«БЗ-З-З-З-З-З-З-З-З-З!!!»
Накахара готов не то что убивать. Без малейшего сожаления сказать заветные слова и сжечь этот любимый чёртов город и забыться в блаженном вечном сне. Он безумно устал, он хочет покоя, он хочет пару часов простого сна. Не богатств императорских, не исполнения всех мечт и желаний, даже не вина. Он хочет сна. Простого человеческого сна. Но нет. Ему по очень-очень важному мобильнику звонит какая-то бесчувственная сволочь и требует пренебречь такой необходимой потребностью, как сон. — Накахара Чуя. — Накахара-сан, простите за беспокойство. Ох, Акутагава, бедная ты несчастная душа. Чуя делает медленный глубокий вдох, возводит глаза к небу и начинает про себя считать. Один, два, три, четыре перелома… — Что произошло? Только какое-то срочное дело, вроде угрозы существованию Портовой Мафии, уничтожения целого города или покушения на жизнь его товарищей и Босса, может сейчас вытащить его из царства его мечты. — Дазай-сана похитили и пустили в открытый океан. — Так? Чуя утыкается лбом в тумбу, сонно сопит и ждёт какого-то катастрофического продолжения. Например, эта скумбрия сдохла, начала разлагаться, и её ядовитые отходы отрицательно сказываются на экономике и экологии города и страны. Или эта сволочь сказала каким-нибудь тайным агентам, что он вернулся в Мафию, и теперь планируется штурм. Или он заложил в здании Портовой Мафии бомбу. Или его огромный тайник с крабами затух и теперь терроризирует мирных жителей Йокогамы. От этой рыбы всего можно ожидать. — Его нужно спасти. — Что? — Эм… Накахара-сан, у Вас… — Повтори. — Его нужно спасти. Чуя дышит ровно и глубоко. Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать голов… Он скидывает с себя светильник, поднимает себя нереальным гравитационным усилием с обломков сломанной тумбы и попадает в ловушку мягкой подушки. Нет… Нет… Ради всего святого, нет!!! — Накахара-сан, у Вас что-то сломалось. — Мой внутренний стержень, Акутагава. Который помогал справляться со всем дерьмом этого идиота. Рюноске на том проводе понимающе промолчал. — А… — Это приказ Босса. Секунда. 101 труп. И оглушительный крик в два часа ночи. Он просто хочет выспасться!!!***
— Кёка-чан, ты уверена? — Да. — Йосано-сенсей точно не против? — Она сама предложила. Ацуши вздохнул. — Хорошо. Если что случиться или что понадобиться, звони. — Хорошо. Высыпайся. — Спасибо, Кёка-чан. Доброй ночи. — Доброй. Ацуши дождался, пока девочка сбросит трубку, чтобы осторожно взять в маломальски чистые пальцы драгоценный мобильник и закрыть его с чувством всепоглощающей усталости. Куникида-сан и Джуничиро-кун наверху стройки разбираются с полицией и пойманным мошенником, а он валяется внизу в грязи и думает, что больше всего ему в этой прекрасной жизни не хватает отдыха. Адреналин от недавней схватки и грандиозного падения сходит на нет, пушистые лапы становятся тощими палками, а в голове гудит. Жужжит мобильник.***
Какие самые драгоценные три слова нужно сказать человеку, чтобы осчастливить его как минимум до конца жизни? — Можешь идти домой. Рабочий день закончился. Отлично справился, шкет. Ацуши чуть от счастья не одурел. Ослабевшие ноги едва донесли его бренное испачканное тело до дома. Ещё и продрогшее к тому же. Чувствительные граждане, хватаясь за сердце, пугались чёрное ходячее чучело и фотографировали. Сами такие. Общежитие. Дверь. Пустая квартира. Голое тело. Тёплая ванна. Безмятежный сон. Ацуши было плевать где и как спать. Единственное, что его останавливало на пути к тому, чтобы завалиться немытым поросёнком на футон в шкафу — это общая с Кёкой комната, которую пачкать было бы совсем нехорошо. Поэтому он самозабвенно спал в горячей ванне, раскинув руки и мерно спускаясь вниз. Ему снились ароматные реки очазуке, бегающие по телу хамелеоны и ясное тёплое солнце, заливающее своим светом зелёные мягкие луга. Лёгкость. Свобода. Гром. — Шкет!!! — А-а-а-а!.. Ацуши поскользнулся и с головой занырнул в охладевшую воду, но быстро вынырнул и прижался спиной к ледяному кафелю, с ужасом глазея на возвышающимся над ним Куникидой. — А-а?! — Ты что, уснул?! — Эм… да? А Вы что… — заглянул за спину заместителя, — выломали дверь, Куникида-сан? — Шкет, у меня есть дубликат всех ключей в общежитие, — мужчина скрестил руки и недовольно посмотрел на парня. — А Вы разве не отдали его Кёке-чан? Доппо молча поднял свой блокнот, и Ацуши всё понял. Почти всё. Кажется, он сейчас голый. Стараясь незаметно прикрыть своё неглиже шторкой, он криво улыбнулся и спросил: — А что случилось, Куникида-сан? — Дазая похитили, — он поправил очки, а у Накаджимы красные глаза размером с блюдца стали. — Нам прислали его координаты. Он сейчас отплывает от порта в открытый океан. — Но-но-но океан же к востоку от нас, а на востоке префектура Тиба, как он?.. — Он уплывает на юг, — Куникида вышел из ванной комнаты через широко распахнутую дверь. Ацуши зябко пожал плечами и погрузился в воду по самый подбородок. — У нас нет времени спасать этого идиота, поэтому эта операция на тебе и его друге из Мафии. — Маф!.. Маф!.. Мафи!.. Ачхи-и! — он громко чихнул, приложившись лицом о спокойную гладь воды. — Да, Мафии, будь здоров. Поменьше слов, побольше дел, вылезай из ванны, я тебе собрал одежду, выходишь через пять минут, — голос мужчины был негромким, но удивительно чётким и строгим. Ацуши тихо вздохнул и вяло поднялся на ноги. Мокрое тело обдало прохладой, и он обнял себя за плечи, аккуратно перемахивая через бортик ванной. Как хорошо, что он купил коврик, не придётся иной раз прикладывать лёд к ушибленной голове. Как вообще Дазай-сан умудрился в это вляпаться? Он же всегда такой внимательный и предусмотрительный. Не похоже на то, чтобы он не мог предугадать своё похищение. — Шкет, ты слишком долго возишься. У него пальцы в полотенце запутались, оно летит на пол, оставляя совсем без прикрытия. Он едва успевает его поймать и удержать на уровне одного очень личного места. — Простите, Куникида-сан, — Ацуши протягивает руку к идеально сложенному комплекту с одеждой, прижимая полотенце к бёдрам. — Мне не удалось подобрать ничего лучше, — озадаченно сказал Доппо, — в понедельник я дам тебе почитать хорошую статью, а сейчас переодевайся. — Хорошо. Дверь, подозрительно шатаясь, наконец закрылась, и ему уже не было так прохладно. Глаза щипало. Но небольшая порция бодрости, подаренная незапланированным сном и явлением начальника работнику, помогла ему быстренько одеться в джинсы и в большую серую толстовку с капюшоном. Надо же, он в этом с Дазай-саном гулять ходил. Дазай-саном, который сейчас счастливо уплывает в открытый океан в два часа ночи. Ацуши обессиленно утыкается лбом в раковину и беспомощно дремлет. Куникида выламывает ванную дверь во второй раз.***
Оплеуха и громкие нравоучения ошпаривают не хуже горячей воды, но к тому времени, как Ацуши оказывается в порту у колеблющихся на волнах лодках и прочих суден, весь пар сходит на нет, и остаётся только ощущение свежести, моря и голода. Он в последний раз ел прошлой ночью, если не считать небольшой перекус бургером впопыхах. Ему нужно кого-то найти…***
— Ты придёшь и выспишься, ты придёшь и выспишься, ты придёшь и выспишься, ты придёшь и выспишься, ты придёшь и выспишься… — повторял Чуя свою успокаивающую мантру, подвергая ни в чём не повинный руль нападкам озабоченной и не выспавшейся головы. — Ты убьёшь этого придурка, ты убьёшь этого придурка, ты убьёшь этого придурка, ты убьёшь наконец этого придурка… На секунду он дал передышку несчастному предмету и посмотрел на время. — Да где носит этого идиота?! Сказать по правде, Чуя не знал, какой именно человек должен явиться ему на выручку. Для него сейчас, за редким боссовским исключением, абсолютно все идиоты. Тем более несчастные агентские шавки, которые не могут уследить за своим домашним питомцем, от которого одни убытки и никакой пользы. Они потеряли, они пусть и ищут, на кой чёрт им Чуя?! — Да где же?! Он выдернул из кармана телефон и собрался уже высказать всё, что на душе накипело, попутно заводя мотор лодки и намечая дальнейший маршрут. Им бы пунктуальности поучиться! В последний раз он оглядел тьму вокруг себя, вглядываясь в подсвеченные фонарём участки, и с небольшим удовлетворением увидел хоть какое-то живое существо. Бесцельно шатающееся туда-сюда у самого края пристани. — Эй, не поздно прохлаждаться?! Высокая худющая фигура дёрнулась, взвинчилась вся и стала оглядываться. Заметив наконец в край загнавшегося Чую, она воровато двинулась к нему. Секунда. Две. Три. — О, здравствуйте, Чуя-сан. — Тигр?! Ты?! Меня прокляли сегодня что-ли?! Я думал, этот день не мог стать ещё хуже, но он станет! — Почему? — Ацуши склонил голову набок. — Почему?! Да потому что с тобой постоянно какая-то комедия выходит! Одни проблемы! Ацуши широко зевнул, в последний момент додумавшись прикрыть рот. — Если так думать, ах… — он прокашлялся и зябко поёжился, — чем скорее проблема начнётся, тем скорее, может, закончится? — Хоть какая-то здравая мы… И тут он увидел его штаны. Ацуши посмотрел туда, куда смотрит его вынужденный компаньон на сегодняшнюю ночь. — Эм… я собирался надеть джинсы, но вспомнил, что из-за Дазай-сана они порвались. Дурацкая история. — Как и всякая с Дазаем, — усмехнулся Чуя, хихикая. — Запрыгивай, а то эта скумбрия сейчас и вправду с океаном породнится. Ацуши запрыгнул в лодку и сел рядом с водителем. У него появилась возможность разглядеть его получше, потому что было мало что видно в темноте… — О! — Заткнись, — пресёк всякие попытки прокомментировать ситуацию, резко трогаясь с места. Ацуши свалился со своего сидения и, болезненно вякая, покатился неловким клубком по всей лодке. — Ай! Чуя-сан! — Ой, простите, котёнка обидели. — Кого? — Тебя, дурак. Кто у нас тут из кошачьих? — Но моя способность!.. — Я тебя не слышу! Мы движемся с большой скоростью! Сядь на место и выглядывай этого идиота! — Чуя переключил скорость и ещё быстрее понёсся по воде. Мощные порывы ветра с каплями воды били по лицу, подпрыгивающая лодка не давала спокойно встать на ноги. Ацуши на четвереньках по полумокрому полу пытался добраться до своего сиденья, то и дело знакомясь со всеми имеющимися предметами и поверхностями. — По-А-ти-И-ше! Чуя-са-А-а-ан! Но его зов остался не услышан, и Накаджиме пришлось справляться самому. Он наконец уселся и крепко хватился пальцами за своё сиденье. — Выглядывай этого суицидника, он должен в бочке плыть! — В бочке?! — Тебе вообще ничего не говорят?! — Я думал, его похитили! — Его похитили и пустили в открытый океан! — Он же утонет! Чуя очень громко расхохотался. — Я бы на это посмотрел! Ацуши достал отслеживающее устройство, которое дал ему Куникида-сан. Такое же древнее, как китайская цивилизация. Сверив их направление и местонахождение Дазай-сана, Ацуши попросил Накахару повернуть немного вправо. Луна была неполной, но ясной и яркой, как лампочка во тьме. Теперь ему не нужно бояться её лика. Не нужно бояться, что тигр захватит его тело и совершит катастрофу.«Зверь Лунного Света»
Чуя зажмурился от вспышки и отвернул голову. Перед слипающимися глазами стояли тёмные мушки, запах окружавшей его солёной воды резко бил в нос и заставил расчихаться. Вежливый котёнок из Агентства сказал ему: «будьте здоровы». — И ты не хворай, чучело. Нечто в тигрином обличье повернуло к нему пушистую морду и уставилось круглыми глазищами. — Не смотри на меня так, ты себя в зеркало видел?! — Я такой ужасный?! — Ты мне покажи хотя бы одного человека, который не выглядел бы как чудище из-за своей способности! Тигр сразу распахнул зубастую пасть, чтобы заступиться за всех кого можно и нельзя. Но то ли он споткнулся о красноречивый взгляд не мало повидавшего мафиози, то ли правда припомнить не мог, однако сомкнул свои очаровательно острые зубки и отвернулся к океану, озадаченный. Вот так-то оно так. Зрение практически волшебного зверя было во много раз лучше зрения человека. Он видел далеко и чётко вперёд, мог унюхать тончайшие запахи и уловить сердцебиение на далёком расстоянии. Даже сейчас через оглушительный рёв моторной лодки, ветра и рассекаемых волн чуткие уши улавливали ускоренный, но ровный стук сердца рядом сидящего человека. Ацуши не составило труда понять, что Чуя-сан наслаждался поездкой. Об этом говорит как минимум его бледное, уставшее, но довольное лицо. Его, похоже, тоже неожиданно выдернули. На Чуе-сане была его вечная спутница, которая чудом не слетала с головы при такой скорости, и тёмный плащ на плечах, но вот под ним уверенно устроилась домашняя пижама. Это так забавно и мило смотрелось, что Ацуши не мог сдержать улыбки. Пришлось поспешно отвернуться, когда Чуя-сан повернул к нему голову, иначе жди беды. Он достаточно крепко держался за бортик лодки, чтобы выглядывать из неё и осматривать всё вокруг. Было красиво. Огни города ярко горели, сменяли друг друга. Родная Иокогама была уже позади, большое чёртово колесо на Минато-Мирай всё уменьшалось и уменьшалось, и перед глазами переливались фонари и далёкие вывески уже других городов. Тихие волны вздымали судна, лодки, дорогие яхты и поплавки выше, а их гребни завораживающе переливались в лучах лунного света, прятали его в своих водах, чтобы забрать ещё и ещё. А ещё было бескрайнее ночное небо. — Ты видишь что-нибудь?! — Нет! — Чёрт, уже сдох что-ли?! — Нам нужно ещё вперёд проплыть, Чуя-сан! Дазай-сан должен быть где-то впереди! Ацуши думал, что быстрее уже нельзя, но его снова отбросило назад и щёки болезненно стягивало, глаза и вовсе ничего не видели, сузившись в маленькие непроглядные щели, чтобы хоть как-то прикрыться от холодных острых каплей. — Да сядь ты уже! — Накахара дёрнул его за штанину и усадил. Ацуши сразу стало лучше, но было так холодно, что он закутался в свою толстовку и надел капюшон, прозябая. — Эй, счастливчик! Глазища всё ещё круглые. — Ты сколько поспать успел?! Тут Ацуши нужно было хорошенько призадуматься, сколько он там успел урвать минут, прежде чем бы его настигла самая нелепая смерть в собственной ванне. — Может, минут десять! Чуя повернулся к нему. Удивлённый. — Всего-то?! Ты чем занимался?! — Работал! — До двух ночи?! — Да! — Ацуши с мощной подачи лодки встал на ноги и выглядывал бочку в мерных волнах. При этом он щурил свои дикие жёлтые глазки, вынужденно лыбился зубастой пастью как маньяк и старательно вглядывался в чёрную воду, благодаря весь род человеческий за изобретение электрических ламп. Прибор показывал, что им осталось совсем недалеко, но он по-прежнему не мог ничего разглядеть хотя бы из-за бьющей в лицо солёной воды. Капюшон слетел в тот же момент, что он встал. — Видно что-нибудь?! — Нет, продолжайте плыть! А сколько Вы успели?! — Успел что?! — Поспать! — Я не успел! Я не спал уже два дня, по приезде я самолично утоплю этого урода, если он ещё жив! — Чуя резко крутанул руль в сторону, уворачиваясь от больших брызгов особенно грозной волны. Ацуши едва не вылетел за борт, если бы Чуя не ухватил его за ногу и не придавил к сиденью гравитацией. — Ты можешь нормально сидеть?! — Я ничего не вижу! — Не помрёт эта скумбрия, успокойся, и себя побереги! Мне не нужно, чтобы на этой дурацкой операции из агентских кто-то умер! — А Дазай-сан?! — Я тебе что сказал?! — Накахара повернул к нему голову и одарил это мохнатое упрямое нечто строгим злым взглядом. — Сиди и не высовывайся! И не фыркай мне тут! Ацуши уже не фыркал, он тихо рычал. — Я тоже не спал два дня, Чуя-сан! Но не собираюсь убивать Дазай-сана! — А зря! «Как бы мне не хотелось с ним согласиться, я понимаю, что это неправильно». — Если Дазай-сан умрёт, всё это будет бессмысленным! — Это и так бессмысленно! Спасать эту сволочь?! Ты издеваешься?! Сам впутался, сам пусть и выпутывается! Не будь это приказом Босса, я бы плюнул на всё и пришёл на его похороны, только чтобы сплясать на его могиле! — У Вас странная дружба… Почему Чуя-сан смотрит на него так, будто он убил его любимую тётушку и скормил на глазах маленькому чихуахуа?!— МЫ С НИМ НЕ ДРУЗЬЯ!!!
Его крик сотряс весь Хонсю и определённо поднял пару цунами к берегам Америки, грозя отметить Иокогаму в истории как вторую подругу Хиросимы. — К-как скажете. «А я-то думал…» Чуя молча и спокойно сидел пару минут. Ну как спокойно. Пыхтел и фыркал, держал руль то одной рукой, то другой, и, кажется, демона на мальчишку травил. Ацуши, уже умудрённый опытом со всякими мстительными мафиози, ждал возмездия. Решив, что на трезвую голову такой бред никак не осилить, Чуя достал из неведомого тайника моторной лодки флягу, с лёгкостью откупорил и под ошарашенный кошачий взгляд щедро влил в себя спиртную субстанцию. — Прекрати таращиться, ты мне нанёс непоправимый моральный ущерб! …это же сколько всего Чуя-сан про Дазай-сана знает, чтобы так реагировать? Впрочем, мужчина злоупотреблять не стал, закупорил фляжку и закопал своё сокровище обратно. — Простите, — искренне пророкотал тигр, виновато потупив глаза. Потом собрался и вновь принялся за свою ответственную задачу. Так усердно всматривался, что даже не расслышал обращённого к нему крика. Помог ему со слуховой координацией один хороший пинок. — Или ты тоже хотел?! — Что?! — Это был виски! Ты будешь?! Эти глазища не могли стать ещё круглее, но они стали. — Мне девятнадцать, Чуя-сан! — И ты не разу не пил?! При твоём-то досье?! Чуя не был удивлён, когда Дазай попал в беду. Он почти не был удивлён, когда ему свыше поручили спасать его бинтованный зад. Он удивился чуть-чуть побольше, когда ему в напарники записался один проблемный наивный тигр, все встречи с которым оборачивались крайне дурацкими ситуациями. Но тут он был откровенно в шоке. — Эм… нет? Чуя просто молча повернулся к океану и не захотел с ним разговаривать. Ацуши, покумекав пару секунд и мало что сообразив, вернулся к своей главной задаче. Дазай-сан далеко уже отплыл. Куникида-сан не сказал, когда с наставником сотворили подобное, но он пришёл к Накаджиме сразу, как только узнал. Как это произошло? Это так непохоже на Дазай-сана. Нет, уплыть в далёкий Тихий — это обыкновенный случай, нужно же куда-то расти, не только речки на острове собирать. Но похищение? Мог ли Дазай-сан допустить, чтобы его похитили? Чтобы такое сотворили? Его, наверное, связали, заклеили рот чёрной изолентой, ударили прикладом, вырубили и пустили по воде в открытый океан. И главное, кому могло прийти в голову так избавляться от тела? Сгодилась бы печь какая-нибудь или несчастный случай на производстве, но… утопить? живого? так? Из всего своего скудного социального опыта юный Накаджима мог выделить только один тип людей, способных додуматься до такого и решить, что это отличная идея. Ну не мог Дазай-сан просто так даться! Эта открытие, по идее, должное утешать, повергло пушистого зверя в уныние. Он прижал тигриные уши и жалобно заскулил, облокачиваясь о прыгающую панель ревущей лодки. Чуя-сан упрямо продолжал молчать, и на короткий момент Ацуши допустил мысль о том, что и вправду не плохо бы о себе чуть-чуть позаботиться и постараться выспаться. Чуя-сан — человек, опытом умудрённый, он как никто другой знает о выходках Дазай-сана, и в его словах есть доля справедливости. Ацуши не до такой степени огорчился, чтобы на пару с ним танцевать на могиле наставника. Уже порядком расслабившись, он спокойно поворачивал голову во все стороны и сверялся с прибором. — Пляж Миура, — Чуя-сан смотрел на тёмный берег. — Далеко же скумбрия заплыла. Через не такое большое количество времени, чтобы заскучать, они наконец нашли единственную странствующую по волнам весёлую бочку, которая каким-то боком умудрилась проскользнуть мимо портовых патрулей. Затесавшуюся между гребней, её было легко пропустить безразлично-уставшему глазу мафиози. Стоило Накаджиме указать на их пропажу, Чуя без слов повернул в её направлении. Но с видом таким, будто у него в ногах закопошились мерзкие дождевые черви, взявшие курс на неизведанный мир его пижамы, а Босс приказал сидеть и терпеть. Надо же, бочку закупорили. Впрочем, если предположения Ацуши верны, и Дазай-сана и вправду связали, то в противном случае мужчина бы захлебнулся раньше, чем смог бы отплыть от Иокогамы на маломальски достойное расстояние для операции по спасению его вездесущего бинтованного Высочества. Чуя-сан со скучающим видом поднял мокрую бочку над водой одной рукой и оставил так, чтобы стекающие с неё ручьи не запачкали лодку. Ацуши сосредоточился и выпустил когти, но замер за секунду до того, как смог бы вызволить несчастного из его темницы. — Поставьте меня на место! — Закрой рот. — Поставь бочку на место, слизняк, она не твоя. Примерно такое Ацуши и ждал. Чуя-сан, по-видимому, тоже. Но в такой-то ситуации он мог оставаться благоразумным! — Как скажешь, — сказал мафиози и под ничего не понимающий обалдевший взгляд Ацуши с такой силой бросил бочку в воду, приподнявшись над лодкой и прилично замахнувшись, что их сильно отбросило возникнувшей большущей волной. Нет, не большущей, огромной волной. Накаджима, вцепившись когтистой рукой в сиденье и панически вереща, не мог разглядеть за ней широкую и глубокую воронку. Пока Ацуши отплывал, Чуя совершал возмездие. Лодку вместе с бедным компаньоном бессовестно оставил, парил в воздухе и ждал, пока бочка, достигнув своей крайней точки, не начнёт возвращаться в состояние равновесия, не преодолеет его под действием силы и не совершит одно полное колебание на струнах нервов задолбавшегося мафиози. К берегам продольно отправилась пара внушительных волн, и, будь это дневное время, они бы так порадовали резвящихся детишек в тёплое время года. Но не Судьба. Приземлившись на устаканившуюся ёмкость, Чуя от души потоптался на ней, проверяя наличие жизни внутри. — Слезь. — Вылезь. — Слезь. — Вылезь. — Слезь. — Вылезь. — Слезь. — Ну как хочешь. Ты же не против, если я немного пройдусь, Дазай? — Чуя, чтоб тебя… Ему не нужно было разрешение, чтобы начать ходить задом-наперёд по этой гладкой бочке и крутить её по волнам с громким журчанием. Войдя во вкус, он насвистывал весёлую мелодию «Black Cat»*, засунув руки в карманы, пританцовывая и наслаждаясь открывшимся видом далёких берегов и ярких огней. Особенно дополняли эту великолепную картину беспомощные глухие кряхтения. Это было самым пряным и бесценным бальзамом на измотанную его душу. — Как тебе аттракцион? Камикадзе называется. — Сволочь… — Вылезаешь? — Ты… слезаешь. Сейчас. — Хм… Не слышу криков. Дамы и Господа!.. — Только попробуй… — Специальная программа только для вас! Чуя сменил пластинку на «Up on The Hill», ещё энергичнее закрутил многострадальную ёмкость, ходил то вперёд, то назад и чувствовал себя просто прекрасно. Тело внутри колошматится как в стиральной машине и осыпает эспера всеми возможными проклятиями. Чуя не слышит этого, но ощущает, как сладка на вкус месть, как она приятна… Ничто так не поднимает настроение, как настигнувшая одного придурка карма во всём своём великолепии. Сейчас не только за Чую, но и за бедного брошенного парня ответишь, все грехи отмолишь! Накахара даже не посчитал характерный звук опустошённого желудка за контрольную точку. Муа-ха-ха, веселье только начинается!!! К тому времени, как нашкодивший тигр к ним подплыл, Дазай был готов абсолютно на всё. И отчёты до конца дней писать, и ученика своего уважать, и напарника баловать, и всё-всё-всё… Об этом никто, кроме самого Дазая не знал, потому что Чуя ничего, кроме своего свиста, шума волн и барахтанья напарника не слышал, а Ацуши был слишком сонным и виноватым, чтобы что-то там интересное услышать. Похоже, Чуя-сан веселится… может, обойдётся?.. — Эм… Чуя-сан?.. — О, котёнок подплыл, молодец… что ты натворил? Накахара прекрасно знает, как совестливые и не очень люди выглядят, когда что-то сделали не так. Он встал ровно, чуть покачиваясь на волнах, и внимательно слушал сбивчивые извинения. — Что натворил-то? — Я… я тут… сиденье поц-поцара… пал. Чуя откатился чуть назад, чтобы посмотреть за его спину и узнать, в каких масштабах тигр мог «поцарапать». Впрочем… — Посадим на него Дазая, — пожал плечами и продолжил развлекаться. Ацуши поверить не мог, что так легко отделался. Воистину, возмездие за многолетние страдания творит чудеса. Он был так обрадован, что просто тупо смотрел, как крутиться бочка и бьётся в ней его наставник. Дошло до него тогда, когда из неё послышался болезненный невольный визг. — Может… — Пациент готов, — Чуя легче перышка спрыгнул в лодку и предоставил возможность тигру откупорить наконец-таки заточённого в нём человека. Показавшаяся мохнатая голова, а вместе с ней и вся помятая фигура была тут же вывалена в воду. Ацуши должен был уже перестать удивляться выходкам Чуи-сана. — Это и для нас, и для него лучше, поверь, — он лучезарно улыбнулся юноше с огромными человеческими глазищами. — А он не был связан? — после минуты ожидания спросил он. Об этом Чуя не подумал.***
Мокрый, продрогший и ужасно недовольный Дазай капризничал и жаловался всю дорогу. — Я был близок к свиданию со Смертью! Впервые за много лет план по моему убийству был так прекрасен и выполним! Я был счастлив! Она уже подарила мне свой поцелуй, но вы всё испортили!— Имейте совесть.
— Мы с тигром два дня не спали, нас выдернули, чтобы спасти твой суицидальный зад. — Ацуши-кун, ну ты и врунишка! Чуя удивлённо взглянул на примостившегося между их сидениями тигра. Не столько потому, что больше негде было сесть, сколько из-за маленького запаса терпения мафиози и отменной энергичности расстроенного наставника. — Я поспал один час позавчера, хорошо, простите, я соврал… — Я не об этом! Тебе Куникида-кун что говорил? А ты что? — Не помню. Дазай прокашлялся и нацепил на себя строгое выражение лица. — «Шкет, я провёл небольшое расследование. Не без помощи Ранпо-сана и Йосано-сенсей я выяснил, что твои сорок четыре часа бодрствования не идут тебе на пользу. Я перечислю тебе список причин, по которым тебе не нужно зарабатывать себе хронический недосып. Во-первых, ухудшается внимание. Ты мог заметить, что работа детективом требует большей концентрации внимания, чем требуется среднестатистическому работнику иной профессии. Недосып будет мешать тебе при выполнение работы. Во-вторых, ухудшается память, а также мыслительные процессы. Так как основной довод в пользу того, что тебе необходимо заботиться о своих мыслительных способностях и улучшать память — это работа, то я вынужден вновь и вновь приводить его тебе. Я понимаю, что причина твоего поведения — это работа, я всё же хочу напомнить тебе, что не менее важным аспектом твоей жизни являешься ты сам. Поскольку ты не можешь или не хочешь до определённого времени это понять, моя задача, как старшего коллеги, проследить, чтобы ты хорошо себя чувствовал и не навредил себе во благо другим. Я бы хотел привести также в пример такое явление, как «смерть от переутомления», актуальное в основном в нашей стране, но я не закончил со списком, поэтому напомни мне после. В-третьих…» Дазай со своей феноменальной памятью всё трындычал и трындычал. Чуя воспринимал это как фоновый шум, не несущий в себе никакой полезной информации. А Ацуши ещё на третьем предложении забылся беспробудным сном, обняв свои коленки и облокотившись о сиденье наставника. Момент, когда Чуя-сан бросает управление лодкой и разъярённо подскакивает к недвижимо сидящему Дазай-сану он благополучно пропускает. Зато мудрый тигр берёт дело вместе со взбешенным рыжим эспером в свои лапы и не даёт совершиться жесточайшему убийству. Накахара выкрикивал проклятья и убийственные обещания, осыпал воодушевлённого суицидника оскорблениями и попросту махал тяжёлыми руками-ногами во все стороны, грубо приказывая сонному бедному парню опустить его на земл- э, лодку и всыпать этому моральному уроду. Причину такого внезапного бешенства угадывать не было ни времени, ни мыслительных ресурсов: Чуя-сан достал ногами до Дазай-сана и со всей остервенелостью его пнул, спихивая с сидения, а затем резко заехал острым локтем в скулу невинного парня. Ацуши окончательно от этого проснулся и теперь пытался перекричать брыкающегося временного напарника и успокоить его. Чуя как-никак жалел его (или свою лодку), поэтому нокаутирующие приёмы использовать не стал. Он больно бил тяжёлыми руками и ногами до чего мог дотянуться. В конце концов Ацуши просто поставил его на твёрдую поверхность и воззвал к здравому смыслу. — Ну будьте умнее Дазай-сана! — Ты слышал, что этот урод говорил?! — Могу предположить, ничего хорошего. — Именно! Тебе самому не надоело это?! Убьём его по-тихому и никто не хватится! — Чуя-сан, но Вы-то… — Ацуши досадовал. — Если бы никто не хватился, мы бы здесь не оказались, — Накахара вновь попытал счастья пробраться к скользкой рыбе, но юноша положил свои лапы ему на плечи, втянув когти, и заговорил так: — Я уверен, Ваш Босс не будет доволен, если Дазай-сан умрёт. Он же доверился Вам, а убийство Дазай-сана не приведёт ни к чему хорошему. Чуя поднял на него уставшие красные глаза и неожиданно честно выдал: — Я домой хочу. — Я понимаю. — Я собирался выспаться. — Я тоже. — Но из-за этого идиота я не смогу сегодня нормально поспать. — Я понимаю, Чуя-сан, мне тоже кошмары будут сниться. — Он говорил отвратительные вещи, я хочу его убить! — У Дазай-сана отсохнет язык, а у Вас задание. Чуе стало намного легче. Под тигриными подушечками расслабились широкие плечи, и шерсть всполошилась от облегчённого вздоха. Ацуши ободряюще улыбнулся, довольный своей терапией, и губы Накахары тоже изогнулись в подобие улыбки. Вымученной, но искренней. А потом раздался громкий всплеск. И взгляды обоих страдальцев стали убийственными. — Чуя-сан, держите себя в руках. — У тебя это получается лучше.***
— Поверить не могу, что мы причалили. — Солидарен с Вами, Чуя-сан. Дазай закатил глаза и что-то промычал в изоленту. Ацуши протянул свою руку к лицу наставника: — Больше не будете вредничать? Он смерил его строгим взглядом. — Я бы не хотел подключать к этому вопросу Чую-сана, — вышеупомянутый раздавал распоряжения подошедшим подчинённым по поводу лодки и ночного рабочего графика, невозмутимо стоя перед ними в домашней светлой пижаме, — сами понимаете, он будет против. Но я всё ещё надеюсь… — он смотрел в карие глаза наставника. Обречённо. Устало. Досадно вздохнул и аккуратно снял изоленту, при этом выглядя так, словно совершал самую ужасную ошибку своей жизни. — Я всё же надеюсь, что Вы поведёте себя как взрослый человек, — из-за скептичного взгляда мужчины Ацуши быстро внёс поправку: — Бред сказал, просто будьте человеком. Он уже не видел, как выпучили на него карие глаза и раскрыли возмущённо рот, Накаджима поднялся на ноги и хорошенько потянулся, зажмурившись. Распахнув свои очи, он любовался раскинувшимся звёздным небом, приятным запахом моря и негромкими плесками волн. Спокойствием, одним словом. — Эй, вылезайте! Заметив, как сигналит ему руками Чуя-сан и как в ожидании встали его подчинённые, Ацуши повернулся к наставнику, разминающего запястья, и с лёгкой улыбкой сказал: — Пойдёмте домой. — Не-а. Разрастающиеся плечи обессиленно опустились. — То есть «не-а»? — Не пойду я никуда. — Но-но, Дазай-сан… Вы что, тут так и останетесь? — Ацуши растерянно обернулся на ничего не понимающего Чую-сана и вновь обратился к совершенно спокойному, мокрому, обветренному наставнику. — А у меня выбор есть, Ацуши-кун? Я в той бочке, между прочим, несколько часов провёл. У меня конечности затекли, я ходить не могу. Вот, даже руки с трудом двигаются, ты посмотри! — мужчина продемонстрировал всю скрипучую гибкость своих запястий, на которых остались отметины от грубой бечёвки. — А если я вызову такси? — А у тебя есть деньги? — вот такой тонкий укол мог бы и обидеть, если бы Ацуши не пытался панически найти выход из ситуации, параллельно подвергая себя мощному самобичеванию. Наставник в беде оказался, а ты, бездушная сволочь, даже не поинтересовался его здоровьем! — Нет, но… А если я Вас донесу? — Ацуши-кун. — Что происходит? — лодка сильно покачнулась под тяжестью ещё одного тела, и рядом с Ацуши вновь появился рыжий эспер. Переводя взгляд то с одного агента, то на другого, он остановил свой выбор на самом вменяемом и здравомыслящем. — Что опять случилось? — У Дазай-сана онемели конечности. Он несколько часов пробыл в бочке, и не может ходить. — Вызовите такси, делов-то. — У меня нет денег, — пригрустнел Ацуши. Под пристальным взглядом голубых глаз Дазай демонстративно вывернул мокрые карманы и показал язык. Чуя уподобился ребёнку и показал язык в ответ. — Тогда я скажу, чтобы Вас подвезли. — Я не поеду. — Ты тут не командуешь. — Я всё ещё могу выброситься за борт и утянуть кого-то из вас на дно. Я не поеду, это небезопасно. — В смысле небезопасно, я тебя для чего только что из той пробки вынул? Дазай стал загибать пальцы: — Чтобы похитить, чтобы навредить, чтобы убить, чтобы добраться до Ацуши, чтобы добраться до агентов, чтобы позлорадствовать, чтобы похвастаться пижамкой, чтобы найти повод выпить, чтобы прокатиться на лодке, чтобы прокатиться на лодке ночью, чтобы… — Так, всё, заткнись. — Классная пижама, кстати. — О, правда? — Да. Но я думал, ты давно завязал воровать у детей. Ацуши вовремя взял рыжего берсерка в свои лапы и осуждающе посмотрел в скучающее лицо наставника, обрамлённое спутанными вьющимися волосами. Дазай-сан выглядел, как бродячий пёс, попавший под ливень. — Дазай-сан, давайте я Вас донесу? — Ацуши-кун, ты молодой развивающийся организм… — начал Дазай, а закончил за него Чуя: — Да, ты слишком молодой для того, чтобы такую развалюху таскать, — и соскользнул с расслабившихся лап, поправляя одежду. У старшего детектива глаз задёргался, как пить дать. — Чуя-сан, Вы не можете одолжить немного денег?.. — с надеждой попросил Ацуши. — Ацуши-кун, слизняк сейчас явно не при параде, чтобы носить портмоне из крокодильей кожи, у него с собой нет. — Эм… Накахара прожигал сладенько улыбающегося детектива убийственным взглядом. Ацуши всё ещё ждал опровержения, но Чуя-сан только посмотрел на него и отрицательно покачал головой: и вправду нет. — Я перестал носить с собой кошелёк ещё в шестнадцать, потому что каждый раз приходится возмещать убытки за этим придурком. — Я перестал носить с собой кошелёк ещё в пятнадцать, потому что мой дорогой напарник любезно оплачивает за меня. Да и кому сейчас они нужны, когда есть банковские карты? Лицо Накахары медленно вытягивалось пропорционально тому, как настроение Осаму верно повышалось и выражалось в довольнейшей лисьей улыбке. Предчувствуя надвигающийся Армагеддон, Ацуши быстро порасспрашивал подчинённых Чуи-сана насчёт денег. Мужчины в чёрном решили скинуться все вместе на сохранение нервных клеток начальника, и всё бы могло кончиться довольно быстро, если бы Дазай-сан не заявил: — Я никуда не поеду! Или вы вернёте меня обратно, или я остаюсь здесь! Ацуши взвыл. — Позвони своим детективам, пусть заберут уже его и перестанут тратить моё время! — взбесился Чуя. — Я старался, как мог, но терпения уже нет! Осаму поздновато сообразил, что пора грести отсюда ластами. Он вцепился в бортик лодки, и ни в какую не отпускал его, как бы злой напарник его не тащил за сырую одежду. Ацуши отошёл на расстояние и, набирая номер Куникиды-сана, большими глазами наблюдал за представлением двух идиотов вместе с неловко топчущимися подчинёнными. Лодка под ногами раскачивалась как в непогоду от происходящей на ней борьбы. Дазай-сан мужественно держался, но потом Чуя-сан сменил тактику, отпустил суицидника и, пока тот не успел сигануть в воду за лучшей жизнью, обхватил костлявое туловище руками. Лишившись воздуха в лёгких, Дазай выпустил из рук бортик, и теперь брыкался в руках напарника, пока тот с лицом-кирпичом проносил детектива до причала. Чуя даже не посмотрел на протянутые руки подчинённых, спокойно взобрался и усадил свою капризную головную боль на землю.— Шкет!!!
— А! Да! Куникида-сан! — Как там Дазай? — В-в-всё нормально! — Не возникло проблем? — Чуя-сан со всем… справился, — неверяще доложил, глядя на то, как недовольный наставник собачиться с разъярённым криминальным напарником в пижаме. — Дазай-сан не хотел спасаться, но благодаря Чуе-сану он даже с лодки сошёл. Куникида-сан молчал какое-то время, оценивая мастерство и оперативность Исполнителя. Ацуши даже показалось, что он сделал себе какую-то пометку в блокноте. — Это радует. — Но у нас проблема. — Что случилось? — У Дазай-сана затекли конечности. Он говорит, что пробыл связанным несколько часов, и теперь не может ходить, — Накахара-сан сделал ему знак рукой, чтобы слезал с этой несчастной лодки и дал его подчинённым с ней разобраться. — Я не взял с собой денег, а от помощи Портовой Мафии Дазай-сан отказывается, — Ацуши, смотря себе под ноги, подошёл к краю лодки и взобрался на причал, и теперь наблюдал за тем, как мафиози в ней обосновываются. — Предложение донести его он тоже отверг. — Прости, но я не могу вас забрать. Я вызову вам такси, и вы приедете в Агентство. — Хор… в Агентство?.. Ацуши беспомощно посмотрел на Чую-сана и Дазай-сана. Лодка начала заводиться, и потихоньку отплывать. — Да, мы должны узнать… — на немой вопрос озадаченного Накахары он не мог ясно ответить. Дазай-сан обиженно сопел и угрюмо глядел вслед уплывающей лодке. — Вы сейчас где находитесь? — Мы се-сейчас… — Я не поеду! — Да заткнёшься ты или нет?! При всём своём ответственном отношении к работе, здесь Ацуши был безоговорочно солидарен с наставником. Из него выжали все соки. Он очень хотел домой. Очень. — Что этот суицидник опять кричит? — Он не поедет… — Дай ему трубку! Куникида-сан даже и секунды не проговорил с Дазай-саном, а уже бесится. Вот это воздействие, у Дазай-сана настоящий талант… Ацуши передал мобильник в одеревеневшие руки старшего детектива. Пока он в особо упрямой и громогласной манере бессовестно отвергал всякие предложения своего взбесившегося коллеги, молодой человек вздохнул и меланхолично смотрел туда, где тёмный горизонт сливался с чёрной гладью воды. Лёгкий бриз, резко контрастирующий с тем крышесносным бедствием на мчащейся лодке, гладил холодные щёки и трепал и без того спутанные белые волосы. Плечо едва ощутимо тронули. — Чего приуныл? — Чуя-сан встал рядом, заглядывая с усмешкой в сонную грустную мордашку. — Сейчас ваши что-нибудь придумают и поедите домой, отдохнёшь наконец. От этого стало только хуже. Ацуши старался не расстраиваться ещё больше. Покачал головой. — Куникида-сан сказал, что мы поедем в Агентство. Дазай-сан должен рассказать всё, что знает о похитителях, а потом мы примемся за работу. Чем скорее, тем лучше, так говорит Куникида-сан. Кто знает, что последует за похищением Дазай-сана. — А ты там каким боком пригодишься? — недоумевал Накахара, и Ацуши… смутился. Язык заплетался, и до него не дошло, что единственный аргумент в этой ситуации — это его работа. «Я бесполезный» и «Я не нужный», вот что было в его голове. — Это работа вот этого идиота, — кивнул на сидящего, который в тот момент нагло, но беззвучно передразнивал своего собеседника, — я уверен, он не только самостоятельно прыгнул в сети, но и сам же их установил. Какому идиоту придёт в голову пустить свою жертву в бочке прямо от порта в открытый океан? Тебе там нечего делать, пошли их к чёрту и иди домой. Ты более чем заслужил отдохнуть после того, как спас скумбрию. Чего смотришь, неправду что-ли говорю? — Чуя-сан доброжелательно улыбнулся. Так вот что он имел в виду… — Спа-спасибо… Вы тоже заслужили, Чуя-сан. Накахара фыркнул, закатывая глаза. — Я это знаю. А вот ты — нет. Чуя-сан лучше, чем может показаться на первый взгляд. Ацуши не мог не улыбнуться в ответ. Он благодарен за поддержку. — Мы никуда не едем! Везите меня обратно! — радостно завопил Дазай-сан. Можно было даже невооружённым глазом увидеть, как сильно задёргалось веко бедного мафиози. — Я умываю руки. Делай с ним что хочешь, можешь даже утопить, я тебе по гроб жизни буду обязан за это. Он меня достал, — бросил он, а потом повернулся к жизнерадостной бродячей собаке, притворяющейся человеком. — Ты достал меня! Пошёл вон! И Чуя сам пошёл вон. Сила, с которой он топал, вибрацией отдавалась в ноги, а Ацуши, помимо всего прочего, побеспокоился за сохранность пристани. Посмотрев на ожидающего его наставника, он только вздохнул и решил действовать наперекор его непробиваемому упрямству и застрявшему в одном месте детству. — Мы идём на работу, Дазай-сан, — неизвестно, кому больнее он сделал этими словами. — Вы всё ещё не можете ходить? — Из-за такого я бы с радостью отпилил себе ноги, — буркнул он, глядя на Накаджиму, как на последнего предателя. — Я бы тоже, Дазай-сан, я бы тоже. Но делать нечего, — собравшись с силами, он попытал счастья поднять мужчину на руки, обхватив его под мокрыми коленками в брюках и под плечами. Тот был на десяток килограмм тяжелее его, но… но… уроки Куникиды-сана не должны же пройти даром! Как-то да получилось. — Ну и что ты делаешь? — Несу Вас на работу, — тяжело дыша выдавил он, упрямо идя к своей цели. Чуя-сан ещё был виден на горизонте, он стоял под фонарём и, оглядываясь, говорил с кем-то по телефону. — Раз сами не ходите… приходится другим. — Ты не донесёшь меня. — Вы пессимист. — Я реалист, Ацуши-кун. А ты безнадёжный оптимист. Тебе на пользу это не пойдёт, — покачал лохматой головой Осаму, лениво оглядывая окрестность. — Вы не помогаете… — Я и не собирался. — Тогда молчите. Пожалуйста. — «Если проблему можно решить, то о ней нечего беспокоиться. Если проблему решить нельзя, то о ней беспокоиться бесполезно». — Простите, я не захватил цитатник Вашего имени, — буркнул Ацуши, и у него сердце в пятки ушло, когда он споткнулся мыском ботинка о плоскую поверхность. Благо хоть на ногах устоял. — Я просто тебе говорю: смирись, дорогой Ацуши-кун, тебе не донести меня. Оставь меня здесь… — Пожалуйста, замолчите… я Вас не оставлю. — Как трогательно, я сейчас слезу пущу. — Дазай-сан… С горем пополам Ацуши догрёб до начала пристани. Отсюда до выхода из порта недалеко, а уж до Агентства… и вовсе копыта откинуть как скоро. Когда Накаджима на своих танцующих дрожащих культяпках пытался нести удобно расположившееся бинтованное Высочество, Чуя повернулся и так и остался стоять с приоткрытым ртом, выпучив голубые глаза. Дазай повернул к нему голову с таким видом, будто хотел бросить нечто вроде: «Не дорос ещё, чтобы на руках таскали, коротыш». В следующую секунду Ацуши неудачно ступил и свалился на свою сидушку, испустив болезненный стон. — С виду Вы совсем не тяжёлый, Дазай-сан… — С виду ты такой же хлюпик, Ацуши-кун, тебе нужно есть больше. Отвези меня обратно и будет тебе счастье до конца жизни, — о нет, дорогой наставник сказал это таким ласковым голосом не для того, чтобы дорогому ученику жизнь облегчить, а чтобы себе оборвать. — Ты неправильно делаешь, парень, — Чуя улыбался, нагнувшись к ним. Дазай неосознанно прижался ближе к безобидному ученику, щуря свои красные глаза на нехорошего напарника. — Фу, брысь. Плохой пёс, плохой мальчик. — Ты мне ещё кость кинь, придурок. — Да как-нибудь сам найдёшь, уйди отсюда. — Ацуши, нужна секунда отдыха? — уставший парень, не заметив подвоха и острого взгляда наставника, закивал головой, тяжело дыша. Ему нужна небольшая передышка, только чуть-чуть пересидеть и дальше понести этого худого слона. — Отдыхай пока и смотри, как нужно нести бинтованных разносчиков проблем. — Ненавижу собак. В руках удержать скользкого Дазай-сана не удалось. Чуя-сан поднял его, словно бы тот ничего не весил, и перекинул через своё плечо. Верхняя часть тела старшего детектива бестолково болталась за спиной довольного мафиози, а Ацуши наконец осознал, что устал не только от Дазай-сана. — Чуя-сан, положите, пожалуйста, Дазай-сана. Я не понесу его так. — Почему? Я обычно так мешки с трупами выношу, — равнодушно пожал плечами, тогда как у бедного мальчика глаза с полопавшимися капиллярами из орбит вылезли. — Особой разницы нет. — Ты когда в последний раз мылся? — Разве что у них есть прекрасное качество: они молчат. Всегда. Вот тут и не поспоришь. — Спасибо, Чуя-сан, моя секунда отдыха закончилась, — Ацуши деланно бодро вскочил на дрожащие ноги, но поздно: Накахара отвлёкся на напарника, который с довольной лыбой говорил ему что-то, чего не слышал ученик, но что моментально привело мафиози в неописуемое бешенство. Решив, что действовать нужно незамедлительно, Накаджима вспыхнул и с нечеловеческой скоростью пушистыми лапами отобрал своего наставника и отбежал с ним на безопасное расстояние. Может, всё из-за ветра в ушах, но он не услышал ничего похожего на конец света за спиной. Обернувшись, он не обнаружил никого на прежнем месте. Тёмное пространство озарилось голубой вспышкой, и Ацуши теперь своими хлюпиками удерживал над землёй спокойного и довольного жизнью Дазай-сана. Что? — Я теперь задаюсь вопросом, кому из вас двоих больше жить надоело, — прохрипело что-то под ним, и Ацуши с нарастающим ужасом медленно опустил голову. За эти мучительнейшие пару часов, что он состоял в паре с неугомонным мафиози, он впервые всерьёз побоялся за свою жизнь. Глядя на безвольно висящую бинтованную руку и подозрительно изогнувшуюся рядом руку в перчатке, парень только думал про себя: как?! — Вы где… как-когда-зачем? Дазай-сан? — бедный котёнок посмотрел с отчаянием на мужчину, и тому даже стало совестно. Чуть-чуть. — А-а-а… Чуя-санпроститеменяпожалуйстаяневиделянезналкакВы?! — он поставил детектива на нетвёрдые ноги и быстро помог встать человеку, которого прокатил пять метров по земле. И пусть вина была целиком и полностью на бесстыжем Дазай-сане, легче ему от этого ему не становилось. — Отставить, — рявкнул Чуя-сан. Посмотрел в улыбчивое лицо старшего детектива. — Какого чёрта, ты, скумбрия? — Донеси до дома, мне Ацуши-куна жалко, — сказал Осаму и, звеня металлическими наручниками, поднял их руки. — Ключ от них у твоего подчинённого, у него же я их и стащил, а открыть могу только я. — Я сломаю тебе руку. Прямо сейчас. И пойду домой, а ты — в травмпункт, — Чуя-сан весь пылал от ярости, краска лица была настолько насыщенна, что рыжие волосы казались чем-то светлым и солнечным. А глаза — блестящим и опасным. Ацуши понятия не имел, что делать в этой ситуации. — М-м-м, нет, в травмпункт я не пойду, как и ты — домой, слизняк, — да ему правда жить надоело! — Через минуту тебе позвонит Акутагава и скажет, что нужно прибыть в Штаб и составить отчёт, какие ресурсы ты затратил на такое бесполезное и неблагодарное дело, и ты, как самая послушная и дрессированная собачка, побежишь работать, пока не свалишься от переутомления. Правда, всем будет всё равно, — выпустил смешок и пожал плечами, глядя прямо в глаза. А глаза у Чуи медленно округлялись. Дазай-сан за какую-то секунду заставил его выглядеть беспомощным. От такого даже Ацуши, нисколько не причастный к делам криминальным, приуныл. Ох, не одному ему не повезло… Как жестоко! — Я-я… нет! Он не позвонит, в-в этом нет никакого смысла, ты что несёшь! — Ну давай постоим и подождём, пока твой расторопный коллега не позвонит и не докажет обратное, — Осаму закатил глаза и переплёл бы на груди руки, если бы не вспомнил об одном обстоятельстве. — Этого не будет! Ты, скумбрия! — Накахара подошёл вплотную и ткнул в него пальцем. — Я пойду домой, а ты, — острый тычок, Осаму пятится, — в травмпункт! Я тебя самолично довезу, — тычок, — а потом поеду домой! — тычок, — и забуду об этом как о страшном сне! — тычок! — Хватит тебе меня тыкать! — Спасибо должен говорить, что не насквозь!!! — Обойдёшься! Тебе прививку Мори-сан от бешенства не делал?! Пора бы уже! Псина выросла, до исполнителя дослужилась, а подрасти забыла! — Рыба забыла, что говорить не умеет! У неё язык не в меру длинный опух, когда тупица решила, что сдохнуть от аллергии самый, чёрт побери, прекрасный способ самоубийства! — Все в жизни совершают ошибки, главное — их понять и принять, — философски заключил Дазай, подняв свободную руку сбоку. Они были друг к другу вплотную, и если бы напарник не держал его за воротник рубашки, он бы упал на землю. — А вот ты никак понять не можешь, Чуя. Зазвонил телефон. — Я никогда не ошибаюсь. Неудачные попытки самоубийства не в счёт. Это эксперименты. Чуя уже его не слышал. Дрожащей свободной рукой достал мобильник. На экране засветилось уже упомянутое имя. Чуя поджал губы, нереальным усилием заставил себя успокоится (хотя это чертовски бесполезно — Дазай слишком внимательный и слишком близко к нему стоит за счёт него же) и, будто хотел сделать глоток хорошей сорокаградусной водки, рваным движением принял вызов. — Да, Акутагава. И с каждой секундой лицо старшего мафиози становилось всё безнадёжнее и безнадёжнее. Оно выражало такую неподдельную грусть и обречённость, что Ацуши бы согласился пособачиться с газонокосилкой за право Чуи-сана отдохнуть после усердной работы. Но Ацуши дремал. Стоя. Скрестив руки на груди, покачиваясь и посапывая. — Ацуши-кун! Ацуши-кун! Просыпайся! Ацуши просыпаться отказывался. — Ацуши-кун! Не-а. — Мы тебя тут оставим! Да пожалуйста. — Я тогда заберу твои наушники, да? Хоть квартиру. — Пацан… он не просыпается. — Смотри, мастер-класс.«В карцер его!»
Такой ослепительной вспышки ещё никто не видел. Она была настолько сильной, что глаза пронзило острой болью. Дазай зажмурился и прикрылся рукой, постанывая от боли. Что же, ожидаемо. Неприятные воспоминания — неприятные последствия. — Чёрт!!! Он полетел не землю и проехался по ней моськой, пока его дурак-напарник резко не остановился. — Команды «фас» не было, сволочь… — Заткнись. Удивительно как спокойно и резко рыжий это сказал. Дазай приподнял голову и из-за чёрных пятен не мог различить странную фигуру, получившуюся из двух тел. Что за?.. — Хей-хей, всё нормально. Успокойся. Всё нормально, парень, перестань. — Ты чего делаешь? Чуя холодно посмотрел на него. — В тебе когда-нибудь было хоть что-то человеческое? — Хотел задать этот вопрос тебе. Накахара вздохнул и благоразумно порешил, что не стоит тратить время на эту тупую рыбу. Сейчас главное успокоить дрожащего парня, вцепившегося в него большими когтями. — Дазай пошутил. Всё хорошо. Никто тебя никуда не отправит. Хей, слышишь меня? Ацуши? — Ты ему ещё колыбельную спой, — закатил глаза, принимая сидячее положение и стараясь как можно меньше шевелить худыми конечностями. Но сразу же об этом пожалел, потому что Чуя не пренебрёг возможностью пнуть его ребром ботинка в незащищённый живот. Дазай тяжело свалился набок. — Как же я ненавижу собак. — Хе-ей? — Чуя говорил ласково. — Я в-в порядке… П-пр-простите… Видимым усилием Ацуши медленно отцепил одну лапу, поставил ногу на землю, потом вторую лапу и полностью встал на ослабевшие ноги. Виновато глядя мокрыми глазами в пол, он весь съёжился и крупно дрожал. Дышал неравномерно. — Пока он лежит тут беспомощный, можешь его пнуть. Я разрешаю, — подмигнул Чуя-сан, поднимая уголки губ в ободряющей усмешке. — А я нет. — Да кто тебя спрашивает, коматозник, лежи здесь на правах инвалида и не возникай. — На данный момент я — инвалид физический, а ты всегда был умственно отсталым, слизняк. — Чуя-сан, не надо!!! — Как же ты меня достал!!! — Отвезите меня обратно!!!***
Чуя проклинал всех и вся на этом свете. Он проклинал Акутагаву, который не мог постараться ради заботливого сенпая и притвориться дурачком, чтобы дать ему возможность отдохнуть всего пару часов. Пару часов обыкновенного человеческого сна, разве он просит так много? Он не просит полноценные выходные, о таком понятии, как отпуск, Чуя вообще никогда не слышал, а отгулы от Босса уже завёл привычку коллекционировать, чтобы потом на корпоративе дать возможность сестре Коё и Боссу посмеяться от души и превратить все попытки Мори-сана дать Накахаре-куну отдохнуть в бесконечный анекдот. Но сейчас же можно сделать небольшое послабление, он устал! В особенности от этой противной скумбрии, болтающейся у него на плече как болванчик. Чуя также проклинал себя за свой несчастный трудоголизм, который довёл его до такого состояния, что он даже готов согласиться на двойное самоубийство с этим придурком! Совсем из ума выжил, вы посмотрите, засвидетельствуйте и приговорите Дазая Осаму к пожизненному заключению, чтобы в тюрьмах поубавилось, потому что эта рыба доведёт каждого! Абсолютно и без исключения каждого! Все преступники бояться будут, станут добропорядочными гражданами, примерными семьянинами или иным мракобесием, только чтобы не попасть в тюрьму к злому и ужасному Дазаю Осаму! Чуя не мог не проклинать мальчишку-тигра, хотя и очень ему сочувствовал и очень жалел. Бедный парень, ему самому не лучше, но если бы не он, Накахара бы убил наконец этот вездесущий генератор проблем и отправился домой спать. Юный агент слишком добр к своему горе-наставнику и слишком великодушен, и при этом же прекрасно понимает чувства и желания мафиози! И всё равно не мог не ругать. Дурачок ты! Почему с тобой всегда комедия какая-то происходит?! То в лифте оба застрянут и опоздают на трогательный фильм, который грозные якудза вообще смотреть не должны, то того же самого якудза застанет за совсем неподобающем действием — помощи бедной бабульке. Ну кто так делает? Только Чуя! А кто всё видит? Только этот парнишка, которого даже «щенком» не получается обозвать, ибо кот и ибо слишком какой-то ребёнок, и эта тухлая рыба! Пропадите оба пропадом! Тебе, Накаджима, в пропащее место специально подушку с одеялом пошлю, чтоб выспался! И конечно же, абсолютно верно, Чуя не мог не ругать, не проклинать, не насылать все порчи и болезни, и несчастья на один сплошной геморрой, которому дали даже и имя, и фамилию, и на какой-то хрен — человеческую оболочку! Прямо полноправный гражданин и полноценный человек, которого хлебом не корми, дай зайти к какому-нибудь бедняге и устроить ему весёлую жизнь, от которой несчастный поскорее поспешит взяться за верёвку с мылом и табуреткой, чтобы сделать себе качели и сигануть с их помощью жизнерадостно с Кэгона. Самому жизнь не мила, вот и другим не даёт жить, падла! Вот чего ему не живётся?! Что ему для жизни не хватает?! В мафии пытки были? Были! Крабы были? Были! Безнаказанность была? Относительная, но да! Всё было, всё, чего только больной душе угодно и чуть больше, но нет же, нам мало, у нас геморрой на месте не стоит, он развивается, перерастает в тяжёлую форму, и вот он уже вприпрыжку убегает из Портовой Мафии, потому что Кэгон доведённые до отчаяния мафиозники засорили, Аокигахару засорили (лесники не перестают жаловаться!), а на Идзуосима билеты продавать отказываются. Надо искать новых людей, надо разнообразия! Геморрой везде должен побывать, со всеми должен познакомиться, всем должен сказать: я существую! Некоторых он не отпускает до сих пор, сволочь. Чуя уже и агентстких ругал, и всех японцев, и всех подчинённых, и город, и страну, и кого только не ругал, вплоть до синтоистских и буддистских богов, которые послали ему такое недоразумение в жизни. Единственный человек, которого Чуя ругать не осмелился бы даже под страхом смерти — Босс. Нет-нет, Босс — это святое, нет… Нужно будет спросить у Дазая, принимает ли их директор какие-нибудь таблетки для возраста. От возраста. Неважно. Просто так. Осведомиться. Позаботиться. В таком настроении он шёл по окольным путям скумбрии. Тот его и в подворотню затащит, и на свалку, и на посёлок, и куда только ему заблагорассудиться, а Чуя как послушная и верная собачка… идёт. — Достал!!! — Тебе Мори-сан ещё не рекомендовал психиатра? — У меня нет суицидальных наклонностей, поэтому нет! — Но у тебя на лицо биполярное расстройство, не думаешь? Советую проверится. — Я понятия не имею, что ты там болтаешь, но если ты сейчас же не прекратишь водить меня по этим лабиринтам, я оторву тебе или себе руку и брошу тебя здесь! Ты меня достал! — Ха-ха, посмотрел бы я на то, как ты себе руку отгрызаешь, дворняга. У тебя точно нет наклонностей? Фе, и не надо, мне подражатели не нужны. — Да кто тебе подражать будет?! — Слышал об эффекте Вертера? — Чё? — Понятно, деревня. Ой, простите, трущобы. Чуя остановился. Он дышал глубоко и медленно, вместе с плечами поднимался и сам Дазай. Ои, Ацуши-кун, куда ушёл?.. Не оставляй тут своего наставника умирать, его же сейчас убьют… — Я не спал двое суток, Дазай. Уже трое. Я чертовски устал. Мне плевать на всё. Я хочу вернуться домой и поспать. Но из-за тебя я не могу. Просто… поспать, Дазай. Хуже этого только заживо гореть. — Ещё немного, Чуя. — Дазай. — Я сейчас сознание потеряю, у меня вся кровь к голове прилила. Это мучительный способ самоубийства, имей в виду. Я не хочу так умирать! Поэтому немного осталось. Неясно, это был вздох облегчения или обречённости, но Чуя продолжил свой путь. Нагнал мальчика-тигра и шёл с ним вровень, а потом додумался до того, что, вообще-то, надо было его попросить показывать дорогу. Хотя и на этот случай Дазай бы что-нибудь придумал: заткнул бы ученика и всё тут. Ах, нет, мы же теперь правильные, мы теперь плохих дяденек и тётенек ловим, как же Накахара мог забыть. Должно же быть какое-то человеколюбие!..Память подкинула эпизод с пробуждением бедного мальчика.
…нет, у Дазая это качество отсутствует напрочь. Он стопроцентная скотина. Надо будет его новому напарнику сказать, пусть хоть он позаботится о том, чтобы юный тигр получил какую-никакую, но компенсацию за моральный ущерб. Это же надо! У ребёнка детская травма, а этот развлекается. К чёрту это всё, а это голова раскалывается. Сейчас он дойдёт до нереально секретного места, оставит Дазая и будет ему счастье на ближайшие часы. Голова разболелась ещё больше. Не будет у него счастья. — «Shinju wa hitori dewa~a dekinai, futari nara~a dekiru~u! Shinju, shinju, shinju~u~u! Uwu~u! Shinju wa~a!»… О Боги, спасибо вам, что хотя бы голос у Дазая нормальный. С башкой напортачили, но за голос искренне спасибо! — «Donna chinpu na game mo, saigo made yatte yaru kedo, sanryuu saka no tsukutta, scenario ja manzoku shinee ze!»… Дазай развеселился и тихо ему подпевал, а после того, как Чуя допел первый куплет с припевом, прокашлялся и нежно затянул: — «Kurisutaru no neiro ga sora~a kara~a», — «о, нет, да ты сейчас весь район убаюкаешь», — тихо, все итак спят! «Boku wo tsutsunde kuroru…» — «Kono kodou ga~a…» Пробуждение Ацуши в этот раз было приятным. Протирая сонные глаза и зевая, он не без удивления наблюдал за их выступлением. Понятия не имея, каковы они в бою, юноша убедился, что как музыкальный дуэт они просто невероятны. Что у Дазай-сана, что у Чуи-сана, у обоих были прекрасные голоса, и их гармоничное объединение приятно ласкало слух, он не мог не мурлыкать себе под нос их музыкальный мотив и не улыбаться. Когда их песня закономерно пришла к завершению, Ацуши разразился аплодисментами. — Вау, это было очень здорово, Дазай-сан, Чуя-сан! — Спасибо, спасибо, не надо оваций, — горделиво отозвался Накахара, выпрямившись. — Ну, тебе не надо, а мне надо. Похлопай мне, я молодец. Ацуши расхохотался и заразил своим смехом обоих мужчин. У Чуи плечи дёргались, и Дазая сильно трясло что от собственного смеха, что от чужого, но остановиться не было сил. Он старался облокотиться о другой бок, приподняться, чтобы кровь не так сильно приливала к голове, но Чуя был до того раззадорен, что принялся его щекотать за бока, мол, «не дёргайся, ты не пушинка!». От этого Дазай ещё больше бесился и хохотал, а Ацуши просто не мог с этих двоих: даже когда оба в прекрасно расположении духа, они всё равно умудряются пособачиться! Вот как так можно! — Так, это сюда я должен был прийти? — О, мы что, уже пришли? — Я думал, мы никогда не доберёмся. — Я тоже, парень, я тоже. Чуя — человек ответственный, и задания свои выполняет ответственно и предельно качественно, потому донёс до самого порога своего горе-напарника. Ацуши, прилагая неимоверные человеческие усилия, стоял рядом и следил за тем, чтобы Дазай-сан в целости и сохранности оказался в своей квартире, и с них обоих сняли ответственность за его благополучие. О том, что они, вообще-то, должны быть на работе, не соображающий мозг думать не хотел и не думал. Всё, чем мог быть озабочен мозг Ацуши в этот момент полной уязвимости — это о чувстве самосохранения и малого набора особо сильных социальных обязанностей, вроде той, что происходит сейчас. Так как чувство самосохранения очень часто отзывается не совсем однозначно на присутствие наставника, — ведь от него можно ждать всего, что угодно, — то Накаджиме удалось просто-напросто проигнорировать факт того, что он оказался запертым в чужой квартире в компании самого ужасного разрушительного дуэта если не во всём мире, то в Японии, а тем более в Иокогаме, — точно. Как Дазай его на это уговорил, Чуя до сих пор несильно вдуплял. Очнуться он смог только уже сидя перед маленьким столиком без шляпы и плаща. Рядом, почти вплотную, сидел юный тигр. Он накинул на себя капюшон, скрестил руки, горбился и был очень компактным элементом декора. — Дазай, мне это… идти надо. — Чуя? И отказывается от выпивки? Я кого в дом притащил? — Осаму резво скакал по маленькой кухне в поисках очоко и бутылки хорошего саке. Будь у него комната не захламлена остатками дешёвого пойла и упаковками от полуфабрикатов, ему бы не пришлось так долго возиться. — Мне на работу надо, — тяжело выдохнул Накахара и потёр виски. Боже, какой утомительный день. Особенно завершающая его часть. На плечо приземлился круглый шар, а вместе с ним к его боку привалилось тёплая физическая фигура. Думаю, здесь без лишних слов понятно, сколько у Чуи потребовалось времени, чтобы опознать задремавшего паренька-тигра. Не слишком остро и не слишком резко он отодвинул спящее тело и пригрозил ему, мол, «не забывайся». Ацуши невнятно пробормотал слова извинения, захлебнувшись слюной, и вновь глухо засопел. — Ты видел время, слизняк? Мне бы потребовалось много мужества, чтобы пойти на работу, да ещё и трезвым. Чуя выпустил смешок и широко зевнул. — Я не могу сейчас припомнить ни одного раза, чтобы ты был не подшофе на работе. — Ой, врёшь, Чуя! — Да не вру! — Врёшь! Мори-сан меня бы на раз-два вычислил, если бы я хоть каплю выпил. — О, как я забыть-то мог… — Вот именно! Когда мы ещё не были в Мафии, я пытался найти безболезненный и быстрый способ умереть… — Удивил. — И не собирался, — закатил глаза и решил дать себе небольшую передышку. Облокотился о тумбу, которая переживала не лучшие времена, подпёр её руками и принялся рассказывать: — Я был частым посетителем у Мори-сана, и знал его кабинет наизусть, вдоль и поперёк. Я искал препараты, приборы, скальпели, всё что угодно, и стал разбираться в рабочем месте Мори-сана лучше него самого. Он спросит меня, куда стетоскоп дел, а я ему отвечу: «Вы его положили в первый ящик стола, рядом с одноразовыми палочками. Вы не думали приобрести по-длиннее?» Или ингалятор затеряет, а я ему расскажу, что он за письменный стол упал. Однажды я обнаружил виски в стеклянном шкафу, он затерялся между бутылками с физраствором. Ну я и подумал, что будет очень здорово умереть после первой попойки! Бутылку всю вылакал, упал без сознания, подумал — наконец-то! А потом проснулся, запястья перебинтованы, в руке игла для капельницы, а рядом Мори-сан. Я расстроил его планы приятно провести вечер. За это он мне прочитал длинную занудную лекцию про вред хронического алкоголизма и расписал в красках, какова смерть от апоплексического удара. Отбил желание умирать так напрочь… А потом мы мило поговорили про «Остров Сокровищ». После своего длинного рассказа Дазай решил, что пора бы приняться за поиски очоко и угостить гостя обещанным пойлом. Надо же, под самым носом были! — Ну что, страшно не стало после?.. А гость уже и не хотел ничего. В квартире было тихо, совсем ничего не слышно. Только мерное сопение двух прислонившихся друг к другу молодых людей. Чуя спокойно спал на плече Ацуши. Его телефон беззвучно лежал в кармане бежевого пальто. Там же лежал мобильник Ацуши-куна, который положил свою голову на рыжую макушку и ни о чём не беспокоился. Осаму улыбнулся.