Его настоящее путешествие

...Джим Хокинс, глаза которого остановились на вывеске "Подзорная труба", прошел к дверям и топтался у входа. Внутри было довольно светло и опрятно, хотя комната и была наполнена клубами табачного дыма. За столами пили моряки. Хокинс пробежался взглядом по заведению, пока не остановился на высоком крепком мужчине в с отрезанной по самое бедро левой ногой, который, проворно управляясь с костылем, шнырял между столиками, похлопывая по плечу своих излюбленных посетителей. Парень глядел во все глаза на него, он сразу понял, что это был Сильвер. В его голове пронеслась мысль о том, что одноногий может быть тем страшным человеком, о котором его предупреждал почивший капитан. Но припомнив лица Пью и Черного Пса, он подумал, что знает, как выглядят пираты, и этот добродушный веселый человек едва ли походил на разбойника. Он стоял, опираясь на костыль и разговаривал с одним из мужчин, когда его прервал Джим, здороваясь и передавая записку доктора Ливси. Владелец трактира, улыбнувшись, признал в нем нового юнгу, и, приветствуя, сжал его руку в своей широкой и крепкой ладони...       Хокинс тряхнул головой, но воспоминания все еще копошились в ней, и продолжил тереть посуду. Однако вскоре руки вновь остановились, и парень, бросив взгляд на стул, на котором имел обыкновение отдыхать повар, опустился туда. В голове снова проносились далекие образы, вспыхивали моменты, которые он вспомнил бы в мельчайших подробностях и через 30 лет. ...Джим проходил по палубе и с приоткрытым ртом глядел на море, горизонт которого расплывался вдали, соленый ветер обдувал ему лицо, а он то и дело щурил глаза, смотря на водную гладь, солнце стояло высоко. Парень, пройдя чуть дальше и остановившись у кармы, бросал взгляды широко раскрытых глаз на матросов, готовящихся к отплытию. -Почему юнга ошивается на палубе?! Марш в камбуз, и за работу! - Хокинс вздрогнул от баса капитана и, сжимая кулаки, засеменил на кухню, упираясь взглядом в пол и пытаясь не думать о жестких, сведенных к переносице бровях и глазах, от прицела которых даже у матросни сводило желудок. Оказавшись на кухне и пробурив взглядом спину Сильвера на прощание, он с грохотом, каким только мог себе позволить, закрыл дверь. В камбузе Джон что-то резал, костыль его на веревке держался подмышкой. Увидев парня, он прищурил глаза и обнажил зубы в улыбке. -а, это ты, Джим, мой мальчик! Рад, что тебя приставили ко мне, я думаю, ты смышленый парень...-он продолжил говорить, на что Хокинс улыбнулся и выдохнул, разжав ладони и подошел к столу, пропуская половину всех слов мимо ушей, смотря на добродушное лицо кока...       Парень не мог расслабиться даже ночью, хотя все тело ломило от постоянной стоячей работы. Он лежал, то и дело нервно почесывая мозолистые руки, а закрыв глаза вновь возвращался ко дню, когда все только начиналось. Юнга лежал, мирно посапывая, однако ресницы его подрагивали, а глаза то и дело приоткрывались и закрывались вновь. ...Тепло, ветер порывистый и свежий, бьет в лицо, волны бьются о борт, от чего вся рубашка покрыта солеными брызгами. Джим, приподняв брови, смотрит на Сильвера, а тот, закончив рассказ, заливается смехом, его подхватывает и часть команды, отдыхавшей с ними. Брови парня дернулись и уголки губ сами разъехались в стороны, мгновение, и он хохочет вместе с поваром, до конца не улавливая, над чем тот смеется. Ветер и морские брызги летят в лицо, волосы развиваются на ветру. Душа парня пылает свободой, а воздух переполнен запахом приключений. Все эти матросы, и особенно Сильвер, в развивающемся синем камзоле с сияющими пуговицами, выбивали из Хокинса дух каждый раз, когда кок брал его с собой, в компанию заядлых морских волков, бороздивших моря уже столько лет. Однако нельзя было долго прохлаждаться на палубе, камбуз ждал. Работа была сносной, Джим, привыкший помогать матери с трактиром, ловко справлялся с ней. Он всегда прятал улыбку и довольные глаза, когда Сильвер хвалил его, похлопывал по плечу или трепал по голове. Еще долго мерещились ему следы тяжелой и горячей руки на себе, и он, сам того не замечая, проводил по этому месту пальцами, стараясь углубить фантомные касания. Юнга, закончив с мытьем посуды, шумно вздохнул и выпрямился, принимаясь тереть поясницу. Джон снисходительно посмотрел на него и предложил свою помощь, причитая о том, что повару придется очень нелегко, потеряй он помощника, которого может сломить резко навалившаяся работа. Хокинс скромно согласился, подставляя плечи под сильные ладони и пряча свои лукавые глаза, прикрытые от волнения и ощущения теплоты крепких рук... Джон опустился до поясницы, проводя ладонями ниже и кривил губы в довольной ухмылке, проводя носом рядом с волосами молодого парня, иногда сжимая его бока чуть крепче, забывшись, выбивая воздух из юнги, который размяк и подставлялся под его тяжелые руки. Сильвер молился, чтобы мальчишка не повернул головы назад, не всмотрелся бы в глаза, покрытые пеленой похоти и не заметил сбитое дыхание и чрезмерно вздымающуюся грудь. Он хмыкнул от мысли о том, что если бы левая нога была цела, член в штанах мешался бы еще больше...       Была ночь. Небо было глубокого смоляного цвета, усеянное тысячей звезд. Парень нес вахту, он стоял у лестницы возле камбуза, приложив голову к стене и смотрел, как мирно колыхаются о борт волны, как Испаньола, рассекая их, несется на встречу ветру, все приближая их к Бристолю. Юнга, услышав скрип половиц, обернулся. Перед ним стоял Джон Сильвер. Лишь свет луны дал ему увидеть контуры этого смелого, грубого, но приятного лица. Во рту он держал горящую трубку. Одноногий сделал шаг на встречу, выдохнув в лицо Джима дым, от чего тот чуть скривил нос, но не отвел от пирата взгляда. В молчании они глядели друг на друга, Джон вытряхнул пепел и спрятать трубку. Хокинс в нетерпении поджал губы, Сильвер сглотнул и резко уменьшая расстояние между ними, навис над юнгой, стискивая его в объятиях. Он нетерпеливо и грубо прижался горькими, пропахшими табаком губами к его губам, тяжело дышал, скользя руками по телу парня, залезая под рубашку холодными грубыми ладонями, так контрастирующими с горячим молодым телом, и с силой прижимался бедрами к паху Джима. -мне... так не хватало тебя... - Хокинса вело от прикосновений мужчины, руки его скользили по могучей спине пирата, желая прижаться еще ближе.