DRUGSTRANGE

То, во что обратилась жизнь Кодди Вандлера, вызывало шок у каждого слушателя. Сложно, едва невозможно поверить в то, как чья-то жизнь, а может судьба, могут измениться настолько кардинально. Тот, кому под силу подобные изменения в себе, перестает считаться человеком. Его не назвать монстром. Сам себя он воспринимал за робота; ни эмоций, ни чувств, ни привязанности. Он пуст. Обладает всем, и в то же время ничем. Не ощущать ничего… Не ясно: хорошо это или плохо. Ещё лет десять назад он помнил себя совсем другим человеком. Как и прекрасно помнил того, кто стал причиной произошедшим изменениям. Прежде чем продолжить эту крайне занимательную историю, мы вынуждены вернуться назад. Шелест листьев, тихое пение птиц, прекрасное небо — природа способна успокоить. Любого. Если знаешь, как отдать ей себя с головой, в каком бы тяжелом духовном состоянии ты ни находился. Но сейчас даже этот прохладный, лёгкий ветер не способен остудить ни мысли, ни тело молодого парня. Они сидели на небольшом холме. Там, где никто не побеспокоит. Не только они нуждались в спокойном отдыхе. Даже в этом городке есть подобное тихое место. Штат Онтарио гордился своим национальным парком, который круглые сутки встречал гостей и открывал для него прекрасный вид на природу. Здесь можно было не только устроить романтический пикник, а также разбить на ночь палатку и с друзьями травить байки после душевной игры на гитаре. Это место позволяет любой день оставить в своем подсознании памятным. Сейчас вон те ребята проедут на велосипедах мимо женщины с коляской, чей ребенок специально купленным кормом кормит прибежавшую белку. В свою очередь она, при инстинкте самосохранения, в следующую секунду, испугавшись лая собаки, убежит обратно в свое дупло. И лай прекратится, чему хозяин пса, довольный затишьем, продолжает вести приятную беседу с новой знакомой. Внимательно слушая, она делает глоток своего молочного коктейля перед тем, как обстоятельства прольют на нее все содержимое. Жизнь вокруг кипит. Стоит только к ней присмотреться. Но всё внимание Вандлера было зациклено на одном. Кодди сидел на траве, когда на колено села крохотная птица. Она быстро оглянулась по сторонам, чтобы затем, склонив голову набок, с любопытством рассмотреть блондина. Ее глаза будто удивлялись тому, с каким восхищением этот человек буравил сидящего впереди брюнета. Он засматривался так, что мышцы начинало ломить от напряжения. Даже под плотной тенью мощного и густого дерева было отчетливо видно его напряженные мускулы. Птице надоела неподвижность этого чудака, и она полетела искать, где бы поживиться. Ну и что в нём такого, чтобы так засматриваться? Не звезда рок-индустрии, и не сын президента. Вот только Кодди не мог ответить на этот вопрос. Тем временем Дэйл Комптон своими привычными действиями походил для чужого подсознания сродни искусству. Его рука вновь возвращается к губам для повторной сигаретной затяжки. Брюнет задерживает в лёгких дым и спокойно, думая только о важном, выпускает обратно, ‒ как же красиво это выглядело для тайного зрителя. Услышав один лишь тяжелый выдох Вандлер знал, что лицо брюнета выглядит по-хмурому задумчиво. Комптон хмурился настолько часто, что многие и не знали о существовании его улыбки. Эти люди со многим не знакомы, но имя Дэйла Комптона продолжает кусать всех за языки. И дело касалось не только его характера. С ним было сложно находиться. Со всей осторожностью блондин наклонился к плечу Комптона. Парень сидел сбоку, перед ногами, и не знал, что его тихо обнюхивают. Дэйл не выбирал духи с целью сразить кого-то наповал. Да и вся эта реклама парфюмерии лишь маркетинговый ход, который не гарантирует тебе успех в работе, финансах, и внимании противоположного пола, о чем рекламодатели не перестают уверять зрителей. Но Вандлер оказался явным исключением. Холодный аромат вперемешку с никотиновым дымом поразил в мгновение, вызвав бурю неизвестных эмоций, от которых скрутило органы. Юноша наивно полагал, что дело только в парфюмерии. В силу своего возраста он ещё не понимал, как проявляются чувства, симпатия, в чем отличия физического от морального возбуждений. Затруднительно совладать с гормонами, но нужно держать себя в руках. Нужно остаться незамеченным. Насильно сдерживаемый собой, Вандлер возвращается в прошлое положение. Сейчас в нем нет и капли сил на то, чтоб строить из себя привычного представителя гетеросексуальной ориентации, о которой он толком ничего не знает. Он не знает себя, свой организм, свои желания, как не знает и того, по какой причине большую часть времени в его голове крутятся озабоченные картины. Ему никто не говорил, что правильно, а что ‒ нет. А все потому, что его социальный статус открывал перед ним все дозволенные двери. Он скорее подробно расскажет как перевести депозит в оффшоры, чем пояснит свои неясные желания в присутствии Дэйла Комптона. Блондин откинулся назад, чтобы удобно опереться спиной о дерево и согнул ноги в коленях. В таком положении он ленивым жестом прикрыл пах скомканной байкой, на случай внезапной эрекции, и опустил веки. Ему хотелось избавиться от назойливых мыслей, которые так рьяно лезут в голову. И цель их возникновения не ясна. Когда-то это пугало. Ещё давно Кодди начал противиться им, ибо всё это не могло быть правильным. Всё, что видел в своей голове, детским сознанием воспринималось за омерзительное. И больше всего тошнило от своего тела ‒ оно реагировало не так, как хотелось. А хотелось быть стойким, сильным, волевым - как Дэйл. Было бы легче, если бы от противной, но сладчайшей фантазии можно было избавиться зациклившись на каком-то занятии. Вандлер прояснил для себя, что в данном состоянии невозможно сконцентрироваться. Как раковая опухоль, своим наличием оно усугубляет положение. Помнилось, как это состояние его ещё долго не отпускало, и на протяжении нескольких месяцев блондин перестал кормить сознание миром грёз, потому изнурял себя бессонницей. Что уж говорить о том, чтобы прикоснуться к себе. Когда глупые решения не помогли, он вынужденно отдался постыдной фантазии. “‒ Я тот ещё слабак.” ‒ закрепил он о себе неоспоримым выводом. В дыхании грудь подростка опускается тяжело. Со стороны, своим лживым спящим видом, он не привлекает внимание посторонних. А если бы и привлекал, на это бы сказали только одно: — Бедняга, школа совсем его изнурила — аж уснул. Уж лучше Вандлеру прослыть от Комптона сурком, нежели малолетним извращенцем. Брюнет никогда не должен узнать его тайны. Иначе быть ему покойником. Вандлер знает Дэйла. Грубый, вспыльчивый, резкий, мощный человек, внушающий одним своим видом во всякого страх - сможет ли он реагировать на фантазии парня о нем как-то иначе, не свойственно его характеру, кроме как избить? “— Он всё знает…” — нечеловеческий голос эхом разносится в мыслях. Кодди понимает, что в голову явились не с проста. Ему не ясно ничего об этом факторе, но игнорировать не перестаёт. Получается тяжело, когда из атакой звучавших многочисленных голосов ясно узнаешь один. Тот, что искаженным принадлежал самому. Можно сойти с ума, разговаривая с собой. Но ещё дальше уйти, начав разговор с тем, кем ты не стал. Сейчас, безо всякого желания внимать страшному голосу, блондин отдавался такому разврату, что внешне даже щеки покрывались румянцем. На лбу проступил пот. Имеющегося ветра было недостаточно для того, чтобы остудить его тело. Не из-за погоды Вандлеру стало жарко. Он глубоко утонул в своих фантазиях. А там есть только одно правило: "Хочется - делай." В паху слишком тесно. В горле пересохло. Слюна испарилась, потому Кодди был обречён на эту муку. В реальности он бы уже помер от того, что позволяет своему воображению. Трус гладит аллигатора, ‒ но только в вымышленном мире. Мальчишка сидел на Дэйле, а раздвинутые колени были раскинуты по обе стороны, для устойчивости упираясь в землю. Трение, помутненный рассудок, тяжелое и прерывистое от поцелуев дыхание ‒ все сводится к одному продолжению. Одно чертовское трение гениталий через одежду разрывает оковы приличия. Вандлер буквально разрывается от своих диких желаний. Неожиданно возникло новое, странное чувство. Оно отличалось от прошлых своей яркостью. Блондин даже не сдержал тихий стон, когда ладонь по его внутренней части бедра медленно поднималась выше. Хочется большего. Всегда. Каждому. И если ты похотлив, то не знаешь где они ‒ всеми любимые границы дозволенного. Стоит ли их переходить? Разумеется. — Сука. Какая же ты сука, — слышит он этот холодный и раздраженный тон Дэйла. “‒ Он услышал? Неужели я проболтался вслух?” ‒ панически думает Кодди. Мгновенный страх сковывает его тело, но он находит силы поймать холодный взгляд. Лучше бы не ловил. Дэйл уже выпотрошил и кастрировал его. И обе операции лишь одним коротким взглядом. Комптон будто бы просёк ситуацию. Не желая быть марионеткой, его руки, ранее поглаживающие спину, теперь с невыносимой болью стискивали ребра. Он его уничтожит. И Вандлер прекрасно знал, что это произойдет. Его потаенная мечта часто прерывалась, загрязненная самым ярким кошмаром. Он понял ‒ пора выбираться из собственной ловушки разума. Блондин резко распахнул глаза, а его дыхание стало быстрым, как у олимпийского чемпиона после забега. Страшно от одной мысли, что Дэйл все знает. Или нет? Вандлер ни в чем не был уверен. Лишь молча наблюдал, как парень гневно нажимал большим пальцем по выпуклым кнопкам, набирая сообщение, второй рукой тушил дотлевший окурок о землю. Комптон ненавидел смс. Нужно больше времени, пока на маленьком кнопочном телефоне наберешь короткую фразу, добиваясь появления нужной буквы. По его очередной ругани было понятно, что он снова пропустил необходимый символ. Голубоглазый встал на ноги, сплюнул на траву, дабы следующим шагом обернуться. Не то спокойно, не то сдержанно, он выжидающе смотрел на блондина столько времени, сколько требуется для морального убийства. — Кодс. — М? — Пошли пожрем чего, ‒ Комптон не признается. ‒ Я затрахался ждать. Вандлер спрятал свою едва заметную улыбку, отметив для себя: “ ‒ Дэйлу очень к лицу закат.” Блондину лучше никогда не знать. По бедру его гладила не фантазия.