Нам нужна Софья

В комнату влетел Молчалин. Он был чем-то очень встревожен. Волосы стояли дыбом, один ботинок куда-то исчез. — Это катастрофа, это просто катастрофа! — воскликнул он. Мужчины оторвались от игры в карты, причем Грушницкий сделал это с явным удовольствием, потому что проигрывал. — Знаете, я с вами полностью согласен, — покачал головой Онегин. — С такими картами я точно поиграю. — Причем тут карты! — в отчаянии воскликнул Молчалин. — Чацкий возвращается! Ответом ему было всеобщее молчание. Раскольников покачал головой, Разумихин покрутил пальцем у виска, Печорин усмехнулся, Ленский недоверчиво поднял брови, а Грушницкий не стал упускать такую возможность и попытался посмотреть карты остальных. — Как нехорошо, — покачал головой Онегин. — Что? — опешил Молчалин. — Вы пили без нас. Алексей Степанович удивленно на него посмотрел. Он не мог понять, при чём тут алкоголь и почему ему никто не верит. — С чего вы это взяли? — удивился он. — Понимаете, — мягко сказал Разумихин. — На трезвую голову такого не придумаешь. — Да я не пьян, совсем наоборот! — воскликнул Молчалин. — Я трезв как никогда! Мужчины обменялись насмешливыми взглядами. Было видно, что они не воспринимают это всерьёз. — По вам не видно, — усмехнулся Раскольников. — Это всё очень серьезно! — Молчалин принялся ходить из угла в угол. — Чацкий возвращается, Софьи нет, истории конец. Что делать? — В смысле? — опешил Ленский. — А куда же она делась? Молчалин, довольный тем, что его, наконец, слушают, уселся на единственный свободный стул. — Поехала на недельку к тётке, — ответил он. — В Саратов. Буквально вчера уехала. — Да уж, — Печорин постучал по столу. — Проблемка. Как решать будем? Все были в замешательстве, но нужно было что-то делать, причём срочно. — В принципе, я могу вам свою Софью предложить, — сказал Раскольников. — Но ненадолго и с возвратом. Вот только приедет она дня через три, не раньше. — А Чацкого мы куда денем?! — возмутился Молчалин. — Он будет здесь с минуты на минуту! — Давайте свяжем и в чулан, — тут Онегин хлопнул ладонью по столу. — А выпустим, когда Софья будет здесь. — Ну неужели ни у кого нет в Москве знакомой девушки?! — в отчаянии воскликнул Алексей Степанович. Все задумались, но никто не мог вспомнить кого-нибудь подходящего. — У матери Ольги есть кузина, — вдруг вспомнил Ленский. — Вот только, боюсь, она слишком старая… — Зачем нам искать кого-то? — вдруг осенило Раскольникова. — Когда мы можем нарядить в Софью кого-нибудь из нас! Все посмотрели на него как на идиота, но студента это не смутило. — Нет, этот точно пьян! — рассмеялся Печорин. — Чацкий явно поймет, что вы — не Софья. — А сколько он не был в Москве? — зачем-то уточнил Грушницкий. — Три года, — ответил Молчалин. — Тогда мой план подходит! — обрадовался Раскольников. — Он вполне мог забыть, как она выглядит. Ну что, кого наряжать будем? Никто не горел желанием переодеваться в девушку. Разумихин даже прикрыл лицо картами, что, впрочем, не сильно помогло. — Вот вас, Родион Романович, и будем, — сказал Онегин. — Вы же предложили. — Я подал идею! — возмутился Раскольников. — Давайте… да хоть Григория Александровича! — С ума сошли?! — возмутился Печорин. — У меня же усы! — Тогда Владимира, — усмехнулся Онегин. — У него как раз волосы подходящей длины. Ленский запротестовал. Он даже пообещал остричь волосы, если его нарядят в платье, а тогда от него прока будет не больше, чем от остальных. — А помните, — мягко сказал Грушницкому Печорин. — Вы как-то мне проспорили. — Помню, — у юнкера появилось плохое предчувствие. — А я своё желание так и не использовал… Тут Печорин замолк и стал ожидать реакции собеседника. Все улыбались, Раскольников пару раз прыснул. — С ума сошли?! — воскликнул Грушницкий, до которого только сейчас дошло, к чему клонит Григорий Александрович. — Какая я вам дама?! — Не спорьте, надевайте платье, — ухмыляясь, сказал Печорин. — Это вам за то, что решили меня подставить! — Я за это умер! — возмутился Грушницкий. — А это дополнение! Приятный бонус! Платье наконец-то натянули, и все прокатились со смеху. Оно было Грушницкому немного мало, но размера побольше Молчалин не нашёл. — Я выгляжу, как идиот! — возмутился юнкер. — Так, а что делать с волосами? — Раскольников придирчиво осмотрел «Софью» — Нужен парик, — сказал Онегин. Молчалин куда-то убежал, а вернулся уже с париком. Он был не самого лучшего качества, к тому же порядочно потрепаный, но другого всё равно не было. — И лучше не спрашивайте, где я его взял, — отдышавшись, сказал Алексей Степанович. — Ну… как? — неуверенно спросил Грушницкий, когда парик был, наконец, надет. — Ну как вам сказать… — неуверенно протянул Ленский, закрывая от него зеркало. — Очаровательно. — Прямо не отличить, — серьезно сказал Разумихин. Если бы Грушницкий только знал, каких трудов Разумихину стоило не расхохотаться! Впрочем, как и всем остальным, потому что вид у юнкера был крайне сконфуженый. — Про туфли забыли! — выплеснул руками Молчалин. — Сейчас принесу! Тут же нашлись красные туфельки, которые Софья почему-то решила оставить дома. — Я это не надену! — запротестовал Грушницкий. — Давайте, мы поможем, — ухмыльнулся Онегин, которого всё это чрезвычайно забавляло. — Я в них не влезу! — возмутился Грушницкий. — Они на два размера меньше! — Действительно, — огорчился Разумихин. — А нет ли чего-нибудь побольше? — Есть сапоги Фамусова, — сказал Молчалин. — Но, боюсь, они ему будут велики. Тут в дверь постучали. Все поспешно отскочили от Грушницкого, причем кое-кто до сих пор улыбался. — Ну наконец-то я приехал, — улыбнулся Чацкий, входя в комнату. — А было бы лучше, если бы совсем не приезжал, — буркнул Молчалин, но этого никто не услышал. — Здравствуйте, Александр Андреевич, — улыбнулся Печорин. — А мы вот тут вас ждём. Чацкий с удивлением уставился на них. Мужчины и правда представляли собой странную компанию. Например, богато одетый Онегин резко контрастировал с Раскольниковым, на котором все вещи были старые и очень грязные. — Хватит ржать, — прошептал Разумихин Родиону. — Что-то я вас не припомню, — сказал Чацкий, потом увидел Грушницкого. — И её. — Ну как же, Александр Андреевич, — подскочил к нему Молчалин. — Это же Софья. Грушницкий попытался улыбнуться, но на деле получился какой-то оскал. Он чувствовал себя крайне неловко и ждал, когда уже закончится этот кошмар. — Когда я уезжал, она была другая, — ошарашенно произнес Чацкий. — Ну так три года прошло, — подал голос Онегин. — Она сильно… кхм… изменилась. — И вы не представляете, насколько сильно, — добавил Ленский. Все молчали. Раскольников боялся расхохотаться, Молчалин пытался найти второй ботинок, не меняя положения тела, а Грушницкий просто сидел неподвижно, будто палку проглотил. — Алексей Степанович, мне кажется, или вы в неё влюблены? — Чацкий решил, что настало время спасать положение и себя заодно. Он уже пожалел, что вообще приехал. — Вам кажется! — поспешно воскликнул Молчалин и даже отошёл от Грушницкого подальше. — Мне она совершенно безразлична. — Мне тоже, — признался Чацкий. — И куда мы её денем? Грушницкий, которому последняя фраза Чацкого не понравилась, поерзал на стуле. Он был уверен, что это не предвещает ничего хорошего. — А давайте в Саратов отправим! — предложил Разумихин. — Там воздух хороший, может быть, это поможет. — Отличная идея! — подхватил Раскольников. — Можно на недельку. — Нет, ну недельки тут явно мало… — протянул Чацкий. — Минимум лет семь. Печорин ухмыльнулся. Он совсем не жалел, что потратил своё желание именно на это. — Вы не подумайте, душа у неё хорошая. Просто она шла, шла и… — тут Ленский оглянулся, явно затрудняясь продолжить дальше. — И на неё упала корова, — быстро добавил Раскольников. — С крыши. — Какая корова?! — возмущенно прошептал Разумихин. — Родя, ты совсем рехнулся? — Я хоть что-то делаю, — развел руками студент. Чацкий ещё раз взглянул на «Софью», потом подошел к остальным. — Слушайте, может, вы её куда-нибудь денете? — попросил он. — Я никому не скажу, честное слово. — Куда мы её денем? — удивился Онегин. — Нет уж, ваша невеста, сами с ней разбирайтесь. — Давайте вы её свяжите и спрячете в чулан? — предложил Чацкий. — Как без невесты-то? — опешил Печорин. — Ну, может быть, кто-нибудь из вас в девушку переоденется, а я сделаю вид, что так и должно быть? — Чацкий оглянулся и снова взглянул на «Софью». — Ну это же просто ужас. — Тут такая ситуация… — пробормотал Молчалин. — Мы это как бы уже сделали… — Не понял, — опешил Чацкий. — Так это не Софья? Все сконфуженно молчали. Мужчины понимали, что, скорее, были не правы, но им же хотелось как лучше. — Не Софья, — неохотно признался Разумихин. — Просто вы вернулись слишком рано, мы не ожидали, — добавил Молчалин и на всякий случай отошёл подальше. — Я тогда зайду недельки через две, — Чацкий попятился к двери. — Когда Софья тут будет. Потом он развернулся и поспешно вышел за дверь. Мужчины из окна наблюдали, как Чацкий сел в карету (благо, лошадей ещё не распрягли) и уехал. — А я говорил, что надо было Владимира наряжать! — буркнул Онегин. — Александр Андреевич бы ничего не заподозрил!