Натурщик

      Гарри приходит на занятие с небольшой папкой скетчей и располагается за своим привычным, третьем в ряду, мольбертом. С этого места всегда приятно наблюдать модель; свет из окна мягко рассеивается, создаёт аккуратную, тонкую полоску тени. На такой можно не делать акцент.       Поттеру удобно рисовать с этой точки. Хватая общие очерки, набивая руку на гипсовых скульптурах и фруктах из папье-маше. Но только пока не включают подсветку. Прожектор в студии не очень качественный, слепит глаза, делает работу грубее. Гарри плохо даётся крупная штриховка теней.       Гермиона говорит, что Поттер буксует на одном месте. Танцы на два па с заклятым врагом — освещением. Шаг — линия, стирательная резинка — три назад.       — Поверь мне, Гарри, — говорит Грейнджер, вскинув голову. — Когда мы дойдём до анатомии, блики, преломления света и рассеивающие материалы ты будешь вспоминать с упоением.       — Как и значение слова «упоение», — говорит Рон в свой рюкзак и достаёт мягкий карандаш. Золотая надпись «4B» глумливо поблескивает, пока друг подходит ближе. — Ты опять работал только запястьем? — без нажима спрашивает Уизли и делает несколько пасов рукой над бумагой. Картина меняется не сильно, но очевидно в лучшую сторону. Гарри благодарен, ибо сегодня пара с Макгонагалл. Вот уж кому не интересно слушать оправдания незаконченным домашним работам.       — Нет, — открещивается от обвинения Гарри, и сразу тяжело вздыхает, принимая поражение. — Ты и сам всё видишь.       Гарри кивает в сторону Гермионы, намывающей доску после чужого занятия. Девушка стоит на подиуме, где всегда располагается конечная цель урока.       — Анатомия, — тянет презрительно. — Как будто каждый вторник людей не рисуем, — фыркает Поттер. Рон кивает, издаёт похожий одобряющий звук и бухается за соседний мольберт. Они сидят какое-то время молча, каждый себе на уме.       — Знаешь, я бы её нарисовал, — поигрывает бровями Уизли и ловит сконфуженный взгляд друга. С чувством выполненного подросткового долга по глупым шуточкам, Рон вновь глядит на Гермиону. Юбка, длинная, в складку, еле оголяет коленки, а рыжий внезапно алеет щеками и стыдливо прячется за деревянной конструкцией. — Ну, это я так… — "Художник".       Симус, не опоздавший только потому, что задержалась Макгонагалл, заваливается в кабинет и пугает народ.       — Нам натурщиков ведут, — огорошивает он, а взглянув на заготовленный натюрморт презрительно цокает. — Убирайте свои груши, сейчас начнётся настоящее искусство.       Настоящее искусство начинается через пять минут. За Макгонагалл идут двое: девушка и парень, оба, очевидно, недовольны жизнью, но недурны собой. Худ.класс обращается вслух, ожидая объяснения. Всё, как предсказывал Симус. Преподаватель здоровается и встаёт за кафедру. Незнакомые студенты несколько мнутся и нерешительно остаются поленьями посредине комнаты.       — Сегодня занимаемся анатомией. Сфокусируйтесь на своих слабых сторонах. Работа должна быть оценена не ниже, чем на превосходно. В этом вам помогут студенты с факультета танцев.       — Хореографии, — поправляет девушка с невыразительным лицом, но осиной талией. Рон свистит без характерного звука, но Гарри чувствует, как друг напрягается в предвкушении. Художники так не говорят, но руку на отсеченье, Уизли уже определился с моделью.       — Конечно. Хореографы. Можете занимать позы.       Поправившая Макгонагалл студентка, в кокетливых шортах клёш и черном капроне, зло оглядывает присутствующих. Не найдя альтернатив, она садится на ступень подиума. Обведенные зелёным губы кривятся в усмешке, футболка натягивается на груди, от того как девушка гнет спину назад в небольшом мостике.       По классу начинает разноситься вдохновлённый скрип грифеля. Оставшийся без внимания парень вздыхает натужно. — Если кому интересно, меня зовут Блейз, детки, — играет бровями тот, кто называет сверстников детками и оголяет смуглую кожу, стягивая водолазку. — Есть пожелания к превосходному?       Макгонагалл, проигнорировавшая акт стриптиза, показательно изучает журнал. В повисшей напряжённой тишине вздымается рука Гермионы. Она просит сесть на шпагат, что в широких штанах у юноши выходит без проблем, а потом, снисходительно разрешает мулату менять руки перед собой для удобства.       Гарри стынет в нерешительности. Для того чтобы нарисовать не представившуюся девушку нужно заморочиться с тенями на светлой коже. У Блейза же, мускулов много, даже слишком. Гарри и Рону нужно переехать в спортивный зал на ПМЖ года на три, чтобы таких достичь.       Два чеканных стука о дерево. Дверь словно сковывает напряжение. — Войдите, — позволяет МакГонагалл, не отрывая взгляда от журнала.       На разрешение откликается юноша. Он замирает у входа и ровным голосом говорит. — Прошу прощения за опоздание.       — Проходите, Малфой.       Блондин кивает, сам себе или из вежливости, и направляется к сцене.       Смотрит сначала на безымянную студентку, затем на Блейза, кивает им и тихо-тихо шипит — Я вообще не должен быть здесь.       Оглядевшись, брезгливо прогуливается за свободным стулом. Гарри напрягается всем естеством, когда резкий голос раздаётся позади. — Пэнс, за тобой поухаживать?       — Не надо, душа моя, — отказывается девушка, очевидно, пожалев потуги уже работавших студентов. Усевшись, юноша поправляет волосы. Стриженные под горшок, для удобства, с разделенной четко по середине чёлкой. Формирующие причудливую, неожиданно изысканную укладку. С платиновым отливом. Волосы.       Спина, затянутая в тугой прозрачный корсет, выглядит неожиданно естественно. Рубашка, как будто сшитая на заказ, еле просвечивает. Гарри прекрасно видно чёрное пятно, скрытой под тканью татуировки.       Гарри чувствует как пересохло горло. Словно опомнившись светлое-видение-Малфой перекидывает ногу на ногу, создавая новый картеж теней и складок.       Рон шикает, неожиданно привлекая к себе внимание. — Я говорю, у тебя есть твердый карандаш? Мой сломался. Поттер, лишь бы откупится, не медля отдает тот, что стискивал в руке. Уизли благодарно кивает, но любопытный нос оставляет впритык чужому холсту. — Выбрал?       Гарри смотрит на так и не убранный со сцены натюрморт. Нарисовать яблочко не сложно. Виноградную гроздь — легко. Но этот персик необходимо было срисовывать с натуры. Со всеми тенями на алебастровой коже, складками и мускулами.       — Да. Выбрал.