298.8

Сколько Тэхен помнит себя, он никогда не выходил по вечерам без надобности, только если в одиночестве пройтись возле реки Хан, чтобы расслабиться и отпустить все трудности, что тяготели его в течение долгого времени. Но сейчас, находясь в компании одного из самых популярных парней университета, наглого и в то же время очаровательно милого Чонгука, он чувствовал, что не один. Впервые за долгое время. Нет, конечно, Чимин, будучи лучшим другом, не оставлял Кима, когда тому было тяжело; когда вновь мысли о том, что он не меченый, не давали ему дышать полной грудью и считать себя таким же, как остальные. Тэхен много раз слышал от знакомых, что бывают такие случаи, когда судьба просто решает, что ты сам сможешь найти то, что ищет каждый, но на все сочувствующие слова он только кивал головой и старался поменять тему. Его мать всегда говорила ему: «Утратив все — ты все найдешь», но Ким никогда не углублялся в ее наставления, ведь, по сути, как сильно бы он не любил ее, она никогда не смогла бы понять весь спектр эмоций и чувств, что он ощущает, когда подолгу смотрит на свое запястье и не видит там никаких цифр, никакого счастливого будущего. Он — хороший сын, замечательный друг и прилежный студент; нет ничего, что он бы забрасывал на половине пути, но он боится, что все слова, которые он говорит самому себе каждый вечер — всего лишь пустой звук и не более. Чонгук никогда не был кем-то, кем можно было бы гордиться; не был сыном, о котором мать постоянно бы рассказывала своим подругам; не был другом, с которым можно чувствовать себя в спокойствии; не был студентом, чей портрет бы висел на первом этаже университета с подписью «Лучшие студенты». С самого детства он полюбил латинский, поэтому каждый вечер, когда его родители ссорились за тонкой стенкой, он открывал кучу сайтов с упражнениями для изучения латинского языка, чтобы в будущем поступить в университет на языковой факультет и быть уверенным в своих способностях. Его семья никогда не была образцовой. Чаще всего его сравнивали со старшим братом, Хосоком, который старался и из кожи вон лез, чтобы услышать чужое одобрение. Но, между всем прочим, только ему было дело до жизни Чонгука и его увлечений. И не то чтобы это разница между ними была ощутимой, просто иногда, когда ребенок должен слышать от близких людей похвалу, даже за самые мелкие достижения, его родители делали все таким образом, что каждая его победа — проигрыш. Только Хосок приходил на все спектакли или футбольные матчи, в которых младший участвовал; он обматывал бинтом его голову, когда тот неудачно приземлился на землю, упав с велосипеда; он собирал полку для всех его наград и только он всегда знал, что Чонгуку не нужно говорить, что он станет гордостью их семьи. Просто он уже ею был. Когда Тэхен и Чонгук присели на лавочку, чтобы насладиться атмосферой, они оба почувствовали себя свободно. Не было больше никаких переживаний, которые цепями обвивали все тело и разум. Были только они и никого больше. — Я знаю латинский, — внезапно проговорил Чон, смотря вдаль и едва сжимая свои ладони между бедер, чтобы согреть их, — я в детстве облазил все видеоролики и все словари, чтобы знать его в совершенстве. Поэтому я никогда не хожу на пары или опаздываю. Тэхен лишь слабо улыбнулся на это, мягко кивая и устремляя свой взгляд на профиль младшего. — Я знаю, — он медленно протягивает свою руку к волосам Чона, чтобы в следующую секунду сделать из его локонов маленький хаос, — на самом деле, я догадывался, тяжело, знаешь ли, не понять этого, когда большую часть нашего общения ты говоришь на латинском. Чонгук повернулся к Киму, нежно улыбаясь и хмыкая, пожимая своими плечами в знак молчаливого согласия, чтобы в следующее мгновение негромко рассмеяться и потопить старшего окончательно в том уюте, который сейчас окутывал их каждым миллиметром своего существования. Если быть честным, Чон всегда был заинтересован таким отстранённым и загадочным хеном. Пусть он и не часто пересекался с ним в университете, но на редких его появлениях на парах он всегда наблюдал за ним, пытаясь понять, о чем он думает. Он всегда смотрел на него, удивляясь тому, как человек, которого он знает поверхностно, может так привлечь его внимание, чтобы все, что он делал — это только пялился на него, выжигая чуть бы не дыру в его силуэте. Чонгук замечал, что Тэхен очень редко носит вещи с короткими рукавами, но, когда они познакомились из-за совместного проекта, он никогда не спросил его о причине. Потому что личное должно оставаться личным, никто не отменял того, что чужую зону комфорта нужно уважать. Но... — У меня нет соулмейта, — Тэхен грустно улыбнулся, склоняя голову вниз и чуть понуро вытягивая свои ноги вперед, чтобы размять их, — я тот редкий случай, когда судьба просто бросает тебя в неизвестность, не давая даже малейших намеков на то, что ты не останешься один. — Я знаю, — Чонгук поджимает свои губы в тонкую полоску, опираясь ладони на заднюю поверхность лавочки, повторяя за старшим и вытягивая свои ноги вперед, — тяжело не заподозрить что-то, когда ты только и делаешь, что ходишь в толстовках с длинными рукавами. Между ними несколько тысяч ват напряжения, но оно не тяжелое и не неловкое. Скорее всего, успокаивающее и усмиряющее. Тэхен ничего не отвечает Чонгуку, Чонгук ничего не ждет от Тэхена. Он понимает, что в подобной ситуации не сможет сказать чего-либо хорошего. Он знает, что не сможет залатать эту рану. Какое-то время они просто молча сидят и думают каждый о своем, но потом Чонгук резко встает и тянет Тэхена на себя, уволакивая вдоль реки Хан, чтобы сделать их ночную вылазку запоминающейся. Старший уже давно не видит смысла сопротивляться чужому напору и, если честно, он вовсе не хочет этого. Они гуляют несколько часов; иногда разговаривают, иногда молчат. И, наверное, Ким соврал бы, если бы сказал, что это не было самым лучшим времяпрепровождением в его жизни — по красней мере, одним из. Когда они доходят до дома Тэхена, Чон только улыбается и берет того за руку, сначала ничего не говоря. Только смотрит пристально, будто внутри головы крутятся шестеренки и слова застывают на кончике языка. Старший не хочет его торопить, потому что незачем. Они столько времени провели вместе, поэтому ему несложно подождать еще несколько минут. — Aequo pulsat pede*, — наконец говорит Чонгук, серьезно всматриваясь в очертания лица напротив под тусклый свет утреннего неба, — не забывай об этом, хен. Нет смысла жалеть о чем-то сейчас, горевать из-за того, что тебе дали выбор с самого рождения. В конечном счете, каждый из нас уйдет в одиночку. И впервые в жизни Тэхен верит в это. Середина марта означает надвигающиеся экзамены и большой стресс, но Тэхен не особо сильно переживает, особенно за латинский. Пообщавшись с Чонгуком, он понял, что в скором времени даже корейский будет знать хуже. Удивительно, ведь когда-то Ким считал себя лучшим знатоком этого языка среди всего потока, а на деле его переплюнул тот, кого увидеть хоть раз на паре — божий дар. К слову, Чон вообще даже не волновался по поводу сдачи экзаменов; то ли он все знает, в чем старший еще немного да сомневается, то ли он просто решил не разрушать свою нервную систему переживаниями. — Ты ведь говорил, что хочешь умереть за работой, так почему тогда из нас двоих только я так безумно переживаю? — Тэхен устало вздыхает, закрывая очередной учебник и пытаясь разобраться в огромной стопке распечаток, чтобы аккуратно сложить все по порядку. — Я хочу умереть за любимой работой, а не за тем, на что вряд ли посмотрят работодатели. Думаешь, им так нужен твой красный диплом? — младший фыркает, растягиваясь у себя на кровати и наблюдая за другом, потонувшим среди конспектов и множеством учебников, разложенных в ряд. Ким ничего не отвечает ему, мысленно находясь в другом месте и заботясь о других вещах. Чонгуку очень трудно понять, в какой момент он стал наблюдать за старшим с таким трепетным чувством. С самого начала он привлек его внимание, но разве то был не просто обычный интерес? Тогда почему сейчас, спустя три часа после ухода Кима, Чон лежит на своей кровати, поглядывая на потолок и думая о том, как хотел бы расцеловать запястья своего хена. Он стал замечать, как ловит каждую чертову квадратную улыбку Тэхена, представляя, как будет сцеловывать ее и наслаждаться этим. Если честно, Чонгук о своей ориентации даже не задумывался до этого момента; примерно он понимал, что гендерная принадлежность не так важна для него, поскольку его предназначенный может быть, кем угодно — парнем либо девушкой, так что не зачем было переживать. Но у Тэхена метки нет, поэтому это вызывает некоторые трудности. Потому что сделать ему больно равносильно скалам, которые разбивают твои ребра и крошат их в порошок после. И когда это началось — неизвестно. Даже самые красивые девушки университета не интересуют его так, как милый Тэхен с родинкой на кончике носа и большими очками, которые он надевает, когда много работы. С утра пораньше Тэхен сидит на своей «кровати» и смотрит на себя в зеркало, взъерошивая запутанные пряди на голове. Он проснулся от сна, который тягучей патокой разливался по венам — больно, но еще больнее, потому что маловероятно. Там Чонгук каждый раз окольцовывал его запястье своими длинными пальцами, которые мягко сжимали кожу с выбитыми на ней аккуратными движениями цифрами — датой рождения младшего. И после этого Ким чувствуют, как его сердце разбивается на части, потому что это Чонгук. Чонгук, у которого уже есть свой соулмейт; который относится к нему только как к другу. Из глаз маленькими кристальными каплями падают слезы, омывая собой тэхеново лицо и заставляя тихо шмыгать носом в разбивающуюся о него тишину. Возможно, в одной из существующих вселенных старший никогда не плачет, потому что у него есть, ради кого оставаться сильным. Он сидит, пряча мокрое лицо в ладонях и разрезая только наступившее утро своей горечью. Как же он хочет, чтобы это быстрее закончилось. Следующую неделю Тэхен Чонгука почти избегает, а когда они вместе сидят на лекциях, то просто старается игнорировать. Младший старается Кима задержать по окончанию пары, хватая его за запястье и случайно оголяя нежную кожу; старший тушуется сразу, бросая свой взгляд вниз и одёргивая руку после. — Пора заканчивать с этим, Чонгук, это уже давно вышло из-под контроля, — Тэхен сильнее натягивает рукав свитера, пряча потом свои руки за спиной и наконец поднимая голову, чтобы устремить свой взор на Чона. — Ты так боишься боли? — аккуратно спрашивает, зная, что боится он совершенно не боли и мучительных страданий. Нет, он боится разочарований, — Тэхен, давай поговорим обо всем. Нам правда нужно и уже очень давно. Пожалуйста, дай мне сказать. В ответ на это Ким смотрит прямо в глаза напротив; Чонгук не видит ничего, кроме глухой пустоты в них и безразличия. Тэхен качает своей головой, делая шаг назад, разворачивается и быстрым шагом скрывается за дверью. Младший так и остается стоять на том месте, на котором Ким не сказав ничего, сказал очень многое. Может быть, он прав. И их негласное соглашение пора расторгнуть. Только легче от этого не становится, и боль оплетает красивым узором шею Чонгука, душа его в очередной раз, когда его представления о первом поцелуе с хеном разбиваются вдребезги. Только сердце ухает вниз и дает понять, что эти осколки не склеить. Он знает, что поспешил и напугал этим и без того недоверчивого старшего. Только Ким Тэхен может быть ближе к тебе, оставляя между лишь миллиметр, а потом выстроить огромную пропасть и взрастить вокруг ограды в несколько километров. Только Ким Тэхен может влюбить в себя, ничего для этого не делая и никак не стараясь. Только Ким Тэхен и никто больше. После произошедшего они не разговаривали друг с другом несколько недель. И, если честно, Тэхену очень хотелось нарушить обещание, данное самому себе, и подойти к Чонгуку в те редкие моменты, когда он видел его макушку на парах латинского и психологии. Почти ничего не изменилось, только Чон теперь не садился слишком близко к нему и не пытался вытащить на прогулки поздними вечерами. Иногда он здоровался с ним в коридоре и изредка улыбался все той же самой улыбкой, которая Тэхену снится уже месяц. Бывают моменты, когда он корит себя за необдуманные действия, которые подняли целый шторм над океаном его спокойствия, ведь с младшим всегда было интересно. Он знал многие вещи и говорил, что они — словно два маяка друг другу, для которых многое неизведанное настоящая сказка и ничего пугающего. Изредка Тэхен мог рассказать Чонгуку о своих переживаниях, которые каждую ночь подкрадывались к нему в постель и ложились рядом. Младший всегда был лучшей версией его самого; он не скрывал, что имеет свои трудности, но никогда не упомянул о том, как сложно было их пережить. Во время перерыва их общение сошло на нет, но осознание того, что Тэхен больше не был одинок, добивало его и заставляло глотать собственную жалость к себе. Вокруг Чона в отсутствие рядом старшего всегда вились девушки, которые хотели заговорить с ним и заставить посмотреть на себя, как на предмет обожания, но все, что он делал в ответ, это цеплялся взглядом за своего хена, который мог в этот момент оказаться где-то поблизости. Либо просто вставлял наушники в уши и уходил, хмыкая на чужое недопонимание и возмущения под аккомпанемент смешков других. Они — не то, что ему нужно. Поэтому за обедом, сидящий в дальнем углу Ким, удивился, когда рядом с ним приземлился сначала рюкзак, а потом младший, который с интересом посмотрел напротив, где сидели Чимин вместе с Хосоком. — Так это твой предназначенный? А я все ждал момента, когда смогу увидеть его, — с долей сожаления, но еще больше с пониманием, обратился Чонгук к смотрящему на него старшему брату. — Что ты тут делаешь? — старший Чон удивленно окинул взглядом своего брата, удивленно издавая смешок, — я хотел познакомить тебя с ним как раз на этой неделе на вечеринке. Тэхен и Чонгук переглядываются друг с другом, смущаясь собственной синхронизации и отсаживаясь друг от друга подальше, — а между вами что-то... ? — Ничего, нет, ничего нет! — воскликнул удивленный таким поворотом Тэхен, все еще не понимая, что только что случилось, — И почему я не знаю, откуда вы знакомы друг с другом? — Да потому, что этот мелкий засранец, — старший указывает на наглого Чона, который на это лишь довольно усмехается и забирает из овощного салата Кима дольку моркови, — является моим младшим братом. Чимин, до этого не участвовавший во всех этих беседах, неловко икнул, обращая внимание на напряжение между его лучшим другом и младшим Чоном, чтобы в следующую секунду выпалить: — Тэ, может, придешь пятницу к Хосоку на вечеринку? Как раз его с Чонгуком родители уехали недавно. Я хотел сказать тебе о ней сейчас, и да, Чонгук, очень приятно познакомиться с тобой. Спасибо, что подошел, — довольно быстро протараторил Пак, снимая свои круглые очки и протирая их краешком кофты. Чонгук лишь изогнул вопросительно бровь, безмолвно спрашивая, какого черта, что за вечеринка вообще и почему он об этом узнает в последнюю очередь. — Раз мы все перезнакомились друг с другом, то почему бы нам и правда не встретиться еще раз у меня в пятницу? Я уверен, что Чонгук не будет против. Да и я буду рад узнать, откуда вы оба знаете друг друга, — Хосоку стало забавно наблюдать за двумя неловкими парнями, один из которых мялся перед ответом и не знал, что сказать, а другой сидел с огромным знаком вопроса у себя на лице. Тэхен не может отказать Чимину, потому что уже долгое время не видел своего лучшего друга из-за подготовки к сессии и проблемам, возникшими между ним и Чоном, поэтому остается лишь один вариант: придти. Чонгук все еще озадаченно хмурился и обдумывал в своей голове только что произошедший разговор, однако это не помешало ему в конце слегка улыбнуться. Тэхен чувствует, как его сердце останавливается. Наступившая так быстро пятница заставляет Тэхена нервничать сильнее, однако рядом сидящий на его матрасе Чимин тепло улыбается ему и помогает выбрать наряд для вечера. Ким так сильно соскучился по нему за все время, что не мог уделить лучшему другу внимание. Порой бывает, что он чувствует себя виноватым, потому что с появлением Чонгука в его жизни весь мир будто перевернулся с ног на голову. И его чувства тоже. — Между вами с младшим братом Хосока что-то есть? Я ведь не ошибаюсь? — у Тэхена сердце в панике бьется отчаянно сильно; ощущение, что сейчас выпрыгнет и разобьется о трещащие ребра. Неужели Чимин действительно заметил что-то за их короткий разговор между собой, которого толком и не было. — Нет, он просто был моим напарником по проекту, мы общались и все на этом, — Ким пытается трясущимися пальцами застегнуть пуговицы на рубашке, кидая через зеркало взгляд на Пака и пытаясь сохранить самообладание, чтобы не рассказать ему о всем, что происходило и происходит между ними. В конце концов, это довольно личное и интимное. — А мне кажется, что ты ошибаешься, — Чимин спокойно складывает домашнюю одежду Тэхена, не отвлекаясь, и также спокойно пожимает своими плечами, в следующую секунду переводя взгляд на своего лучшего друга и продолжая, — потому что так, как он смотрел на тебя, на меня смотрит только Хосок. — Допустим, но у него уже есть предназначенный, Чим. Я не могу просто встать на его место сейчас и ждать, пока он появится, чтобы заменить меня. Я не хочу чувствовать это, не хочу думать, так что давай просто сходим вместе к ним на чертову вечеринку и вернемся ко мне обратно, — Тэхен раздражен мыслями о том, что это может быть не он, а кто-то другой. Он просто не знает, куда деть свою первую влюбленность, и, что делать с ней он тоже не знает. Чимин только понятливо кивает головой и ничего не отвечает на это, потому что все и так сказано. После долгой возни у зеркала и внутреннего самокопания они направляются к дому Чонгука и Хосока, вечер в котором не предвещал ничего хорошего. У Тэхена потеют ладони и в ушах гудит, стоило им только перейти порог дома и встретить улыбающегося Хосока, уводящего за собой Чимина на кухню, чтобы тот помог ему с напитками и закусками, и задумавшегося Чонгука, который пристально оценивал Кима взглядом, при этом не стесняясь вовсе улыбаться ему и проводить языком по нижней губе. Черт возьми, если это не испытание, тогда что? Тэхен просто надеется, что через несколько минут еще два или три десятка людей ввалятся сюда, и тогда он сможет спокойно избегать Чона. Но все его планы рушатся, когда Тэхен видит, как младший подходит к нему, аккуратно наклоняясь ниже и шепча прямо в ухо: — Damnatus est, хен, — единственная фраза, ставящая в тупик и произнесенная Чоном за весь вечер. — И что это значит? — Ким теряется и не может уловить суть их разговора. Чонгук слишком самоуверенный для того, кого недавно отшили. — Ты признан виновным, — хмыкнул младший, облизывая свои губы и смотря в ореховые глаза напротив, — за кражу моего сердца, — договаривает он на немой вопрос Тэхена. После той фразы, что младший сказал ему, Тэхена трясло, словно каждое слово было подобно маленькому землетрясению, которое разрушает все на своем пути. И очень удачно Кима спасли начавшие приходить сокурсники и курсы старше, чтобы ловко ускользнуть из поля видимости Чонгука и спрятаться в одной из самых дальних комнат на втором этаже. Иногда ему кажется, что это война, которую он никогда не выиграет. — Тэ? — вот же блять, — Нам надо поговорить, ты ведь знаешь, что нельзя убегать вечно. — Чонгук хмурится очень сильно, заходя в комнату полностью и прикрывая дверь. Он так соскучился и устал. Море волнуется раз. — Не понимаю, о чем? — Тэхен стоит к нему спиной и старается держаться крепостью, не расчувствоваться слишком сильно, давая отпор младшему. Потому что это единственный раз, когда он хочет сделать это. Сделать успешно. Но Чон всегда поступал по-своему, именно из-за этого Ким хочет просто истерически рассмеяться, — Зачем я тебе, вот скажи мне? Почему мы не могли быть просто друзьями? Зачем ты так усложняешь? Море волнуется два. — Черт, да потому что я влюблен, хен, как ты можешь говорить мне такие вещи? — у Чонгука терпение не резиновое, и он знает, что у Тэхена тоже. Он знает его намного лучше, чем он сам. Море волнуется три. — А как ты можешь говорить мне эти вещи, когда у тебя уже есть предназначенный? Когда я не нужен тебе таким? — Тэхен резко поворачивается к нему лицом, чувствуя, как слезы капают и стекают по щекам. Впервые в жизни ему больно от этого настолько сильно. Чонгук молчит и ничего не отвечает, и когда Ким уже собирается выбежать, он хватает его за запястье и тянет на себя, обнимая. Море волнуется. Шторм. — Помнишь, что я сказал тебе тогда? — старший пытается вырваться из сильных рук несколько минут, обмякая после и лишь тихо плача в чужое плечо, — У тебя есть выбор, хен. Так выбери меня, слышишь? И больше тебе не будет так больно. Море утихло. Штиль. И Тэхен верит ему.