Во всяком деле, чтобы добиться успеха, нужна некоторая доля безумия.
©Уильям Шекспир
Можно ли считать, что я, Пионер, сошёл с ума? Как минимум, я горжусь этим, ведь безумцы рано или поздно добиваются всего. Знаешь, это третий том моих размышлений о лагере «Совёнок». Если ты ещё не знаешь, что тут происходит, где-то неподалёку должны быть остальные книги. Прочти их обязательно, ведь больше записей от меня, Пионера, не будет. Ото всех этих заметок в моей душе лишь растёт безнадёга, поэтому я решился на отчаянный шаг. Давай посмотрим правде в глаза, друг. Они забрали мою свободу и мирно возвращать её точно не станут. Вздохнув, я оторвался от письма. Буквы получились корявыми, отражая моё внутреннее состояние. По правде говоря, если ведёшь дневники, то дольше сохраняешь рассудок, но в последнее время этот проверенный способ переставал помогать. Осталось положить очередную заметку ко всем прочим и искренне надеяться, что это в последний раз. «Совёнок», бесспорно, силён, но и уязвимостей у него достаточно. У меня получится отсюда выбраться. Любыми средствами. Слышите, «Семёны», обязательно получится! Разумеется, потому что, в отличие от вас, я составил план… И первая его часть — поесть. И что плохого в разговорах с самим собой? В столовой было многолюдно. Хоть я и пришёл под конец ужина, едва нашёл свободный столик. Всего один, странно это… — Семён, — крикнул кто-то. — Семё-ён! Что меня избегаешь, глупый? Не против, если я присяду? Голос этого существа я сразу распознал и от того ужаснулся, хоть и не подал виду. Алиса стала намного настойчивее. Как она вообще запомнила меня, если видела только на линейках? — Против. — Опять за своё? В рожу получить хочешь? Семён, даже не пытайся. Не хватало только действительно пускаться в бега. В одном я точно уверен: она меня даже за сотни километров достанет. А ведь «Семёна» давно не существует. Да, я потерял прекрасное имя, как и прочую индивидуальность. Всё из-за этого лагеря!.. Но нет, здесь и сейчас об этом не сожалею. Алиса приняла моё молчание за «да», присела напротив, и мы на мгновение встретились взглядами. Девушка, смутившись, на мгновение отвернулась. — Осознал, что я права? — дразнилась она, быстро придя в себя. — И кого только строишь из себя? Мог ведь сразу… — Мог, — нехотя подтвердил я. — Много чего мог. Думаешь, что-нибудь изменится? Когда-то мне действительно было жаль «девушку», ведь ей не суждено выйти за рамки своей программы. Однако… Именно это воплощение программного кода больше всех мешало Семёну. Каждый раз… Я не переношу большинство ребят в лагере, но только с ней каждая встреча — тяжёлое испытание. — Не знаю, о чём ты, но лучше поешь! А потом, Семён, ты мне хорошо ответишь за каждый свой побег. — А, понял. За походом за сахаром как раз и успею ответить. Знаешь, ско-о-олько там мешков? — Слушай! — прервала Алиса. — Я про Ульянку-то и забыла, она меня ждать будет. Каждый раз срабатывает. Разговор не завязался, на что и был расчёт. Подкрепившись, я забежал в потаённое местечко и забрал карту. Сложив в мешок кое-что с ужина, поспешил в старый заброшенный лагерь. Только там и только в определённый час можно встретить нужного человека. Союзника, если хорошо обработать. Долго ждать не пришлось. Парень с арматурой, увидевший то, что не должен был, наконец добрался до этого потаённого уголка. Как и всегда — напуган, а фактически сведён с ума. Знакомая ситуация, однако. Такими людьми манипулировать сложнее, ведь они недоверчивы. — Первый раз здесь, Шур? — Пришлось обозначить своё присутствие. Да, парня звали именно так. Все эти отсылки на действительность не случайны, кто-то там посчитал их забавными. Очень смешно, ха-ха. — Ты тоже за них? — мгновенно ответил парень. Он, сглотнув, направил импровизированное оружие в мою сторону. Что же, одно неверное движение — и придётся попрощаться с жизнью. — Отвечай! Но так ли она была для меня ценна? Я попятился, замешкавшись. Суицид — не выход. Особенно после всего, через что прошёл Пионер. — Я за себя. Шурик ожидал другого ответа. Да, парнишка, я не люблю наживать врагов… особенно вроде тебя. — Так, давай поговорим, ладно? Шурик насупился, но кивнул, соглашаясь. — Смотри, мы в одной лодке. И ты не сошёл с ума. Твоя реакция на весь местный бред адекватна, за свободу нужно бороться всеми способами. Предлагаю не проливать кровь зазря. Тяжело дыша, он присел на землю. Его удалось успокоить быстрее, чем планировалось. — Они скоро придут? — прямо спросил он. — И где мы? Место, в котором мы находились, напоминало какое-то убежище. — Нас не найдут? Не так уж и важно, что он нафантазировал себе. Если я буду следовать плану, марионетка поверит. — Времени поговорить достаточно, не паникуй. На, поешь. С этими словами я распахнул рюкзак, запахло чем-то вкусным. Он не сразу потянулся к еде, но моя «забота» подправила смазанное впечатление от встречи. — Это место… Разве не очевидно? Какой-то заброшенный бункер. Можно сказать, что только тут мы без лишних глаз. Шурик кивнул, и от его безумия не осталось следа. Но это не пропадает, лишь временно исчезает. — Как тебя зовут? Семён, ведь так? Помню, заходил за обходным. — Можно просто «Пионер». Семён остался в прошлом. У тебя хорошая память. Разумеется, в клуб кибернетики заходят редко — и то, за сахаром. Но люди любят комплименты. Тревожные люди — особенно. Шурик попытался улыбнуться. — Ага. Ты хороший парень, Пионер. — Как же сильно он заблуждался. — Поверить не могу, что впал в паранойю. — Хочешь, я расскажу историю? — протянул я. — А уже потом решишь, на чьей стороне сам. Есть-то будешь? Он кивнул, выхватывая тёплый пирожок с капустой. Рассмотрел его. — Он тоже ненастоящий, как и этот лагерь? — Немногое реально в этом месте, ты прав… но что-что, а кормят тут вкусно. — А-ага! — Расскажу для начала о себе, не против? Шурик явно не возражал. — Есть у меня одна особенность. Сколько себя помню тут, попадал во безвыходную временную петлю. В таких условиях сойти с ума получилось легче, чем казалось. Сразу скажу — я остался человеком. Кроме парочки нюансов. Не сказать, что я плохо дозировал информацию, просто в один момент меня осенило: «Что испытает другой человек, услышав мою историю?» Будет ли он «сострадать» или поглумится над моей участью? И лишь сейчас я мог приблизиться к ответу. — Ты действительно живой? — Отчасти. Я же не Семён, вот он был живым. Пионер давно позабыл о свободе, я в состоянии лишь о ней грезить. Мой рассказ исчерпывающий, не прерывай без крайней необходимости. Парень кивнул, принимая правила, и всё же кое-что спросил: — Пионер и Семён. Кто они? Но я с лёгкостью ответил. Такое не выйдет не узнать, ведь касается меня напрямую. — Каждый Пионер — это Семён, но не каждый Семён — Пионер. Хотя любой в этом лагере по умолчанию либо пионер, либо вожатый. Уловил игру слов? — Ничего не понял, — ухмыльнулся Шурик. — Знаешь, есть ключевые моменты в твоей жизни. Они и делают тебя личностью. В моём же случае ключевые моменты жизни Семёна стали неактуальны. Я другой человек. Продолжим? Парень задавал хорошие вопросы. И на его месте меня бы терзали такие же сомнения, ведь я сам долго не мог поверить в реальность вокруг. — Что же за человек был этот Семён, верно? Радоваться «бесконечному лету» может только школяр или дегенерат. Но чаще всего эти понятия сосуществуют вместе, а за ними — амёба, — начал я. — Семён был таким же безвольным человечком, хоть и башковитым. Зарабатывать фрилансом полный идиот не сможет. — Фрила…? — Подработки для слабоквалифицированных. Шансы на лучшую жизнь Семён упускал, сидя на имиджбордах виабушников. Впрочем, он знал о своей незавидной участи и жил тихо-мирно. Вскоре по непонятным обстоятельствам Семён испытал на себе «бесконечное лето». Это в конечном счёте дало рождение мне, Пионеру, главному здешнему гостю. Неординарному пионеру, ведь обычных всегда преследует неудача. Шурик затих. — Ещё не понял, что значит «бесконечное лето»? — Если честно, то нет, Пионер. Я рассмеялся, да так, что улыбка стала кровожадным оскалом. — О, понимаю тебя. Это удивительное место с закосом на советский пионерлагерь «Совёнок». Семён проводил в нём ровно неделю — приезжал точно в середине смены. А потом вновь и вновь оказывался в лагере. Только он помнил прошлую смену, остальные ребята — нет. Разумеется, поначалу парень был даже рад такой странности, так как в лагере нескучно. Разные активности, клубы, взаимодействия — невозможно поучаствовать во всём за один раз. Семён мог «исправить» ошибки первых и последующих смен. Вокруг имелись девушки. В отличие от Стефани из «Лентяево», их можно потрогать и при очень хорошем поведении попросить о соитии. Я остановился, дав собеседнику время осмыслить ситуацию. — Мне продолжать? — А есть выход? — И снова последовал смешок, только уже от него. — Пионер, я тебе уже поверил. Твой взгляд говорит о многом. Взгляд? Как он точно подметил. Если бы после всего пережитого у меня осталась душа, мне бы не хотелось просыпаться. Нет, я не убивал. Я же ведь «особенный» пионер, хе-хе. Не убивал я своими руками. На каждую неделю в «Совёнке» я брал себе напарника. После разговоров со мной даже самые устойчивые программы марионеток давали сбой. Верно, каждый в лагере, кроме меня, запрограммированный персонаж. — Спасибо. В то время Семён даже не задумывался о том, что его любовные успехи не что иное, как фальшивка. Никто в здравом уме не будет заниматься сексом с малознакомой серой мышью. Что забавней — Семён не был уникальным человеком, были личности поинтереснее, которые хоть что-то представляли из себя, да вот перепадало только ему. Без обид, но даже ты! ты со своей робототехникой, где чего-то достиг… остаёшься ни с чем. Шурик смутился. — Мой проект решал эту проблему. — Да-да, но мы не о нём разговариваем. Однако Семёна ничего не смущало. Ему на первых порах очень-очень нравилось такое времяпрепровождение. Он пробовал что угодно, считая себя «абсолютным победителем». Мог даже замутить с вожатой. И только потом до его тупой головушки дошла одна мысль — главный пленник лагеря и есть он сам. Чтобы выбраться, Семён прикладывал немало усилий. Выработал гипотезу. Провёл исследования и расследования. Оказывается, лагерь не «перезапускался» полностью, имелся наблюдатель. Парнишка наивно считал: если войдёт в хорошие отношения с этим человеком, то сможет выйти из ловушки. Я скривился, готовясь к следующей части монолога. — Растопив сердца всех пионерок, Семён получил «хорошую» концовку. Гипотеза подтвердилась, и он подумал, что его мучениям настал конец. Но не тут-то было. Дурачок не знал, что прибыльные эксперименты так просто не заканчиваются. И снова попал в лагерь, только с полной амнезией, не помня себя прошлого. С одной стороны — пощада, с другой — мучение продолжалось. Таким образом, помимо начальных «кругов» появился сброс. — Жесть. Как ты не сошёл с ума? Повторяешься, дружок. — Не сошёл бы, продолжив жить «Семёном», но сейчас я нечто большее. Только если ты преодолеешь себя, сможешь что-то тут сделать. В этом и есть предназначение «Совёнка». Он протянул сумку с оставшейся едой мне. — Я не голоден, всё тебе, — отказался я. — Ты всё рассчитал? Знал о моих блужданиях и подготовился? — Конечно. Скорее прожил все просчёты. Подкрепись хорошо, возможно, это будет твой последний ужин. Парень послушно перехватил груз. — В общем, много раз стирали память. В какой-то итерации произошло что-то интересное. Разумеется, никому не интересно следить за одним и тем же балбесом. Администрация лагеря вносила едва заметные изменения в происходящее. Основной смысл оставался таким же. Но не стоит недооценивать «мелочи» — я обязан им своим существованием. — Лагерь был другим? — Не помню точно. Знаю лишь, что он изменился до такой степени, что Семёну когда-то совсем-совсем не понравилась бойкая пионерка по имени Алиса. Следовательно, никакого сношения с ней не планировалось. Возможно, она его наконец-то избила? Шурик задумался. — Это в её духе. — Сейчас же… Алиса фактически следит за мной. Если я сойдусь с ней, получу концовку с «амнезией». Её больше не будет. Никогда. Семён таким образом и «застрял» в бесконечном лете. Затянулось его пребывание. Там и последовали подсказки, но он был слишком предвзят к Алисе, не допуская и мысли о ней, как о девушке. Больше всех подсказывала медсестра. — Виола? — Виола! Посему, весь такой неудовлетворённый, он решил попробовать себя в отношениях с ней. Семён, как типичный неудачник, любил энергичных девушек. Они делают всё, а ленивый парень наслаждается. В разнице в возрасте Семён не видел ничего плохого, ведь «почему нет»? Она странно восприняла его комплименты, даже попросила пройти какой-то осмотр на адекватность. Извращённое сознание парня приняло этот ответ за начало игры. Однажды, словно сталкер, он пробрался к ней в домик. Ведь так, по его мнению, следовало показать свой серьёзный настрой. Шурик слушал внимательно. — А медсестры не было. Словно куда-то испарилась. «Не беда!» — подумал он и полез самоудовлетворяться, фетишист несчастный. Взял зубную щётку, понюхал. Не хватило. Озарённый, он полез на кровать, разделся. Он был готов применить все накопленные знания на практике и с огнём в глазах. К своему сожалению, я так и не позабыл этот эксцесс. А Виолы всё не было. Решил уже парень изучить, что там девушка-то делает, труды медицинские посмотреть. И увидел то, чего не следовало. Прямо как ты. С этих пор я могу перейти на «я». — Что там было? — Много-много записей. Разумеется, Семёну предстоял долгий путь в становлении мной. Но он быстро изучил какой-то отчёт, всё ещё мечтая о сладкой и нежной медсестре. Отчёт был ещё не дописан, но Семён распознал в описании копию себя. Это была его точная характеристика, и он бы и дальше продолжил бы баловаться аморальщиной… но заметил приписку: «Занимается извращениями со всеми, кроме Алисы. Принять меры». Его изумлению не было предела. Она знала, чем он занимался. Записывала каждую деталь. Ладно, только в этом лагере. Она знала о прошлых. Она… Администратор? Шурик схватился за голову. — Знаю, много информации. Но так и должно работать краткое изложение. — Дай мне пару минут. А лучше десять! Позже парень сам попросил продолжить. — Семён резко утратил всю свою игривость и вмиг засел за остальные записи. К счастью, он не был идиотом и не всё перерывал за раз. Выскакивал, едва не заставая медсестру. Её переработки и усталость спасли Семёна от разоблачения. Более всего парень боялся, что девушка заметит, что осталось после него. Но, похоже, ей было плевать. Таким образом, изучив всю доступную информацию, Семён изменился. Начал показательно встречаться с другой пионеркой, чтобы отвести от себя подозрения. Но от становления мной его отличало отсутствие ещё кое-чего. Собственных полноценных экспериментов. Я сделал паузу. — Ты… — ожидаемо последовало от него. — Они все ненастоящие, кроме тебя, — заверил я его. — Зависимый никогда не пойдёт против системы. В этот раз я полностью соврал. Пионер-марионетка принял «правду» спокойно. — Мне лучше жилось мне без этих знаний. — Тут ничего не поделать, только мстить имеем право. И выбираться отсюда. — Ты же не закончил? Я кивнул и продолжил: — Наученный опытом прошлых Семёнов, я, Пионер, раздобыл бумагу. И начал записывать результаты моих попыток. Искренне пытался понять, на что способен этот лагерь. Все свои изыски я прятал: во-первых, чтобы окончательно не сойти с ума от количества проб, во-вторых, в случае разоблачения, иметь хоть какой-то шанс на передачу дневников другим Семёнам. — Почему ты не нашёл меня и не поделился этим раньше? Выходила некоторая несостыковка, и оставалось сочинить ещё большую ложь. Нетрудно, ведь совесть потерял уже давно. — Могли отследить. И, признаюсь, я думал, что ты такая же марионетка. Сейчас финальный рывок. А ты считал, что я оставлю тебя гнить здесь, моего товарища по несчастью? Чёрт, этот парень-марионетка вряд ли догадается, что я из будущего. И даже не подозревает, что «коммунизм» и СССР канули в лету. Выходило слишком подло. Впрочем, Пионер, к чему это? Ты отказался от всех нравственных принципов ещё давно и только делаешь вид, что всё ещё порядочен. Рука так и тянется написать что-то в дневнике. Эта привычка… меня настораживает. Люблю порой говорить о себе в третьем лице. Ведь кто, если не ты, Пионер, собеседник Пионера? Но что-то я отвлёкся, надо обелить свою честь перед товарищем Шуриком! — Ранее стоило вести себя максимально осторожно. Если Виола узнала, мне бы не удалось подготовиться. Я многим пожертвовал. Ты же на меня не в обиде, камрад? Да, социальная инженерия в полной красе. — Нет, конечно! — В отличие от меня, неполноценного человека с поломанной психикой, ты сможешь выйти в истинный мир без моральных травм. — А ты куда себя списал? Всё будет в порядке, Пионер, слышишь? За эти часы я услышал много непонятного и неприятного, но понял, что Семён был бездарем и тунеядцем, в забытие ему дорога. Но ты другой, заслуживаешь справедливости. В самом деле, хотелось бы её добиться. — Одно я знаю точно: прежним человеком мне не стать. Семью точно не заведу. Секс, социальные активности… Я устал. Выгорел. И, к сожалению, не знал, что делать. Осознание, что это мощная симуляция, из которой не выбраться, не покидало меня. Читал, что нормально «разочаровываться» тут. Многие Семёны считали себя умными и устраивали из лагеря пыточные камеры. Местные администраторы… Только они виновны в этом. Вот я и закончил агитацию, а если повезёт — то разжился кочергой-арматуриной, которую не мог нигде больше найти. Шурик реагировал заторможенно. — Я же всё равно ничего не потеряю, так? Мне не понравилась постановка вопроса. — Да, но если промедлим, ты снова станешь овощем. — А не думал ли ты, что я тебя могу сдать организаторам в обмен на своё освобождение? Всё равно ведь не играю главной роли. Пытается указать на свою важность? — Я жертва, — сказал я, уже не особо веря в свои оправдания. — Не невинная. Но хочу стать живым вновь. Однажды. Снова почувствовать. Как это… Внезапно взять и просто так искренне улыбнуться. Это право никто не смеет отнять. — Согласен, товарищ. Я просто проверял. Каким образом хочешь отстоять свои права? — Ты знаешь, каким. — Я глупо улыбнулся. Шурик всё понял. — Какие люди, такие и подходы, — произнёс он, одобряя самосуд. — Я долго думал, но только такой способ сработает. Я чувствую… Большую ложь, может, коррупцию. Шурик вновь сглотнул, осознавая, что нет иного средства борьбы с беззаконием. Хоть он и не знал, кто такой Бэтмен, но точно собирался примерить на себя его роль. — Может, выждать ещё немного? — Слушай, я всё рассчитал. Сегодня у нас хорошие шансы. Виолы не будет дома, а там мы уже её и встретим. — Надо рассказать остальным! — И они расскажут вожатой с медсестрой. Шурик, думай, что говоришь, когда наши жизни поставлены на кон. Парень долго молчал. — Да, ты прав. — Чтобы поверили, нужно поставить перед фактом. Я пытался, конечно. Но только тот, кто доходит сам… — Ясно. Я согласен мстить. Вот так мы и составили план «пытки» Виолы. Два человека надёжнее одного. Да и кто знал, вдруг она в хорошей форме. Поджидали её величество в том же домике не так уж и долго. Я страховал Шурика с другого края комнаты. Он терпеливо ожидал жертву, не опуская кочергу. Отдать отказывался. С каким же психом я связался! Зная данные Виолы, я составил план по её ликвидации. Показал Шурику на манекене, что у человека есть слабые точки, при правильном воздействии на которые бой оканчивался одним ударом. Виоле по возвращении пришлось несладко. От первого замаха она увернулась, но далее удача была не на её стороне. Тушь размазалась и перемешалась с кровью, а Шурик явно вошёл во вкус. — Выкусила, да? — бормотал психованный парень, ныне мой временный союзник. — Вся моя жизнь — ложь, всё из-за тебя! Его пока лучше не тревожить. Впрочем, сама виновата, раз не хотела ничего рассказывать. Потом подключился я и связал ей руки, оттащив Шурика и помешав стать убийцей. Ещё слишком рано. Виола думала, что во мне сможет найти поддержку. Но именно я всё это задумал. На её взгляд, полный надежд, я ответил кратко: — Вилка, я как, по-твоему, должен был «прости, не думал про твои чувства» сказать? Хочешь кое-что поинтереснее? Как только дорогуша со связанными руками вновь увидела кочергу, так сразу резко почувствовала волю к жизни. — Я… Я всё расскажу. Какой дурак в это поверит? И всё же… Лучше быть дураком, а не клиническим идиотом. Ну попробуй, — сказал я и, услышав потоки мольбы, усмехнулся. — Ласковый? Ранимый? Ладно, приму за комплимент. Только учти, твои выкрутасы будут стоить жизни. Отнять её для нас не проблема. Ты делала каждую смену что-то похуже. Шурик мялся, думая, что добавить: — Тебе нет оправдания. А она пыталась его найти. Повторяла своё «дал согласие», но эта шарманка быстро надоедала. — На что же я согласился, скажи-ка? — всё же не выдержал я и наградил оплеухой. — Когда купил тот билет на четыреста десятый автобус, где была строчка «отправляйся гнить в аду, Семён», а? Покажешь? На своём примере? Но вскоре я выдохнул. Не дело так злиться. — Хорошо, понимаю, почему молчишь. Шурик, она исполнитель. Организатор где-то там находится. Но это когда-то было оправданием? Ты, Виола, соучастник преступления, твоей головой поиграть в футбол мало. Этот псих заценил шутку. А Виоле не понравилось. — Этот эксперимент проводят очень влиятельные люди. Вывести тебя отсюда невозможно. Ты им очень понравился, — сплюнула пленница. — Замечательно! Какие-то садисты смотрят за моими унижениями, и ты не видишь в этом ничего плохого? Шурик, вздохнув, продолжил за меня: — Виола, ты не заслуживаешь жизни. Никогда не думал, что в дружном советском народе найдётся предатель. — Да он… После безрассудной фразы пацана у медсестры появился рычаг давления. Она поняла, что я не рассказал большую часть правды… Но инициатива осталась за мной. Уже слишком поздно, как ты этого не поймёшь? — Виола-Виолушка, послушай. Ответь на вопрос, что лучше: быстрая смерть или жизнь в мучениях? Не отвечай, тебе же по нраву первый вариант, да? Но не переживай, мы можем организовать и второй. Одной рукой или ногой меньше. Это ведь не страшно для современной медицины, не так ли?! Только скажи что-то неверно и вмиг станешь испытуемой. Она заткнулась. Ничего, сама виновата. — Не притворяйся ранимым человеком. Ныне ты ничем не отличаешься от нас. Заметь, обращаюсь с тобой ещё по-человечески. Цени это, Виола. Знала бы ты, что хотел Шурик… — За это я тебе признательна, — с трудом произнесла она, не забывая о милейших доводах с кочергой. — Но я действительно не могу тебя выпустить, Семён. — А ты подумай лучше. — Это… Есть один незарегистрированный выход! Вернее, уязвимость системы. — Виола, врёшь. Ты же сама в дневниках писала, что пионеры обречены. А они по всем уголкам шастали. По себе знаю. — Они просто не там искали! — выкрикнула она. — Слушай, я понимаю, как это выглядит. — Да, ты знаешь, как стереть мне и ему память. Но ты не забывай, что и сама на крючке. Согласись, ты всё равно не нужна лагерю, никаких ошибок на этой неделе не будет. Ну и на крайний случай… хотя бы тебя я заберу с собой, сучка. Железобетонный аргумент. Вот и она от бессилия опустила голову. — Знаешь, я на пределе, — промямлила она. — Особенно из-за твоих выкрутасов. Я с семьёй не могу даже увидеться. Ты знаешь, сколько недель я непрерывно проработала? — Больше полугода? — с улыбкой спросил я, кивок девушки задал поистине хорошее настроение на день. — Мне не жалко времени. Продолжай, солнце. — Есть одно место, — процедила она. — Где есть техническая проблема. Там, может, и сможешь вырваться. А я на ковре у начальства всё спишу на какую-то критическую ошибку. Точно-точно! — Минутку. Отойдя от медсестры, я прошептал психо-союзнику: «выполняй план «Б». Он кивнул с огнём в глазах. — Его координаты и вашу руку, мадам. Пойдём вместе! Мы прошли с ней так весь путь. Шурик следовал по пятам, но чуть поодаль, ведь быстро домик не сожжёшь. В моём случае необходимо убедиться, что уходим с концами, и ничего из компромата не осталось в целости и сохранности. Да и разве нужны тут ещё причины — надо валить красиво и с гордо поднятой головой. К слову, о прогулке с девушкой почти за тридцать… Семён, насколько знаю, примерно в той же возрастной категории, просто симуляция способна маскировать эти моменты. Вот Виола остановилась рядом с памятником местного вождя. Некий Генда. Это точно не шутка? Но Виола не похожа на самоубийцу. По взгляду видно, что жизнь ей ещё дорога. — Его нужно взорвать, — произнесла она. — Если постараться, текстура зависнет. — Текстура? — недопонимающе уставился я на девушку. — Повторяю, текстура? Виола, какого? И тут, видимо, до девушки дошло, что она в опасности. Адреналин творит чудеса: — Ты знаешь, такую, — вальяжно отвечала она... или пыталась создать такое впечатление. — Советскую, конечно же, Семён. Часть курорта для всех пионеров независимо от достатка родителей. А вы угрожаете мне, и всё — чтобы разрушить достояние отечества. Грустно это… И что за ересь она выдумала? Да он же не поверит, даже не пытайся. Что ты там говоришь, солнце? Продолжай-продолжай. — Смена заканчивается — новые пионеры прибывают. К сожалению, во вседоступности проблема — может и умалишенных пионеров в отряд записать вместе со всеми, — у Виолы получалось складно говорить. Но закончить речь ей, меня очерняющую, не суждено. Забыла, солнышко, что здесь у неё нет права на импровизацию и ложь. — Виол, мы и без тебя тут справимся. Шурик?.. — Да ладно тебе, — махнул он свободной рукой, а другой вцепился посильнее в арматуру. — Разве тебе неинтересно, что она скажет в своё оправдание? Вот и основной минус компаньонов. — Интересно. Просто считаю это бессмысленным. — Видят они при любых обстоятельствах только свою уникальность, предсказуемость других и сторонятся их. А потом вскрывается, что пионер тот самый — псих! — закончила тираду Виола. — Частый случай. И вся смена, весь отдых испорчены. А ещё у них богатая фантазия. Придумывают сказки с таким сюжетом, что любой писатель впечатлится. — Понятно. А что за девочка-кошка прыгает по старому лагерю? — окончательно включился в разговор Шурик, заинтересовавшись внезапными откровениями. — Таких не бывает на свете. — Да, это мой помощник, — не соврала медсестра. — Как видишь, бывают. Кажется, я больше не владею ситуацией!.. — Почему я отчётливо помню лишь эту неделю, а прошлая будто в тумане, да и прошлое это… Примитивное какое-то? Всё, доумничалась ты, солнце. Шура — лишь башковитая марионетка. — Много вариантов и причин. Не хотела поднимать тревогу раньше времени, но… — нашлась Виола. — У меня в медпункте недостача — в отчётности не хватает одной бутыли разбавленного спирта. Если кто-то умный решил употребить её внутрь, у меня для него плохие новости. Хоть что-то вспомнить о ближайших днях — чудо. В состоянии алкогольного опьянения, пионер, логичные вещи тебе кажутся нелогичными, и наоборот. И главное — тебе кажется, что ты трезв и сумешь вовремя остановиться! Вот что может быть, если пить то, что не следует, пионер. — Ясно. Слушай, Пионер. — Шурик подошёл поближе ко мне. — Ну ведь реально администратор, как ловко выкручивается! Может, она время решила выиграть? — Нет. Напомни, в каком месте памятника? — Виола напряглась. — Ты думаешь, я точно знаю? Всё ты знаешь. Наверное. Задача поставлена и выполнена! С помощью Шурика мы справились достаточно быстро — за несколько часов, за недолгую ночь. В своё время Алисе не удалось подорвать истукана, но наша банда не знает слова «поражение». Близился рассвет, но на наших лицах ни капли усталости. И правда… проклёвывалось нечто... Рядом с разбитым памятником теперь самый настоящий портал! Кажется, в него можно и нужно зайти... но сначала подтвердить гипотезу. И первым делом проверять её нужно на тех, кого не жалко. Правильно, Виола! Её пальчики как покинули «Совёнок», так и вернулись. Виола с беспокойством посмотрела на меня. — Опасное это дело, Семён. Этот портал не похож на надёжный телепорт. Интуиция подсказывает, что надо заканчивать поскорее. — Тебе-то какое дело, солнце? — Твоя пропажа мне в убыток, репутации жаль. Так что подумай ещё раз. Я поговорю с ними, и всё будет в порядке. Даже об отпуске договорюсь. Она издевается? До сих пор считает, что может меня обмануть? — Ты так и не поняла, что в моих руках твоя судьба. Виола заткнулась. — Когда был тупее, считал тебя лучше Алисы. И симпатичнее. Она непонимающе взглянула на меня. — Но я поумнел и оказался прав, да и ты моего возраста. Но сейчас — все куклы, а с ними и те люди, на которых они стараются быть похожими, на одно лицо для меня. Бесспорно, это большая проблема. Но у всего есть исключения — ненавижу тебя, сучка. Всем своим чёрным сердцем. И шагнул в портал. У меня не было другого выбора. Даже если по ту сторону меня ожидало вовсе не то, к чему я так сильно стремился. А Виолу ждал сюрприз. Товарищ Шурик точно найдёт применение своему любимому оружию. Я думал об её пощаде, придумав план «А». Но свободе она предпочла карьеризм. — Никогда не прощу. Теперь удобряй бренную землю и уж постарайся, Виолушка. Уже и Шурик позади, вряд ли он проникнет в дыру между измерениями. Конечно, поначалу удивится, но, несомненно, до него дойдёт, что я им воспользовался. Или же он может почуять подвох, или что-то другое помешает... Но нет уж, ничего не может пойти не так! Я выиграл в этой игре! Я одолел организаторов. Теперь мне, Пионеру, придётся рассчитывать на собственные силы на тернистом пути ради становления человеком.