Выбор

      Тсуна открыл глаза резко, потревоженный смутно знакомым пиликаньем, и ошарашенным взглядом уставился в потолок. Потолок был обычным, выкрашенным белой краской по которой кое-где расходились мелкие трещинки – пора было заново красить. Потолок казался знакомым, ассоциировался с чем-то родным и тёплым, но вот где он находится это не объясняло. Кристально ясно было только одно – это не привычный потолок спальни в особняке. На больничную палату это тоже походило мало. Тсунаёши осторожно потянулся, проверяя все ли кости целы – тело ощущалось немного не так, как обычно, но на движение не отозвалось болью, только лёгким покалыванием в затёкшей руке. Интуиция молчала, поэтому Вонгола рискнул немного сместиться на кровати. Чуть подтянувшись он оказался полусидящим на постели и теперь мог нормально оглядеться по сторонам. Представшая взгляду обстановка не обрадовала, скорее вызвала недоумение – это была его комната в Намимори, в доме, который он покинул многим более десяти лет назад.       Недоумевая, Тсуна, однако, не спешил вставать с постели. Опасности он не ощущал, а подумать было о чём, так почему бы не делать это с комфортом растянувшись на кровати.       Последнее, что он помнит: отчёты по последней проведённой операции. Это не то. Тренировка, опять чуть зал не разнесли, хорошо пришла И-Пин, отвлекла. Но это опять не то, потом… Тсунаёши потряс головой, словно пытаясь разбросать ненужные мысли по углам. Привычка, приобретённая ещё в глубоком детстве и так и не пропавшая. Потом был рассказ китаянки и ужин, а потом… а потом…       Перед глазами как наяву предстала малая гостиная, где они предпочитали кушать малым составом: он с хранителями, да пара-тройка особо близких друзей. Весёлые разговоры, смех Такеши, громкие возгласы Рёхея и Хаято, привычная перебранка между И-Пин и Ламбо, подколки Мукуро и Кёи. Всё так тепло и искренне, по-домашнему – они семья, самые близкие друг другу люди, друзья, товарищи, почти братья, те кому без оглядки доверяешь прикрывать спину, те, в ком точно уверен: не обидят, не бросят, не предадут. А потом какой-то странный гул, взвывшая интуиция, страшный грохот, взвившееся пламя, сильная боль и темнота.       Савада потрясённый навалившимся осознанием, уставился в потолок невидящим взглядом. Они все умерли! Там, в своём времени, быстро, почти мгновенно. Этот свист и чудовищный грохот, и пламя, не привычное Пламя Посмертной Воли, а другое, механическое. Ракета или ракета с ядерной боеголовкой! То самое оружие, которое в тайне разрабатывала одна из вражеских семей, та самая семья, операцию по уничтожению которой они планировали на следующую неделю, та самая семья, сведенья по которой принесла И-Пин.       Чёрт!       Их переиграли, элементарно опередили. А они, умудрённые опытом, обладающие огромной силой ничего не смогли сделать. Да они даже элементарные щиты поставить не успели, и плевать что они бы никак не помогли, но сам факт!       И вот теперь он, Савада Тсунаёши, десятый босс Вонголы проснулся в своей комнате в когда-то родном Намимори. А ребята… сердце сжалось и Тсуна поспешил прислушаться к себе – связь была! Он ощущал своих хранителей пусть не так ярко, как обычно, но всё же они были живы, они были с ним, пусть пока не рядом, но раз есть связь, значит он сможет их найти, они снова смогут быть все вместе.       Тсунаёши глубоко вздохнул успокаиваясь. Кем бы он ни был в этом времени, он всё ещё оставался боссом правящей мафиозной семьи, несколько раз спасшим мир. Он больше не тот подросток, боящийся собак и чуть ли не собственной тени, запинающийся на ровном месте и теряющий голос при виде хорошенькой девушки. Он больше двадцати лет живёт в мире мафии, почти столько же является признанным боссом Ванголы, у него есть опыт и знания, так неужели же он не справится в этом времени, в этом мире. Если им дали второй шанс, то он воспользуется им по полной.       Тсунаёши решительно поднялся с кровати.       В ванной Савада не задержался надолго, утренние процедуры не занимали у него много времени с тех пор, как за него взялся Реборн. Вредный репетитор с садистскими замашками появлялся буквально везде, и мог учудить всё что угодно, поэтому Савада приловчился тратить на обязательные утренние процедуры как можно меньше времени. Отметив в стаканчике четыре зубные щётки вместо трёх, Тсуна уставился в зеркало внимательно разглядывая себя.       На вид ему было лет четырнадцать-пятнадцать, хотя тут он мог и ошибиться понадобилось почти десять лет непрерывных тренировок, прежде чем он перестал выглядеть подростком. Пожалуй, только в двадцать пять он стал производить впечатления молодого мужчины, а не раздолбая-школьника. И с того времени почти не менялся внешне, видимо этим он пошёл в мать, которая и в двадцать пять и в сорок, и в пятьдесят, выглядела почти одинаково, разве что с возрастом сделала совсем короткую стрижку. У самого Тсуны волосы выгорели под палящим итальянским солнцем до светло-русых и тяжёлой копной падали на спину. Сейчас же у него оказались непривычно тёмные волосы, не шатен, но тёмный шоколад, да и не топорщились они во все стороны вокруг головы. Стянутые в низкий хвост они спадали на спину и доставали до лопаток, в то время как спереди пара прядей обрамляли лицо – это выглядело непривычно, но на взгляд парня, ему шло. Глаза всё так же остались светло карими, почти карамельными и в их глубине уже мелькали искорки пламени. Пока не сильно, но Тсуна знал, что постепенно они полностью окрасят радужку в карамель – так случилось в прошлой жизни, когда он отказался от таблеток и научился вызывать своё пламя самостоятельно. Он уже чувствовал, как его Пламя Посмертной Воли обволакивает каждый орган, каждую клеточку в теле, делая его более сильным и выносливым. Оставалось только закрепить эффект тренировками. А как иначе он мог бы проламывать своим телом стены и не заработать после этого даже перелом.       Во всём остальном он остался всё таким же субтильным, внешне хрупким и небольшого роста. Разве что синяков не было, да шрамов, что украшали его кожу в прошлом.       Вернувшись в комнату, подросток с удовольствием облачился в школьную форму. Дата на дисплее мобильного однозначно говорила, что сегодня среда 20-го апреля. Натянув поверх рубашки безрукавку, удовлетворённо улыбнулся – с пламенем, ему не грозило замёрзнуть, но Тсуне так нравится неофициальный стиль. За все годы, что он пробыл в мафии, так и не смог полюбить классический костюм, в котором принято ходить на официальные встречи. Из всех хранителей только Кёя его и носил постоянно, да и то предпочитая пиджак просто накидывать поверх рубашки пренебрегая галстуком.       Школьная сумка нашлась рядом со столом где подросток её обычно и оставлял. В ней же были аккуратно сложные учебники и тетради. Вообще в комнате царил чуть ли не идеальный порядок, чем сам Тсуна в свою бытность школьником похвастаться не мог, это уже много позже он стал аккуратней, да и прислуга исправно вешала разбросанные вещи по шкафам, грязное забирая в стирку, книги возвращая на полки, а листы и диски на стол. Чуть порывшись в сумке Тсунаёши нашёл свой ученический, где и выяснил что ему на данный момент шестнадцать, и он недавно поступил в старшую школу Намимори. Как помнилось Саваде данное учебное заведение находилось чуть дальше средней школы. Выяснив какие у него сегодня уроки и в каком именно классе он учится, Тсунаёши убрал всё обратно в сумку и оставив её на стуле прислушался. На часах было начало восьмого, а в доме что-то слишком тихо. Хотя с кухни доносится тихое позвякивание – мама явно встала и принялась готовить еду, но и только. Нет, подросток не ожидал что сейчас где-нибудь что-нибудь упадёт или кто-то будет кричать не своим голосом, да и взрывы отменялись – это всё же не особняк Вонголы, где такое было в порядке вещей. Но помнится, когда в дом четы Савада приехал Реборн тишина из дома сбежала, поджав хвост и помахав на прощание лапой. Это было странно, непривычно. Тсунаёши вообще не заметил никаких признаков присутствия в доме репетитора-киллера, что в свою очередь тоже было странно и вызывало даже какое-то опасение, но… интуиция молчала, поэтому подросток решил пока с этим не заморачиваться.       Застелив постель, он собрал непривычно длинные и тёмные волосы в более аккуратный хвост найденной на столе резинкой и спустился на кухню. Страшно не было, только какое-то трепетное ожидание поселилось в груди. Мама, его дорогая, любимая мамочка здесь, рядом, готовит на кухне для него еду. Как же давно он не видел мать!       Женщина действительно была на кухне. Весело порхая у плиты, она мурлыкала себе под нос какой-то незамысловатый мотивчик и то мешала что-то в кастрюле, то переворачивала на сковороде. По дому распространялся просто умопомрачительный запах.       − Мама! – выдохнул Тсуна подходя к женщине. Дождавшись, когда она обернётся, он крепко обнял мать, утыкаясь носом ей в ключицу. К глазам подступили слёзы впервые за последний год он был готов разреветься – так велико было чувство, поднявшееся в душе от ощущения родного человека рядом. Мама, родная, любимая, единственная и неповторимая женщина с неизменно доброй улыбкой и любовью в больших карих глазах. Мама, к которой он безуспешно пытался вырваться на протяжении года, но так и не смог найти времени. Как же он по ней скучал!       − Тсу-кун? – обеспокоенно отозвалась женщина, обнимая сына в ответ и ласково поглаживая волосы. – Что-то случилось?       − Нет, мам, всё хорошо, – справившись с так и не пролившимися слезами, Тсуна чуть крепче сжал объятия, после чего отпустил руки и сделал шаг назад. – Просто подумал, как сильно я тебя люблю, мама.       − Ох, Тсу-кун, и я тебя люблю, – растроганно улыбнулась женщина, вытирая выступившие в уголках глаз слёзы передником. Ещё раз обняв сына, Нана обернулась к плите. – Садись за стол, завтрак уже почти готов. Ты сегодня так рано, что-то случилось? Кошмары, или болит что? – обеспокоилась женщина, ставя на стол перед сыном тарелку и обеспокоенно заглядывая в глаза.       − Всё хорошо, мам, просто проснулся и понял, что больше не хочу спать, – Тсуна взял в руки палочки с любовью и нежностью смотря на мать.       На втором этаже послышался какой-то шум, потом хлопок двери и вот по лестнице протопали босые ноги. Несколько секунд и в кухню вошёл растрёпанный подросток. На полголовы выше Тсуны, светло-русый, почти блондин только волосы подстрижены в очень короткую стрижку, такие же большие чуть более тёмные чем у самого Тсуны глаза, и на удивление тёмная кожа.       − Доброе утро, мам, – поздоровался он, с закрытыми глазами проходя к столу.       − Доброе утро, Сора-кун, – женщина поставила перед мальчиками по чашке чая.       Усевшись, Сора всё же соизволил открыть глаза, сладко зевнув и потянувшись он наконец обратил внимание на окружающих. – Утро, братишка, ты сегодня рано, – обратился он к Тсуне, приступая к еде. Растерянному Тсунаёши только и оставалось, что пробурчать что-то похожее на: «И тебе. Не спится» и вернуться к завтраку.       Удивление от того, что у него теперь есть родной брат прошло достаточно быстро – всё же Тсунаёши побывал в слишком многих переделках, чтобы надолго зацикливаться на чём-то одном. К концу завтрака он уже более-менее свыкся с этой мыслью и теперь его гораздо больше волновала другая: «Как с ним общаться?» Ведь Тсуна не обладал воспоминаниями себя прежнего, только своими собственными, а у него никогда не было брата по имени Сора. И если с мамой он был уверен, что справится, то вот с братом… Начать хотя бы с того, что он абсолютно ничего о нём не знает. И как теперь быть? Одна надежда на интуицию.       − Десять минут и пойдём в школу, – прокричал Сора, взбегая на второй этаж и скрываясь в своей комнате сразу, как они закончили завтракать.       Всю дорогу до школы Сора не переставая болтал, чем существенно облегчил Тсуне жизнь. Бывший босс всея мафии не мог похвастаться хорошими знаниями своих одноклассников. В младшей школе ещё куда не шло, но вот в средней его куда больше волновали Реборн и собственные хранители, а также проблемы что резко ворвались в его жизнь с их появлением. Из учеников со своей школы он помнил разве что Киоко и Хану, да Мачиду, капитана клуба по карате. Смутно вспоминались лица школьной сборной по волейболу, в которой он состоял чисто номинально. А в старшей школе он вообще перебрался учиться в Италию. Поэтому рассказы Соры были как нельзя кстати, чтобы хоть как-то ориентироваться в школе. Сам же Тсуна ограничивался невнятными «угу» и «ага», интуиция молчала, да и Сора не проявлял настороженности – то ли это было обычное поведение Тсунаёши в этом мире, то ли брат просто решил всё списать на плохое настроение.       Впереди показались ворота школы и Тсуна невольно подобрался – совсем скоро он увидит своих хранителей. Пусть не всех, но всё же на первое время ему хватит и этого. Вместе им будет гораздо проще разобраться в происходящем. Двести метров, сто… сердце сжалось в ожидании – около ворот стояла такая привычная фигура в чёрной полностью застёгнутой форме и с короткими тёмными волосами. Пятьдесят метров… и Тсуна резко остановился в неверии глядя на человека перед воротами. Он был безумно похож: та же фигура, та же причёска, те же стальные глаза, только вот нет в них привычного презрительно-равнодушного выражения ко всем кроме Семьи и нескольких избранных. Взгляд прошёлся по человеку, стоящему около ворот профессионально отмечая отсутствие тонф, неотъемлемого атрибута образа хранителя Облака, чуть другие жесты, тренированные, но не такие порывистые движения – этого человека явно тренировали, причём тренировали хорошо, но… Но Тсунаёши отчётливо видел разницу между этим незнакомцем и своим хранителем. Там, где у Кёи была стальная уверенность в своих силах у этого человека проглядывала самоуверенность. Вонгола был уверен, что у этого человека никогда не получится та убийственная аура, которая почти постоянно окружала его Облако.       Тем временем Сора уже подошёл к воротам:       − Утро доброе, Хибари-кун, – поравнявшись с учеником у ворот, поздоровался Сора. – Опять брата караулишь?       − Утро Савада-кун. Приходится, – кивнул Соре подросток. Поймав разглядывающий взгляд Тсуны, он удивлённо приподнял бровь, но кивнул. – Завидую я тебе, Сора-кун, у всех братья, как братья, у одного меня бандит малолетний.       Сора на это откровение только тронул собеседника за плечо и прошёл в ворота. Тсуне ничего не оставалось, как последовать за братом.       − Эм, Сора нии-сан, – неуверенно начал Тсуна, но тут же скривился. До этого момента подросток был полностью уверен, что распрощался с таким стилем общения ещё в университете, а вот нет же стоило смениться обстоятельствам, как он тут же вылез. Но видимо в этот раз это сыграло только на руку, брат обернулся и вопросительно посмотрел на Тсуну. – Брат Хибари-сана… – подросток запнулся не уверенный как продолжить, чтобы не вызвать ненужные подозрения уже у своего брата. Он вообще был не уверен, стоило ли задавать этот вопрос.       − Поражаюсь я твоей рассеянности Тсу-кун, как можно жить в обществе и быть абсолютно не в курсе что происходит в твоём близком окружении? – Сора остановился и потрепал брата по волосам. – Хиро-кун как-то говорил, что их родителей убили, когда они жили в Токио, Кёе тогда лет десять было. Они после того случая перебрались сюда, вроде как к сестре отца. Только вот Кёя-кун, кажется, так и не смог пережить смерть родителей. Школу почти не посещает, дерётся постоянно, с плохими компаниями связывается периодически, дома ночует через раз, ну, ты понял. Вот Хиро-кун его и караулит у ворот, чтобы хоть сумку с учебниками отдать, если он в школу придёт.       С каждым сказанным Сорой предложением, глаза Тсунаёши округлялись всё больше и больше. Ещё будучи боссом Вонголы, Савада никогда не лез в прошлое своих хранителей, хотя за столько лет у него и сложилась довольно полная картина их жизни до знакомства с самим Тсуной. Пусть в общих чертах и без подробностей, но Савада знал о том, какие отношения связывали его хранителей с их семьями. Видел привязанность Такеши к отцу, а Хаято к умершей матери и обиду на отца. Рёхей о своей любви к родителям и сестре говорил без всяких сомнений стоило его только спросить. Ламбо вообще, казалось, любил весь свой клан, но как-то отдалённо, скорее по привычке и потому, что так принято. Мукуро о своих родителях говорил редко, предпочитая отшучиваться и изворачиваться, но всё же как-то проговорился, что ему иногда снится голос матери, что поёт колыбельную. Больше, как подсказала Тсунаёши интуиция, хранитель Тумана ничего о них не помнит – был слишком мал, когда их убили, а его отправили в личный ад. У Кёи же к родителям отношение было весьма странное. Воспитывающийся в традиционной японской семье, отца он вроде как уважал, но в то же время старался вспоминать о нём как можно реже. А мать считал весьма слабой женщиной. Хотя Тсуна и был уверен, что своих родителей Облако по-своему любит.       − САВАДА! – от этого выкрика, казалось, подпрыгнули все находящиеся на школьном дворе ученики и преподаватели, а также жители расположенных вблизи домов. Сора так вообще побелел и принялся активно вертеть головой в поисках источника звука. Желание оказаться как можно дальше от обладателя этого голоса исходило от него очень ясно. Тсуна же только улыбнулся, мгновенно узнавая и голос, и громкость. Его хранитель Солнца редко, когда утруждал себя понижать голос, за что постоянно цеплялся языками с Хаято. Хоть как-то урезонить его могла разве что Хана.       − Нии-сан, - Тсуна не спешил оборачиваться, прекрасно зная, что у него есть ещё время на несколько не сильно длинных фраз, пока Сасагава преодолеет то расстояние до него, что до этого преодолел его голос. – Не жди меня, я сам до класса дойду.       − Уверен? – Сора с такой надеждой посмотрел на брата, что тому стоило огромных трудов не рассмеяться. Ему было любопытно, что же такое произошло между этими двумя, но сейчас было явно не время и не место это выяснять.       − Да, всё в порядке, иди, – Тсуна сдержал порыв подтолкнуть мешкавшего брата в спину, интуиция настойчиво шептала, что от Соры следует избавиться до того, как Рёхей до него доберётся.       − Ну ладно, – всё же сдался Сора, разворачиваясь и спешно направляясь в школу.       − Рёхей о-нии-сан, рад встре… - Тсуна запнулся округлившимися глазами глядя на остановившегося около него парня, - …че.       Посмотреть действительно было на что. Всегда ходивший с перемотанными бинтами руками, с неизменным пластырем на переносице, короткой стрижкой-ёжиком, этакий типичный боксёр, за внешностью которого и не заподозришь достаточно острый и цепкий ум, сейчас абсолютно не походил на себя. Школьная форма – идеально отглаженная и подогнанная по фигуре! – конечно скрывала тело подростка, но даже так Тсунаёши отчётливо видел полное отсутствие мускулов, правда на руках уже красовались привычные бинты. Светлые волосы оказались неожиданно длинными, кончиками почти касаясь плеч и чем-то напоминая причёску Гокудеры. Казавшийся вечным пластырь отсутствовал, зато на сумке болталось несколько брелоков.       Пока Тсунаёши разглядывал своего хранителя Солнца, тот в свою очередь рассматривал его.       − А тебе идёт, – наконец вынес вердикт Сасагава, чем вывел из ступора Саваду.       − А тебе – нет, – честно сознался Тсуна.       − Это экстремально ужасно, – поддержал его Рёхей в полную громкость своих лёгких. – Какого дьявола тут происходит? – уже в следующую секунду поразительно серьёзно поинтересовался парень, напрочь разрушая так лелеемый им образ тупого боксёра.       − Что б я знал? – вспылил Савада, в раздражении закидывая сумку на плечо. – Проснулся сегодня в своей комнате, в памяти только грохот, огонь и боль. Реборна поблизости не наблюдается и в помине, зато есть старший брат, Сорой звать.       − У меня также, – отозвался внимательно слушавший Рёхей, – проснулся в своей комнате, в голове каша из грохота, огня и боли. Комнату я, кстати, узнал с трудом, пока перерывал в поисках хоть какой-то информации, чуть не запутался в куче какой-то ткани, попутно наткнулся на грамоты из серии: «Лучшему портному». Думал Киоко, ан нет, оказалось мои. Пока раздумывал, что с ними делать пришла экстремально не похожая на себя сестра. Оказывается девушки-боксёры это страшно. А на кухне вообще родители оказались. Они же дома не появлялись почти, с тех пор, как Киоко в среднюю школу поступила. Всё по экспедициям, да раскопкам пропадали, а тут … - Рёхей махнул рукой, не найдя как описать свои чувства. – Я, когда бинты из аптечки брал, они на меня круглыми глазами смотрели, а когда сказал, что после школы в парикмахерскую пойду, то кинулись мне температуру проверять, – парень запустил руку в волосы, запутался с непривычки, дёрнул рукой, зашипел раздражённо. – Босс, а остальные хранители и друзья?       − Друзья – не знаю, я же их не чувствую, а интуиция молчит, – Тсунаёши чуть дёрнул плечом, его и самого интересовал этот вопрос. – А хранители все здесь, я чувствую связь, – мягкая, удивительно тёплая улыбка появилась на губах подростка. Эта улыбка, которая так шла Тсунаёши, доставалась только его хранителям, особо близким друзьям, да матери. Было удивительно осознавать, что, несмотря на всю ту грязь, что за собой несёт мафиозный мир, он всё ещё мог так улыбаться, пусть и только самым близким. – Думал встречу Хибари у ворот, но не сложилось. Насколько я понял, Кёя-кун в этом мире выбрал противоположный себе образ жизни. Было бы интересно посмотреть на его реакцию, когда наш Кёя это поймёт. Такеши-куна я пока не видел, но он где-то рядом, скорей всего в школе, так что ты первый с кем я встретился. Ты в каком классе, кстати?       − Класс 1-Б, – отозвался Сасагава, нервно косясь на ворота школы, в которые как раз входила девушка. Девушка как девушка, только рыжие волосы обрезаны совсем коротко, а юбка абсолютно не скрывает накаченных мускул на ногах.       − Значит мы теперь учимся вместе, – отозвался Савада, поспешно отводя глаза от преобразившейся Киоко. – Пойдём?       − Давай, – Рёхей так же отвёл взгляд от сестры. – Тсуна-кун, а остальные?       − Думаю, они в Италии, я чувствую, что они в этом мире, но почти не ощущаю. Даже Мукуро, – грустно улыбнулся Савада, проходя в школу и оглядывая шкафчики для обуви в поисках своей фамилии. Нашёл.       Нужный класс они нашли быстро – старшая школа почти полностью повторяла среднюю, поэтому сориентироваться оказалось просто.       − Йо, Тсуна-кун, Рёхей-семпай, – парни почти дошли до класса, когда их окликнул до боли знакомый голос.       Развернувшись оба посмотрели на приблизившегося к ним подростка. Неизменная улыбка, слегка растрёпанные короткие чёрные волосы, чуть прикрытый ресницами цепкий взгляд карих глаз. За спиной привычный чехол с синаем, который, Тсунаёши не сомневался ни капли, в любой момент повинуясь воле хранителя Дождя сможет стать катаной. – Какие вы непривычные, я вас еле узнал.       − А вот ты совсем не изменился, – подметил Тсуна, пока Рёхей экстремально здоровался с Такеши.       − Разве что теперь на год вас старше, – сверкнул улыбкой мечник, и кивнул на дверь класса, около которой они остановились. – Вы ведь в этом классе?       − Да, а ты? – поинтересовался Рёхей, пока Савада оглядывался по сторонам запоминая своих одноклассников.       − Класс 2-С. Тсуна-кун?       − Сейчас уже звонок будет, – вернул внимание друзьям Тсунаёши. – Предлагаю во время обеденного перерыва собраться на крыше. Нам всем нужно обсудить сложившуюся ситуацию. Может ещё и Кёя-кун подойдёт, – интуиция на это предположение никак не отреагировала. Но и без неё каждый из хранителей знал, как Облако любил поспать на крыше, особенно на крыше средней школы Намимори. – Всё же наш Кёя-кун – это не местный неуравновешенный подросток.       Друзья согласно кивнули, а прозвучавший звонок разогнал их по классам.       Уроки не доставили Тсунаёши никаких проблем, даже когда-то не дающаяся математика теперь воспринималась совсем не концом света. Да, трудно и местами не до конца понятно, но вполне решаемо. Уж всяко проще, чем многочисленные отчёты.       Обеденный перерыв наступил достаточно быстро – Савада с хранителями только и успели немного присмотреться к одноклассникам и разузнать последние события.       Крыша старшей школы городка Намимори ничем не отличалась от крыши средней школы – видимо строили по одному проекту. Хотя нет, небольшое, и очень шумное, отличие было: на ней предпочитали проводить обеденный перерыв многие школьники. Это было непривычно и несколько не к месту, но выбирать не приходилось. По крайней мере пока.       Оглядевшись троица друзей прошли в самый дальний уголок крыши, постаравшись оказаться как можно дальше от всех остальных детей.       − Однако, отвык я от школьной жизни, – проворчал Рёхей, шумно плюхаясь у стены и принимаясь разворачивать свой обед.       − А, по-моему, это забавно – снова почувствовать себя школьником без забот и тревог, – Ямамото опустился почти напротив боксёра и тоже принялся за обед.       − Когда знаешь материал, учиться определённо легче, – усмехнулся Тсуна, устраиваясь рядом и принимаясь за свой обед. – Итак, у меня в этом мире есть брат, зовут Сорой и учится он на год старше. Реборна в пределах видимости не наблюдается, как и каких-либо признаков его присутствия в Намимори ранее. В остальном всё вроде так, как и было в прошлом мире. У Рёхея…       − У меня и не помышляющие об экспедициях родители, – перехватил инициативу Сасагава. – Киоко, внезапно оказавшаяся на год меня старше и всерьёз увлёкшаяся боксом. Выглядит экстремально жутко. И ещё куча грамот по шитью за различные конкурсы на моё имя.       − А у меня в этом мире жив не только отец, но и мама, – Ямамото всё ещё немного неверяще улыбнулся, вспоминая как спустился на кухню и столкнулся там с черноволосой женщиной с добрыми глазами. Давно мёртвая, но горячо любимая мама! Каким чудом Такеши смог остаться внешне спокойным, он не представлял даже теперь, спустя несколько часов. Женщина тогда протянула ему коробочку с заботливо приготовленным бенто, растрепала волосы сына и никак не ожидала, что парень подхватит её на руки и счастливо смеясь закружит по комнате.       − Спасибо, мамочка, – вернув женщину на пол, Такеши поцеловал её в щёку, забрал свой обед и ещё раз крепко обняв маму сбежал. В додзё. Переваривать встречу и успокаивать частящее сердце. Там он и встретил отца в компании с молодым парнем удивительно похожим на самого себя. Не полная копия, но близко.       − Такеши-кун? – удивился мужчина, отрываясь от тренировки младшего сына. – Доброе утро.       − Утро, нии-сан, – поздоровался и парень. – Ты сегодня рано.       − Доброе утро, не спится, ха-ха, – привычно замаскировал своё потрясение парень. Сначала живая мама, теперь младший брат имени которого он даже не знает. Даже для вечно беззаботного, лучащегося оптимизмом Дождя это было слишком. Ему срочно нужно успокоиться, а что может быть лучше тренировки, – Я присоединюсь?       −Ладно, – кивнул Тсуёши, глядя на парня полными удивления глазами. Никогда раньше старший сын не проявлял заинтересованности в тренировках. Только в бейсболе. Однако ещё большее потрясение его ждало, когда Такеши подхватив тренировочный меч, принялся тренироваться. Выверенные стойки, отточенные движения, сосредоточенный взгляд, полная самоотдача и осознание своих действий. Не новичок, определённо нет, наоборот, человек, который точно знает, чувствует свой меч, мастер. И стиль, Тсуёши узнал, эти стойки и выпады: Шигури Соен Рю и в то же время было в нём что-то новое. Что-то что делало этот стиль не просто перенятым у предков, но полностью своим.       Полчаса пока длилась тренировка отец и младший брат Такеши завороженно смотрели на парня не в силах оторваться от движений истинного мастера. Сам же хранитель Дождя постепенно полностью отрешился от реальности и постепенно смог успокоиться и немного свыкнуться с изменившейся реальностью. Закончив, Такеши вернул на место тренировочный меч, мимолётно пожалев об отсутствии привычного шигуре кинтоки, но ничего, дайте только немного времени, и он снова заполучит себе любимую катану.       − У меня теперь есть младший брат – Тору, он сейчас учится в третьем классе средней школы. Вот такие дела, – рассмеялся парень, отправляя в рот последний кусочек бенто.       − Как интересно… – задумчиво протянул Тсуна, прислушиваясь к своей интуиции. – У меня старший брат и он определённо ещё не до конца пробудившееся Небо, у Рёхея о-нии-сан сестра, увлекающаяся боксом и с пробуждённым пламенем Солнца, – парень погонял по коробочке остатки своего обеда. – У тебя, Такеши-кун, тоже теперь есть брат. Как у него с пламенем? – Савада пристально взглянул в глаза своему хранителю.       − Вроде что-то было, но я особо не присматривался, как-то мне было не до того, – нервно рассмеялся Ямамото, припоминая свои ощущения от парня.       − Дальше, – кивнув на слова друга, Тсунаёши вернулся к своим рассуждениям. – Брата Кёи-куна я видел лично, и он…       − Самоуверенное, считающее себя неотразимым травоядное, – раздался совсем рядом резкий голос.       Лицо Тсуны при звуках пусть пока ещё не такого завораживающего, как в будущем, но безумно родного и любимого голоса осветилось улыбкой. Он поднял сияющие глаза на подошедшего к ним подростка. Пронзительные серые глаза, красивое почти лишённое эмоций лицо, немного растрёпанные чёрные волосы, изящная, полная уверенности в своей силе фигура. Хибари прошёл мимо хранителей кивком обозначив приветствие и опустился на пол крыши рядом с Тсуной. Рука накрыла пальцы подростка и Савада с готовностью переплёл свои пальцы с пальцами своего хранителя. Сразу же стало спокойней, словно невидимая пружина до этого сильно сжатая, распрямилась.       − Но тем не менее, он пробудившееся Облако, – всё же закончил начатую мысль Тсунаёши. – Бьянки все и так знают и насколько я помню, у Ламбо-куна тоже были братья или сёстры. Если ещё и у Мукуро обнаружится родственник, хотя даже если и нет…       − Что ты хочешь этим сказать, Тсуна-кун? – серьёзно взглянул на своего босса Такеши.       − Мне одному показалось, что когда я проснулся, то в теле не было и намёка на Пламя? – вопросом на вопрос ответил Тсуна.       − И тебе? – вскинул в удивлении глаза Рёхей. – Я думал мне показалось!       −У меня так же, – отозвался Ямамото.       Хибари согласно склонил голову, подтверждая выводы Неба.       − Жаль, что нельзя сейчас спросить у оставшихся Хранителей, – вздохнул Савада, - но думаю у них те же ощущения.       − Погоди, - вклинился в разговор необычно серьёзный Сасагава. – Ты хочешь сказать, что в этом мире именно наши братья и сёстры должны были стать десятым поколением Вонголы? А мы своим появлением спутали карты?       − Думаю, да, – кивнул Тсуна. – В связи с этим у меня к вам вопрос: мы будем бороться за Вонголу или пошлём её куда подальше и будем жить обычной жизнью?       Такой простой вопрос произвёл на трёх хранителей неизгладимое впечатление. Они растерянно переглядывались не зная как быть. В том, прошлом мире, у них фактически не было выбора. Пусть в разных обстоятельствах и при разных условиях, но их затащили в мафию, лишив спокойной мирной жизни обычных людей. Потомки первых хранителей Вонголы, пробудившие пламя они были нужны мафии, и она безжалостно ворвалась в их жизнь, навсегда перевернув её. Она осталась кровью на руках, бесконечным риском, разбившимися иллюзиями и невозможностью видеться с родителями, оставшимися жить обычной жизнью, чтобы не подвергать их риску. Но она же собрала их вместе, связала, сделала их самыми близкими друг для друга, подарила семью и уверенность – твою спину прикроют. Они все были разными, у всех были сложные характеры, они могли до хрипоты спорить друг с другом, возмущаться и ругаться, но при этом точно знали – случись что и за твоей спиной встанут остальные шестеро, защищая, помогая и оберегая.       − Знаешь, – первым решил высказаться Ямамото, запуская руку в волосы, – как-то я весьма смутно представляю себе мирную жизнь. Да и Хаято… не думаю, что его отпустят из мафии.       Все понимающе переглянулись – отношения двух хранителей тайной для других не были. Да и отношение Гокудеры к Тсуне.       − Да и я как-то привык, – почесал бровь Рёхей. – Мирная жизнь – это так скучно!       Тсунаёши только кивнул и перевёл вопросительный взгляд на Кёю.       − Там есть хоть кто-то более-менее сильный, – отозвался хранитель Облака, чуть прищурив глаза и провожая неодобрительным взглядом шумных школьников, медленно расходящихся с крыши, до звонка оставалось совсем немного.       − Осталось спросить у оставшихся Хранителей, но я тоже вряд ли уже смогу без Вонголы. Привык как-то, да и доверять её кому-то другому… Я всё же обещал Примо присмотреть за его детищем и не дать ему полностью скатиться во тьму.       Тсунаёши вообще подозревал, что даже если они сейчас выберут мирную жизнь, рано или поздно всё равно окажутся в мафии. Слишком уж у них изменились характеры за эти годы, проведённые в Италии в окружении мафиозных семей. Они уже свыклись с мыслью, что они сила с которой стоит считаться. Власть всё же оказала влияние и на них – сложно остаться прежним, когда держишь судьбы людей в своих руках. И хотя все они не собирались идти к ней по головам, но и отказаться уже не могли.       Прозвенел звонок возвещающий о конце свободного времени и Сасагава с Ямамото поспешили покинуть крышу, отправляясь на уроки. Они вообще были на редкость тактичными, когда это было нужно.       Савада же развернулся к партнёру. Губы сами собой сложились в понимающую и немного ехидную улыбку, когда он проследил за взглядом стальных глаз, направленных на учеников. Далеко не для всех старшеклассников звонок оказался значительным поводом покинуть крышу и отправиться на уроки.       − Дисциплинарному комитету быть? – почти без вопроса протянул Тсуна, привлекая внимание Хибари.       − Это явно необходимо, совсем никакой дисциплины, – резковато отозвался парень, переводя взгляд на Тсунаёши. – Как ты, зверёк? – стальные глаза чуть потеплели, а пальцы теперь не просто держали за руку, но принялись поглаживать тонкое запястье. Было несколько непривычно – всё же Савада уже давно не был подростком и хоть и не выглядел таким массивным как Сасагава, но всем остальным хранителям уступал не сильно.       − Немного странно, но учитывая наш опыт вполне нормально. По крайней мере здесь нас никто не стремится убить. Словно каникулы, – Тсуна чуть прикрыл глаза наслаждаясь невинной лаской. Он уже давно перестал бояться своего самого сильного хранителя. Теперь в его присутствии Тсунаёши наоборот полностью расслаблялся, позволяя себе побыть слабым. Знал, что его за это не осудят, а наоборот защитят и помогут. Парень направил по вновь налившимся силой узам немного своего пламени, позволяя возлюбленному прочитать свои чувства и эмоции.       Посторонние ученики наконец-то убрались с обозримого пространства крыши, чем Хибари не преминул воспользоваться, притянув Тсуну в свои объятия и принимаясь поглаживать его спину. Савада охотно поддался рукам своего партнёра привычно прижимаясь и расслабляясь. Устроив свои руки на талии парня, он коснулся мимолётным поцелуем открытой ключицы и прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. Кёя лишь довольно уткнулся носом в густые волосы Тсуны, чуть шевеля их дыханием. Он вообще больше предпочитал дарить ласку, чем принимать её. Видимо так выражалась его нелюбовь чужих прикосновений. И хотя касания партнёров не вызывали отторжения или раздражения, он всё равно предпочитал касаться сам. Кстати…       − Где наш Туманник?       − Не знаю, – Тсуна открыл глаза и тяжело вздохнул. Его тоже очень интересовал этот вопрос. – Я почти не чувствую ни его, ни Гокудеру, ни Ламбо. Только знаю, что они также сейчас находятся в этом мире. Тебя и о-нии-сана с Такеши-куном я тоже почти не ощущал, пока не увидел. Узы есть, но они словно спят. – Савада чуть сильнее сжал руки, прежде чем продолжить. – Хаято и Ламбо, наверное, либо со своими семьями, либо работают свободными киллерами, а вот где оказался Мукуро… С его жизнью – вряд ли это что-то приятное.       Тсунаёши не стал говорить этого в слух, но и он, и Хибари прекрасно помнили какой была жизнь Тумана до и несколько лет после встречи с Тсуной. А с учётом предположения, что события в этом мире немного сдвинулись от известной отправной точки по времени, Мукуро с равной вероятностью мог оказаться как на свободе, так и в Вендикаре или в процессе уничтожения семьи Ланчии, или и вовсе в Эстранео. Или ещё где – туманник не любил вспоминать время до выхода из тюрьмы.       − Мы найдём его, – Кёя успокаивающе погладил Тсуну по волосам, чуть потянул. – Или он сам выберется. Тсунаёши только согласно угукнул. Интуиция молчала, но на душе стало чуть спокойней от уверенности хранителя.       Тсунаёши устало повалился на кровать. Этот день, со стороны казавшийся таким простым и обыденным, выпил все его силы. Он устал притворяться, устал скрывать свои знания по школьным предметам и искать выходы из неловких ситуаций, ведь он помнил хорошо если трёх-четырёх человек из всей школы за исключением своих хранителей. Да и жизнь тех людей, кого он помнил значительно отличалась от той, что он знал по прошлой жизни. Ещё и собственный брат не давал полностью расслабиться – приходил пару раз на переменах, спрашивал, как у Тсуны дела. Неожиданно ставший младшим Савада еле отбился от его помощи, когда собрался вместе с друзьями пройтись до парикмахерской.       Хибари испарился из поля видимости сразу как распрощался с боссом и Тсунаёши не сомневался, что уже через несколько дней в школе появится Дисциплинарный комитет во главе с небезызвестным хранителем Облака. Вот старшеклассники обрадуются!       Сам же Тсуна на пару с Ямамото отправились с Сасагавой, который пылал желанием вернуть себе привычную короткую стрижку.       Опрятный внешний вид, исчезнувшая неуклюжесть, выпрямленная спина и расправленные плечи, уверенность в глазах, подкреплённая немалым опытом, и готовность брать на себя ответственность – всё это не осталось незамеченным, сделав парня гораздо привлекательней в глазах прохожих. К ним не спешили подходить знакомиться, но то и дело бросаемые на них заинтересованные взгляды раздражали, и, хотя, будучи членами королевской мафиозной семьи, они к ним привыкли, это всё равно не доставляло удовольствия.       Дома их встретила светящаяся доброжелательностью и искренним расположением Нана. Мама, казалось совсем не изменилась – она всё также постоянно лучилась энтузиазмом и казалось готова была принять всех друзей и знакомых своих сыновей, не замечая никаких их особенностей. Вот и сегодня она ни слова не сказала Тсуне о том, что он без предупреждения привёл к ним в дом двоих своих друзей, только обрадовалась, что они есть у Тсу-куна, и позвала всех ужинать. Сора оказался чуть более подозрительным, но и он не смог найти ничего криминального в том, что у брата появились друзья среди сверстников. Тем более, что он откуда-то точно знал, что эти двое никогда не причинят вреда его маленькому застенчивому любимому братишке.       Чуть поворочавшись на кровати, Тсуна всё же заставил себя встать, сходить в душ, и переодеться. Времени на часах было всего девять вечера, немного рано для сна, но Саваде сейчас было всё равно. Он залез в кровать и едва его голова коснулась подушки – заснул.       Тсунаёши оказался в каком-то странном месте. Мельтешение света самых разных оттенков не давало сосредоточится и толком рассмотреть куда же он попал. Однако страха не было, только какая-то тревога словно нарастала с каждой секундой, проведённой в этом месте.       Оглядевшись и так и не найдя для себя ничего интересного, парень сделал шаг вперёд – ничего не изменилось, пространство по-прежнему освещалось мельтешащим разноцветным светом. Посчитав, что оставаться на одном месте глупо, Тсуна медленно пошёл вперёд. Постепенно свет перестал так мельтешить, и хотя пространство теперь изредка словно покрывалось рябью, но по сторонам от него появились очертания стен: полупрозрачные и, Тсунаёши был уверен, очень хрупкие. Временами ему казалось, что он слышит то ли всхлипы, то ли стоны, исходящие из странных, причудливых теней, а может это плескалась вода, а сознание просто играло с хозяином. Савада продолжал идти вперёд, не обращая на всё это никакого внимания – он уже понял где оказался и теперь стремился найти хозяина этого места. Зрение и другие органы чувств не особо помогали, поэтому он закрыл глаза и постарался сосредоточиться даже не на связи всё ещё словно спящих уз, а на своей интуиции.       Сколько прошло времени прежде чем он оказался перед глухой стеной, Савада не брался определить, просто в какой-то момент, он понял, что дошёл туда, куда всё это время стремился. Теперь осталось только преодолеть стену, не разрушая её полностью. Тсунаёши не обладал пламенем тумана, поэтому не мог просто просочиться сквозь неё, но он всё же был небом в семье которого был весьма нестандартный хранитель Тумана. Который как-то признался, что пламя Тсуны действует на него успокаивающе. Именно поэтому Тсунаёши положил свою ладонь на стену и позвал своё пламя. Чистый оранжевый огонь охватил его руку, которая начала медленно проходить сквозь стену. Сосредоточившись, парень покрыл всё тело своим пламенем и через некоторое время смог пройти.       Он оказался в совсем небольшой комнатке, в которой не было ничего кроме белых стен и мальчика лет пяти на вид. Он сидел на полу уткнувшись лицом в свои собственные колени и обняв их руками.       Тсунаёши оказался около ребёнка мгновенно: опустился на пол рядом, перетянул к себе на колени и крепко обнял худое холодное тельце руками, прижимая к своей тёплой груди. Ребёнок дёрнулся, попытался вырваться, но Тсуна только крепче сжал руки и уткнулся носом в тёмно-фиолетовую макушку.       − Тише-тише, Мукуро, не вырывайся, я не причиню тебе вреда. Всё теперь будет хорошо. Ты не один в этом мире, мы все здесь. Мы поможем. Где бы ты не находился, мы вытащим тебя оттуда! Я тебе это обещаю, – Тсунаёши всё говорил и говорил, не особо задумываясь о словах, крепко обнимая затихшего у него на руках ребёнка и поглаживая его спину через тонкую ткань длинной рубашки. Вдыхая родной запах любимого человека он с закрытыми глазами шептал в макушку, не замечая, как постепенно под воздействием его собственного пламени Неба ребёнок в его руках начинает медленно меняться. Через какое-то время Тсунаёши обнимает уже не ребёнка, а подростка лет шестнадцати, который судорожно дышит, уткнувшись куда-то в шею своему Небу. Он тихо фыркает, в душе признаваясь себе, что верит в то, что ему говорит Тсунаёши. Савада от этого звука вздрагивает, словно выпадая из транса, открывает глаза и немного отстраняется, не размыкает объятия, но теперь смотрит в разноцветные глаза.       − Я нашёл тебя, Мукуро, мой изменчивый туман, – он поочерёдно касается уголков глаз и губ парня, оставляя у того на лице нежные поцелуи. – Как ты?       − Гораздо лучше, Тсунаёши-кун, – усмехается своим необычным смехом иллюзионист и, не вырываясь из объятий, меняется. Теперь он выглядит так как привык Тсуна, когда они оставались без посторонних: взрослый, немного растрёпанный и ехидный. Мельком глянув на себя Савада понял, что и он сейчас не выглядит как подросток. Всё правильно – иллюзия, основанная на свойстве их связи, проявившем себя ещё в прошлом мире, отражала их собственное восприятие себя.       Слишком хорошо зная своего хранителя, Тсунаёши не стал настаивать на более полном ответе, лишь притянул ближе и более полно окутал своим пламенем.       Сколько они так просидели? Несколько минут, или часов? Да и какая разница? Им было хорошо просто находиться в объятиях друг друга, ощущать тепло родного тела рядом, знакомое дыхание на коже и ровный стук сердца под рукой. Это придавало сил и уверенности двигаться дальше.       − Я сам тебя найду, Тсунаёши-кун, – первым нарушил установившуюся тишину Мукуро.       − Чего меня искать? Я всё так же живу в Намимори. Разве что учусь теперь не в средней, а в старшей школе, – Тсуна нехотя немного отодвинулся, чтобы иметь возможность заглянуть в любимые разноцветные глаза, и краем глаза отмечая, что комната сменилась на полную солнца поляну. – Мы все учимся.       − Тсуна-кун в школьной форме, – Туманник чуть прикрыл глаза и облизнулся, взгляд направленный на парня был полон предвкушения. Савада на это нисколько не смутился, только рассмеялся от облегчения, что его хранитель окончательно пришёл в норму. – И наше Облачко – грозный глава Дисциплинарного комитета.       − Пока нет, но через пару дней обязательно станет, – Тсунаёши с искренней нежностью улыбнулся, сверкая оранжевыми искорками в карей радужке. Кончиками пальцев правой руки он нежно погладил висок парня, спустился на скулу. – Где ты сейчас, Мукуро?       Хранитель Тумана долго не отвечал, лишь прижал своей рукой руку партнёра к щеке и пристально вглядывался в утратившие всякую весёлость и доброту глаза напротив.       − Эстранео, – всё же ответил Мукуро и его взгляд наполнился жаждой насилия и мести. Никакого страха или неуверенности, словно и не он некоторое время назад плакал на плече Неба. Словно сам ад теперь смотрел на Саваду разноцветными глазами. Только Тсунаёши больше не боялся, отвечая туманнику своим, пылающим расплавленным янтарём, взглядом.       − Мы будем тебя ждать, – только и сказал Тсунаёши, принимая желание Мукуро разобраться самостоятельно со своими мучителями. Наклонившись, он запечатлел на губах парня полный любви и доверия поцелуй.       Утром Тсунаёши проснулся совершенно разбитым – сил не было совсем. Только его это не особо волновало, ведь по полностью активной нити связи до него доносилось тёмное предвкушение со стороны хранителя Тумана.

***

      Рокудо Мукуро весело улыбался незаметно пробираясь в главный особняк семьи отца Хаято Гокудеры. В душе всё ещё были свежи воспоминания о сходящих с ума учёных семьи Эстранео о том, как они страдали, мучились и умирали, повинуясь желаниям и силе Рокудо. Даже без кольца Вонголы он был всё ещё достаточно силён для того чтобы разобраться с теми, кто долгие годы причинял ему боль, кто лишил его детства и семьи, кто превратил его жизнь в ад. Умирая они все боялись смотреть ему в глаза, боялись того монстра, которого создали сами, своими действиями. Боялись и не могли отвести взгляд. Мукуро наслаждался их агонией, убивая одного за другим. Не обращая внимания на редкие вскрики других подопытных, которых освободили Кен и Чикуса. Его подопечные, которых он оберегал и защищал ещё в прошлом мире. В этом они также оказались с ним рядом, пусть и не помнили ничего из того что их раньше связывало. Для Рокудо это было не важно, они всё равно оставались его друзьями.       Лаборатории пылали, те немногочисленные люди, что не попали в руки туманнику умирали, сгорая заживо в огне – Мукуро не поскупился поджигая на совесть. В глазах, некоторых сбежавших подопытных при взгляде на него вспыхивал такой же ужас, как и у учёных. Дети жались к Кену и Чикусе и смотрели на туманника как на сумасшедшего. Мукуро это не волновало. На губах, казалось, всё ещё ощущался вкус полных губ, а доверие и любовь в янтарных глазах держали его в стабильном состоянии гораздо лучше любых стабилизаторов. Его Небо верило в него, оно любило его со всем его прошлым и настоящим, со всеми его поступками, желаниями и стремлениями. Его Небо не оставило его одного в мире, а пришло вслед за ним и всё так же принимает его. Как он может обмануть такое доверие?       Несколько дней после побега уходит на то, чтобы замести следы. Спасённые подопытные возвращаются кто по семьям, а кто в приюты. Мукуро шипит и ругается, но всё равно тщательно проверяет каждый из приютов, каждую семью, куда уходят дети. Он всё ещё недолюбливает мафию, всё ещё временами мечтает уничтожить мир. Но даже он не настолько жесток, чтобы отдать детей туда, где они снова вернутся в кошмар из которого выбрались. Уж лучше тогда их сразу добить.       Взрыв раздаётся совсем рядом со скользящим невидимой тенью иллюзионистом.       − Либо ты женишься на Летиции Бренцони, либо я лишу тебя статуса наследника и выкину из семьи! – доносится до него твёрдый мужской голос. – Это моё последнее слово.       В ответ знакомый, пусть и более молодой, чем Мукуро привык, голос доходчиво объясняет, что парень думает о таком ультиматуме. Итальянский и японский затейливо переплетаются в не особо цензурной, но очень точно описывающий пожелания парня конструкции.       − У тебя два дня на принятие окончательного решения, – отзывается на такую экспрессию первый более взрослый голос и мужчина покидает комнату. Лишь раздражённым хлопком дверью, он позволяет себе выразить неудовольствие.       − Оя-оя, Гокудера-кун, – ехидничает хранитель Тумана, появляясь в комнате подрывника, – неужели нашему взрывному мальчику приказывает кто-то кроме Тсунаёши-куна?       В ответ в него летит динамит, от которого, впрочем, туманник легко уклоняется.       − Ну что ты такой нервный, – смеётся он. – И как тебя только Тсунаёши-кун терпит?       − Мукуро, ты!.. – Хаято наконец понимает, о чём ему говорит невозможный иллюзионист и замирает, недоверчиво глядя на него. – Ты знаешь где десятый?       Хранитель Тумана фыркает, снова смеётся – уж очень уморительно на его взгляд выглядит хранитель Урагана: непривычно длинные вьющиеся волосы растрёпаны, классические чёрные брюки и белая рубашка все запачканы в порохе. Но при этом взгляд полный недоверчивой надежды.       − Он в Намимори, – всё же отвечает Мукуро. – Найдём Ламбо и можем выдвигаться к ним.       Хаято несколько секунд ошарашенно смотрит на Рокудо, после чего радостно улыбается.       − Я рад, что ты в порядке, – всё же говорит он. Что и говорить, за прошедшее время он тоже изменился, став более сдержанным и собранным. Туман и Ураган – они по-прежнему не особо любят друг друга, но тем не менее доверяют. Ради семьи, ради их Неба, что одинаково тепло принимает обоих. – Ламбо можно не искать, у меня с ним встреча завтра в кафе. Он сейчас подрабатывает свободным киллером.       − Я знаю, – отзывается Мукуро с любопытством наблюдая, как хранитель Урагана сосредоточенно передвигается по комнате. Хаято быстро проглядывает скопившиеся на столе бумаги разделяя их на три неравные стопки: одну уничтожает, другую оставляет на столе, а последнюю складывает в папку, которую небрежно кидает в портфель. Прямо на небольшую горку банкнот. Потом подходит к стене и, немного повозившись, вытаскивает из открывшегося сейфа несколько карточек и убирает их в бумажник. Скрывшись на некоторое время за одной из дверей, Гокудера возвращается со спортивной сумкой через плечо и в привычных джинсах и футболке, поверх которой накинута куртка. Вернувшись к столу он берёт в руки чистый лист бумаги, замирает на несколько секунд в раздумьях, после чего красивым уверенным почерком выводит: «Из Бьянки получится хорошая глава Семьи. У меня же уже давно есть другая Семья.». Хаято запечатывает получившееся послание своим пламенем и оставляет на столе поверх оставшихся бумаг.       − Подбросишь до отеля? – предвкушающе сверкает он зелёными глазами. – А то боюсь отец будет против моего ухода.       Мукуро в ответ смеётся своим неподражаемым смехом и выполняет просьбу. Правда перемещается не в отель, а на квартиру, в которой его ждут Кен и Чикуса.       Осталось забрать Ламбо, и они смогут, наконец-то, отправиться к своему Небу.       Очередная тренировка идёт полным ходом, и Тсунаёши улыбается чуть шальной улыбкой и ловит такие же улыбки на лицах своих хранителей. У них пока нет тех возможностей, что были в прошлом мире, но у них есть другое: знания и опыт. А это на взгляд Савады более значимо, чем отсутствующая пока мощь. У них у всех по сравнению с прошлым ещё немного хромает сила, да и скорость не помешает подтянуть. Их тела, хоть и подстёгиваемые пламенем, пока ещё не могут пропускать через себя привычные парням объёмы силы, поэтому техники, требующие большого количества пламени, им пока не доступны. Да и коробочек в этом мире пока ещё не изобрели. Но они не сильно из-за этого переживают – придёт время и тела разовьются до привычного уровня, а то и превысят его. А пока можно потренировать те техники, где важен не объём, а точность и скорость. Это в пятнадцать им искренне казалось, что объём и сила пламени решали исход поединков, теперь они точно знают, что хоть это и хорошее подспорье, но решает всё всё же опыт и знания. И именно этим знанием они выгодно отличаются от тех, кого Ноно Вонгола и его Внешний советник хотят сделать десятым поколением Вонголы в этом мире. Они же ещё не знают, что с появлением гостей из параллельного мира это стало невозможным.       − Ого, не думал, что так выйдет! – выдал Тсуна вечером того дня, когда они все вновь встретились. Перед этим Савада долго к чему-то прислушивался, изредка хмурясь. Но вот его лицо осветила широкая, чуть хитрая улыбка. – Это значительно облегчает дело.       Ответом ему становятся вопросительные взгляды хранителей и произнесённое на разный манер его имя.       − Я чувствую связь с кольцом Вонголы, – всё ещё несколько удивлённо отзывается Тсунаёши. – Видимо они как-то почувствовали наше появление в этом мире и теперь признают только нас, и никого кроме. Если только мы, конечно, официально не отречёмся от них. Помнится как-то Джотто говорил, что после смерти границы миров стираются. Видимо поэтому для колец нет никакой разницы в этом мире мы прошли все испытания и получили признание первых или в другом. Резко качнувшись в сторону, Савада уклоняется от удара, чтобы в следующую секунду атаковать самому. Иллюзии Мукуро надёжно скрывают всё, что происходит на территории бывшего парка Кокуё, поэтому никто из них не сдерживает полных азарта выкриков, хотя пламя всё же немного придерживают. И тренировка контроля, и дополнительная страховка от аркобалено.       Реборн появился в доме четы Савада четыре месяца назад и со всем своим энтузиазмом принялся тренировать Сору и подобранных ему хранителей. Тсунаёши в своих предположениях оказался прав и это оказались братья и сёстры его хранителей. Тсуна честно старается не смеяться, слушая очередную официальную версию, оправдывающую постоянные взрывы, крики и сбежавший из ранее тихого дома покой. За годы, прошедшие со знакомства с репетитором, Савада привык спать при любом шуме, взрывы и грохот ничуть его не смущают и не тревожат. Однако, парень с удивлением замечает мелькающие в глазах матери беспокойство, хотя на словах она всё так же наивна. Интересно, она и в прошлом мире замечала всю нелепость их отговорок? Всё же в четырнадцать он был удивительно невнимателен.       Но нужно признать, что с момента приезда хранителей из Италии Тсунаёши почти не бывает дома, часто оставаясь ночевать у друзей. После нескольких проверок в виде неожиданных звонков мама успокаивается и перестаёт за него переживать. Когда в доме появляется Реборн, Тсуна только ностальгически вздыхает, пару раз изображает удивлённую реакцию простого гражданского и фактически переселяется в дом, снятый Гокудерой. Тсуна очень любит Нану, но по-прежнему не хочет втягивать её в мафию, да и Реборн может догадаться о его способностях. В своё время и Тсунаёши, и его хранители научились скрывать собственное пламя, но всё же лучше перестраховаться.       Да и привык он уже засыпать и просыпаться, обнимая Мукуро и чувствуя объятия Кёи. Это было так привычно, так правильно ощущать защиту со стороны хранителя Облака и знать, что сам защищаешь от кошмаров хранителя Тумана. Кто ж виноват, что туманник, оберегающий сон семьи, не может защитить от кошмаров самого себя. А вот пламя Неба самого Тсуны с этим справляется на раз.       За прошедшие годы они все привыкли жить одной семьёй. Засыпать, зная, что в пределах нескольких метров находятся остальные члены семьи. Теперь и не понять в какой момент времени их связь стала настолько сильна, что они уже и не мыслили жизни друг без друга. Став не только мафиозной Семьёй, где хранителей связывает Небо, но просто семьёй, где все готовы оберегать и защищать друг друга. Не потому что так нужно и правильно, а потому что этого хочется, потому что по-другому уже никак.       Именно поэтому Хаято приехав в Намимори снимает не квартиру, как в прошлый раз, а небольшой двухэтажный домик. Он уютный, состоит из кухни, шести небольших спален и общей гостиной. И находится всего в нескольких улицах от дома семьи Савада. В одной из комнат поселяется Ламбо, другую занимает сам Хаято с часто присоединяющимся к нему Такеши. Самую большую отдают Боссу с Мукуро и Кёей. В оставшихся располагаются Рёхей, и Кен с Чикусой, решившие поселиться в одной комнате. Благодаря Туману кошмары им не грозят, но вместе бывшим подопытным привычнее. Хотя Сасагава почти не остаётся в ней ночевать. Хранитель Солнца единственный из всей их компании, кто проводит много времени со своими родителями, видимо, навёрстывая упущенное в прошлом мире. Такеши и Тсуна предпочитают общаться с родителями и братьями во время ужина, Кёя так и не нашёл общий язык с братом, а Хаято, Мукуро, Ламбо и Кен с Чикусой… ну с ними и так всё понятно.       Поэтому, пока школьники и присоединившиеся к ним Ламбо, Кен и Чикуса грызут гранит науки, Хаято на пару с Мукуро подрабатывают свободными киллерами и потихоньку собирают информацию, чтобы во второй половине дня или с самого утра, если день – выходной, всем вместе собраться для тренировки.       − Хорошо размялись, – потягивается Рёхей, когда несколько вымотанные, но довольные парни устраиваются в уголке. Огороженный барьером, он специально оборудован подростками для чаепития и отдыха после физических нагрузок.       − Действительно недурно, – смеётся мечник, убирая в чехол ставшую синаем катану. Отец всего несколько недель, как передал Такеши реликвию семьи.       Ламбо уже успел добраться до виноградных конфет и теперь только согласно качает головой, хрустя леденцами. Кен привычно-эмоционально делится своими впечатлениями от тренировки с молчаливым Чикусой. Мукуро, как всегда не утруждающий себя прогулками, материализуется на диванчике рядом с Тсунаёши.       − Тебя что-то беспокоит? – интересуется Кёя, принимая из рук своего Неба чашку с чаем.       Всё внимание тут же сосредотачивается на подростке, но он только пожимает плечами:       − Что-то должно скоро произойти, но я пока не пойму ни что это может быть, ни когда должно случиться. М? – Тсуна переводит вопросительный взгляд на напрягшегося туманника.       − Кто-то проник за периметр установленных мною иллюзий – отзывается Мукуро и все собравшиеся за столом подростки подбираются, но пока не прекращают чаепитие.       Реборна что-то цепляет. Он не может понять, что именно, но это не даёт ему покоя на протяжении вот уже нескольких недель с тех пор, как киллер приехал в Намимори. Мирный, тихий городок, жизнь в котором текла спокойно и размеренно. Вот в этом мирном городе и жил тот человек, покой которого он безжалостно разрушил своим появлением. Савада Сора, ученик выпускного класса старшей школы Намимори, первый сын Внешнего советника Вонголы Савады Емитсу и простой домохозяйки Савады Наны. Спокойный, улыбчивый, дружелюбный подросток, планы и мечты на дальнейшую жизнь которого безжалостно разрушили в тот момент, когда назначили его на пост наследника мафиозной семьи Вонгола.       Сора по мнению киллера был далеко не самым плохим учеником и обещал в будущем стать не худшим боссом. Пусть пока парень был несколько наивен и импульсивен, да и желанием стать частью мафии не горел, но выбора ему не оставили. Всё равно он оказался самым близким по крови к тем, кто основал Вонголу – прямой наследник Джотто Примо Вонголы. Мог бы также подойти его младший брат, Тсунаёши, но как показала проведённая в детстве проверка – мальчик совсем не обладает пламенем. Такое иногда случается, ничего не поделаешь.       Тсунаёши был гражданским и должен был таковым остаться и после того, как старший брат и его хранители покинут Намимори, чтобы стать десятым поколением семьи Вонгола. Необходимость и однозначный приказ девятого скрывать действительное положение дел от младшего Савады доставляли неудобства. Парень, в отличие от своей матери был наблюдательным и на взрывы и вопли в пределах своего дома реагировал, как и положено любому обычному подростку: стремился узнать, что происходит. Приходилось изворачиваться. К счастью, Тсунаёши проводил много времени вне дома, пропадая где-то со своими друзьями. Реборна это не особо волновало. Всё же его задача – воспитать наследника семьи Вонгола.       Может тогда причина в ком-то из хранителей? Киллер покрутил эту мысль и так, и эдак, тщательно обдумывая. Все собранные на сегодняшний день хранители – прямые потомки хранителей первого поколения. Не всё оказалось так, как планировалось изначально. Взять хотя бы хранителя Урагана – Бьянки. Шестнадцатилетняя девушка, любимица семьи, младшенькая, оберегаемая – она привыкла к мысли, что может получить всё что только захочет. А тут такой облом – Сора абсолютно не заинтересовался девушкой. Да, он смотрел на неё, любовался её красотой, хвалил еду, в которую Бьянки ни разу не добавила неучтённого ингредиента, хотя другим перепадало регулярно отравленной кулинарией, и абсолютно не был заинтересован в ней, как в девушке. Относился к ней как к другу, но не более. Бьянки это злило и заставляло ещё больше выкладываться, чтобы заполучить внимание парня, забывая при этом о всём остальном.       Или взять хранительницу Грозы – семнадцатилетнюю Ланти. Девушка всё время была вялой и апатичной, оживляясь только когда речь заходила об оружии. О, вот про это она могла говорить часами не останавливаясь. Она вечно носила видавший виды комбинезон, неизменно заляпанный в масле и в каких-то ещё непонятных жидкостях и пятнах и ни в какую не расставалась с целым набором всевозможных инструментов. И вот в эту девушку умудрился влюбиться Сора. Парень часто сидел с ней в мастерской, искренне интересовался её работой и восхищался её изобретениями. Разумеется, Хранительницы Урагана и Грозы друг с другом не ладили, а Сора, ослеплённый своими чувствами предпочитал не ввязываться в склоки девушек. И обе они были из достаточно известных мафиозных семей.       Реборна сложившаяся ситуация не радовала, но сделать он пока ничего не мог, что-то, не иначе как интуиция закалённая непростой жизнью, подсказывала, что вмешайся он, и станет только хуже. Оставалось только ждать и надеяться на лучшее, ну или дожидаться подходящего момента для вмешательства.       Пожалуй, самыми беспроблемными были хранительница Солнца, Сасагава Киоко одноклассница Соры, и хранитель Дождя Ямамото Тору, ученик выпускного класса средней школы Намимори. Девушка была настолько поглощена спортом, что не обращала внимание ни на что, что не связано с ним. Однако она была азартной и искренне дорожила дружбой с Савадой, с которым они посещали один клуб, когда ещё оба учились в средней школе. Парень же оказался пока самым младшим среди всех хранителей. Воспитанный в уважении к старшим, он очень ответственно подошёл к своим обязанностям защищать Сору, хотя и считал, что его старший брат справится с этим гораздо лучше. Но в Такеши, Реборн специально сходил посмотреть на него, абсолютно не ощущалось пламени, как и в младшем брате Сасагавы, как и в Кёе, младшем брате Хибари Хиро – последнем имеющемся на данный момент хранителе.       По мнению Реборна, Хиро был чересчур самоуверен и несколько высокомерен, но эта проблема должна была со временем решиться. Хорошая трёпка, несколько весомых, обидных проигрышей и можно будет работать, чтобы превратить парня в человека, достойного звания хранителя Облака Вонголы.       И всё же что-то было не так.       Может всё дело в предстоящей встрече с человеком, которого прочили на место хранителя Тумана? Но шероховатость возникла ещё до того, как киллер узнал, кого именно хотят сделать хранителем Тумана десятого поколения Вонголы. Потомок Деймона Спейда – первого Тумана Вонголы, Рокудо Мукуро в свои шестнадцать был уже не менее одиозной личностью, чем его предок. Рокудо ещё ребёнком попал в лаборатории семьи Эстранео, сумасшедших учёных, не гнушавшихся использовать детей в своих экспериментах. Поэтому, озабоченный поиском хранителей для десятого поколения, Ноно Вонгола закрутил целую интригу, чтобы освободить парня оттуда и сделать своим должником. Но судьба в лице самого Рокудо помешала ему – Мукуро самостоятельно освободился из лаборатории, попутно её уничтожив. И на долгие несколько месяцев исчез из поля зрения наблюдателей Вонголы. Лишь недавно стало известно, что парень в компании четырёх человек отправился в Японию, и уже сам Реборн обнаружил иллюзиониста поблизости от Намимори, в компании двух других подопытных. Узнавший об этом девятый оперативно прислал Соре письмо с приказом победить Рокудо, и сделать его своим хранителем Тумана.       Сора узнавший о предстоящем сражении с человеком, уничтожившим целую кучу народа, а Реборн не посчитал нужным скрывать от ученика, кто и как разобрался с учёными-эксперементаторами, желанием не горел от слова совсем. Однако киллер посчитал это отличной тренировкой перед встречей с действительно опасным противником, чем шестнадцатилетний подопытный, который хоть и обладал немаленькой силой, но проведя большую часть жизни в стенах лаборатории не мог обладать хорошими боевыми навыками.       Дабы поддержать и мотивировать ученика, в Кокуё-лэнд, где по данным разведки расположились Рокудо с компанией, отправлялись не только Сора, но и его хранители. Им тоже не помешает набраться опыта реальных сражений – товарищи иллюзиониста для этого подходят идеально по мнению Реборна.       Странности начались ещё с самого начала – подхода. И самой первой из них была тишина. И если то, что их никто не встретил на подходе ещё можно было списать на то, что их банально не ждали, то отсутствие хоть каких-то ловушек объяснять было нечем. Ну не могли же в самом деле подростки, сбежавшие из лаборатории, быть настолько беспечны, чтобы думать, что их не будут искать. И всё же ловушек не было, только лёгкая, едва ощутимая дымка тумана. Сора с хранителями её даже не заметили – настолько тонкой и слабой она была.       Вся компания неспешно продвигалась по территории давно разрушенного парка развлечений поглядывая по сторонам и обшаривая все попадающиеся здания. Шуршала на ветру листва, пели птицы, но никого живого пока им так и не попалось. Реборн хмурился, подростки постепенно расслаблялись, мало по малу уверяясь в мысли, что здесь никого нет. Просто обычный заброшенный, из-за сошедшего оползня, парк развлечений.       Возможно поэтому компания парней, расположившихся в одном из последних зданий и спокойно попивавшая чай вызвала поначалу ступор. О, ну и личности этих самых подростков не оставили никого равнодушным. «Брат!...» в разных вариациях и с абсолютно разными эмоциями вырвалось у Соры и его компании почти одновременно.       − Тсу-кун, с тобой всё хорошо? Что ты тут делаешь? – обеспокоенное от Соры, с искренней тревогой за младшего болезненного и немного рассеянного подростка, которого он привык оберегать и опекать.       − Хаято, ты что здесь забыл. Отец себе места не находит из-за твоего исчезновения! – полное возмущения и негодования от темпераментной итальянки, которой отец высказал всё, что думает по поводу её, недостойного девушки, поведения. И заодно непрозрачно намекнул в письме, что раз его сын и её брат оказался таким необязательным и бросил семью, то теперь честь возглавить её ложится на её, Бьянки, хрупкие плечи. Разумеется, привыкшая к свободе девушка не была от этого в восторге.       − О-нии-сан, – спокойно и сдержанно от Тору. − Кёя-кун, опять связался с компанией! – возмущённо и предвкушающе от Хиро. − «Братик Рёхей» и «Ламбо», – практически равнодушно и безразлично от Киоко и Ланти.       −Какое единодушие, – рассмеялся своим неподражаемым смехом разноглазый парень, не сделавший ни малейшей попытки отодвинуться от Тсуны. – И совсем необязательно так сверлить меня взглядом, аркобалено, ку-фу-фу!       Эти слова словно сняли какое-то воздействие, позволяя пришедшим обратить внимание не только на своих родственников, но на всю компанию в целом. В уютном, немного затенённом уголке вокруг низкого столика расположились девять человек. Показательно расслабленные, хотя и внимательно следящие за каждым движением Соры и появившейся с ним компании. Слегка повернувшись к пришедшим, хотя всё ещё продолжая сидеть спиной, на них смотрел Тсунаёши. В руках, как и все остальные он держал чашку. К его плечу привалился парень с тёмно-фиолетовыми волосами, собранными в забавный хохолок на макушке. Разноцветные глаза весело блестели из-за ободка чашки. С другой стороны от Тсуны, на подлокотнике всё того же диванчика расположился Хибари Кёя и сверлил всех пришедших недовольным взглядом стальных глаз. Казалось, от него во все стороны распространяется угрожающая аура, заставляющая непроизвольно сжиматься от страха за свою жизнь.       С другой стороны стола на точно таком же диванчике устроился пепельный блондин со слегка вьющимися волосами – Гокудера Хаято, взявший девичью, в этом мире, фамилию матери. В его зелёных глазах так и читалось пока сдержанное недовольство от появления незваных гостей. Почти физически ощущалось, как он сдерживает себя, чтобы не вытащить из карманов что-то, пока неизвестное пришедшим. Рядом с ним добродушно улыбался Ямамото Такеши, невозмутимо попивая что-то из своей кружки. Удобно откинувшись на подлокотник устроился Ламбо, скользнувший по пришедшей компании равнодушным взглядом и снова уткнувшийся в свой мобильный, что-то быстро в нём набирая одной рукой, другой он периодически залазил в лежащий у него на коленях пакет и таскал из него виноградные конфеты.       Третий диванчик, расположенный аккурат напротив первого, оккупировали ещё трое парней: Сасагава Рёхей эмоционально, но, неожиданно, достаточно тихо что-то доказывал желтоволосому парню, в чертах лица которого проскальзывало что-то звериное. Но не это заставило пришедшую компанию задерживать на них особо удивлённые взгляды, и даже не периодически доносившиеся выкрики «экстремально» и «бьёрн», а то, что разговор вёлся на итальянском. Когда вообще Рёхей успел его выучить? На этом фоне третий парень – брюнет со стрижкой каре и татуировкой-штрих кодом на щеке как-то терялся. Впрочем, Чикусу такое положение дел вполне устраивало, позволяя, не привлекая внимания наблюдать за происходящим и анализировать, делая выводы.       В целом в устроившейся за столом компании чётко прослеживалось разделение на группы, но при этом они все словно были связаны незримой нитью. И Реборну, который также внимательно рассматривал представшую его взору картину, это очень не нравилось. Не будь он уверен, что минимум в четверых из этих парней нет и капли пламени, то сказал бы, что перед ними расположилась крепкая и дружная семья, знающая и принимающая все достоинства и недостатки друг друга. Это было странно, это тревожило и в этом непременно нужно было разобраться. Поэтому высказывание Бьянки, которая из-за пламени Урагана, своего ещё достаточно юного возраста и горячего итальянского темперамента была очень несдержанна, оказалось весьма кстати:       − Хаято, как ты мог так поступить! Отец столько о тебе заботился, так о тебе переживал, а ты взял и сбежал из дома!       − Пф, – успокоившийся от мимолётного прикосновения смуглых пальцев блондин перестал порываться вытащить динамит и посмотрел на девушку почти с жалостью. – Я сам буду решать, как мне жить и что мне делать.       − О, неужели наш Хаято-кун наконец-то вырос, – ехидно влез иллюзионист, за что его несильно дёрнули за прядь волос, – Эй!       В ответ от проделавшего это Тсуны Мукуро достался наигранно-недоумённый взгляд и тёплая улыбка. Хаято же вообще предпочёл гордо проигнорировать слова иллюзиониста – привык за столько-то лет проживания под одной крышей. Хранители вообще с годами стали сдержанней и, хотя периодически разносили особняк, когда нужно друг друга понимали прекрасно. Вот и сейчас внимание девушки, а заодно и всех остальных вновь переключилось на туманника.       − Ты! – Возопила Бьянки, – это ты привёл сюда брата моего босса и его друзей!       Мукуро на это только рассмеялся, зато Сора наоборот подобрался.       − Тсу-кун, иди ко мне, братишка, – позвал он младшего. – Тебе опасно находиться рядом с ними. Кёя-кун, Такеши-кун и Рёхей-кун вы тоже идите сюда.       Названные подростки переглянулись между собой.       − Нам и тут хорошо, – ответил за всех Тсуна тепло улыбаясь брату и его компании, но не делая ни малейшей попытки встать. А зачем, если из всех пришедших по их души реальные неприятности может доставить только Реборн. Для того чтобы справиться со всеми остальными хватит и кого-то одного из хранителей Тсунаёши, не говоря уже о нём самом. Да и Аркобалено… Тсунаёши, ещё будучи главой Вонголы просмотрел все документы девятого и его команды, какие только смог найти на время своего ученичества у Реборна. Нашёл он и копию письма, отправленного Ноно Реборну с приказом познакомить Тсуну и Мукуро. Отдельным пунктом шёл запрет на прямое вмешательство репетитора в возможное противостояние Неба и его будущего хранителя. Сора привычки разбрасывать вещи где попало не имел, но проходящий мимо комнаты брата утром Тсунаёши приметил знакомое письмо и краем глаза в него заглянул – письмо было точно такое же как в своё время получил он, разве что имя стояло другое. Поэтому сейчас парень прекрасно знал, что репетитор ни при каких обстоятельствах на них не нападёт: будет пинать Сору и его хранителей, может затеять словесную перепалку или попытается ещё как-то задеть, но не нападёт в открытую.       − Я слышала, что Рокудо Мукуро может затуманивать сознание и захватывать тела своих жертв, – ни к кому конкретно не обращаясь проговорила Ланти. На неё уставились шестнадцать пар глаз с разным выражением эмоций, ради такого даже Рёхей с Кеном прервали разговор. А спустя несколько секунд, потребовавшихся на осознание сказанного девушкой, взгляды всех переместились на по-прежнему расслабленно полулежащего на Тсуне иллюзиониста.       − Оя-оя, какого вы обо мне мнения, – ничуть не смутился парень. – Хочешь я и твоё тело захвачу, Ланти-тян, или мне захватить тело Бьянки-тян, а может Соры-куна?       Щёки девушек мгновенно вспыхнули румянцем, да и старший Савада заалел ушами. Реакция оставшихся парней из компании Соры была не такой бурной – всего лишь во взгляде помимо любопытства и настороженности появилась опаска. Реборн же подобрался, вмешиваться в намечающуюся драку напрямую он не собирался, приказ Ноно об этом говорил особо, но вот дать пару советов или подсказать… Найти в компании Рокудо братьев будущего десятого поколения Вонголы оказалось неприятным сюрпризом. Да и их поведение выбивалось за рамки. Аркобалено пока не был уверен, что дело тут именно в захвате тел иллюзионистом, но то, что туманник как-то вмешался в сознание подростков не вызывало сомнения. Уж слишком они были спокойны, словно всё, что сейчас происходит всего лишь игра маленьких детей, тогда как они умудрённые опытом взрослые, присматривающие за ними.       − Загрызу, – невозмутимо ставя чашку на столик и вставая с подлокотника, предупредил туманника Кёя. Мукуро в ответ рассмеялся, однако от плеча Тсуны отлепился и даже сделал ленивую попытку подняться. Хаято, решивший не отставать, вскочил с насиженного места вытаскивая динамит. Напрягся Рёхей, сверкнули за стёклами очков глаза Чикусы, подобрался Кен. Тсунаёши чуть прикрыл глаза, прислушиваясь к тому, что шептала ему интуиция. Атмосфера в помещении накалилась, переставая быть расслабленной. Подались вперёд Сора с хранителями…       − ДА! Она согласилась, согласилась! – закричал Ламбо, подрываясь с дивана и подлетая к Гокудере. – Хаято, смотри, она согласилась!       От громкого, неожиданного вопля парня вздрогнули все. Гнетущая атмосфера мгновенно испарилась – десятое поколение круглыми глазами смотрело на Ламбо, который под хмыки, фырки и тихий смех своей семьи уже перешёл от восторгов к переживаниям.       − До четырёх всего сорок минут осталось, я же не успею! – взвыл хранитель Грозы Тсунаёши и, подхватив со столика очередной пакет с леденцами, унёсся в сторону выхода.       − У меня ж сегодня свидание с Ханной-чан! – подскочил следом за Ламбо и Рёхей. – Осталось экстремально мало времени.       − А у меня тренировка через полчаса начнётся, – подал голос и Такеши, отставляя на стол свою чашку с чаем и, поднявшись с дивана, направился к выходу. – До встречи, – махнул он рукой оставшимся.       − Бейсбольный придурок! – взвился Хаято, переводя взгляд с уходящего парня на своего босса.       − Иди уже, – фыркнул Тсуна, наконец-то разобравшийся с тем, что ему нашёптывала интуиция и понявший затруднения своего хранителя Урагана.       − Будьте осторожны, – пожелал парень, бросаясь следом за Такеши, рассовывая на ходу не пригодившийся динамит по карманам.       − Нам срочно нужно к Наги-чан, – обеспокоенно обратился к парню Тсуна, обхватывая пальцами запястье своего хранителя Тумана. Разноцветные глаза иллюзиониста до этого лучащиеся весельем наполнились тревогой, черты лица заострились. Поймав взгляд стальных глаз своего хранителя Облака, Тсунаёши прикрыл свои, чуть качнув головой. Нет, им не нужна помощь. В следующее мгновение он уже ощущает, как его утягивают в туманный переход.       − Загрызу до смерти – предупреждает Кёя компанию Соры, невозмутимо направляясь следом за ушедшими хранителями к выходу.       Куда, а главное, когда исчезли оставшиеся два парня из компании Тсунаёши так никто и не заметил. Когда хотели, бывшие подопытные могли быть абсолютно незаметны.       Оставшиеся в помещении люди ещё несколько минут стоят неподвижно, переваривая то, что только что произошло. Первой из ступора выходит Бьянки – экспрессивно высказывается на итальянском, после чего переводит взгляд на Сору.       − Что будем делать, Босс? – спрашивает она, преданно заглядывая в глаза своему Небу.       − Эм, - Сора смотрит на неё растерянным взглядом, всё ещё не до конца отойдя от всего того, что он тут увидел и услышал.       − Хватит тормозить, никчёмный ученик, – Леон-кувалда ощутимо проходится по голове, наконец-то выводя парня из ступора.       − Ну, похоже битва отменяется – пожимает плечами Сора. От затопившего тело облегчения губы сами собой стремятся растянуться в улыбке.       − Я расспрошу брата, – обещает Хиро, вокруг которого начинает собираться тёмная аура. – Он у меня всё выложит!       Сора смотрит на парня неодобрительным взглядом, расспросить – это хорошо, но отношения у братьев в последние несколько месяцев, казалось, стали ещё хуже, чем были до этого. С момента создания Дисциплинарного комитета Кёя словно стал другим человеком. Оценки взлетели до небес, школу посещает без прогулов, а что нарушители дисциплины и школьных правил теперь волком воют от одного только упоминания ГДК, так это мелочи не стоящие внимания. Учителя и директор старшей школы Намимори так вообще на него нарадоваться не могут. А вот Хиро возросший авторитет и появившаяся власть младшего брата совершенно не радуют. Наоборот, заставляют чувствовать неуверенность и опасность – он отстаёт, не может угнаться за младшим. И это раздражает.       − Мы тоже поговорим, – с энтузиазмом кивают остальные хранители, и под их горящими решимостью взглядами Сора давит обречённый вздох. И так и не признаётся в слух как он рад, что битва с Рокудо не состоялась. Хотя за брата немного тревожно, но просыпающаяся интуиция шепчет, что с ним всё в порядке.       Когда Тсунаёши переступает порог дома, стрелка на часах уже давно перебралась за отметку «12», а минутная обретается где-то в районе «7». Он вешает лёгкую куртку на крючок, аккуратно ставит снятые кеды и неслышно поднимается по лестнице на второй этаж. От скопившейся за день усталости клонит в сон, но парень упрямо от неё отмахивается и идёт к комнате Соры. Тсунаёши с удовольствием остался бы этой ночью со своими хранителями, но не раз спасавшая ему и его хранителям жизнь интуиция уверяет, что именно сегодня – лучшее время для откровенного разговора с братом.       Дверь в комнату Соры открывается неслышно, и парень видит брата, который сидит на кровати и смотрит в окно. Тсунаёши не уверен, что Сора видит хоть что-то за стеклом. Тсуна пересекает комнату не слышно и опускается на кровать рядом с парнем. Оба какое-то время сидят молча, но вот взгляд карих глаз становится осмысленным и останавливается на Тсунаёши.       − Тсунаёши? – голос Соры хриплый и какой-то хрупкий. Он смотрит на брата очень пристально, буквально вглядываясь в давно знакомые черты похожего на своё лица. Словно пытался найти в нём что-то новое, незнакомое, но не находил, как бы не старался: по-прежнему тонкие знакомые черты, тёмные, почти чёрные в темноте комнаты длинные волосы привычно стянутые в низкий хвост, худощавое тело. Разве что неуклюжесть испарилась, сменившись уверенностью, да друзья появились. Да, друзья – вспоминает Сора увиденную сегодня днём картину и трёх ранее мельком виденных им подростков. Такие же незаметные, или чересчур экстравагантные до этого подростки в последнее время так же неуловимо изменившиеся, как внешне, так и поведением. Сора смотрит в глаза своему брату и чуть ли не физически ощущает, как спадают с него розовые очки. Они ведь изменились одновременно и в это же время стали общаться, хотя до этого едва ли были знакомы. Словно до этого спали, а потом резко проснулись.       − Сора-нии-сан, – тихо отзывается Тсунёши, опуская руку на плечо брату и чуть сжимая пальцы, – ты не один. Я по-прежнему твой брат, семья. Ты можешь рассказать мне всё, я пойму и приму.       Это звучит странно, непривычно, но неожиданно тепло и к месту. Сора внезапно чувствует, как давивший ему на плечи невероятно тяжёлый груз, словно становится легче. Он подаётся вперёд и крепко обнимает брата, прижимаясь. И ощущая на плечах тепло ответных объятий, он абсолютно не чувствует себя старшим, скорее маленьким и хрупким. Тсуна мягко гладит брата по плечам и спине, окутывает своим пламенем, как маленького ребёнка и не стремится прервать затянувшееся молчание. Тишину в очередной раз нарушает Сора, когда понимает, что именно за тепло он ощущает.       − Тсуна-кун, ты знаешь о пламени? – удивлённо вскидывает он голову, сталкиваясь с карамельными глазами и поражённо замирает: когда глаза Тсуны стали такими?       − И о пламени, и о мафии, и о Вонголе, – кивает Тсунаёши, – я сам Небо.       И это откровение словно становится спусковым крючком, тем самым камнем, что подтолкнул лавину. Сора вываливает всё, говорит сбивчиво и не всегда последовательно. Рассказывает о своей влюблённости в хранительницу Грозы, о том, как его преследует Бьянки, о своей мечте стать юристом, и о том, как тяжелы тренировки Реборна, о своём волнении за маму и брата, о том, что почти не помнит, как выглядит отец, о том, как ему нравится ощущать своё собственное пламя и о том, как порой оно же его пугает. Говорит о своём страхе за целую навязанную ему Семью, о том, что боится не справиться, подвести дорогих ему людей, о том, как противно скрывать от родных правду о себе. О том, что не хочет быть боссом Вонголы, о том, что на занятия любимой юриспруденцией теперь совсем нет времени и за латынь он последний раз садился месяцы назад, о том, что Ланти его совсем не замечает, о том, что с появлением Реборна его собственные оценки снизились и теперь он совсем не уверен, что сможет поступить в университет.       Тсуна слушает не перебивая, только поражается про себя, как они с братом похожи в своих желаниях и намерениях, и как всё же отличаются.       Когда Сора всё же выдыхается, выплеснув всё что его терзало за последние месяцы за окном уже занимается рассвет. Он морально вымотался сильнее, чем когда бы то ни было, да и физическая усталость за прошедший день и бессонную ночь никуда не делась, поэтому Сора не сопротивляется, когда Тсунаёши бережно укладывает его на кровать и заботливо укрывает лёгким одеялом.       − Не беспокойся о Вонголе, – напоследок слышит парень тихий шёпот брата. – Я заберу её себе.       В следующее мгновение он уже крепко спит убаюканный теплом, морально опустошённый, но впервые за долгое время абсолютно спокойный. На следующий день он полностью не уверен, что разговор с братом ему не приснился, ведь Тсунаёши ведёт себя как обычно, а Реборн только загадочно блестит глазами из-под полей своей шляпы. Сильнейший киллер современности, вывертом судьбы ставший репетитором, ещё полон предвкушения разгадать загадку братьев своего подопечного и его хранителей. Он ещё не подозревает, что она будет ему не по зубам. Тсунаёши с хранителями прекрасно изучили репетитора-киллера, для того, чтобы предсказать его действия и защититься от них. Они больше не наивные дети, чьи жизни расписали на несколько лет вперёд, а те, кто сами стали игроками, достаточно сильными, чтобы самим распоряжаться своей жизнью и жизнями окружающих. А время кульминации неумолимо приближалось.       На приезд отца оба брата реагируют достаточно вяло. Нет, ну право слово, как можно испытывать глубокую преданность и любовь к человеку, которого за всю свою жизнь видел хорошо если раз десять дней по пять. И то в эти дни отец почти всегда пребывал либо пьяным, либо уделял внимание Нане. Как себя вести с детьми Емитсу то ли искренне не понимал и не хотел учиться, то ли считал, что подарки смогут им заменить его присутствие. Тсунаёши ещё и прекрасно помнил, что со временем ситуация не особо изменится. Разве что где-то лет до двадцати самого Тсуны они виделись чуть чаще, но разговоры всегда были по работе. А уж потом, когда Емитсу перебрался к жене в Намимори, так и вообще стали встречаться хорошо если раз в год, когда Тсунаёши выбирался к матери. В этой реальности дела обстояли примерно так же, разве что Емитсу почти год прожил с семьёй, когда Нана ходила беременной Тсунаёши, и несколько месяцев после его рождения.       Тсуна честно показался на глаза отцу, когда тот соизволил появиться дома, привычно обозрел уже успевшую набраться тушу отца и помог маме переместить мужчину в комнату. После чего пообщался с матерью, дождался возвращения Соры, наконец-то выпущенного из цепких ручек репетитора и сбежал домой. В окружении своей семьи ему уже давно было гораздо комфортней, чем дома. Собственно, если бы не Нана, он бы домой не возвращался вообще.       Как и в прошлом мире вместе с отцом пришли проблемы. Правда в этой реальности они свалились на плечи Соры и его семьи. Вария здесь, на пристальный взгляд Тсуны и его Хранителей, была всё такой же шумной и на удивление сплочённой, хотя со стороны этого и не скажешь. Но они, наученные опытом прошлых лет уже знали, куда смотреть и что замечать.       Конфликт колец – как много всего в этих словах. В них и надежда, и разочарование, в них страх потери и триумф победы. Здесь сплетается прошлое и будущее. Разумеется, Тсунаёши (он же гражданский!) никто не звал на битвы Конфликта колец, но он с хранителями никогда не страдали излишней гордостью, ну разве что Кёя немного. Поэтому парни пригласили себя сами и наслаждались представлением, удобно устроившись чуть в сторонке, скрытые искусной иллюзией Мукуро. Со стороны всё происходящее виделось совсем не так, как когда они сами были вынуждены сражаться. Ха. В юности они действительно верили, что могут победить тех, кого называют лучшим отрядом убийц. Какими же наивными они были. Какими доверчивыми. Сейчас им прекрасно видно, что варийцы сдерживаются, не используют самые сильные свои атаки, нападают всегда в лоб, не пытаются хитрить или изворачиваться. И пусть нынешний состав хранителей десятого поколения Вонголы немного отличается от такового прошлого, пусть вместо бомб урагана, теперь отравленная кулинария, а хранительница Грозы сражается сама, не прибегая к помощи базуки десятилетия, которая по-прежнему у Ламбо, исход от этого не меняется. Ожидаемо всё заканчивается сражением Занзаса и Соры.       На схватку двух обладателей небесного пламени собирается смотреть приличная толпа: здесь и сам Тимотео, нынешний босс Вонголы со своими хранителями и внешним советником, который привёл Базиля. Дино-сан с несколькими своими подчинёнными, чуть отдельно от них расположились аркобалено в лице Реборна и Колонелло с Лар Милч. Все они внимательно наблюдают за тем, что происходит на импровизированной сцене в виде старшей школы Намимори.       Тсунаёши только предвкушающе улыбается, наблюдая как ставшее единым кольцо неба Вонголы надевают на палец Занзасу. И ловит отголоски точно такого же предвкушения по связям с хранителями. Занзас доволен, он ликует, вскидывая руку с кольцом, которое в следующий миг излучает свет и слетает с его пальца падая на землю. Подскочившие Червелло поднимают кольцо и протягивает его Соре, удачно заслоняя босса Варии, в глазах которого горечь и принятие.       Внимание всех присутствующих сосредоточивается на Соре, который смотрит на кольцо чуть ли не с ужасом. Он не хочет, нет. Ни за что. Он поднимает голову, обводит всех присутствующих взглядом, быстрым, не задерживаясь на ком-то конкретном на долго, пока не натыкается на Занзаса, почти скрытого одной из Червело. Возможно ли? Он снова переводит взгляд на кольцо и неуверенно берёт его в руки. Сомнения терзают, буквально рвут на части. От понимания, что его не отпустят иначе, чем с кольцом на пальце, всё становится только хуже, а от подбадривающего взгляда отца, так и вообще хочется отвернуться. Карамельные глаза встают перед внутренним взором внезапно: обещающие, спокойные, яркие, уверенные. Тсунаёши обещал избавить его от Вонголы, а брату почему-то хочется верить. Жаль, что его сейчас нет рядом. Сора глубоко вдыхает, решительно надевая кольцо на палец. Едва это происходит, ему тут же начинают хлопать, отец и девятый почти делают шаг к нему, руки его хранителей тянутся похлопать по плечам, когда яркий свет озаряет площадку. Он ослепляет не ожидавших такого людей, заставляет их закрывать глаза и отворачиваться в попытке защититься. Когда свет исчезает, кольцо босса Вонголы лежит на земле, а на лице Соры крупными буквами написано ОБЛЕГЧЕНИЕ.       Шокированные взгляды всех присутствующих скрещиваются на кольце, что отвергло очередного претендента. Силы оставляют Сору как-то внезапно, видимо произошедшее сражение и последующее за ним эмоциональное напряжение оказались слишком сильными. В попытке не упасть он делает шаг назад и натыкается на кого-то спиной.        - Тихо-тихо, уже почти всё закончилось. Ты молодец! – шепчет Тсунаёши, поддерживая брата. И уже громче, так чтобы услышали все присутствующие. – Ну и что за представление вы здесь устроили?       И пока все ещё не пришедшие в себя мафиози удивлёнными глазами глядят на младшего Саваду, непонятно как оказавшегося на финале Конфликта колец и вмешавшегося в его проведение, Тсунаёши отпускает брата и сделав шаг, наклоняется. Кольцо босса Вонголы оказывается на его пальце быстрее, чем все присутствующие успевают его остановить. Секунда, две и оно опять светится. Уже готовые хвататься за голову, а что, если кольцо примет насквозь гражданского Тсунаёши, который от Соры на самом деле почти ничем не отличается, но того хоть уже почти год, как готовят, Ноно и Емитсу чуть ли не в унисон вздыхают с облегчением – пронесло.       Свет в это раз пропадает не резко, а медленно втягивается в кольцо и всё ещё не до конца пришедшей в себя публике открывается новое потрясение – кольцо по-прежнему на пальце Тсуны, и падать даже не собирается. Наоборот, оно изменилось, наглядно демонстрируя волю поколений – полное принятие. И это собравшиеся ещё не в курсе, что не только семеро из лидеров выразили свою волю, но и сам Джотто подтвердил выбор.       И словно стремясь окончательно добить собравшихся, одна за другой происходят ещё шесть разноцветных вспышек. Хранители Тсунаёши не отстают от своего босса, надевая на пальцы кольца своих атрибутов и наглядно демонстрируют преемственность всех восьми поколений, включая первое. Ведь только у первых, легендарных основателей Вонголы были кольца именно такого вида.       - Вот так-то, – улыбается Тсунаёши, подхватывая под руки своих хранителей Облака и Тумана. – Увидимся через пару дней.       И растворяясь в таком родном пламени тумана, он ещё успевает услышать смех Занзаса и полный восхищения возглас Скуало.       Наги тихо смеялась, передавая вымытую посуду Кену, щёки которого покрывал румянец, а голос хоть периодически и становился громким, но во всё остальное время звучал на удивление спокойно. Очень стеснительная и замкнутая в прошлом мире, в этом девушка вела себя более раскованно. Видимо то, что в этом мире Наги хоть и попала в аварию, но благодаря своевременному вмешательству Мукуро и Тсуны отделалась лишь лёгким испугом, да разорванными отношениями с родителями, оказало благотворное влияние на её психику. Как и в прошлом мире, девушка обладала пламенем Тумана, так и здесь он оказался ей подвластен. Более того, в этом мире она о нём знала и даже пыталась использовать, неумело меняя реальность вокруг себя. Здесь Наги также получила имя Хроме Докуро, отказавшись называться именем данным ей родителями. Она быстро привязалась к Мукуро, однако в этом мире не была так сильно им одержима, воспринимая парня своим учителем и спасителем, но он не заменял ей весь мир. Девушка здесь больше улыбалась и довольно быстро сошлась с парнями, которыми постоянно был окружён иллюзионист, становясь частью семьи.       Наблюдая за девушкой и немного неуклюжими, но искренними попытками Кена ухаживать за Наги, Тсунаёши искренне улыбался. Он был счастлив. И пусть где-то там за пределами их общего дома мечется в поисках исчезнувшего неожиданного наследника Ноно Вонгола с хранителями и подчинёнными, пусть хватается за голову и размышляет, где ошибся Емитсу, пусть Сора счастливо улыбается во сне в своей комнате, а Нана готовит у плиты поздний ужин для всех собравшихся в доме Савад людей. Пусть впереди Тсунаёши с Семьёй возможно ждёт путешествие в десятилетнее будущее и битва с Бьякураном. Впереди церемония наследования греха Вонголы и встреча с Энмой и его семьёй, пусть где-то далеко возможно маячит битва представителей и снятие проклятия Радуги. Пусть предстоит множество работы, трудностей и опасностей, пусть впереди их ждёт в чём-то знакомое, но от этого не менее интересное будущее.       Сейчас, в окружении своей Семьи, удобно устроивший голову на плече у Кёи и перебирая пальцами пряди Мукуро, слыша, как тихо переговариваются между собой Хаято и Такеши, как мерно стучат пальцы Ламбо по клавиатуре, как шумно отхлёбывает чай из чашки Рёхей, и ворчит себе под нос Чикуса, Тсунаёши счастлив.       А будущее… будущее отныне зависит от их выбора и никак иначе.