончик, немного посасываю, своими губами сминаю нижнюю ниточку старшего, что тихо выдыхает, обжигая мне подбородок. Он горячий, желанный до маниакальной одержимость. Его кожа гладкая, приятная на ощупь, словно бархат руками ласкаешь, дорогой лоскут ткани, к которому так приятно прикасаться, который будто манит и говорит тебе: «потрогай ещё раз…». Мы оба слишком увлеклись, никто не останавливается, воздуха критически не хватает, лёгкие пусты, как и мои мысли в этот момент. Они не вяжутся, не формулируется, лишь сирена в моей голове, что так громко звенит, но не достаточно, для того чтобы я оторвался от этих манящих губ. Я спускаюсь на его бёдра, сминаю их в руках, я знаю это слишком, я знаю, что перебор, но моё тело не слушается, не поддаётся здравому смыслу, я не могу контролировать ни себя, ни свои действия. Мой разум полагается на старшего, а тот будто на понт берёт, не хочет заканчивать всё первым. Как будто действиями говорит: «Давай, сдайся первым». Его холодные пальцы перехватывают мои запястья и поднимают на уровень головы. Хван сильно сжимает их, наверняка, стараясь показать, что он тут главный, заведующий ситуацией, на что я просто кусаю его губы, сильно, до металлического привкуса, который с ума сводит, словно наркотик. Иногда я и вправду думаю, что просто передознулся. Я будто перекачен, будто принимаю большую дозу каждый день, но меня это не пугает, я готов полной грудью вдыхать запах его одеколона, лишь сильнее расплываясь в тёмном тумане его глаз. Наш поцелуй прекращает Чан, который буквально разрывает нас. Мы оба жадно глотаем уличный воздух, стараемся отдышаться, я вижу, как Хён руки на колени перекладывает и слегка нагибается, в попытках унять свой пыл. Я ещё бёдрами почувствовал напряжение и, если бы, чёрт возьми, мы сейчас не выступали, я бы залез на него прямо здесь и сейчас, на глазах у одногруппников, мне всё равно, но я не могу. Толпа кричит слишком сильно, людей слишком много, Хван слишком хорошо целуется, весь этот мир для меня слишком. Парни ошарашенно смотрят на нас, всем давно ясно, что между нами что-то есть. Это не просто взаимодействие на радость фанатам, нет. Я и сам хочу в это верить, но Хван отстранённый, почти не говорит со мной, лишь взглядом тяжёлым сверлит на репетициях, а на выступлениях целует так, что внутри бабочки крылья распускают и больно царапают. Я прикрываю глаза, пытаюсь придти в себя, выдохнуть и справиться с сильным напряжением всего тела, я так сильно хочу его, но у меня нет ебаной возможности, которая в миг решила бы все проблемы, чёрт. Наши взгляды пересекаются, он разгибается в спине и быстрым шагом направляется прямо ко мне, хватает за запястье и ведёт в толпу, которая в миг расступается, давая нам проход. Невероятно, но за нами никто не идёт, не бежит с оглушающими криками, не пытается помешать. Все, будто в трансе стоят с глазами по пять копеек, провожают нас взглядом. Хван толкает меня в машину, на заднее сиденье, я падаю всем телом, немного ударяясь головой об дверь, но я не чувствую боли, лишь чужие губы на своих. Рука Хёнджина что-то ищет в бардачке машины и через несколько секунд вынимает бутылку соджу. Я сглатываю накопившуюся слюну, короткий поцелуй разрывается, а томный взгляд продолжает изучать моё тело. — Пей. — Хёнджин протягивает мне бутылку, предварительно содрав с неё крышку. Я отрицательно машу головой, прикусив нижнюю губу, понимая некий страх ситуации, на что хён делает глоток и наклоняется к моим губам, передавая содержимое мне в рот. Из-за алкоголя ранки на губах начинают саднить, сильно жечься, лицо морщится, но горло всё равно проглатывает всё до последней капли. Раз за разом, я чувствую, что начинаю сильно пьянеть, часть напитка начинает струйкой течь по моему подбородку, переходя на открытую шею и грудь. Жидкость впитывается, оставляя характерный запах, а Хёнджин не перестаёт спаивать меня, сам понемногу глотая водку. Под тусклым светом от ближайшего фонаря кожа блестит и определённо манит старшего, он отпускает пустую бутылку, припадая к моей шее. — Ты же этого хотел, да? — Хван облизывает кадык, после чего оставляет на нём мокрый поцелуй, кончиком языка слизывает остатки алкоголя, заставляя моё тело легко, но ощутимо подрагивать под ним. Слова не строятся в предложения, а если строятся, то совершенно не в те, которые следует сейчас говорить. По хорошему, его стоит оттолкнуть, чтобы завтра не жалеть о содеянном, но завтра ведь настанет не скоро, поэтому ваше сожаление идёт в задницу. — Трахни меня… — слишком хрипло, я сказал это басистым голосом, от чего получил чужое колено между ног, его рука накрыла моё возбуждение, начиная его легко массировать. Тихий стон сходит с моих губ, когда Хёнджин спускается на грудь, свободной рукой отодвигая красную ткань рубашки. Его поцелуи жгут кожу, я выгибаюсь от каждого касания, алкоголь только добавляет чувствительности моему телу. Буквально ощущаю весь разврат в воздухе, он осязаем, я чувствую, что готов кончить, лишь от малых касаний этого парня и его тяжёлого, уже давно сбитого дыхания. Старший расстёгивает мою рубашку, безжалостно выдирает её из-под джинс, в которые она была аккуратно заправлена. Сбитый полустон и я вижу его оскал на лице. Его юркие пальцы добираются до моей ширинки, оставляя моё тело без внимания. Воздух в машине кажется холодным, когда Хёнджин перестаёт касаться меня. Металлический звук пряжки ремня, мой взгляд падает на чужой пах. Язык непроизвольно облизывает губы, а руки сами тянутся в попытках помочь старшему, чтобы тот быстрее расправился с этим. Джинсы остаются в неудобном положении. На заднем сидение их толком не снять, а до ближайшего помещения мы просто не дотерпим. С меня же снять одежду намного проще, Хван срывает с меня джинсы, оставляя в одних тонких боксерах, которые почти ничего не прикрывают. Лицо сильно краснеет в области щёк, алкоголь снижает градус стыда, но пальцы сами закрывают лицо в попытках спрятаться. Лёгкий смешок над ухом и горячий язык на мочке, который ведёт всё дальше в ушную раковину. Приятно до дрожи во всём теле, хлюпающий звук чужой слюны заставляет тело буквально пылать, а с губ снова рвётся прерванный стон. — Тупой вопрос, но ты… — я знаю, что он хочет спросить и это невероятно стыдно. Рукой отталкиваю его чуть в сторону, заставляя замолчать на мгновение. — Да… — я сказал это слишком громко, видно, что я волнуюсь и даже алкоголь не справляется с ощущением дикого стыда, на что Хён целует меня в висок, аккуратно закусывая мою щёку. — Ах… не переживай, сладкий. — от него это слышать чересчур приятно, его голос бархатный, ласкает слух, его длинные пальцы цепляют резинку моих трусов, высвобождая орган, полностью налитый кровью. Старший стягивает мои боксеры, попутно сминая их в руках, после чего комком пихает мне в рот, делая слишком грязное выражение лица. Слюна на головке его члена, он большой, не поместится. Его пальцы ни разу не коснулись меня, отчего я понимаю насколько же больно мне сейчас будет. Хёнджин садист и это вырисовывается в его взгляде. Он подставляет головку, пытаясь толкнуться в меня, но я напряжен, из-за чего старший не может войти в меня. — Малыш, ты что не растягивал себя? , — будто персонаж задрипанной манги бдсм. Такой властный, но почему мне это так нравится? — Растяни себя, а то я не смогу оттрахать тебя. Чужие слюни на моих пальцах. Я жмурюсь, настолько сильно, насколько могу. Первый палец входит туго, я никогда с собой такое не делал. Его взгляд внимательно изучает меня. «Блять, это всё слишком грязно» я произношу это в своей голове на повторе, пока трахаю себя собственными пальцами под затуманенными глазами Хёнджина. Чувствую слёзы, которые наворачиваются, чувствую жгучую боль от трёх пальцев, вижу как Хван начинает мастурбировать смотря на меня. Я сильно закусываю ткань нижнего белья между зубов. Они все вымокли, моя слюна пропитала их полностью. Пальцы двигаются медленно, боль невыносимая, но постепенно сменяется на некое удовольствие, которое я получаю от пристального внимания извращенца, который глаз с меня не сводит. Сжатые стоны, сквозь трусы они еле чувствуются, но я думаю, Хван прекрасно всё слышит, отчего терпеть уже не может. Размазывает выделившуюся смазку и заменяет мои пальцы своим толстым членом. Входит всё также туго, только на половину. Слёзы каплями текут по щекам, больно. Слишком больно. Хван же наклоняется так, что языком слизывает одну, чувствуя горячую кожу моего лица. Он входит и выходит каждый раз, стараясь растрахать мою дырочку, чтобы войти в полном размере. Мне начинает это нравится, я обхватываю его шею руками, начиная стонать громче, закатывая глаза. Всё ещё больно, но боль становится приятной, темп толчков сильно увеличивается, как и длина, которой входит Хёнджин, покусывая тонкую кожу на моей шее. Парень начинает двигаться быстро, грубо. Движения резкие, такие же как его танец. Саднящие, отдающие горячей болью и всё тем же одеколоном, который с ума меня сводит. — Феликс, ты такой… — моё имя его голосом, я готов кончить уже сейчас. Слегка порыкивает, заглушая свои звуки моей шеей, оставляет следы засосов, он творит с моим телом всё, что хочет. — Ты такой грязный… Свободной рукой Хван убирает самодельный кляп из мокрой ткани, цепляя их собственными зубами, что выглядит настолько пошло, что никогда не исчезнет из моей памяти. Хотел бы я просто сфотографировать его сейчас и дома в рамочку повесить. — Постони для меня… — рука сжимает моё бедро так сильно, что звук срывающийся с моего рта больше походит на писк, там точно останутся следы, но почему мне так всё равно на это? В полный голос я начинаю постанывать, от глубоких толчков внутри меня, он толкается под разными углами, с разной силой и длиной, Хён старается найти нужный комочек нервов, чтобы заставить меня стонать вроде шлюхи с всем известного сайта, но, чёрт возьми, я почти на пределе. Моя рука обхватывает собственный член, начиная надрачивать в бешенном темпе, в попытках подстроиться под толчки Хёнджина. Тот голову откинул назад и нижнюю губу закусил, немного выгнувшись в спине. Его тело красивое, невероятно притягательно, хочется коснуться его пресса, не только подушечками пальцев, но и хорошенько вылизать от собственной спермы, что попадёт туда, когда я кончу. — Ах… — громкий стон вырывается, когда он находит нужное направление и проходится основанием по комочку нервов. — Нашёл… — Хён расплывается в довольной улыбке, сбивая темп на нет. Почти выходит из меня оставляя только головку, хитро улыбаясь. — Приготовься, испачкаться, малыш. — он начинает глубоко толкаться, каждый раз проходясь по простате. Громкие стоны, которые оглушают нас обоих отдают сильным эхом. Хван каждый раз выходит, заново входя и каждый, чёртов раз попадает по нужной точке, отчего я сжимаю его так сильно, что тот шипит, закусывая собственные губы. — Я… я сейчас… быстрее — я ускоряю темп руки, которой вожу по собственному члену и в такт моим движениям начинает двигаться Хван, чувствуя совместный оргазм. Толчки запредельно быстрые, я чувствую его сердцебиение, но совершенно не чувствую своё. Сжимаю чужую кожу до кровоточащих следов от ногтей, а член готов вот-вот взорваться, выпустив белую струю семени. Последний толчок и я чувствую горячую субстанцию внутри себя, отчего кончаю меткой струёй, вязкой, пачкая нас обоих. Тяжелое дыхание, почти в унисон. Хёнджин валиться на меня сверху, прикрыв глаза. Утыкается в мою шею и оставляет на ней лёгкий поцелуй. Медленно выходит, давая семени испачкать кожаное кресло автосалона. — Ты… — Хван начинает, но я не даю ему закончить. — Заткнись и просто наслаждайся оргазмом… — я груб, я знаю, однако пустые разговоры сожаления лишь испортят этот прекрасный момент и отчего-то, мне кажется, что Хван со мной согласен. Мы молчали долго, минут пять. Меня начало клонить в сон от выпитого алкоголя и переизбытка адреналина. Последнее, что я помню — чужое касание мягких губ в районе груди.
***
— Поднимай свою грязную задницу, — надоедливый голос, зудящий над ухом, я медленно открываю глаза. — Ликс, я хочу твоего внимание. После этой фразы первое, что пришло мне на ум: «Какого чёрта?». Я сонно посмотрел на Хвана, который оказался полностью в одежде. Тот протянул мне вещи и улыбнулся. Так искренне, что сон мигом ушёл на десятый план. Его улыбка это то, что я вижу первый раз за всё время. — Куда хочешь съездить поужинать? — Хёнджин достаёт телефон, начиная активно рыться в нём. — Ужинать? — почему мой голос звучит так натянуто? Я немного переживаю из-за всего этого, не особо понимаю, что к чему и, блять, меня только что лишили девственности, кому чё от меня надо? — Ну да, отметить так сказать. — он перекинул ноги накрест и отложил телефон, улыбнулся так мягко, что внутри что-то тёплое ёкнуло и повысило градус. — Что? — его улыбка, прищуренные глаза, слегка взъерошенная чёлка — это прекрасно. Я не могу оторвать взгляда, чёрт, насколько же сильно я в него влюбился? — Начало отношений, придурок, — он слегка улыбнулся и подмигнул правым глазом. — Ведь между нами больше, чем просто уличные поцелуи.