цветочек

Тэхён не знает, как называется этот цветок, но он так похож на ещё один. Такой же яркий и красивый, нежный, только вот украшенный шипами на стебельке. Ким насвистывает что-то себе под нос, задрав голову в небо. Сегодня отличный день, солнечный, безветренный. Он ныряет под вереницу вывешенного белья, подкрадываясь к девушке, что наклонилась над тазом. У неё тонкая талия. Такая, что он может обхватить её своими ладонями. Это даже болезненно как-то, но поди ж ты заставь строптивицу кушать плотнее, она ведь всё отдаёт детишкам. Тэхён уже, правда, задолбался приносить шоколадки, которые потом ест кто-то другой. — Приветик, — нараспев тянет он, ровняясь с девушкой. Та вздрагивает, недовольно на него покосившись. — Что, не рада меня видеть? — Ким, может быть, хватит? Отстань от меня, а? — Нетушки, — выпятив губы, бормочет Тэхён, играясь, шлёпнув цветочком по её щёчке. Девушка отодвигается, принявшись развешивать чью-то кофту. Ким фыркает, взявшись ей помогать. — Ким, что из слова «отвали» тебе непонятно? — Ты говоришь «отвали», а мне слышится «поцелуй». Тэхён подаётся вперёд, чмокая не ожидавшую такой западни девушку в уголок губы. Чужое лицо тут же краснеет, а глаза начинают метать молнии. — Воу-воу, цветочек! — поднимает руки вверх Ким. — Мне ещё сегодня выходить за периметр, оставь от меня хотя бы что-нибудь на забаву клыкастым. Девушка замирает, заморгав. Всего на миг Тэхёну кажется, что она вот-вот что-то скажет. Что-то, действительно, важное. — Не смешно, — вместо откровения говорит она, спрятав глаза за длинной тёмной чёлкой. Нет, Ким когда-нибудь точно её острижёт короче или же принесёт заколку, заставив девушку открывать свой взгляд. — Да кто же смеётся? — вздыхает он. — Не скучай сильно, ладно? Если меня сожрут, поливай эти цветочки, — крутит в руках сорванный стебелёк. — В память обо мне. — Хватит молотить чепуху, — шипит девушка, внезапно хватая Тэхёна за щёки, сдавливая их и потянув в разные стороны. — Если не вернёшься, я тебя из-под земли достану, понял, Ким? Я ещё не отомстила за все твои выходки. Тэхён улыбается, как придурок. Это, наверное, далеко не так мило, как он бы хотел, ведь девушка продолжает сжимать его щёки. Но потом она отступает, подхватывая с земли пустой таз, недовольно фыркнув, и Ким лыбится как придурок и дальше. — Всё-таки любишь меня, да? Цветочек! — кричит он ей вслед, зарабатывая обжигающий гневный взгляд. Должно быть неприятно, но ему очень сладко. Теплеет в центре солнечного сплетения, покалывает на кончиках пальцев. Ох, все они в этот резервации уже очень давно. Тэхён с пятнадцати лет, а цветочек с одиннадцати. У них три года разницы, он её старше, но иногда приходится признать, что двадцатидвухлетняя девушка намного серьёзнее его. Ким не считает это такой уж большой проблемой. Он ухлёстывает за цветочком вот уже… Года два. А та, зараза, всё не сдаётся. Хотя Тэхён и прекрасно знает, что небезразличен ей, но девушка упрямится, решив, что романтичные отношения в этом мире заводить ни к чему. Что за глупость? Ради чего тогда жить? Ради миски супа на обед? Некрепкого сна под завывание чудищ, что кружат снаружи? Ради бесконечной вереницы однотипных до оскомины дней? Тогда уж лучше помереть. Тэхён тратит остаток свободного времени на проверку амуниции. Это, конечно, громко сказано. Всё, что у него есть — щитки, которые когда-то принадлежали нападающему в американском футболке; кожаная курточка, несколько бо́льшего размера, великоватая в плечах; плотные джинсы, с нагрудником, будто комбинезон фермера, но не совсем; бита да складной швейцарский нож. Ещё обувь — потасканные брендовые кроссовки, у которых скоро подошва отпадёт. Такая себе защита. Но, как показала практика, будь у тебя хоть гранатомёт, от этих тварей нет спасения. Поднимешь шум — набежит целая орава. И тогда разве что атомную бомбу сбрасывать. Хорошо, что никто до этого так и не додумался. Тэхён запрыгивает в побитый жизнью старый ржавый УАЗик, который только на энтузиазме водителя и едет. На нём можно преодолеть километра два, а потом лучше продвигаться на своих двоих. Если, конечно, жизнь дорога. Киму она дорога. Его ждёт цветочек. Упрямый, строптивый, красивый до невозможности, но полностью его. И вернуться назад он просто обязан. Костьми лечь, но доползти. Ехать в группе, в которой есть изменённый не очень комфортно. Но Тэхён пересиливает себя. Никто не виноват в том, что лишь один укус твари может наградить клыками и когтями, почти неконтролируемой силой и взрывоопасным характером. И Ким понимает, что застрахованным быть от этого невозможно. А вдруг его сегодня так же укусят? Что тогда? Есть ведь ещё процентов десять на то, что будет тянуть к ним, в прайд. Бегать, словно животное, набрасываясь на всё, что может сойти за еду. У Тэхёна мурашки по телу от этого бегут, он лишь очень сильно надеется, что эта напасть его обойдёт. Они разделяются возле торгового центра. Кажется, в прошлый раз здесь находили неплохой склад с продуктами, которые ещё не растащили и вполне можно есть. Конечно, в резервации выращивают фрукты и овощи. Разводят кур. Но есть такие вещи, что в домашних условиях трудно сделать, или же просто не вырастить. Душистую приправу, например, соль. Дёрганный, тот, которого укусили, подбирается весь, и все знают, что нужно держаться настороже. Твари где-то здесь. Совсем рядом. Впрочем, где их только нет. Ох, до сих пор тянутся споры о том, откуда они взялись. Ошибка чьего-то эксперимента, мутация, природная аномалия. Десятки предположений и ни одного достоверного. Ким думает, что знать это и ни к чему. Главное, понимать, как тварь убить. Как её обхитрить, обвести вокруг пальца и при этом остаться в выигрыше. Он крадётся по тёмной кишке широкой аллеи, в которой когда-то они с мамой гуляли, разглядывая яркие вывески. Ах, мама, мама… Тэхён скучает по ней. Он старается обходить потенциально опасные места, будь то большие перекрёстки или же, наоборот, узкие проходы. Но иногда пройти мимо не получается. Вот и сейчас Ким стискивает зубы до заигравших на скулах желваков, потому что под подошвой кроссовок слышен хруст битого стекла. В полной удушающей тишине это смахивает на взрыв бомбы. Тэхён приостанавливается, вслушиваясь. Где-то капает вода, звучит какой-то шелест, будто порванная плёнка гуляет на ветру. Блуждать здесь одному не лучшая идея, но ходить по двое тоже не имеет смысла. Если нарвёшься на тварь — беги со всех ног. И не забудь нажать на рацию, чтобы все были в курсе напасти. Ким выжидает ещё парочку вдохов, а потом продолжает свой путь, рассматривая побледневшую вывеску игролленда. Там было весело, особенно на горках. Конечно, не слишком высоких, но как для торгового центра, вполне приличных. Где-то здесь должен быть вход в подсобку продуктового супермаркета. А это значит, что третий из них должен вот-вот появиться с другой стороны, ведь все они шли к одному и тому же месту, просто с разных сторон. Вот только Тэхён не человека видит, а тёмное неразборчивое пятно. Будто это может быть что-то другое, кроме твари. Он жмёт на рацию и со всех ног бросается назад. Если нырнуть влево, то вполне можно проскользнуть между декорациями киновывески и попасть в узкий коридор, который ведёт к туалетам. А там и до спасительного окна недалеко. Но мы предполагаем, а бог располагает. Тэхён растягивается на полу, больно ударившись коленями о твёрдое покрытие. Есть время, чтобы вытащить нож, но это смешно. Ким, правда, издаёт нервный смешок, переворачиваясь на спину. Над ним тут же возвышается тень с огромными белыми клыками. И чертовски умными глазами, Тэхён отмирает, уже замахнувшись, но утратив силу для внушительного удара. Бита проходится по оскалившейся пасти только вскользь. Ким встаёт на четвереньки, попробовав нырнуть в прореху между разбитым стеклом витрины и полом. Ага. Мечты, дружок, мечты. У твари сильные руки. Она хватает Тэхёна за ступни, потянув на себя. Тот как-то тоненько вскрикивает от охватившего нутро страха. Но, нет. Он же не может вот так просто погибнуть. Ему есть куда возвращаться. У него есть цветочек, она его ждёт. Ким пинается, зашипев от боли, когда та пронзает его икру. Бита удачно опускается на чужую треугольную голову с узкой пастью и красными глазами-щёлочками. Не каждому везёт увидеть тварь с такого близкого расстояния. — Тэхён, — звучит приглушённо сбоку. Ким дёргается, отвлекаясь, видя, как к нему бежит кто-то из их группы. Теперь уже две биты сокрушают противника, но победа не будет за ними, если сюда сползётся всё кодло. Им надо бежать. Тэхёну помогают встать на ноги, подставляют своё плечо. Он прихрамывает, сцепляет зубы, но скачет зайцем на выход, потом в темноту парковки, а после за сетку забора, где их уже ждут. — Нормально? Ну как нормально… Если не считать того, что его, Кима, укусили, то всё очень даже ничего. Кажется, одному из них повезло наткнуться на целый ящик провизии. — Чёрт, — выдыхает Тэхён, когда они забираются в машину. — Эй, — окликает его тот, другой, который тоже выжил после встречи с тварью. — Не всё так плохо, друг. Да, поначалу это сложно контролировать, но потом ты просто привыкаешь. Ну, супер. Теперь, конечно, Киму не так страшно. Они добираются к резервации засветло. Тэхёна запихивают в комнату, в которой единственное окно зарешеченное, а дверь закрывается на засов. — И кем я теперь стану? — бормочет он сам себе. — Халком? Годзиллой? Или, может быть, чудовищем для своей красавицы? Эх, цветочек-цветочек... Несколько часов проходят в пустых раздумьях. Ким рассматривает укушенную икру, на которой уже появилась розоватая новая кожа и почти не видно следов чужих зубов. Он закидывает руки за голову, прикрывая глаза, и… Чувствует голод. Нет, не так. Он чувствует ГОЛОД. Жрать хочется так, что жилы на шее вздуваются. И не просто кашку какую-нибудь, а самое настоящее мясо. Чтобы с кровью и с чужими воплями. — Просто чудесно, чудесно, — бормочет Тэхён, забираясь руками в волосы, оттягивая свою голову назад, а потом схватив подушку и изо всех сил бросив её через всю комнату. Только перья и полетели. В ход пошла кровать, которая разбивается с громким протяжным звуком, будто какой-то кит помирает. Тэхён кусает себя за руку, с удивлением понимая, что прокусывает кожу. Клыками. Клыками, мать его. И, конечно, же лучшего момента для визита цветочек и найти не могла. — Ты… — выдавливает из себя Тэхён. — С ума сошла? Девушка настороженно прикрывает дверь, кивая тому, кто остался в коридоре. — Вали отсюда, — рычит не своим голосом он, пребывая в шоке от чужого безрассудства. — Пошла вон! — Не ори на меня, Ким! — Идиотка… — как-то даже нежно выдыхает Тэхён, забиваясь в самый уголок. — Я сожру тебя! — Подавишься! Ким рычит, подтягивая колени к груди. Он снял неудобные щитки, кожаную куртку, а вот странноватые джинсы не успел. Да и хорошо, а то бы сверкал голым задом. В трусах, но перед дамой, всё же, как-то неловко было бы. — Цветочек, уйди по-хорошему, а? Я не хочу тебе навредить, понимаешь? Я боюсь этого! — Ты не сможешь сделать мне больно, Ким. Я тебя слишком хорошо знаю. — Да иди ты! Пошла ты, я сказал! — Кажется, кто-то здесь забыл о хороших манерах. Тэхён дёргается, когда чувствует это. То самое, из-за чего у него собирается во рту слюна и пальцы на ногах поджимаются. Кровь. Цветочек не отводит от него взгляд, полосуя собственное запястье ножом. Ким неверяще пялится, внимально наблюдая за каждым её движением. — Мне сказали, что кровь — это якорь. Не вся, конечно, но та, что нравится. Я ведь нравлюсь тебе, да? Я знаю, что это правда. И я готова стать твоим якорем. В голове Тэхёна лишь бьётся протяжное: кровь-кровь. Кровь-кровь-кровь. Он прыгает вперёд, несколько потеряв человеческие очертания. Цветочек пугается, успевая сделать шажочек назад. Дурочка. Думала, что с щеночком будет играть? У Кима теперь зубы похлеще, чем у дворового пса, что цапнул когда-то его за задницу много лет назад. Он опрокидывает девушку на спину, а та, вместо того, чтобы заорать во всё горло, только распахивает глаза ещё шире, поджав побледневшие губы. Её кровь вкусная. Совсем не отдающая металлом. Сладковатая, почти приторная. Тэхён присасывается к её руке, слегка прикусывая кожу на запястье. — Мне сказали, что ты можешь это контролировать, — дрожащим голосом говорит цветочек. — Нужно просто… Думать о тех вещах, что тебе дороги. О том, что делает тебя человеком. Слышишь, Ким? Эй, я люблю тебя. Тэхён облизывает её руку, ведя языком вдоль синеватой венки. Очень хочется прокусить кожу ещё в нескольких местах, но он сдерживается. Вопреки всем соблазнам. — Мне нужно было, — выдавливает из себя Ким, низким рычащим голосом. — Монстром стать, чтобы ты, наконец, призналась?.. — Прости. Тэхён видит, как в девичьих глазах появляются слёзы. Как они скатываются по щекам, падая вниз, на цветастую рубашку. Он подцепляет такую одну, рассматривая на своей подушечке пальца, а потом суёт в рот, пробуя на вкус. — Тоже сладко, — бормочет Ким. — А если так?.. Целоваться в такой атмосфере не лучшая затея. Но Тэхён не может сдерживать ещё и это. Он просто подаётся вперёд, соединяя их губы. Пробуя сначала мягко и нежно, а потом страстно и мокро, наваливаясь и обхватывая чужое лицо ладонями. У цветочка щёки горят. Она несмело отвечает, и это будит что-то особенное в глубине его души. Сердце колотится слишком быстро, а в голове бьётся одна-единственная здравая мысль: ещё. Ещё, ещё. Тэхён остраняется только тогда, когда уже и сам устаёт. Губы у цветочка распухли, а щёки пылают алым цветом. Ким улыбается, ведя кончиками пальцев по её скулам. — И кому в голову пришла эта, не побоюсь этого слова, грандиозная идея, а? Отправить девчонку мне на растерзание. — Тем, кто пережил то же самое, — отзывается цветочек, поднимаясь на ноги. — Будто ты один здесь умный, Ким. Тэхён усмехается, наблюдая за тем, как она расправляет свою одежду и пятится к двери. Обводит взглядом комнату, так привычно поджав губы. — Через пару часов тебе принесут еду, потерпишь? Ким кивает, с удобством протягивая ноги и упираясь спиной о стену. — Эй, цветочек! — зовёт девушку, прежде, чем та скроется в коридоре. — Я тебя тоже люблю. Её щёки пунцовеют сильнее, а в груди Тэхёна зарождается непривычное довольное клокотание. Но, ничего. Главное, что жив остался, а там… А там цветочек не оставит в беде. Засранка бесстрашная.