Цена памяти

Ближе к двенадцати ночи гости начали расходиться по домам и демон с девушкой вскоре тоже решили покинуть особняк. Дорога была не дальней и они шли медленно, будто бы проникаясь вечерней атмосферой. В голове Мэйбл всë ещë крутился тот случай во время танца. И что это было? Мысли уводили еë далеко-далеко отсюда, кажется, в другую вселенную, где все то, что имело хоть какое-то значение здесь, переставало существовать. Лишь легкий, едва ощутимый летний ветерок приводил в чувство затуманенное сознание. Улица освещалась редкими фонарями, из-за чего каждые пять шагов погружали в непроглядную тьму, а затем снова рассеивался мягкий, желтый свет. Было до ужаса тихо, и лишь отдаленный скрежет затаившегося в кустах кузнечика давал понять, что жизнь здесь все еще существуют. Сайфер смотрел куда-то вдаль, погружаясь в собственные мысли. Словно на каком-то повторе, он снова и снова видел, как останавливается, падает, как его подхватывает шатенка и кричит что-то у самого уха. Но одно он знал точно — это напрямую связано этими красными глазами из сна. И этот голос, он тоже принадлежал ему. Жаль, что ни единого слова разобрать так и не удалось, звук был приглушен, словно под водой. Тупая, тихая боль снова медленно врывается в голову и демон непроизвольно стиснул зубы, стараясь игнорировать еë. Но она нарастает, будто бы с каждым вдохом становится все сильнее. Звон в ушах оглушает, и Билл все же останавливается, прикрывая глаза, приложив одну руку в виску. Резкий удар, будто тысячи иголок пронзает тело насквозь и ноги подкашиваются, из-за чего Сайфер резко падает на колени, схватившись за голову уже двумя руками. Сильно зажмуренные глаза, плотно сжатые зубы и тихий, словно в сотнях шагов отсюда вскрик девушки, еë обеспокоенное: «Билл?!» Ощущение, что сознание вот-вот пропадет не покидает демона, но он лишь сильнее сжимает пальцы, со всей силой борясь с безумной головной болью. Мэйбл подбегает ближе, оседая на колени рядом и кладет руку на его плечо. И это прикосновение словно ток проходит по всей спине. Взволнованность в еë глазах и дрожь в руках — всë это выдавало еë страх, еë не шутливое беспокойство. Это был последний день лета, их последний день в Гравити Фолз. В воздухе стояла тоска и нескрываемая печаль. Грустные лица близнецов были устремлены на каменную статую, которая появилась здесь совсем недавно. Серый треугольник, с цилиндром на голове и тростью в одной руке, был на половину вогнан в землю, и его рука, так и приглашающая себя пожать, гордо вытянута вперед. — Ну чтож, пора попрощаться с тобой, наш ночной кошмар, — с какой-то грустной улыбкой произнес Диппер, делая шаг ближе, почти касаясь руками серого камня. Он достает из рюкзака странный бластер, одолженный у дядюшки Форда специально для этого момента, уверенно выставляет его вперед, аккуратно касаясь пальцем спускового курка. — Погоди, ты хочешь разрушить статую? — удивленно спрашивает Мэйбл, перехватывая его руку в воздухе. Диппер смотрит на нее с удивлением и кивает уверенно, убирая еë руку со своей, — Но зачем? — Если у Сайфера будет шанс выбраться, он точно не станет проигрывать второй раз, Мэйбл, поэтому позволь я сделаю это, — от серьезного тона брата, девушка невольно вздрагивает, но тут же резко тянет парня на себя, когда сгусток энергии готовится к выстрелу. Пайнс падает прямиком на сестру, а удар приходится в рядом стоящее дерево, которое с глухим грохотом повалилось на траву. — Какого черта? — грозно смотрит на шатенку Диппер, но она настроена не менее серьезно, — Он убил сотни людей, разрушил целые измерения по щелчку пальцев! В конце концов, он чуть не убил нас и наших дядей! Что еще нужно для того, чтобы ты поняла, насколько он ужасен? Неужели ты считаешь, что он не заслуживает забвения? — Сколько бы люди не ошибались, у всех есть шанс исправиться, кто знает, может когда-нибудь он поймет насколько плохими были его поступки. Каждый имеет право на вторую попытку, Диппер, — огонь в еë глазах разжигался сильнее с каждым словом, еë решительность, но при этом какая-то мольба, переживание за чужую жизнь — все это охарактеризовывало еë как человека: честного и с большой душой, она была тем самым лучиком надежды и веры, веры в добро. — Смирись, он не человек! —раздраженно сказал шатен, собираясь поднять с земли устройство, но как только его рука потянулась к бластеру, белый кроссовок с хрустом наступил на него, разбивая на мелкие кусочки. — Я не позволю тебе так просто лишать кого-то жизни, кто бы он ни был, у него тоже есть душа. Черная, прогнившая до своей же глубины, но есть. И у него тоже есть право существовать. В тот день еë слова действительно заставили Диппера задуматься. Еë любовь к жизни и вера в каждое существо почему-то казались по-детски наивными размышлениями, но что-то в этом было. Возможно именно поэтому он так и не разрушил статую Билла Сайфера, прислушившись к словам Мэйбл И сейчас, когда этот самый демон разума, перед ней, стоит на коленях, так беспомощно стараясь сделать хоть что-нибудь, жалеет ли Мэйбл о том, что не дала Дипперу его уничтожить? Считает, что приняла правильное решение? И могла ли она, будучи ещë в тринадцатилетнем возрасте здраво рассуждать о правильности действий? Но если задуматься, то именно этот демон сейчас может стать единственным решением самой главной проблемы — проблемы Стэнли. Боль в голове Билла начинала спадать так же плавно, как и начиналась. Спустя пару минут он уже смог подняться на ноги и самостоятельно идти, делая вид будто ничего не произошло. И это бесило Мэйбл даже больше чем то, что он наотрез не хотел говорить о том, что это все-таки было.

***

На пороге Хижины их встречает озлобленный Диппер. Его скрещенные на груди руки, грозный взгляд и монотонное топанье ногой каждые две секунды говорили об его настрое намного больше, чем какие-нибудь слова. — Я жду объяснений, Амабель Пайнс, — строго бросил он, замечая как вздрогнула девушка из-за полной формы своего имени, — как ты можешь оправдать своë позднее появление, так и ещё и с этим ненормальным? — Успокойся, Сосенка, — устало произносит Сайфер, прикрыв глаза и потирая переносицу, — со Звездочкой всë в порядке, и эта твоя вина, что ты не захотел идти туда со своей Ламой. — Зато эта самая Лама, у которой, между прочим, есть имя, рассказала мне о том, что происходило в особняке, а конкретно о вас, — продолжал парень, но ни Мэйбл, ни Билл его и вовсе не слушали, в надежде поскорее добраться до комнат. Через пару секунд ожидания ответа, Диппер сдался и ушел с порога, расчищая им путь. Но что-то подсказывало, что для близняшки Пайнс это был точно не последний вопрос на сегодня. — Может ты мне хоть слово скажешь? — фыркнул шатен, последовав за сестрой на чердак. Она включила свет и начала передаваться из платья в длинную футболку, которая уже долгое время служила ей вместо пижамы, выгоняя брата из комнаты. — Ну, и что ты хочешь мне сказать? — зевнув спросила Пайнс, наконец-то впуская раздраженного парня на чердак, — Только давай быстрее, я устала и хочу спать. — Во-первых, ты с дуба рухнула? Это же Сайфер! Кто знает, что он мог с тобой сделать! Во-вторых, почему ты танцевала с ним? И в-третьих, какого черта с ним произошло? Пасифика видела… Но договорить парень не успел, так как обиженная Мэйбл резко перебила его, закатив глаза: — Пасифика то, Пасифика это! Во-первых, этот Сайфер сейчас не может даже мысли твои прочитать, не то чтобы сделать что-нибудь, во-вторых, какая тебе разница с кем я танцую? А в-третьих, разберись сначала в своей жизни — потом лезь в мою! Я один раз пошла на вечеринку, один раз танцевала с парнями, один раз вернулась домой чуть позже обычного! — вспыхнула Мэй, тыкнув пальцем в грудь брата, — Ты поговорил с Венди? Пасифика знает об этом? Ты гонишься за двумя зайцами, Диппер! Ты и не заметишь, как потеряешь обеих! Шатенка тут же прикрыла рот рукой, понимая, что только что сказала все то, что думала. Она погасила свет и отвернулась к стене, только вот обида уже прошла, и утром ей будет очень неловко извиняться перед ним за свои необдуманные слова. А Диппер еще долго стоял и смотрел на то место, где только что стояла его сестра и думал о смысле того, что она сказала. Мысли мучили его еще очень долго, перед тем как сон наконец-то пришел в его голову. А все потому что Мэйбл была безоговорочно права.