Как пройти в библиотеку?

На этом же этаже располагалось книгохранилище. Это было мрачноватое пыльное помещение под стать вестибюлю, но значительно более обширное. По поводу его размеров рассказывали, что в глубине, в полукилометре от входа, идёт вдоль стеллажей неплохое шоссе, оснащённое верстовыми столбами. Ойра-Ойра доходил до отметки «19», а настырный Витька Корнеев в поисках технической документации на диван-транслятор раздобыл семимильные сапоги и добежал до отметки «124». Он продвинулся бы и дальше, но дорогу ему преградила бригада данаид в ватниках и с отбойными молотками. Под присмотром толстомордого Каина они взламывали асфальт и прокладывали какие-то трубы. А. и Б. Стругацкие. «Понедельник начинается в субботу» *** В шестнадцать ноль-ноль я заступил на дежурство по Институту, а в шестнадцать сорок пять меня вызвал к себе заместитель директора по административно-хозяйственной части Модест Матвеевич Камноедов. Когда я, слегка запыхавшись, вбежал в его приемную, там уже толпилась куча народа. — Ну-у, если сегодня Сашка дежурный, — протянул кто-то. Я почесал в затылке. Я вообще-то ничего не имею против дежурств, даже люблю их за возможность спокойно поработать, когда все уже разойдутся по домам. Но, увы, эта возможность чаще всего остается чисто теоретической, так как именно в мое дежурство обязательно что-то происходит. И, судя по всему, сегодняшний день не стал исключением. — Поступил сигнал, — хмуро оглядывая присутствующих, заявил Камноедов, — на тему книгохранилища. Шалят. — Кто шалит? И как? Можно поконкретнее? — уточнил Роман. Роман выглядел раздосадованным — похоже, вызов Камноедова оторвал его от решения какой-то выдающейся проблемы. — Чушь эти ваши сигналы! Небось практиканты из отдела Мерлина развлекаются — понаделали нежити, а следить за ней не следят, вот она и расползлась по всему Институту, — проворчал Корнеев, отрывая взгляд от экрана мобильника, на котором он проворно набирал статью для очередного выпуска «Вестника Магии». Витьку можно было понять. Когда, в духе веяний моды в Соловце открыли Колледж Практической Магии и отправлять студентов на практику стали, естественно, в НИИЧАВО, ибо больше их было некуда девать, головной боли сотрудникам прибавилось. — Вы это прекратите, Корнеев! — отозвался Модест. — Что именно прекратить? — Подрывать. Низводить. Витька пожал плечами и снова уткнулся в мобильник. Модест с подозрением взглянул на него и продолжил: — В общем, поступил сигнал. В книгохранилище имело место быть Че-Пэ. Чрезвычайное происшествие, то есть. — Модест вытащил из древней красной картонной папки с потрепанными завязками пластиковый конверт, из него сложенный пополам файл, каковой тщательно расправил и, держа перед глазами на расстоянии вытянутой руки, зачитал: — Третьего дня я, как всегда, возглавлял работу бригады данаид по прокладке труб. На сто девятнадцатой версте вышеозначенного книгохранилища, сектор омега дробь рцы подсектор шеш, из воздуха неожиданно появилась рука, предположительно, человеческая. Оная рука потянулась к стеллажам и, ухватив с полки одну из находившихся там книг, исчезла там же, откуда появилась. Никакими иными паранормальными явлениями данный инцидент не сопровождался. Устно доложил гражданин Каин. Записано с его слов мной верно. Камноедов Эм точка Эм точка. — Нашли кому верить, — заявил Корнеев. — Каин! И данаиды в придачу! Да они, поди, сами книжку и тиснули, в счёт долга по зарплате. Им уже третий месяц задерживают, Каин тут жаловался, — пояснил он. — Попрошу! — весомо произнес Камноедов. — Разбазаривать не позволю! Кто сегодня дежурный? Привалов? Вот идите, Привалов, и разберитесь на месте. Потом доложите. Лично мне и в письменном виде. И на машинке, на машинке печатайте, а не на этом вашем... принтере. В комнате наступила тишина. Присутствующие сочувственно покосились на намеченную жертву, то есть, на меня. — Не везет Сашке, — пробормотал кто-то. — Вечно в его дежурство что-то случается, а ему разгребать. — Сто девятнадцатая верста — это вам не в лес за мухоморами, это ему командировку выписывать придется. — Угу. А командировочные бухгалтерия не подпишет. Надо было заявку за три месяца подавать. — Сапоги-скороходы если дадут, то за пару часов обернется. — Сапоги в ремонте третью неделю. Их Выбегалло брал, вернул с оторванными подметками. — У-у-у... Ну, может, у Наины в запаснике какие найдутся. За пару сотен. — Отставить! — рявкнул Модест Матвееивич и щеки его опасно надулись. — Вы мне тут того... Вредительскую болтовню прекратите! Согласно означенному порядку. Разбазаривание инвентарного фонда в виде музейных сапог не допускается. Гражданку Горыныч привлекать к незаконной предпринимательской деятельности путем извлечения дохода из музейной собственности не разрешается. Ввиду ее почтенного возраста. — Чьего возраста, музейной собственности или Наины нашей свет-Киевны? — встрял неугомонный Корнеев. Но сбить с толку Модеста Матвеевича, когда он находился при исполнении, было непросто. Он смерил Витьку тяжелым взглядом и отрубил: — Обеих. Вот в таком аспекте. Если всем все доступно, прошу покинуть помещение, разойтись по рабочим местам и приступить к исполнению трудовых обязанностей. Во избежание, так сказать. Привалов, к вам это не относится. Вам надлежит остаться и получить необходимые инструкции. — А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, — вполголоса пробормотал Корнеев в дверях. А Роман Ойра-Ойра, проходя мимо меня, пытающегося осмыслить масштабы свалившегося на меня бедствия, проговорил, предварительно начертив в воздухе знак, предотвращающий подслушивание: — Не дрейфь, Саня, прорвемся. И не из таких мест люди возвращались. Загляни после инструктажа ко мне, сапоги не обещаю, но мы с Володей постараемся найти тебе какое-нибудь... средство передвижения. Через два часа все свободные от неотложных работ сотрудники НИИЧАВО столпились на лестничной клетке второго этажа, чтобы проводить в неизвестность заведующего Вычислительным центром института, всеобщего любимца, душу компании и незаменимого человека Привалова Александра Ивановича. Опять же, меня. — Вы там не задерживайтесь, — напутствовал меня Камноедов. — Нечего вам там особо делать. Оглядитесь, оцените обстановку, расспросите свидетелей. Составьте акт в трех экземплярах за подписью незаинтересованных лиц — и сразу же обратно. Одна нога там, так сказать, а вторая шагом марш. Доступно? — Для этого ему сапоги надо было выдать, да где те сапоги? — мстительно заявил Роман, с ненавистью глядя на присутствовавшего тут же Выбегалло. — Сапоги, мил человек, пострадали во время научного эксперимента, о чем мною подана служебная записка, — с неменьшей ненавистью в голосе отвечал Выбегалло, и тут же повернулся ко мне: — Ты, мон шер, когда там будешь, загляни, силь ву пле, на одну полочку, номерок-то я запамятовал, ну да ты грамотный, сообразишь, мне вот эти документики нужны, ле папир, так сказать. Для открытия моего, компрене? — Попрошу не задерживаться! — гудел Камноедов. А-Янус коротко пожал мне руку, а У-Янус тоже пожал, но гораздо более сердечно и непонятно поблагодарил за существенный вклад в базовые понятия общей магии, «который будет внесен в ближайшее время стараниями уважаемого Александра Ивановича». — Ну, держись, старик, — похлопал меня по плечу Роман. То же самое проделали Володя Почкин и Витька Корнеев, а молоденькая практикантка Стелла, покраснев как мак, порывисто обняла меня и чмокнула в щеку. Провожаемый дружескими взглядами, я закрыл за собой дверь со скромной табличкой «Библиотека. Часы работы с 9.00 до 19.00. Перерыв на обед 13.00 — 14.00. Санитарный день — последний четверг каждого месяца» и ступил на путь в неведомое. Поначалу библиотека выглядела вполне обычной — не слишком новые стеллажи, плотно уставленные томами с корешками разного цвета и разных размеров, картонные разделители с крупными буквами, давно уже устаревшие ящики с картотеками. У самого входа, очевидно, как уступка новым временам, стоял на отдельном столике компьютер с покрытым сантиметровым слоем пыли монитором, на котором какой-то шутник нацарапал «Компьютер не работает». Компьютеризация библиотеки, бодро начатая было пару лет назад, провалилась с громким треском, причем, в буквальном смысле слова — три компьютера просто сгорели один за другим лишь при попытке просто ввести в них названия самых древних и редких экземпляров. Компьютеры были списаны по статье «Убытки от магического воздействия неустановленной природы», а сама библиотека, и в особенности прилегающее к ней книгохранилище, с тех пор приказом по Институту были объявлены зоной, свободной от средств коммуникации, изобретенных позднее шестнадцатого века. В полном соответствии со служебной инструкцией я перед походом сдал принадлежащее мне средство коммуникации «телефон мобильный, 1 шт.», как значилось в выданной Модестом Матвеевичем расписке, а заодно, по личной инициативе — мало ли что — наручные часы. На случай необходимости срочно связаться с коллегами мне было выдано завернутое в рогожку «Переговорное устройство ВБ-073/4», говоря попросту, волшебное блюдце и волшебное же яблоко, которое следовало по этому блюдцу покатать. Кроме блюдца с яблоком в моем рюкзаке лежали солнечные часы — как ими пользоваться в закрытом от солнца помещении, было неизвестно, — круглая печать, если придется прямо на месте составлять акт, платиновый свисток дежурного и сверток с бутербродами, заботливо приготовленный Стеллой. Довершали экипировку кроссовки-стометровки, нелегально раздобытые где-то Романом. Как свидетельствовало название обувки, она должна была обеспечить пользователю возможность шагать сразу на сто метров каждой ногой. Однако то ли тому виной был заводской брак, то ли неправильное хранение, но шаг правой ногой не превышал семи метров, а левой — и того меньше, метров пяти. — Не сапоги-скороходы, конечно, — вздохнул Роман, вручая мне кроссовки, — но лучше, чем ничего. Если не откажут в дороге, часа за четыре доберешься. Последнее утверждение звучало не слишком обнадеживающе, но пока кроссовки держались. Я благополучно миновал полукилометровый рубеж, где кончалась нормальная библиотека и начиналось, собственно, книгохранилище. Место было отмечено указателем: на почерневшем от времени деревянном столбе красовалась фанерная стрелка с надписью «книгохранилиЩе», причем буква Щ превосходила высотой остальные буквы раза в два, что придавало указателю особую значимость. Здесь же начиналось — не врали слухи! — то самое асфальтированное шоссе с верстовыми столбами, вдоль которого располагались уходящие куда-то ввысь стеллажи, книжные шкафы, а иногда и просто сундуки, набитые книгами. Потрепанные кроссовки пришлись по ноге и шагали довольно бодро, шоссе ложилось под ноги ровной лентой, в воздухе вполне уместно пахло книжной пылью и ещё почему-то скошенной травой и озоном, и предстоящее задание уже не казалось ни слишком сложным, ни опасным. У верстового столба с цифрой 90 очень кстати нашелся фонтанчик с питьевой водой, и я решил сделать передышку. Уселся, прислонившись спиной к столбу, достал пакет с бутербродами. Неожиданный звук заставил меня обернуться. Я готов был поклясться, что только что все вокруг было в полном порядке. Однако теперь книги на полках одного из стеллажей пришли в движение, зашуршали, зашатались, словно их наощупь перебирала невидимая рука, а потом и вовсе с грохотом посыпались вниз. Причем сыпались они не хаотично — со стороны казалось, что кто-то, опять-таки невидимый, сгребает их в подставленный невидимый же мешок. Забыв про бутерброд, я вскочил на ноги, сунул руку в карман в поисках телефона, разумеется, не нашел и от растерянности заорал почему-то голосом Модеста Матвеевича: — Вы мне это прекратите! Как ни странно, книги падать перестали — скорее всего, правда, не от моего окрика, а от того, что на полках ничего не осталось, кроме одного единственного тома. Я подошел поближе и успел прочитать название: «Магия для чайников. Простейшие заклинания искривления пси-поля. Том второй». Ни фамилию автора, ни год издания разглядеть я не успел, ибо в этот момент прямо в воздухе буквально из ниоткуда высунулась рука, ловко ухватила книгу за корешок и не мешкая скрылась в этом самом «нигде» вместе со своей добычей. Я рассердился. Вот, значит, оно как! На глазах у сотрудника Института! У начальника Вычислительного Центра! У ответственного дежурного! Разбазаривать не позволю! Я выхватил из кармана платиновый свисток, положенный дежурным, и, отчаянно надувая щеки, засвистел. Меня услышали. Топоча и увязая в свежеуложенном асфальте ко мне со всех ног бежал Каин в сопровождении двух вооруженных ломиками и отбойными молотками данаид. В ту же секунду в сумке завибрировало и затряслось блюдце. Дрожащими руками я распутал рогожку и в непонимании уставился на посудину. А делать-то с ним что? — Ты яблочко, яблочко-то пусти по кругу, — хриплым надсаженным голосом посоветовал запыхавшийся Каин, — связь и установится. Яблочко-то есть у тебя? Проклятое яблоко по закону подлости закатилось в самый угол. Бормоча ругательства, я пытался его нашарить, оно ускользало, блюдце в другой руке уже не вибрировало, а тряслось как припадочное. Постепенно подтягивались и остальные данаиды, явно обрадованные неожиданным перерывом в работе. Наконец я ухватил предательский плод, кое-как пристроил его на блюдце, успел ещё подумать: «по часовой стрелке или против?», но яблоко уже само катилось как надо. Блюдце перестало дрожать, середина его подернулась туманом, из которого медленно стало проступать лицо Модеста Матвеевича. Яблоко мне досталось слегка подгнившее, а может быть, дело было в блюдце — старом и пошедшем многочисленными трещинами, но связь была хуже некуда. Под многочисленные и противоречивые советы Каина и его команды я вставал, садился, поворачивался во все стороны, наклоняя блюдце под разными углами, пока наконец изображение Камноедова не перестало расплываться и пытаться исчезнуть и не появилась возможность расслышать, что он там говорит. — Что у вас там происходит, Привалов? Почему не подходите к переговорному устройству? Доложите обстановку! Я доложил. — Что полагаете делать? — спросил он. Я молчал. Блюдце уже хорошо настроилось на прием, и мне было слышно, как Модест докладывал о случившемся. Насколько я мог уловить ход беседы, произошедшим чрезвычайно заинтересовался Кристобаль Хозевич Хунта, который настаивал на расследовании на месте. Мне остро захотелось присутствовать. Если Хунта чем-то интересовался, то у дела были замечательные перспективы. — Вот что, Привалов, — вновь заговорил Модест Матвеевич деловым тоном, — сейчас на место прибудет комиссия в составе товарища Хунты и товарища Ойры-Ойры. Вам надлежит составить акт о происшествии. Не забудьте указать выходные данные утраченной книги, а также инвентарный номер. — Номер не могу указать, — злорадно сказал я. — Он на обложке не указан, а в середину заглянуть я не успел. — Плохо, — сурово сказал Модест. — Приложите свое объяснение этому факту. И можете возвращаться. — А может быть, лучше я останусь и подожду комиссию? — предложил я. И как можно убедительнее добавил — с целью воспрепятствовать дальнейшему расхищению библиотечных фондов. Модест пожевал губами. — Оставайтесь, — разрешил он. — Но учтите, что командировка будет оплачена в половинном размере. *** Я подумал: возможно, тебя не слишком обременит просьба достать для меня несколько книг из Щели между Мирами? В этом случае я мог бы провести время с удовольствием и не без пользы... — Сейчас попробуем, — героически зевнул я. Привычным движением сунул руку под одеяло, подождал несколько секунд. Конечность послушно онемела — было бы правильнее сказать, что она исчезла вовсе. Я призвал на помощь воображение, нарисовал перед внутренним взором полку в книжном магазине и представил себе, как сметаю в сумку новенькие книги в твердых переплетах, заманчиво пахнущие клеем, типографской краской и непрочитанными историями. Мое воображение всегда отличалось некоторым своеволием: в частности, сейчас оно с удовольствием дорисовало, как большая часть книг пролетает мимо сумки и падает на пол, но несколько экземпляров мне все-таки досталось... Макс Фрай. Наследство для Лонли-Локли *** — Через четверть часа у меня внеплановое совещание со Старшими Магистрами, — заявил Шурф, когда я заявился к нему в кабинет, чтобы по традиции отобрать у него ужин. Собственно говоря, ужином он обычно делится со мной совершенно добровольно, но мне интереснее думать, что я его отбираю. Впрочем, я стараюсь компенсировать ущерб, наносимый казне моим пристрастием к орденской кухне. В моем распоряжении Щель между Мирами, и я регулярно пополняю как личную библиотеку сэра Шурфа, так и библиотеку Ордена Семилистника книгами из других миров, которые наловчился добывать из Щели. Книги, как и миры, откуда я их таскаю, попадаются, конечно, разные. В библиотеке Иафаха на почетном месте хранится книга с каменными страницами, покрытыми такими загадочными письменами, что даже самые мощные заклинания лингвотрансформации не смогли справиться. Поэтому двое самых известных профессоров языкознания до сих пор не пришли к согласию. Один утверждает, что данный текст носит сугубо религиозный характер, второй упорствует во мнении, что это крайне фривольное описание какого-то тамошнего аналога нашего Квартала Свиданий. Дело однажды едва не дошло до драки. Случалось доставать и книги с кожаными, металлическими, тряпочными страницами. Но чаще всего Щель все же подбрасывает мне настоящие бумажные книги из моего бывшего мира. И мой друг, я заметил, радуется им больше, чем книгам других миров. Как говорит он сам, потому что под рукой всегда я, готовый дать исчерпывающие пояснения. Как подозреваю я, его привлекает возможность поподробнее изучить мир, подбросивший Миру Стержня и ему лично такое сокровище, как я. Ну, одно другого не исключает. Сегодня же мне повезло особенно. Книжка, добытая мной, была явно из моего мира, но ничего подобного я еще никогда не доставал. Делая шаг в кабинет Шурфа, я уже предвкушал выражение его лица. И тут — на тебе, внеплановое совещание со Старшими Магистрами! Небось, накосячили эти раритеты, иначе с чего бы Шурфу на ночь глядя все это устраивать? Ну ладно, вот и поглядим, сумеет ли господи Великий Магистр удержаться от соблазна. Еще полгода назад я бы сильно сомневался в успехе, но теперь... Кто знает, кто знает! Я дождался, пока за дежурным, внесшим поднос с ужином, закрылась дверь, и вытащил книгу из-за пазухи. — Вот, кстати, посмотри, что я сегодня достал. Мне и самому любопытно, я еще не успел толком разглядеть, что там такое. Мой тон был нарочито небрежным, но Шурф, конечно же, не купился. Ему было достаточно десятой доли секунды, чтобы, едва бросив взгляд, прочитать название. Его глаза сверкнули, когда он протянул руку. — Весьма интересно. Это же книга из твоего мира, да, Макс? Я кивнул. Действительно, интересно. Похоже, я много не знаю о своей бывшей родине. — Ты, помнится, утверждал, что в том мире нет магии? Пухлый потрепанный том, на котором крупными буквами выделялось слово «Магия» с упреком шелестел страницами, пока мой друг пролистывал его. — То есть, это не подделка, в смысле, не шутка, это настоящий учебник настоящей магии? Не хочу тебя разочаровывать, но название еще ни о чем не говорит. Чего только у нас там не печатали! Я, конечно, уже знал ответ — достаточно было посмотреть на выражение лица моего друга — но хотелось услышать подтверждение из его уст. И было немного досадно. В конце концов, я прожил в том мире значительную, по его меркам, часть жизни, но, похоже, что очень интересный факт прошел мимо моего внимания. — А ты сам разве не чувствуешь? И дело вовсе не в названии, но эта книга явно отличается от тех, что ты доставал раньше. Дай-ка руку! Он приложил мою ладонь к обложке. — А что я должен чувствовать? — Извини, Макс, я забыл, что у тебя пока нет опыта работы с магическими фолиантами. Впрочем, твое невежество вполне можно простить. Моя способность обнаруживать такие вещи выработалась в течение многих лет практики. Но если ты сосредоточишься, то тоже сможешь почувствовать наложенные на книгу чары. Это одно древнее заклинание, которое скрывает магические свойства артефакта, если вдруг случится так, что он попадет в случайные руки. Так, например, данная книга для непосвященных выглядит сборником карточных фокусов. — И это заклинание тебе знакомо? Заклинание из моего того мира?! — И что тебя тут удивляет? Путешествия между мирами придумали не вчера. Я теперь уже с некоторой опаской разглядывал свою добычу. Наконец я прочитал полное название. «Магия для чайников. Простейшие заклинания искривления пси-поля» — Смотри-ка, Шурф, это второй том! — Я вижу, — с некоторой досадой отозвался мой друг. — Послушай, Макс, я знаю, что это всегда случайный выбор, но не мог бы ты... Мне бы очень хотелось иметь первый том, он жизненно необходим для понимания сути некоторых преобразований. Я готов был поклясться, что уловил едва заметный сбой во всегда безупречно ровном ритме его дыхания. Добавим к этому вдохновенно горящие глаза, пальцы, вцепившиеся в книжку и буквально искрящийся вокруг него воздух. Натуральный маньяк, дырку над ним в небе! Хорошо, что я так и не научился чувствовать запах безумия, иначе я бы долго рядом с ним не выдержал. Хотя... он-то меня как-то выносит, а я порой бываю ничуть не лучше. — А как же вечерняя порка Старших Магистров?— ехидно спросил я. — Неужели ты отменил ее? — Не отменил, а перенес на неопределенный срок, — надменно ответил Шурф, — такая отсрочка заставит их задуматься о допустимости некоторых действий и, возможно, пойдет на пользу нашему дальнейшему сотрудничеству. В любом случае, изучение магических артефактов из мира Вершителя представляется мне более важной задачей. Вывернулся, хитрец! Я засунул руку под стол и сосредоточился, мысленно представляя себе ряды книжных полок, уходящие вдаль и ввысь. Полки были тесно уставлены книгами, самыми разными, в большинстве своем, старыми и потрепанными — именно так, мне казалось, должно было выглядеть место, откуда я умудрился утащить книгу. Представилось, надо сказать, довольно живо, даже как будто запахло книжной пылью и нагретым солнцем натертым паркетом. Рука онемела, и я представил себе, как перебираю все эти фолианты, стараясь на ощупь угадать нужный мне том. Воображение тут же нарисовало мне привычную картину — книги падают с полок в подставленную внизу сумку, правда, большей частью, как водится, мимо. Но одна книга остается на полке, пальцы ощупывают корешок, ухватывают его поудобнее... Есть! Книга увесисто шлепнулась на стол — точно такая, как я ее себе представлял: толстая, слегка потрепанная, вкусно пахнущая старой добротной бумагой. Теперь я тоже ощущал присутствие магии, защищающей содержание книги от праздных любопытствующих — даже в пальцах закололо. Мы с Шурфом дружно склонились над новой добычей. Сработало! Перед нами лежала первая часть «Магии для чайников». Целых полчаса мой друг был полностью потерян для общества. Те, кто хорошо его знает, несомненно сумели бы оценить значение этого факта: за годы своего книжного маньячества он сумел развить в себе феноменальную скорость чтения, если бы это были просто книги из Орденской библиотеки, ему бы хватило полудюжины минут на то, чтобы прочитать их обе от корки до корки. И еще полудюжины на более вдумчивое ознакомление с наиболее выдающимися местами. А тут, надо же, прямо залип! Правда, справедливости ради, пара минут таки понадобились для того, чтобы уяснить суть названия. И нет, слова «искривление пси-поля» вызвали его недоумение, их он расценил как вызов. А вот употребление слова «чайник» в данном контексте почему-то показалось ему совершенно неуместным, и он несколько раз переспросил меня, не скрывается ли тут некий недоступный непосвященным смысл или намек. Пока Шурф самозабвенно погрузился в тайны незнакомой ему магии чужого мира, я упорно ломал голову над вопросом, как же это получилось, что я до самого моего исчезновения из того мира даже не заподозрил о наличии в нем магии. Всю тамошнюю жизнь прожил в ожидании не пойми каких чудес, как только представилась такая возможность, сбежал за ними в другой мир, а чудеса-то, оказывается, под носом были! Нет, я ни разу не пожалел о том, что перебрался в Ехо, но вот за зря прожитые годы стало как-то резко обидно. Шурф покончил с первым томом и тут же принялся за второй. Я и не заметил, когда рядом с ним на столе появилась стопка самопишущих табличек, и теперь он время от времени прикладывал ладонь к очередной табличке. Конспектировал, надо полагать. Однако, про ужин мы с ним благополучно забыли, и он, нетронутый, остывал на подносе. Я понял, что надо брать дело в свои руки — если в руки к Шурфу попадала интересная книга, он вполне мог забыть о такой досадной мелочи как еда. И хоть сам он неоднократно уверял меня, что легко способен обходиться без еды несколько дней, я рисковать не хотел. Поэтому быстренько подогрел принесенное и ненавязчиво подсунул ему под руку тарелку с пирожками и кружку горячей камры. Вот так-то лучше. Вторую тарелку подвинул поближе к себе и с любопытством открыл оставшийся в моем распоряжении первый том. Угу... Интересно, однако, что подразумевал автор — некий Ф. Г. Мудрилло, если это не псевдоним, конечно, — под «чайниками»? Меня уже трудно назвать новичком в магии, однако кроме вступления, а также время от времени встречающихся вводных слов, я не мог понять почти ничего. Союзы и предлоги не были исключением: они, конечно, были мне знакомы, но принципы их употребления оказались совершенно недоступны моему пониманию. Некоторое время я старательно пялился на совершенно непонятные мне как будто бы математические формулы и столь же непроходимые пояснения к ним, но вот наконец долистал до выделенного жирным шрифтом заголовка: «Выводы». Ага, ну тут более-менее понятно. «Итак, — писал Ф. Г. Мудрилло, — для осуществления предварительной трансформации практикующий должен принять в пространстве положение, указанное на рис. 12, и, начертив в воздухе фигуру, см. рис. 13, произнести следующее заклинание...» — Макс! Не смей! Ой. Я обнаружил себя стоящим посреди кабинета в положении, указанном на рис. 12. Кажется, я уже почти изобразил в воздухе необходимую фигуру — сам не заметив как. — Дырку над тобой в небе, Макс! — сердито сказал Шурф, захлопывая книгу и на всякий случай убирая подальше от меня. — Мой кабинет, конечно, защищен от самых опасных последствий колдовства, но все-таки, чисто теоретически, все опасности предусмотреть невозможно. Я, например, понятия не имею, как поведет себя пси-поле нашего мира при применении к нему иномирных заклинаний. Да еще тобой — Вершителем, рожденным в той же реальности, откуда эти заклинания родом. Пси-поле! Подумать только, и он туда же! — Извини, дружище, — пробормотал я. — Не подумал как-то. В других обстоятельствах мне бы неминуемо грозила пространная лекция на тему техники безопасности, но сейчас мой друг был слишком взволнован своей удачей. Поэтому он лишь закатил глаза. А потом вдруг спросил: — Скажи, Макс, ведь эти книги не из книжной лавки? Я кивнул. Книжные полки, с которых я добывал книжки в моем воображении, не были похожи на нарядные стеллажи книжных магазинов, скорее, так могла выглядеть... Я поспешно открыл один из томов на семнадцатой странице. Так и есть! Я молча ткнул пальцем в фиолетовый штамп. Как мы его сразу не заметили? Может быть, он, как и книга, был зачарован? «Библиотека НИИЧАВО», гласила надпись. — Забавное название, — сказал я растеряно. — НИИ это понятно, я тебе рассказывал. А что такое ЧАВО? Никогда не слышал. — Я всегда неодобрительно относился к сокращениям подобного рода, принятым в твоем бывшем мире, — отозвался Шурф. — Но людей, живущих так недолго, можно понять в их желании не тратить драгоценные минуты жизни на то, чтобы выговаривать длинные названия. Однако, дело не в этом. Я был готов мириться с тем, что ты таскаешь книги из книжных лавок. Там они обезличены и ущерб, связанный с их исчезновением — неотъемлемая часть риска книготорговца. Я ошарашенно хлопал глазами, а Шурф продолжил, и голос его звучал строго. — Библиотека — совсем иной случай. Я не чувствую себя вправе нанести ущерб библиотеке, даже если она находится в каком-то ином мире. Да. Я уже понял, к чему идет дело. Мне следовало бы догадаться раньше. — Макс, книги надо вернуть. Я, разумеется, велю сделать с них копии, надеюсь, это не займет много времени, а ты, будь добр, постарайся вернуть их на место. — Я, конечно, попробую. Но совершенно не уверен, что это возможно. Однако мой друг, если дело касается книг и библиотек, совершенно неумолим. — Если кому-то в этом Мире и удается сделать невозможное, то только тебе, Макс. Ты уж постарайся, не подведи. И что тут можно возразить, скажите на милость? *** В ожидании выездной комиссии я прогулялся по книгохранилищу — интересно, надо будет как-нибудь выкроить время и все-таки добраться до этих фондов, взять что-нибудь почитать — подробно расспросил свидетелей первого происшествия и записал их показания, составил по всей форме акт и приложил к нему выданную печать. Даже, на радость Модесту Матвеевичу, сумел разыскать записи и установить инвентарный номер пропажи. Больше делать было решительно нечего. Я проголодался и вспомнил о Стеллиных бутербродах, но от них уже и следа не осталось. То ли данаиды, то ли сам Каин даром времени не теряли. Мне же осталось только цыкать зубом. Как только вернусь, насяду на Романа. Или на Володю. Не слезу с них, пока не научусь материализации. Стыд какой, сколько времени работаю в Институте, а элементарного бутерброда себе сделать не могу. Солнечный хронометр непостижимым образом показывал, что прошло не более двух часов с момента кражи, когда послышался шорох и свист и между стеллажами плюхнулся изъеденный молью ковер-самолет, на котором прибыла комиссия. В состав комиссии входили Кристобаль Хунта, один из директоров (позже я опознал в нем У-Януса), Роман Ойра-Ойра, а также почему-то Выбегалло. Подозреваю, что его никто не назначал, он сам себя включил в список в надежде позже использовать факт участия в расследовании ЧП в личных целях. Модеста Матвеевича среди прибывших не было, но не успел я удивиться этому, как в сумке завибрировало блюдце. Уже привычным движением я пустил по нему яблоко и, не дожидаясь вопросов, доложил: — Ковер-самолет с комиссией на борту благополучно приземлился. Начинаю вводить в курс дела. Дежурный Привалов. — Вот в таком аспекте, — отозвалось блюдце голосом Камноедова. — Продолжайте. О происходящем докладывать мне лично. — Слушаюсь! — ответил я бодро, и блюдце отключилось. — Ну, что тут у вас произошло, Алехандро? — нетерпеливо спросил Хунта. — Сашка, не тяни, меня с эксперимента выдернули, — поторопил меня Роман. Я ввел комиссию в курс дела. Собственно, рассказывать долго не пришлось, я уложился в десять минут. Прибывшие торжественно осмотрели место происшествия — опустевший стеллаж и груду книг под ним. Роман, прищурив один глаз, что-то измерял с помощью сложенной из больших и указательных пальцев обеих рук рамочки. Кристобаль Хунта достал из кармана какое-то хитрое приспособление — не то петлю из витой серебряной проволоки на длинной ручке, не то просто крючок — и осторожно водил им в предполагаемом месте проникновения руки. Издалека мне было не очень хорошо видно, но я все же заметил слабое синеватое свечение, время от времени испускаемое этим, с позволения сказать, научным прибором. Кристобаль Хозевич, казалось, остался вполне удовлетворен результатами своего эксперимента. Небрежным жестом он убрал петлю — или крючок — в карман и о чем-то глубоко задумался. Тем временем призвали Каина, допросили его с пристрастием. Он, с опаской косясь на Хунту, повторил все, что рассказывал мне, поклявшись, что никаких «явлений» ни в первом, ни во втором случае не наблюдалось — гром не гремел, молнии не сверкали, очертания предметов не искажались. Подумал — и горячо поклялся, что предотвратить инцидент не имел никакой возможности. Каина поблагодарили и позволили вернуться к работе. — Уровень остаточной магии здесь явно повышен, вероятно, имело место соприкосновение с иным пространством, — негромко сказал Янус Полуэктович. — В связи с тем, что в скором времени ожидается еще одна попытка проникновения, предлагаю всем заинтересованным лицам остаться здесь и подождать. *** Изготовление копии заняло действительно немного времени — страшно даже представить, каким образом этот тиран добился такого результата. Я едва успел достать из Щели между Мирами чай и кофе, как двое Младших Магистров постучались в кабинет, неся один — оригинал, другой — копию. Шурф придирчиво осмотрел книги — только очень опытный взгляд смог бы отличить, где настоящая «Магия для чайников», а где — искусно выполненная подделка. Допивать кофе мне пришлось буквально на ходу. Сама мысль о том, что мы своими действиями нанесли ущерб неизвестной иномирной библиотеке, по-видимому, причиняла моему другу нешуточные страдания. Ну, что с него возьмешь? Маньяк — он и есть маньяк. Я уселся на то же самое место — когда не знаешь, как действовать, лучше всего опираться на что-нибудь известное, а последнюю книжку я выудил именно отсюда. Шурф пододвинул мне стопку книг. К моему удивлению, их там было три. Я вопросительно посмотрел на него. — Видишь ли, — смущенно сказал он, — я подумал, что подарить той библиотеке какую-нибудь книгу из нашего мира будет неплохой компенсацией за... за эту невольную кражу. Этот трактат, посвященный различиям и сходствам магических практик Мира написан доступным языком и не перегружен избыточными деталями. Думаю, магам твоего бывшего мира будет интересно с ним ознакомиться. Я не стал с ним спорить, просто взял этот самый трактат покрепче и сунул руку под стол. Честно говоря, я не знал, чего ожидать. До сих пор Щель между Мирами работала у меня только в одну сторону, мне не приходило в голову попытаться не вытащить какую-нибудь вещь из нее, а наоборот, отправить. Приходилось действовать наугад. Я зажмурился, старательно воскрешая в памяти свое давешнее видение — пустые книжные полки, под которыми — мне стало стыдно — грудами лежали книги. Я мысленно поставил книгу на полку и осторожно разжал пальцы. Кажется, там действительно была полка, так как книга не выскользнула у меня из руки и не провалилась в пустоту, а осталась стоять на какой-то твердой поверхности. Ну, что же, будем считать, что у меня получилось. Все равно проверить, попал ли я в нужное место, не было никакой возможности, оставалось полагаться на интуицию. Я кивнул Шурфу, он одобрительно кивнул мне в ответ и взглядом указал на оставшиеся книги. Ладно, второй раз должно быть уже проще, подумал я и потянул руку из-под стола... Грешные магистры! Я вдруг осознал, что моя рука мне не повинуется. Нет, она не онемела. Я по-прежнему чувствовал кончиками пальцев корешок книги и даже деревянную гладкую доску полки, но не мог пошевелить даже мизинцем. Моя рука словно угодила с размаху в толщу песка, который мягко, но прочно удерживал ее на месте. Кажется, я попался. А в следующий момент мою руку тряхнуло как будто от удара электрическим током, я подпрыгнул на месте и успел лишь увидеть, как вспыхивает вокруг меня огненный контур, — и какая-то неведомая сила потянула меня туда, в эту импровизированную дверь. — Шурф!!! *** Потянулось время ожидания. Янус Полуэктович и Кристобаль Хозевич о чем-то негромко беседовали, прогуливаясь вдоль стеллажей и время от времени поглядывая на солнечный хронометр. Выбегалло отыскал где-то в углу продавленное кресло, пристроил его прямо на проходе и сделал вид, что дремлет, но всякий раз, когда корифеи проходили мимо, он, не открывая глаз, вытягивал шею и изо всех сил прислушивался к их разговору. Причем, по моему глубокому убеждению, старался он совершенно напрасно. Во-первых, подслушать разговор магов, если они того не желают, практически невозможно, если ты сам, конечно, не сверх-маг, но таких мы в расчет не берем, их слишком мало, и они не будут тратить время на подобную ерунду. А в-вторых, наверняка предмет обсуждения выходил за пределы компетенции профессора Выбегалло. Потому что за пределы его компетенции выходит почти все. Мы с Романом, усевшись прямо на пол, затеяли партию в трехмерные крестики-нолики. Игра была весьма популярна в Институте, и я достиг в ней немалых успехов, но в данном случае Роман на ходу усложнил правила, заставив расчерченный в воздухе кубик совершать сложные вращательно-поступательные движения, что постоянно сбивало меня с толку. Таинственная рука появилась прямо из воздуха, когда всего несколько ходов отделяли меня от позорного проигрыша. Позабыв об игре, мы вскочили на ноги и уставились на полку, куда эта рука осторожно пристраивала какую-то книгу. Несколько секунд мы молча наблюдали за этим зрелищем. Потом Хунта шагнул вперед, резко выбросил вперед правую ладонь, стремительно начертил вокруг висящей в воздухе руки огненный контур и сделал плавное движение, как будто потянул на себя дверь. Я с удивлением заметил, что лицо его потемнело, а жилы на лбу вздулись. Мы с Романом молча пялились на это представление. Янус бросил взгляд на хронометр и кивнул, будто происходящее полностью оправдывало его ожидания. Выбегалло же незаметно переместился за кресло и шумно возился там. Хунта вполголоса пробормотал какое-то заклинание, свет в книгохранилище померк, а потом, как и полагается, раздался грохот. Обычный вполне материалистический грохот падающей мебели. — Блин! — вполне уместно с чувством произнес незнакомый голос, а потом добавил непонятное: — Грешные магистры, ну я и влип! *** Грешные Магистры, ну я и влип! Не буду отрицать, мне, конечно, было ужасно любопытно, что еще за магия завелась в моем бывшем мире, и я был бы не прочь заглянуть туда. Одним глазком. Когда-нибудь потом. И не настолько «не прочь», чтобы влететь туда через Щель между Мирами вверх тормашками. Да ещё и прямо из кабинета Великого Магистра! Интересно, кто этот наглец, осмелившийся вытащить меня из святая святых?! Все эти мысли крутились у меня в голове, пока я пялился сквозь рассеивающуюся тьму на огромное помещение, заставленное книжными полками — на одну из которых я, судя по всему, и свалился — и четверых мужиков, в свою очередь таращившихся на меня. Ой, нет, их, оказывается, пятеро, просто один из них зачем-то скрывался за креслом. Может быть, потому что он был самым слабым магом из всех, считай, просто никаким? У этих-то четверых силы хоть ложкой ешь, причем, не обычной столовой, а такой, какую однажды подали нам с Кофой в трактире. Помнится, тогда я так и не сумел использовать ее по назначению. Попросту испугался, что в рот не влезет. Зато теперь бы пригодилась — в качестве средства измерения чужой магии... Драть их всех через лисью нору, что за чушь лезет в мою дурацкую башку? Стукнулся я ею, что ли? Вполне возможно, если учесть, что я, кажется, обрушил своей тушкой один из гигантских книжных стеллажей вместе со всем его содержимым. Пока я спешно пытался привести свои мысли хотя бы в относительный порядок, один из четверых магов — смуглый, черноволосый, изящно сложенный — приблизился ко мне и не слишком дружелюбно спросил: — Позвольте узнать, милейший, кого из присутствующих здесь магистров вы изволили назвать грешными? В правой руке он держал скомканную перчатку, и у меня сложилось впечатление, что сейчас она полетит к моим ногам. Черт побери, насколько я помню, когда я покидал этот мир, дуэли вроде бы прочно вышли из моды. К счастью, ответить мне не пришлось, ибо внимание присутствующих сразу и бесповоротно отвлек на себя внезапно появившийся рядом со мной сэр Шурф. — Ты в порядке, Макс? Ты исчез так внезапно, что мне пришлось встать на твой след, надеюсь, это не сказалось на твоем самочувствии, — осведомился он так непринужденно, словно для меня это самое обычное дело — с воплями нырять в Щель между Мирами прямо у него под носом. Кстати, ты оставил на столе эти книги. Если не ошибаюсь, ты собирался вернуть их в библиотеку. Он протянул мне злополучный двухтомник. Вместо ответа я молча вцепился в его мантию. Чтоб не исчез ненароком, благо здесь есть, где разгуляться. Я же заметил, какими глазами он смотрел на бесконечные книжные дебри, среди которых мы очутились. Дай ему волю, он здесь жить останется. Шурф тем временем повернулся к хозяевам. — Хороший день, господа. Простите мою невежливость и позвольте представиться. Мое имя Шурф Лонли-Локли, и я готов предоставить вам самые исчерпывающие объяснения, касающиеся нашего появления здесь. Чем хороша Истинная магия, это тем, что она, в некотором смысле, величина постоянная для всех миров. А чем хорошо иметь дело с магами — тем, что они способны понять друг друга с полуслова. Сдается мне, что и четверти слова достаточно, но я предпочитаю не рисковать. Впрочем, может быть, все дело в талантах моего друга? Он отлично умеет все разложить по полочкам, я это не раз на себе проверял. Во всяком случае, много времени на объяснения нам не понадобилось. Кристобаль Хунта — так звали того крутого дядьку, который сумел утащить меня через Щель между Мирами (что позднее стоило мне двухчасовой лекции по технике безопасности в исполнении Шурфа), и который оскорбился на мое упоминание «грешных магистров», — посверкав глазами, все же сменил гнев на милость. Во всяком случае, вызывать меня на дуэль он передумал. С Шурфом же они нашли полное взаимопонимание, особенно в ходе непродолжительной, но весьма содержательной беседы, касающейся, судя по доносившимся до меня фрагментам, таких занимательных вещей, как пытки, убийства и прочие прелести как средневековья, так и Смутных времен. Кстати, Кристобаль Хозевич заявил о своем намерении серьезно заняться Истинной магией и обещал непременно посетить Ехо, как только сможет путешествовать между мирами. Главный в этой компании, Янус Полуэктович, тоже обещал заглянуть при первой же возможности. — Лет так через триста назад, — сказал он. — О, это будет весьма интересный опыт, — обрадовался Шурф, — парадоксы времени в Мире еще плохо изучены, и следует пользоваться любой возможностью, чтобы заполнить этот пробел. — Вы, Макс, когда-нибудь это обязательно поймете, — улыбнулся мне Янус, глядя на мою растерянную физиономию. — Ну да, рано или поздно, так или иначе, — буркнул я. А Янус просто-таки просиял. Видимо, оценил формулировку. А Сашку Привалова я научил доставать еду из Щели между Мирами. Потому что заклинания материализации, которые относятся к местному аналогу Очевидной магии, даются ему с трудом. А столовая закрывается рано, для любителей поработать по вечерам просто катастрофа. — Надо же, как это, оказывается, просто! — удивился он, уже с пятой попытки вытащив самый настоящий бутерброд. — А я-то вечно мучаюсь! Вообще, он отличный просто! Кстати, могущественный до ужаса, только сам еще этого не знает. Ну прямо как я когда-то. Просто его способности лежат в области Истинной магии, и когда он научится их использовать, то тут уже держись! Надо будет забежать посмотреть, как оно получится. *** — Саша, — потянула меня за рукав Стелла, — пойдем. Я вздохнул. Некоторые традиции, давно забытые во всей стране, оставались живы в нашем Институте. Заклятье на них специальное наложили, что ли? Ежемесячный выпуск стенгазеты был одной из таких традиций. Наши корифеи напрочь отказывались от электронной версии. Хорошо хоть согласились терпеть тексты, напечатанные на принтере. Впрочем, работы нам на сегодня оставалось немного. Материалы были подготовлены, ждали только статью Ойры-Ойры, которую он обещал с самого утра. И еще нужно было написать заголовок. — Хочется чего-то свежего, неизбитого, — сказала Стелла. Я был согласен. Все эти «К высотам магии» и иже с ними давно приелись и набили оскомину. Мы немного подумали. Потом красиво разложили готовые заметки, в надежде, что нас осенит. Потом снова подумали. Заглянул Выбегалло. Как всегда, борода его была всклокочена, на коленях джинсов проступали какие-то подозрительные пятна. — А моя статья где? — напустился он на нас. — Её на видное место надо бы, мон шер! Вот сюда, посредине. Потому как эта... социальная значимость. Компрене? Статья была мутная, абсолютно ни о чем, охотнее всего я бы выбросил ее в мусорную корзину, а не помещал бы в центр стенгазеты. — Надо было все же попросить Макса в него плюнуть, — сказал я Стелле, едва за профессором закрылась дверь. — Нельзя плевать в Выбегалло, — авторитетно заявил с порога Роман. — К нему мы уже привыкли, а плюнешь в такого, экологическую нишу займет кто-нибудь похуже. Роман положил на стол свою заметку, озаглавленную «Путешествия между мирами: миф или реальность?» — Все еще страдаете над заголовком? — спросил он. — Назовите так: «Рано или поздно. Так или иначе» — По-моему, отличная идея, — сказал я. *** Шурф появился на крыше Мохнатого Дома в условленное время, нагруженный пачкой книг. — Снова ограбил библиотеку НИИЧАВО? — понимающе ухмыльнулся я. — А как насчет правила — не больше пяти книг в одни руки? — У меня персональный читательский билет, — высокомерно отозвался он, пряча книги в пригоршню. — По личному распоряжению сэра Януса я имею право брать столько книг, сколько пожелаю. — Лихо ты устроился! Это тебе не по одной книжке таскать, да еще не знать, повезет ли добыть что-нибудь стоящее. Целая библиотека иного мира! А ты еще был мной недоволен. — Я был недоволен тем, что ты... — Да, знаю, что я так легко попался в ловушку. Ну так все же кончилось хорошо! А теперь зато ты знаешь, как пройти в библиотеку! — я не выдержал и засмеялся. Шурф посмотрел на меня с недоумением. Пришлось объяснять. — Это фильм такой был. Там один такой спрашивает другого: «Как пройти в библиотеку?» А дело было ночью, и тот, другой, ему в ответ: «Идиот! В библиотеку, в три часа ночи?!» Шурф помолчал, усваивая информацию, потом признался: — Извини, я не понял, почему второй назвал первого идиотом. По-моему, три часа ночи — вполне подходящее время, чтобы посетить библиотеку.