Первая Луна

— Бродяга, ты можешь выслушать меня хоть один грёбаный раз в своей чёртовой жизни? — Ремус рассерженно повернулся к другу спиной. — Лунатик, я тебя слушаю, и говорю тебе нет, — Сириус потянулся и развернул Люпина к себе лицом. — Пойми, мне придётся оставить тебя ненадолго. Не уверен куда именно я пойду, но поверь, я справлюсь, — Люпин тихо застонал и медленно опустился на стул. Бессознательно пробегая шершавыми руками по рано поседевшим волосам, он невольно взглянул на своего давнишнего друга. Тот оставался таким же исхудалым и жилистым, каким вырвался из Азкабана спустя долгих двенадцати лет заточения, и вероломная измена Петтигрю всё ещё тяжелым грузом сковывала его израненное сердце. А ко всему этому, потеря надежды когда-нибудь разделить дом с Гарри, которого тот полюбил как родного сына, казалась Ремусу слишком многим для одного человека, который несмотря ни на что, был готов пережить прошлое. — Но разве это будет настоящим прошлым? — Ремус с тоскою задумался. Нет, не будет. Никакое будущее уже никогда не заменит то прошлое. Ведь их всегда было четверо. — Я делал это один уже двенадцать лет. Я смогу ещё раз. — Но ты не должен! Понимаешь, Луни?! — Сириус схватил друга за плечи и заставил того смотреть ему в глаза. — Мы дали клятву много лет назад. Все трое. Что никогда не позволим тебе страдать одному. Хвост… — с презрением выплюнул это имя, — Хвост предал нас всех. Джеймс поги… Был вынужден уйти, и я. Да, это была моя вина, в том, что мне пришлось нарушить клятву. Но пожалуйста, не дай мне умереть слушая упрёки Джеймса за нарушение мародёрского устава! — Мне больше не нужен твой пёс. У меня есть зелье, — возразил Ремус, пытаясь убедить друга. — Почему же ты столь непреклонен в том, что мне не нужно быть с тобой? Ты не можешь этого отрицать. Твой волк скучает по нашим лунным прогулкам, — губы Сириуса слабо изогнулись в грустной улыбке, при светлых мыслях о тех, давних ночах в Хогвартсе. — Я уже не тот напуганный школьник, Сириус. Я принимаю зелье и засыпаю, а на следующее утро просто чувствую боль, усталость и злость, и затем начинаю жить новым днём. — Когда же ты стал настолько упрямым? — Оба смотрели друг другу в глаза, ищя в них ответ. — Я стал не упрямым, я просто увереннее в себе, — ответил Ремус, первым нарушая зрительный контакт. — Никого не было, чтобы помочь мне. Никого не осталось, все ушли. — И я, — с грустью прошептал Сириус, чувствуя всю тяжесть своей ошибки на душе. — Да, и ты тоже, — Люпин успокаивающе вздохнул, шагнул вперёд и крепко обнял друга — так, как в тот день у Визжащей Хижины когда сбежал Хвост. — Я простил тебя. Но мы больше не те юные мальчишки которыми мы были когда-то… Я буду в порядке. — Ложь! — Сириус отстранился от объятий и взял Ремуса за плечи вытянутыми руками. — Ты не можешь быть в порядке! Сколько ранений и шрамов ты получил до того как начал принимать зелье? Сколько лет ты просыпался в тревоге, что укусил кого-то ночью? Сколько раз ты проклинал меня и Сам-Знаешь-Кого за то, что мы разрушили твою судьбу?! Я могу дать верный ответ прямо сейчас — слишком много! Слишком много раз! Как твой верный товарищ я говорю тебе, что всю свою оставшуюся жизнь я буду расплачиваться за это. Поэтому позволь мне начать сегодня. Ремус был искренне тронут признанием Сириуса и невольно вернулся воспоминаниями на свой пятый курс, когда этот черноволосый юноша в чистом раскаянии молил его о прощении, а он жестоко его отвергал долгими месяцами, пока однажды не принял обратно, потому что безмерно скучал по нему. По нему и его чёрному псу. Ремус бы солгал если бы сказал, что полнолуния после того злосчастного Хэллоуина прошли легко, или что он не скорбел по товарищам больше чем любой мог вообразить. А теперь он смотрел на голые кости лучшего друга, и видел всё того же пятнадцатилетнего паренька который совершил ошибку и тем самым наказал их обоих. — Хорошо. — Что?! — Сириус с удивлением посмотрел на него. — Хорошо, ты можешь остаться сегодня ночью. Хоть, я и буду просто спать, — взгляд истинного счастья тотчас появился на лице темноволосого мужчины. Он сгрёб Люпина в объятия и с трудом удерживался, чтобы не вскочить от радости. — Это прекрасно! Я не возражаю. Я буду просто смотреть. Я не против. Совсем как в старые времена. Ну, почти. Ты выпил зелье? В которой комнате ты хочешь спать? — Сириус начал засыпать друга вопросами, на что тот только смотрел и улыбался. А затем начал медленно на них отвечать, не упуская ни одной детали. Той ночью, когда полная луна поднималась в небо, смирный, тихий оборотень сладко спал, под терпеливым, счастливым взглядом большого чёрного пса. А вскоре уснул и он, и обоим снился удивительный сон о четырёх зверях бегущих по лесу, играющих и дерущихся. Это безмерно огорчало их, ведь они знали, что на самом деле, они здесь одни. Хотя нет, они были не одни. В ту ночь на них долго смотрел могучий олень. И он тоже помнил.