Зов Мобиуса

Спустя час полёта. Планета Мобиус. Южные острова. Приграничный остров.       Реактивный самолёт разрезал небосвод своим грубым врезанием в небесное полотно. Под ним уже виднелись как крутые обрывы, так и пологие песчаные пляжи Приграничного острова. Волны били в берега, но из кабины самолёта не услышишь прибоя, не увидишь красоты волн. Картина была очень общей. Самолёт летел ровно, не трясло более, и потому Соник уже не переживал за себя и напарника, что вёл летательный аппарат. В пути ёж успел достать обувь с перчатками из своего рюкзака, обуться и надеть. Даже маленько вздремнул после усердного уничтожения роботов Эггмана. Вопросы крутились в его голове и не давали покоя. Он вспомнил про ребят, коих ему пришлось оставить позади. За это время они должны были уже добраться до конечного пункта. Всё ли у них в порядке? Здоровы ли? Должно быть, переживают за них. Однако если Тэйлз рядом, то судьба Антуана ему осталась вовсе не ясна. Что же произошло с их другом? Тэйлз просил не только прекратить уничтожение роботов-мобиан, что показалось Сонику странным, но и принять за факт, что поздно спасать их друга. Что произошло, пока его не было рядом?! Соник глянул на Тэйлза и заметил, что тот надул щёки. Глубоко дышит и крайне напряжён.       - Ты в порядке, дружище?       В ответ демонстрация тыльной стороны ладони. Его просят не задавать вопросов, не отвлекать. Соник бросает взгляд вниз и замечает остров. Собравшись с силами, лисёнок снижает манипуляциями с панелью управления подачу топлива в двигатели и медленно наклоняет самолёт носом к поверхности. Соник понимает, что они начинают снижать высоту и искать место для посадки. Слышится звук, напоминающий икание. Соник вновь бросает взгляд на друга, потом опускает его к ошейнику. Может, всё дело в нём? Тэйлз всё сильнее наклоняет самолёт, и Соника это беспокоит. За счёт естественного падения с высоты скорость сохраняется высокой, хотя двигатели уже работают в полсилы. Земля постепенно приближается вместе с морем, всё ниже их полёт. Соник хотел окликнуть друга, но лишь цокнул, а потом ещё раз заглянул в мордочку лисёнка. Тот старается как можно глубже дышать и, кажется, он либо задыхается от нехватки воздуха, то ли от переизбытка его в лёгких испытывает далеко не приятные ощущения. Его лапы уже заметно трясло, но лисёнок вцепился как смог крепко и удерживал штурвал, ведя самолёт навстречу поверхности. Земля была близко, рос риск врезаться носом, ибо наклон уже ощутимый. Соник вцепился в кресло.       - Пожалуйста, Тэйлз, не надо! Мы разобьёмся! Тэйлз, выровняй полёт! Тэйлз!       Похоже, обращение к пилоту возымело обратный эффект. Самолёт сильнее наклонился вперёд, и Сонику начал давить на киль ремень безопасности, ибо ёж соскальзывал с места второго пилота. Сердце бешено забилось от ужаса перед падением, ведь земля сближалась с чудовищной скоростью. Тэйлз как смог отвёл от себя штурвал и ещё раз прошёлся по панели управления глазами и свободной лапой. Показатели скакали и высвечивали сигнал бедствия из-за высокого риска падения. Раздался и звуковой сигнал, загорелся красный фонарь, после чего что-то щёлкнуло по бокам. Теперь ребята оказались заблокированы системой безопасности самолёта, и Соник не только лапами вцепился в сидение, но и крепко-накрепко стиснул зубы. Самолёт трясло и дёргало от сопротивления воздуха, порой бросало куда-нибудь в сторону, и каждый раз Соник издавал выкрик, полный ужаса. Голову начало сжимать обручем от острых переживаний, он начал сомневаться, что его друг в порядке и вообще… адекватен в данной ситуации. Оставалась пара минут до падения с неминуемой гибелью, и Соник зажмурил накрепко глаза, вдохнул воздуху, сам не понимая зачем, и начал ждать наступления смерти. Двигатели уже были отключены, но самолёт продолжал двигаться с чудовищной скоростью. Соник закрыл уши, чтобы не слышать тревогу. Ему казалось, что он уже умирает, только медленно и безболезненно. Собравшись с силами и преодолевая самые неприятные ощущения, в том числе усилившуюся дрожь в лапах, бешенное сердцебиение, лисёнок со всей дури натянул на себя штурвал и в спешке сменил положение нескольких переключателей, подготавливая самолёт к грубой и опасной посадке. Аппарат резко поднял нос и выровнял полёт, одновременно снижая скорость. Выпущенные шасси оставались в паре метров от поверхности. Голова пошла кругом, дико разболелась от таких трюков, но тот дал желанный результат. По мере того, как снижалась скорость, самолёт постепенно опускался и коснулся поверхности обрывистого берега, всё смелей опираясь на него. Соник застонал, ибо у него также пошла кругом голова, а кровь ударила в мозг. Все тревожные сигналы оборвались, и вновь щёлкнуло – фонарь кабины разблокирован. Когда скорость ощутимо упала, лисёнок открыл фонарь и расстегнул себе ремень безопасности, отключая заодно в целом самолёт. Теперь тот уверенно опирался на шасси, но не прекращал своё движение, спотыкаясь о неровности. Приходилось контролировать его направление, ибо в иной раз тот стремился уйти в сторону. Тем более они двигались вдоль берега, уходящего на краю резким обрывом в море. С другой же стороны дикие заросли высоких кустарников с шипами и прочими сопутствующими неприятностями. Пара минут, и самолёт встал. Тэйлз рванул прочь, взлетев в прыжке. Соник ещё сидел с закрытыми глазами и дрожал в ужасе, пока ощущения не прошли. Сначала он открыл уши и вцепился в кресло. Его продолжало трясти, но более он не слышал тревожных сигналов. Их заменили пение птиц и прибой моря. Соник открыл глаза и обнаружил отсутствие друга на месте пилота. Морской бриз бил ему в морду, было свежо, и ёж принялся глубоко дышать, чтобы отойти после пережитого. Когда настигло облегчение, то расстегнул ремень и выглянул наружу. Друг оказался внизу, почти у самого самолёта. Лисёнок стоял на четырёх лапах и содрогался, дёргался, словно кто-то выжимает из него как из тюбика содержимое. Соник обеспокоился и спрыгнул к нему. Оказалось, что Тэйлзу столь поплохело, что его ещё в полёте настигла мучительная тошнота. Он терпел до последнего. Это объясняет его рискованный трюк с посадкой. Теперь же его рвало, и он испытывал все эти мучительные, отвратительные ощущения, сопровождающие рвоту. Щёлочь обжигала пищевод. Он кашлял, чтобы избавиться от остатков, но от этого ему драло горло, раздражая сильней. Соник присел на одну коленку рядом и легонько похлопал по спине. У самого него головокружение уже сходило на нет, как и дрожь в теле. Когда кашель оборвался, лисёнок поднял к другу голову и заглянул в зелёные глаза. Сонику не нашлось как ответить на этот взгляд, и он опустил свои глаза.       - Я хочу пить, - Слабым голосом прохрипел лисёнок.       - Я найду доступ к какому-нибудь водоёму, не переживай. Просто дождись меня здесь.       Соник поднялся и оставил после себя полупрозрачный синий след. Пока Соника не было, Тэйлза повторно вырвало, и ему пришлось вручную прочищать ротовую полость с сильно высунутым языком. Голова продолжала существовать в каком-то собственном мире, в котором вращалась вокруг собственной оси, и потому подставленная на помощь лапа друга пришлась в самый нужный момент. Соник удержал Тэйлза от падения и, подхватив его, оттащил в сторону. Тэйлзу очень сильно хотелось произнести фразу «My head is spinning!», но язык не шевелился, да и сил оставалось лишь на осознание того, что он прибывает в этом собственно сознании. Он даже толком не заметил, когда Соник поднял его и подсадил к себе на лапу, чтобы понести куда-то. Другой лапой ежонок придерживал за спину друга, в том время как лапы лисёнка безвольно повисли над спиной друга. Когда Соник побежал, то Тэйлз издал писк. Он вовсе не проконтролировал себя и сильно прикусил язык. Его крепко держали, сам держаться толком он не имел сил. От истощения веки опускались, он испытывал жуткую, ломящую, смертельную усталость, которая наполняла его сущность. От пережитого и высокой скорости друга на него вновь накатывала волна тошноты. Однако ему не пришлось подавать сигнал бедствия, ибо вскоре они оказались на пологом берегу моря. Соник остановился, зайдя в воду по колено, медленно и осторожно посадил лисёнка. Тэйлза пришлось придержать за лапы, от бессилия тот едва не завалился на бок. Соник присел на коленку и придерживал друга, пока тот жадно лакал солёную воду. Приходилось терпеть жгущие ощущения от раздражённого горла и шипучей воды, всё же жажда одолевала, была сильней. Горло пускай и осталось раздражённым, но уже не иссохшее, жажда утолена. Тэйлз поднял над водой голову и зажмурил глаза, когда ему в морду ударила волна. Освежает. Он тряхнул головой. Соник позволил себе улыбнуться, наблюдая за тем, как друг быстро моргает, ибо капли воды нависают с шерсти на бровях.       - Утолил жажду?       - Да.       - Как твоё самочувствие, братишка? Тебе сильно поплохело при полёте.       - Очень сильно кружится… голова. Я не могу… задержать взгляд. Я очень голоден и ослаб. Мне страшно!       Соник в мгновение обнял его и прижал к себе. И тут друга пришлось придерживать, ибо он выскальзывал из-под лап. Соник держал его крепко, прижав к сердцу. Впервые за несколько дней подряд он вновь обнял лучшего друга и самого надёжного напарника в мире. Ему более не нужен никакой иной напарник – только этот смышленый лисёнок. Соник знает, что всегда может полагаться на него. Тэйлз тяжко выдохнул, он терял остатки сознания из-за обострённого голода. Кажется, это следствие острого стресса, который он пережил в последние дни. Соник завершил объятия и вновь подсадил Тэйлза себе на лапу. Теперь же мобиан не бежал столь быстро, на низкой скорости поднимался по крутой горке с пляжа на высокий берег под шум говорливых морских чаек. Лисёнок уже был без чувств, когда они вновь были у самолёта. Соник осторожно уложил друга на пушистой траве в тени крыла самолёта, чтобы защитить от палящих лучей Соляриса. Сам ежонок умчался на поиски чего съедобного. Два часа спустя.       Солярис уходил в закат, жара спала и сменилась на сумеречную прохладу. От близости к воде здесь, на берегу, было влажно, и на шерсти лисёнка скопилась вечерняя влага. Золотисто-рыжая шёрстка поблескивала в мягких лучах. Тэйлз пришёл в чувство и маленько открыл глаза, поморгал, зажмурил, а после решительно раскрыл в изумлении. Перед ним лежала горка из грибов, ягод и фруктовых плодов. Он оперся на передние лапы и приподнялся.       - Пока ты был без чувств, я добыл немного еды. Наслаждайся, дружище. Тебе понадобятся силы.       Тэйлз глянул на сидящего рядом с ним друга и слабо улыбнулся. В ответ ему искренне и радостно улыбались. Соник пожёвывал какой-то гриб. Тэйлз присмотрелся к грибу, ибо что-то в окраске его насторожило, как и в форме юбочки.       - Не ешь его, Соник! – Округу огласил крик.       - Что такое, Тэйлз? – Искренне недоумевал тот и напрягся.       - Это несъедобный гриб! Ты хочешь отравиться?       - Оп! – Он выкинул прочь гриб и сплюнул всё. – Ох. Я не разбираюсь в грибах, я недолюбливаю их.       Тэйлз хихикнул и взглянул на собранное другом богатство. Одна груша, лесные ягоды, грибы. Ни кусочка мяса. Ему не помешало бы съесть какую-нибудь мелкую живность. Полевую мышку. Тэйлз уселся на коленках и для начала отобрал грибы и ягоды, отделив съедобное от несъедобного. Если в ягодах лишь одна ядовитая ягода попалась, то с грибами… Соник собрал всё, что попалось на глаза, без разбора. После этого они спокойно принялись за трапезу, не о чем стало беспокоиться. Силы постепенно возвращались к лисёнку, он ощущал этот прилив как тепло, что расходится по телу. Прояснялся и ум, становилось легче мысленно решать трудные задачки. Например, Тэйлз частенько проверял свои интеллектуальные способности, вращая в уме цветной куб. Если куб не дёргается и вращается, значит, сохраняется высокая концентрация внимания, следовательно, мышление не заторможено. Он давно уже определил для себя такой способ проверки эффективности работы своего сознания. Прямо сейчас куб вращается, но очень медленно и возвращается в свою изначальную позицию. Значит, концентрация внимания снижена, могут быть проблемы. Тэйлз наелся насколько мог его насытить предложенный объём плодов. Нашлись силы подняться и даже взлететь. Соник лишь сильнее обрадовался этому и вскинул вверх лапы, не имея иного помысла как продемонстрировать свою радость. Однако Тэйлз посчитал, что друг хочет взлететь, и взял его за лапы, поднял в воздух. Соник даже удивился, а потом расслабился. Продержались они недолго, вскоре Тэйлз вернул Соника на землю, а сам подлетел к самолёту и повернул рычаг для закрытия фонаря. Теперь никто не должен проникнуть на место пилота. Тэйлз опустился на землю и подошёл к Сонику.       - Как самочувствие, дружище? Я смотрю, ты полон сил.       - Немного побаливает голова, но в целом я оправился после пережитого. Спасибо тебе большое, Соник.       Они улыбнулись друг другу и даже столкнулись кулаками в дружеском жесте. Соник подошёл, обхватил шею одной лапой, а другим кулаком принялся трепать шёрстку на макушке головы. Лисёнок рассмеялся, стараясь высвободиться из-под захвата. Это не далось ему, но его освободили вскоре. Взглянув разок на Соника, маленький Прауэр вдруг загрустил. Мысленно он обратился к недавнему прошлому. Он не смог ничего предпринять, чтобы защитить себя и Антуана. Он вообще ничего не предпринял. А мог ли? Человек, тот мужчина, оказался очень добр к нему, но всё же роботизировал их друга. Соник заметил грусть и даже некую печаль.       - Что такое, Тэйлз? Ты только что смеялся, а теперь грустишь.       - Я ничего не смог сделать для спасения Антуана.       Теперь и Соник загрустил. Они ненадолго забылись, а теперь, когда чувствуют себя лучше прежнего, вспомнили.       - Ты ведь расскажешь мне, что произошло в моё отсутствие?       - Да.       - Тогда давай отправимся в Пайнц, и по пути всё мне расскажешь.       - Хорошо. Согласен.       Соник накинул на плечи оставленный в стороне рюкзак, поправил на плечах и зашагал прочь от жуткой высоты обрывов. Тэйлз последовал за ним. Им сначала пришлось проходить колючие кустарники, и вскоре терпение у Соника закончилось. Тэйлзу ничего не осталось, как взлететь и переносить Соника по воздуху над этими самыми вредными кустарниками, что изрядно поцарапали им кожу и перчатки. Летели они невысоко, и потому ежонок держал близ груди лапы. Спустя неопределённое время кустарники сменились полем с редкими деревьями. Ребята спустились на землю и отправились дальше. По пути Соник выслушал тревожный рассказ Тэйлза о том, что пережили они с Антуаном. Он также не упустил из виду поставленный над ним эксперимент по исследованию интеллекта. Это не давало ему покоя, и ежонок не особо понимал источник тревоги. После рассказа Соник озвучил возникший вопрос:       - Если всё обдумать, то до сих пор неясны мотивы Эггмана. Зачем ему уничтожать нас как биологический вид и при этом доказывать наши интеллектуальные способности? Это звучит противоречиво, особенно с учётом того, что мобиане проживают и на материках в соседстве с людьми.       - Я тоже не понимаю его мотивов. Всё это очень странно и потому пугающе. Однако я едва не отправился к нему навстречу.       - Враг подобрался к нам ближе и занял самый северный остров. Он следует двумя путями: либо через плен роботизирует, либо убивает мобиан.       - Похоже, что многие мобиане содержатся по несколько лет в его плену в ожидании своей очереди.       - Да, похоже на то. Я потратил единственное Краснозвёздное Кольцо, чтобы дать безопасный путь бегства пленённым мобианам. Мы могли бы спастись этим же путём, но нам придётся возвращаться собственным ходом. Как думаешь, можно ли будет взлететь на угнанном самолёте?       - Нет. – Однозначно ответил лисёнок и почесал щеку, потрепав белую шёрстку. – Этот самолёт вряд ли взлетит с того места, на котором мы сели. Сложность в том, что для него требуется взлётно-посадочная полоса, даже длинней, чем для Торнадо. Этот самолёт мощней, развивает скорость в разы выше нашего Торнадо. Он военный, не пассажирский.       - Я не разбираюсь в технике, Тэйлз.       - Тут не требуется узких знаний, чтобы понять. Самолёт развивает высокую скорость, а для неё нужно пространство для манёвра и ровная поверхность. На берегу нет столько места, тем более там ухабы. Самолёт едва не лишился шасси и не ударил носом в землю при посадке. Потребуется время на исправление поломок. Если подключить к этому Элиаса, то, возможно, нам удастся исправить недочёты и что-нибудь придумать.       - Будем надеяться на лучшее.       Тэйлз прикоснулся к ошейнику и тяжко вздохнул. Это приспособление ощутимо тяжёлое, давит ему на плечи и отвлекает на себя. Теперь, когда Соник знает историю с этим ошейником, ему лучше понятны переживания лисёнка. Маленького Прауэра тревожит мысль, что ошейник может служить ориентиром для перемещения роботов врага. Другими словами, высока вероятность передачи им сигналов, по которым ребят отслеживают. Да и самолёт тоже… Человек использовал радиоволну, чтобы передать сообщение Тэйлзу, и это беспокоит теперь не меньше. Их координаты известны врагу. Можно ожидать в ближайшее время прибытия вражеского корабля, который высадит группы роботов. Однако проблема будет даже не в этом. Как защитить себя, не уничтожая роботов-мобиан?