It's might be escapism

When did I become so numb? When did I lose myself? All the words that leave my tongue Feel like they came from someone else. I'm paralyzed... Where are my feelings? I no longer feel things, I know I should. I'm paralyzed... Where is the real me? I'm lost and it kills me inside. I'm paralyzed... Paralyzed - NF

      Пасадена нервно вышагивала по гостиной, вслушиваясь в чудовищный вой и шум, доносящийся из ванной. Звуки были страшными и леденящими душу, они не поддавались никакому описанию. Сквозь всю эту какофонию прорывался голос Рипто, нараспев произносящий непонятные ее слуху слова. Дверь ходила ходуном будто хотела слететь с петель, из-под нее вырывался белый свет искрящейся лампы, исчезающий и появляющийся словно всполохи пламени на ветру. Жуткие тени тянулись по лакированной поверхности двери, порываясь выйти за пределы комнаты и заполонить весь дом, но какая-то сила не пускала их. Вибрация и шум все нарастали, предметы в доме угрожающе дрожали и падали со своих мест, от перебоя в питании все лампочки в доме интенсивно мигали и искрили. Часы на кухне не выдержали такой тряски и, сорвавшись с гвоздя, разбились.       Пасадене с каждой минутой становилось все холоднее и холоднее, в какой-то момент даже пар стал вырываться из ее рта. Девушке впервые было настолько страшно, что она залезла с ногами на диван и, словно маленький ребенок, съежилась в позе эмбриона, закрывая руками уши. Ей вспомнилось детство, когда раскаты грома заставляли хлипкие стены интерната трястись словно от землетрясения. Она всегда думала, что ей уже нечего бояться, что она сильная и со всем справится. На практике все оказалось совершенно не так. Девушка бы с радостью убежала подальше из этого дома, но за одно существо, находящееся в этой страшной ванной, она переживала сильнее чем за собственные страхи.       Гонщица не представляла через что пришлось пройти Вилли, причем неоднократно. Исходя из того, что она сегодня увидела, мутант находился в агонии, переживая повторную мутацию, вызванную сбоем. Пока она была одна и дожидалась возвращения Рипто, девушка не отходила от Вилли, вслушиваясь в его тяжелые хрипы, неразборчивое бормотание и сдавленные стоны. Девушка старалась успокоить и облегчить его боль как могла, внутри содрогаясь от ужаса и тревоги. Пасадена сжимала кулаки в накатывающем бессилии и проклинала свою невнимательность. В то же время болезненная мысль о том, что одному киборгу абсолютно наплевать заставляла кровь кипеть в жилах. Как можно игнорировать и так мучить? Главное, за что?       Дени когда-то думала, что маскот просто капризничает в силу скверного характера, высказывая свое недовольство Клатчу и делая подлянки исподтишка, но теперь она окончательно осознала, что киборг отнюдь не так человечен, каким кажется на первый взгляд. Допустить такое наплевательское отношение к своему же созданию, позволять любому издеваться над ним, никак не помогать и не поощрять — это было отвратительно. В голове проносились картинки из прошлого, когда она сама отмахивалась от наполненных обидой и болью глаз Вилли в моменты, когда его игнорировали или не воспринимали всерьез. Она никогда не забудет, как поник и побледнел лучившийся радостью Вилли, когда Клатч рассмеялся над одним только упоминанием того, что мутант смог закончить юридическую школу. Именно тогда Пасадена поняла, что это самое настоящее моральное угнетение и ее затошнило. Ведь когда она только пришла устраиваться на работу, ей казалось, что киборг искренне заботился и помогал Вилли, но что-то вскоре изменилось и отношения стали портиться. Эбенейзер отчего-то стал холоден к еще «юному» маскоту, часто нагло эксплуатируя, тогда как с ней стал обращаться как с другом и товарищем. С равным. С ней, с абсолютно посторонним существом.       Гонщица долго не могла понять, что происходит и старалась обратить на творившееся безобразие внимание директора парка, но тот лишь пожимал плечами и переводил разговор, будто одно упоминание о мутанте раздражает его. Сам же Вилли, успевший прочувствовать на себе несправедливость и жестокость этого общества, замкнулся и не шел с ней на контакт, отказываясь от любой поддержки. Пасадена не смирилась и стала действовать не напрямую, а изнутри, содействуя мутанту с утверждением бумаг и заставляя бухгалтерию выписывать Вилли деньги за тяжкую неблагодарную работу. Она пыталась выбить ему жилье в общежитии, но тут ее попытки оказать помощь впервые потерпели поражение, разбившись о скалы суровой бюрократии, и пришлось изгаляться с сараем на заброшенном аттракционе. Именно она соскребала с пола его «останки» после инцидента с черным кристаллом пару лет назад и каждодневно уговаривала восстановить его тело. Только после этого Вилли потеплел к ней, что сделало Пасадену намного счастливее.       Дени не могла ненавидеть Вилли за всю ту злость, что в нем копилась, казалось бы, с самого первого дня появления на свет. Отчасти она понимала мотивы его поступка с похищением кристалла Эбенейзера, но до конца оправдать в своих глазах так и не смогла, тут строгое религиозное воспитание давало о себе знать. Пасадена не могла обвинять Вилли в весьма жестоких порывах и действиях по отношению к своим обидчикам, даже если считала, что подобная агрессия не поможет ему восстановить пошатнувшуюся психику и наладить социальный контакт. Пасадена честно старалась видеть в нем не только зловредного маскота, который покушался на жизнь директора парка. Она не хотела принимать общественное мнение, которое смешивало Чикса с грязью. Как и не хотела верить в то, что Клатч способен на такую жестокость.       После всего, Дени с Вилли, конечно же, не стали друзьями, но могли хотя бы иногда общаться без нависающей над ними тени прошлых лет, хоть доверять ей полностью маскот не решался. Теперь они — хорошие коллеги, которые иногда могут обменяться сплетнями или отпустить пару несерьезных колкостей в адрес друг друга. Пасадена держалась в стороне от жизни Чикса, не желая навязываться, но все же наблюдала за ним, чтобы иметь возможность остановить его от очередной безумной попытки отыграться за унижение или же окончательно погрузиться в пучину безумия.       Случившийся Гран-При в очередной раз разворошил не до конца зажившую рану на душе мутанта. Дени долго уговаривала Клатча повлиять на организаторов и пригласить Вилли на трассу. Уж она-то знала, как тому хотелось участвовать. Вообще запрет на участие маскота парка в каких-либо гонках вызывал у нее недоумение и отчетливые сомнения во вменяемости киборга. Но как обычно, от Вилли только отмахивались как от назойливой мухи. Девушке было боязно за него и, возвращаясь, она боялась худшего. Боялась, что он сломается.       Однако ее переживания не оправдались. То, что гонщица увидела, вернувшись в родную обитель, поразило ее настолько, что она несколько дней ходила как мешком пришибленная. Разница между Вилли, которого девушка видела больше полугода назад, и настоящим была колоссальной. Он впервые на ее памяти улыбался не злобной кривой ухмылкой, сверкая красными безумными глазами полными злости, а легко и светло, витая в своих мыслях. Даже изменения во внешности отошли на второй план. Такого проблеска спокойствия в его глазах Пасадена не видела уже очень давно. Она с радостью подумала, что Эбенейзер наконец-то опомнился и взялся за ум, помирившись с Вилли. И как же она ошиблась в этом.       Таким счастливым маскота сделал не киборг, а тот, кто сейчас пытался сотворить чудо, способное спасти его жизнь.       Этот Рипто. Она не знала, что и думать об этом мелком ящере. Гонщица никогда не видела его раньше и ничего о нем не знала, что наталкивало на весьма нехорошие мысли. Он показался ей хамоватым и несдержанным, даже агрессивным и опасным. Однако, в чем она теперь была уверена на все сто процентов так это в том, что ему не наплевать на Вилли. И он готов доказать это делом.       Внезапно все стихло.       Пасадена от неожиданности забыла, как дышать, судорожно вслушиваясь в повисшую в доме тишину. Ноги сами собой понесли ее к двери в ванную, рука сразу же потянулась к ручке. Но в голове вовремя вспылили слова сказанные бесконечные минуты назад, вынуждающие руку замереть в воздухе и собрать пальцы в кулак: «Не открывай дверь, пока я сам не выйду оттуда». Она прижала сжатую ладонь к груди и сделала несколько шагов от дверного проема, закусывая дрожащие губы. Эта тишина пугала сильнее чем весь шум, ранее звучавший в комнате. Тело сковало напряжение, плечо прострелило болью, но она продолжала стоять и ждать.       Щелчок замка прозвучал оглушающе, от чего девушка подпрыгнула на месте. Дверь медленно открылась и из ванной хлынула волна сизого прогорклого дыма. Пасадена закашлялась, мгновенно прикрывая рот и нос ладонями, чтобы не вдыхать его, однако горечь моментально осела на языке. В проеме показалась тень, которая пошатнулась и весьма болезненно облокотилась на дверной косяк, будто из последних сил держась на ногах. Дым быстро рассеивался, и уже через пару мгновений Пасадена смогла четко разглядеть кому именно принадлежал силуэт.       Это был Рипто и выглядел он, откровенно говоря, дерьмово. Ошалелый пустой взгляд, мертвенно-бледное лицо, тяжело вздымающаяся от жадных вздохов грудь, трясущиеся от попыток удержать себя в вертикальном положении руки, размазывающие кровь по деревянной поверхности, разъезжающиеся в разные стороны ноги. Дымящаяся голова в том месте, где когда-то гордо возвышался внушительный рог, и клубами вырывающийся изо рта дым, намекали на что-то более серьезное чем просто истощение. Ящер не сразу ее заметил, из последних сил борясь за сохранение вертикальной позиции, но подняв глаза от пола, с кривой ухмылкой произнес:       — Сработало.       После чего зашелся в раздирающем горло кашле, выкашливая облачка дыма, и рухнул на пол, потеряв без того хрупкое равновесие. Пасадена ринулась к нему, успев поймать его и не дав упасть на пол лицом. Пока тот надрывно кашлял, она осторожно сбивала руками все еще тлеющие искры с его головы, которые больно жгли даже сквозь перчатки. Однако с этим, как и с кашлем, помогла именно вода. Рипто пил жадно, опустошая стакан за стаканом, которые только и успевала подносить к его губам гонщица. Расположившийся на макушке пакет с каким-то замороженным полуфабрикатом быстро таял, от чего тонкие струйки воды стекали за ворот некогда чистой рубашки. Прикрыв заметно запавшие в череп глаза, ящер постепенно выровнял дыхание. Пасадена уложила его голову себе на колени и придерживала холодный пакет возле головы, параллельно заклеивая пластырем искусанные в кровь пальцы колдуна. Они так и сидели возле входа в ванную, дожидаясь пока дым окончательно рассеется, а динозавр восстановит хоть какие-то силы.       — Я могу проверить? — шепотом спросила Пасадена, неуверенно кивая в сторону ванной.       — Дай мне пару минут, — прохрипел колдун, медленно принимая сидячее положение.       Девушка убрала пакет с головы Рипто и помогла ему встать. Тот сперва покачнулся, заваливаясь назад, однако устоял и, коротко тряхнув головой, твердо зашагал в ванную. Пасадена последовала за ним.       Комната находилась в ужасном состоянии. С потолка до пола она была покрыта копотью и остатками крови, которыми были написаны символы на стенах. Лишившаяся люстры лампочка мерно раскачивалась и мерцала под потолком, еле-еле освещая помещение. Зеркало над раковиной треснуло и его осколки лежали на полу вместе с остатками люстры. Все что было на полках попадало и если не разбилось, то куда-то закатилось и разлилось. От самой ванной мало что осталось. Фарфоровая поверхность была безбожно изрешечена черными глубокими трещинами и разваливалась на куски, белоснежная эмаль почти полностью слезла и бурыми хлопьями падала на кафель, оставляя после себя желтые пятна. Лишь содержимое ванны не менялось. В ней спокойно спал укрытый пледом Вилли, которого Пасадена, с молчаливого разрешения Рипто, быстро осмотрела. Выглядел он именно так, как должен был. От того агрессивного хищника, в которого он превратился несколько часов назад, не осталось и следа. Удовлетворившись результатом, они в две пары рук вытащили спящего из разваливающейся на части ванны и отнесли в спальню. Аккуратно укладывая страдальца на кровать, Дени еще раз коснулась его щеки, проверяя все ли нормально. Температура была низкой, но для мутанта это было нормой. Кожа под пальцами была мягкой и эластичной, дыхание, срывавшееся с полуоткрытых губ, было тихим и глубоким. Девушка облегченно выдохнула и, отступив на шаг, встала рядом с застывшим Рипто, который предусмотрительно накинул на Вилли еще и одеяло.       — С ним теперь все будет хорошо? — шепотом спросила она, заглядывая в остекленевшие желтые глаза.       Колдун продолжал сверлить не читаемым взглядом уютно устроившуюся в кровати фигуру, никак не реагируя на вопрос или присутствие гонщицы рядом. Спустя минуту ящер все же ответил.       — Да. Он должен быть здоров, — его речь была заторможенной и частично невнятной, будто бы он задремал стоя на ногах. Прочистив горло, Рипто уже более собранно добавил. — Но это мы еще проверим. Не хотелось бы заставлять его проходить через это и в третий раз.       Пасадена согласно кивнула, цепким взглядом осматривая самого колдуна. Того заметно потряхивало и шатало, пальцы на руках дергались в неконтролируемом спазме, он устало тер явно слипающиеся глаза и болезненно морщился от любого поворота шеей, что наталкивало на мысль о мигрени или сильной головной боли.       — Ты сам-то как? — решилась спросить девушка. Она не так долго знала это существо, но сейчас не чувствовала от него исходящей ранее угрозы, поэтому забеспокоилась.       — Раз жив, значит в порядке, — неоднозначно пожав плечами отозвался Рипто.       — Может тоже приляжешь? — предложила она.       — Нужно навести порядок. Вилли не обрадуется тому, что я устроил бардак, — ящер протяжно зевнул в кулак, вновь потирая еле открывающиеся глаза и переходя на неразборчивое бормотание. — Подумаешь ванну развалил, я ему новую куплю, даже лучше прежней…       Пасадена не смогла сдержать улыбки от этих слов. Она знала о пунктике Вилли на чистоту, но слышать, что кто-то другой печется об этом ради маскота, к тому же собирается покрыть ущерб от «спасательной операции», было невероятно приятно и радостно. Это говорило о многом, к примеру, что эти двое определенно близки, и подтверждало слова колдуна о том, что он живет здесь достаточно давно.       — Я сама приберусь по мере возможности. Ты и так сделал большую часть работы, — уверила девушка Рипто, осторожно беря его за плечи. Она настойчиво усадила его на стул, стоявший рядом с кроватью, предварительно придвинув его поближе к спящему Вилли. Ящер даже и не думал сопротивляться или протестовать, продолжая протяжно зевать. — Ты пока присмотри за ним, хорошо?       Рипто согласно кивнул, забираясь с ногами на стул, предварительно скинув обувь на пол. Пасадена недолго понаблюдала за ними, после чего вышла из комнаты и засучила рукава. Девушка больше часа собирала осколки и грязь с пола, ставила на место упавшие предметы и даже попыталась оттереть кроваво-меловые разводы на полу в ванной, но быстро бросила эту идею так как в мерцании лампы ей мерещилось что-то потустороннее. По дому гулял вечерний ветер, освежающей прохладой окончательно выветривая поднявшийся ранее дым. Приведя дом в более-менее приличный вид, проверив окна и входную дверь, Дени устало зашагала обратно в комнату Чикса.       Ее маленькая задумка прошла по плану. После того как крутящийся во сне Вилли перекатился на другой край, Рипто перебрался со стула на кровать, где благополучно отключился, свернувшись калачиком у спины маскота. Девушка прекрасно видела, как ящер слегка касался накрытой одеялом спины Вилли самыми кончиками заклеенных пальцев, немного задевая ткань когтями, будто хотел не только слышать мерное дыхание, но и чувствовать его.       Присев на освобожденный стул, она откинулась на спинку, так же избавившись от перчаток, куртки и обуви, скинув их на пол бесформенной кучей, и закинула ноги на край кровати.       Пасадена долго всматривалась в теряющие очертания в сгущающихся сумерках силуэты мирно спящих парней, мысли ее блуждали где-то далеко от этого места, постепенно утопая в сонливой патоке. Прежде чем ее глаза медленно закрылись, и она погрузилась в сон, девушке показалось что где-то на периферии зрения зашевелилось что-то рыжее, сверкая желтыми глазами…       Пасадена рывком пробудилась ото сна из-за того, что услышала, как кто-то весьма громко спрыгнул с постели. Потягиваясь и зевая, она протерла глаза и кое-как смогла разглядеть двух существ, застывших рядом с кроватью. За окном была глубокая ночь. В комнате было темно, должно быть они проспали всего несколько часов, поэтому она потянулась к прикроватной лампе, которая осветила комнату. Гонщица с удивлением смогла рассмотреть, как Вилли обнимает Рипто, который едва обнимал в ответ. Судя по дрожащим плечам, мутант плакал, видимо жалея своего друга, чье лицо все еще сохраняло могильную бледность и бесконечную усталость. Колдун встретился с ней взглядом, от которого веяло угрозой и осуждением. Чувство неловкости закралось в душу Пасадены, ей показалось, что она смотрит на что-то интимное, явно не предназначенное для ее глаз.       Дав парням немного времени на воссоединение, Пасадена тактично прочистила горло, обращая на себя внимание маскота. Вилли резко отпрянул, вырываясь из рук ящера и оборачиваясь к ней. На его лице все еще были слезы.       — Дурилка, ты чего ревешь? — мягко спросила девушка, сбрасывая с себя остатки сна.       — Я... он… ты…! — яростно утирая лицо ладонями, пытался ответить Вилли, но собраться у него не получалось, с губ то и дело срывался судорожный всхлип.       — Содержательно, конечно, но давайте сперва чаю выпьем, что ли? — предложила она, поднимаясь со стула и разминая спину, которая затекла от неудобной позы.       — Согласен, — подал голос Рипто. — У меня ощущение что живот к позвоночнику прилип.       — Хорошо подмечено, ящерка. Идемте на кухню. Заодно и поболтаем о насущном.       Вилли коротко посмотрел на них обоих, отмечая, как напряженно и устало держатся эти двое, при этом многозначительно переглядываясь не только с ним, но и между собой. Маскот не сомневался, что на фоне его «болезни» Рипто и Пасадена нашли временный общий язык, сейчас же они откровенно не знали, как себя следует вести друг с другом, когда он рядом. Идя следом за девушкой, он с опаской оглядывал дом, боясь увидеть погром, который мог натворить пока не контролировал себя. Однако его приятно удивила и даже поразила видимая чистота гостиной и кухни. Решив хоть чуть-чуть быть благодарным, Вилли опередил гонщицу и самостоятельно принялся вытаскивать все необходимое из кухонных шкафов для ночного чаепития, параллельно ставя чайник. Дени тихо хихикнула, но покладисто отступила и присела за стол. Посмотрев на уверенно двигающегося Вилли, Рипто открыл холодильник, доставая различные продукты для перекуса. Достаточно быстро с подачи колдуна на тарелках оказались несколько весьма аппетитных бутербродов, к которым Вилли подал чай. Когда парни наконец перестали мельтешить по кухне и присоединились к молча наблюдавшей за ними девушке, Пасадена выждала пока они сделают по глотку чая, прежде чем начать говорить.       — Вилли, я думаю у тебя есть вопросы, — тактично начала из далека гонщица, перемешивая напиток ложкой.       — Да, — нехотя признался маскот. — Даже не знаю с чего начать.       — Начни с того, что ты помнишь, — Пасадена старалась говорить мягко и спокойно, чтобы не заставлять мутанта нервничать.       — Я отчетливо помню утро, — Вилли перевёл теплый взгляд на жующего бутерброд колдуна. — Мы с тобой вроде как помирились, — дождавшись положительного кивка, он продолжил. — Потом отправился в офис и перебирал бумаги. Заходил Трекс с отчетами, но быстро ушел. Затем с фестиваля вернулась ты, Пасадена, и мы работали до тех пор, пока мне не стало заметно плохо. Перед уходом меня стошнило в туалете и спонтанно растянулась рука. Я запаниковал и побежал домой, а потом… Все урывками.       — Опять этот змей, — пробурчал Рипто, стискивая в злобе зубы. — Везде его скользкий хвост торчит.       — У нас нет оснований предполагать, что это его рук дело, — высказалась девушка, складывая руки на груди. — Это может быть простым совпадением.       — У тебя нет оснований, — на удивление покладисто согласился колдун, после чего с ехидцей посмотрел на фрукточеловека. — А у меня есть. Уилл?       — Вообще-то именно он дал мне визитку ученого, который уверял что справился со сбоем, — неуверенно вступился за друга Вилли.       Пасадена недовольно фыркнула и отпила из чашки, колдун надменно ей ухмыльнулся. Однако тут же нахмурился и вновь посмотрел на Вилли.       — Я не нашел визитки.       — Наверное я оставил ее на работе, — виновато произнес маскот. Он задумчиво помешивал чай ложкой гипнотизируя напиток взглядом. Нахмурившись, Вилли добавил: — Трекс мне что-то сказал перед уходом, но я не могу вспомнить что именно. Сразу после этого адски разболелась голова и мне постепенно становилось только хуже.       — Возможно ты и прав в своих подозрениях, чернокнижник, — хмыкнула Пасадена, на что ящер отсалютовал ей чашкой, из которой сделал глоток. — Только не обольщайся сильно.       — Ни в коем случае.       Наблюдая за их словесной пикировкой, Вилли не мог не задаться вопросом:       — Как вам удалось привести меня в нормальное состояние?       Рипто подозрительно шумно сглотнул, силясь не подавиться. Гонщица слишком громко отпила горячий чай из кружки. Маскот внимательно смотрел на побледневших и напряженно сжимавших ручки чашек существ, переводя взгляд пытливых красных глаз с девушки на ящера.       — Дени?       — Не смотри на меня! — она явно нервничала, о чем говорил небрежно-беспечный тон голоса. — Все вопросы к нему! — Пасадена указала пальцем на оскалившегося на ее ответ колдуна. — Он тебя спасал своим вуду, я только тыл прикрывала.       Ящер обжег ее свирепым взглядом, на что девушка пожала плечиками и сделала несколько внушительных укусов на бутерброде, набивая им рот и делая не возможным дальнейшие ее расспросы пока она не прожуёт. Это было весьма умным ходом с ее стороны, из-за чего Рипто досадливо покосился на свою уже пустующую тарелку.       — Рипс? — в голосе Вилли сквозили нервозность и испуг из-за чего голова колдуна понуро опустилась в попытке спрятать глаза.       — Что? — хрипло спросил Рипто, сжимаясь и втягивая голову в плечи, будто бы пытался стать еще меньше, чем он был.       — Что ты сделал?       — Развалил ванную.       — А если серьезно?       Напряжённая тишина прозрачным пологом накрыла стол. Пасадена молчаливо пыталась прожевать, наблюдая за ними, а вот Вилли вперил взгляд в то малое, что осталось от рога Рипто — он ни на минуту не сомневался, что смотрел на прямое доказательство того, что ради него чем-то пожертвовали. Он отчетливо видел в истощенных чертах друга что-то болезненное, от чего в груди ощутимо начинало сжиматься. От накатывающих эмоций затряслись губы, которые пришлось закусить дабы не показывать нервозности. Прятать растущую в груди тревогу было сложно, но маскот смог справиться, стараясь размеренно дышать и не хмуриться.       Пока Вилли боролся со своими внутренними демонами, колдун собрался и резко выпрямился, горделиво вскидывая подбородок и разводя плечи. В уставших глазах горела решимость.       — Я сделал то, что посчитал нужным, Магия мне в свидетели, — отчетливо и громко произнес ящер, после чего его взгляд чуть смягчился. — Просто… доверься мне.       Они посмотрели друг другу в глаза, как делали много раз до этого. Немое обращение с просьбой, считываемой в скупой мимике и слабом сиянии глаз, не вынуждать рассказывать в подробностях о произошедшем. Вилли знал, что Рипто ничего не расскажет, если это заставит самого маскота чувствовать себя виноватым. Сейчас друг безмолвно просил довериться его решению и не сомневаться в нем. Хотя бы это Вилли для него мог сделать.       — Хорошо, — отступился Вилли, отводя глаза.       — Но ванную он реально развалил, — вставила свои пять копеек гонщица, успевшая к этому моменту избавиться от остатков бутерброда. — Где вы будете мыться я не представляю.       — Завались! — не хуже змеи зашипел на нее Рипто.       Девушка на это рассмеялась, отчего прежнее напряжение разошлось по швам. Лишь в сердце Чикса закралась печаль, которую немного неправильно трактовали за столом, приняв за грусть от потери только недавно отремонтированной ванны.       — Значит со мной все хорошо? — неуверенно спросил скорее сам себя маскот, чем кого-то за столом.       Никогда еще изображать правдоподобную светлую улыбку не было так сложно. Руки Вилли все еще нервно дрожали, однако, когда на одну из них осторожно опустилась знакомая трехпалая ладонь и несильно сжала, дрожь исчезла.       — Не волнуйся, ты в порядке, — успокоительно произнес ящер, смотря прямо в глаза маскота. — Для полной уверенности мы с тобой наведаемся к этому ученому.       — Зачем? — удивился мутант. — Он же не справился, да и не доверяю я ему после случившегося.       — Хочу поговорить с ним и убедиться кое в чем.       — Тогда после работы?       — Годится.       — Ладно, мальчики, — вставая из-за стола, потянулась Пасадена. — С вами, конечно, весело, но надо и меру знать. Я отправляюсь к себе. Утром жду тебя в офисе, дурилка. Поспите, до утра еще далеко.       — Я провожу, — поднимаясь вслед за быстро покидающей кухню девушкой, отозвался Вилли.       Нагнав гонщицу у входной двери, мутант не ожидал что столкнется с колючим жестким взглядом зеленых глаз. Дени коротко взглянула ему за спину и решительно приблизилась, слегка нависая над маскотом.       — Вилли, будь с ним осторожен, — тихо прошептала она, стреляя глазками в сторону кухни.       — В смысле? Он мой друг, — возмутился Чикс, недовольно складывая руки на груди.       — Я не то… — девушка раздраженно проглотила окончание мысли, после чего быстро продолжила другую. — Слушай, он делал что-то мистическое с тобой. Он умеет колдовать. Не знаю, что это за магия такая, но она отнюдь не светлая, а очень даже темная. Злая. Комната в руинах, а он явно не в себе. Просто… приглядывай за ним, ладно? Не нравятся мне его недомолвки, хоть я и рада что ты в порядке.       — Ты его абсолютно не знаешь! — Вилли был готов вступиться за друга хоть сейчас, однако заметно потеплевший взгляд гонщицы остудил его благородный порыв.       — Нет, — согласилась Пасадена, мягко добавляя. — Но ты его знаешь. Будь настороже. Спокойной ночи.       Дверь за ней тихо закрылась, оставляя мутанта наедине со своими мыслями. Он мог понять ее предвзятость к Рипто, ведь они по сути не знакомы, но такое открытое недоверие напрягало. Ноги сами собой привели его к полуприкрытой двери ванной. Заходить в комнату Чикс не решился, ему хватило и быстрого взгляда, чтобы убедиться в правдивости слов Пасадены. От помещения веяло могильным холодом и страхом, не смытая до конца кровь на полу, придавала ему еще больше жути. То, что в этом деле замешана темная магия ему было абсолютно ясно из общего состояния ящера. Таким разбитым и уставшим он его еще никогда не видел, а выжженный магией рог был суровым напоминанием о случившемся. Вилли лишь мог надеяться, что для самого Рипто все это пройдет бесследно, так же, как и для него. Он обязательно выпытает это у ящера, как только тот более-менее восстановится.       Застыв в проеме ведущем на кухню, Вилли с нескрываемой болью в глазах смотрел на безжизненно замершего за столом Рипто. Взгляд был пустым и остекленевшим, бездумно смотрящим куда в пустую чашку, которую сжимали заклеенные пальцы. Кожа на руках была настолько бледной, что Вилли мог разглядеть каждую венку. Издалека казалось, что даже грудь не вздымается от вздохов. Живой труп.       Ящер настолько абстрагировался, что никак не отреагировал на его возвращение, чего раньше не происходило. Вилли решил действовать потихоньку. Сходив обратно в спальню, маскот быстро переоделся, ибо ходить в рваном костюме было неприятно, и вернулся за другом.       — Рипс, — негромко позвал задумавшегося колдуна, Вилли. Тот вздрогнул и перевел взгляд на него, вопросительно изогнув брови. — Я знаю прозвучит дико и странно, но… — мутант нервно теребил ткань домашней рубашки, собирая всю свою решительность. — Не мог бы ты побыть со мной до тех пор, пока я не усну? Мне немного страшно сейчас засыпать одному.       Рипто медленно моргнул, сохраняя на лице искреннее удивление. Потом моргнул еще раз, после чего странно улыбнулся и молчаливо встал со стула, направляясь в спальню Вилли.       — Ты идешь или как? — единственное что спросил у него ящер, замерев на пороге и коротко взглянув через плечо.       Маскот поспешил проследовать за ним, не пряча улыбки.       Как только дверь за ними закрылась, Рипто тактично дождался пока Вилли уляжется поудобнее, только после этого он сел на самом дальнем краю кровати, практически в ногах мутанта и спиной к нему. Однако Вилли быстро подполз ближе и осторожно потянул колдуна за рукав, призывая пересесть, а точнее лечь рядом. Тот немного замешкался, но подчинился. Оказавшись на второй половине кровати Рипто лег на спину, положив руки на живот и уставившись в потолок.       — Так лучше? — тихо спросил колдун.       — Да, спасибо, — так же тихо ответил Вилли.       Почему они говорили шепотом было не понятно им обоим. Было что-то личное в этой подкрадывающейся темноте и в тепле чужого тела рядом. Вилли выключил лампу, погружая помещение в уютный полумрак, так как сквозь приоткрытое окно струился слабый свет местного ночного светила.       Мутанту было спокойно, звук размеренного тихого дыхания под боком его не раздражал, а наоборот усыплял и расслаблял. Он на мгновение прикрыл глаза, перебирая в памяти события и сказанное ранее, потеряв счет времени. Многое его напрягало, что-то даже пугало, но усталый рассудок услужливо советовал дождаться утра для более углубленных рассуждений. Чуть не провалившись в сон, Вилли перевернулся набок и аккуратно приоткрыл глаза, надеясь увидеть уже спящего друга. Ведь для этого он и уговорил ящера лечь с ним, чтобы проследить что тот как следует отдохнет. Ему показалось, что за все это время Рипто даже не пошевелился, застыв в одной позе словно мраморная статуя в мавзолее.       Взгляд вновь привлекла обугленная макушка. Он знал, что ящер терпеть не может жалость, но Вилли ничего не мог с собой поделать. Вина, с каждым мимолетным взглядом на запавшие глаза и обожженную голову, все сильнее пускала корни в его сердце. Рука сама собой потянулась к гладкому срезу, чтобы стереть оставшееся пятнышко копоти, но его ладонь быстро перехватила чужая, не сильно сжимая когти на запястье.       — Не надо, — не открывая глаз и отпуская схваченную руку, попросил Рипто.       Вилли придвинулся чуть ближе, но больше не пытался прикоснуться, спрятав руки под подушкой.       — Тебе было больно?       — Магия была беспощадна в этот раз, — горько кривя губы, произнес колдун, поворачивая голову к нему и заглядывая в глаза. — Уилл, я прошу. Оставь это. Я не хочу, чтобы ты винил себя за мой выбор.       — Попроси, чего попроще, — тяжело вздыхая, Вилли виновато покачал головой.       — Со мной все будет хорошо. Я восстановлюсь, да и рог обязательно отрастет назад. Все будет как прежде.       Кого Рипто пытался убедить в правдивости этих слов, себя или Вилли, для последнего было загадкой. Они вновь замолчали, проваливаясь в усталую дрему. Мутант придвинулся еще ближе, осторожно укладываясь рядом с колдуном, едва касаясь его. Лишь лоб довольно прямолинейно уткнулся в худое плечо.       — Рипс.       — Ммм?       — У тебя красивый голос, — с ехидцей сказал маскот, не без улыбки смотря как резко поворачивает голову в его сторону ящер, круглыми глазами сверкая в полутьме. — Я ведь слышал тебя, как ты пел мне. Это было красиво.       — Тебе послышалось, — насмешливо фыркнул ящер и повернулся спиной к Вилли, впервые за пребывание на кровати сменив положение.       Мутант тихо рассмеялся и легонько потянул динозавра за плечо, возвращая в исходную позицию. Тот что-то проворчал, но поддался и вновь лег на спину. Заметив на губах друга слабую улыбку, Вилли не смог прятать свою.       — Споешь как-нибудь еще? — нерешительно попросил маскот, с замиранием сердца наблюдая за тем, как секунду назад улыбавшиеся губы скривились. Испугавшись, он быстро затараторил. — Если не хочешь, то не надо! Я все пойму!       — Ты из меня веревки вьешь, — тяжело вздыхая и прикрывая лицо руками, раздраженно протянул в ладони Рипто. Минуту спустя, он нехотя произнес: — Ладно.       — Обещаешь? — Вилли даже подпрыгнул, восторженно нависая над изумленным ящером.       — Да чтоб тебя… — проворчал колдун, отводя взгляд. — Обещаю.       Обрадованный Вилли лег обратно на кровать, по-прежнему наблюдая за изучавшим потолок Рипто. Тот долго хмурился и закусывал губы, будто хотел что-то сказать, но упорно продолжал молчать. Мутант решил не допытываться, зная, что это ни к чему не приведёт, только отпугнет. Его ожидание оправдалось спустя полчаса, когда он уже почти уснул. Вилли отчетливо услышал, как зашевелился колдун, и открыл сонные глаза.       Тот перевернулся на бок к нему лицом, изучающе всматриваясь и хмурясь.       — Что-то не так? — голос уже зазвучал хрипло и неразборчиво, отчего пришлось прокашляться.       — Ты по-прежнему считаешь меня своим другом? — зазвучал знакомый вопрос, но теперь он не вызывал испуга или волнения. Лишь сердце пропустило удар.       — Ну, конечно, — как можно ласковее и искреннее ответил Вилли. — Как я могу не дорожить тобой и твоей дружбой после всего что ты для меня сделал?       Он абсолютно не лукавил. После всего что Рипто для него сделал, после такой жертвы, после стольких волнений, как Вилли мог отвернуться от него? Как мог забыть эти месяцы дружбы, которые впервые за его жизнь ему хотелось сохранить в своей памяти навечно? Как мог не понять и не принять в ответ? Никак.       — Я вот тоже не знаю как, — печально прошептал колдун, расстроенно вздыхая и сжимая когтями одеяло.       Вилли обхватил его ладонь и крепко сжал, осторожно проводя по раненным пальцам.       — Ты будешь моим другом даже если весь мир будет против тебя.       — Почему? Разве я того стою?       — Стоишь.       Рипто утробно зарычал и резко ринулся на Вилли, заставляя того испуганно пискнуть. Ящер опрокинул его на спину, нависая над ним, ранее спокойные и расслабленные черты исказились в злобе.       — Ты ошибаешься на мой счет, — низко прошипел Рипто, скаля зубы и сверкая глазами.       — Почему? — едва шевеля губами, спросил Вилли.       — Ты ведь думаешь если снова окажешься в опасности, то я словно герой в сияющих доспехах сразу брошусь на помощь? — с отвращением выплюнул колдун. — Спешу огорчить, но я не герой, Уилл. Я — злодей, а злодеи никого не спасают. Тебе просто повезло.       — Сам себе веришь? — выгнув бровь, спокойно уточнил мутант и скривил тонкие губы в ухмылке. — Я уверен, что…       Мысль закончить ему было не суждено, так как динозавр резко перебил его.       — Один раз я уже позволил друзьям умереть. Где же теперь твой остроумный ответ? — ядовито рассмеялся ящер, не без удовольствия смотря на застывшего с открытым ртом мутанта. — Я бросил их умирать, — решительно припечатал он, сжимая до треска ткань одеяла. — Я не тот, кем ты меня считаешь. Я не такой и никогда им не был. Но в том-то и дело, — внезапно голос Рипто болезненно надломился, его лицо исказилось выражением невыносимого страдания. — В этом все и дело. Ты и только ты видишь меня таким, каким я бы хотел быть. Я вижу это в твоих глазах...       — Рипс… — зеленая ладонь непроизвольно потянулась к лицу напротив в попытке успокоить, но от ее прикосновения колдун ушел, обжигая гневным взглядом и вдавливая тянувшуюся руку в матрас.       — Я не понимаю! — взорвался ящер, чуть сильнее склоняясь над мутантом. Его заметно потряхивало, а хватка была не сильной, так что Вилли в любой момент мог вырваться, но не делал этого. — Почему ты так цепляешься за меня? Почему веришь и доверяешь? Почему не отпускаешь?! Почему?!       — Потому что ты сделал бы для меня абсолютно тоже самое.       — Ложь!       — Ты сам знаешь, что нет.       — Но ТЫ не можешь знать этого! ТЫ не знаешь меня! Ты ничего обо мне не знаешь! Ты даже представить себе не можешь кого пригрел на груди! Кого выгораживаешь и защищаешь! В кого так безоговорочно веришь!       — Знаю.       — Так кого же, Уилл?! Кого?!       — Тебя.       Простой ответ ударил на удивление метко, заставляя колдуна отшатнуться и отпустить Вилли, который и не подумал двинуться с места, чутко наблюдая за сменой эмоций. В процессе выслушивания вопросов фрукточеловек понял, что у вечно замкнутого ящера произошёл кризис самоидентификации, который вылился в такой эмоциональный всплеск. Возможно, на это также повлияло еще и истощение, вызванное не только этим сумасшедшим днем, но и предыдущими, от которых они оба еще не до конца отошли. Сжимая зубы и впиваясь когтями в голову, Рипто вдруг тихо, но истерично рассмеялся, смотря на маскота своими пустыми и усталыми глазами.        — Какой же ты тупица! — продолжая смеяться, проговорил колдун.       Он устало упал обратно на кровать рядом с замершим Вилли, сворачиваясь в плотный клубок и пряча в коленях лицо. Его приглушенный смех больше походил на нервные рваные всхлипы, но понять это наверняка было сложно, а уж разглядеть и вовсе было невозможно. Вилли незамедлительно обвил руками дрожащего друга, прижимая его к себе. Тот вздрогнул всем телом и моментально затих, задержав дыхание.       — Все будет хорошо, дружище, — прижимаясь щекой к макушке прошептал Вилли, осторожно касаясь напряженной спины и поглаживая по ней.       — Нет, не будет! — хрипло прорычал Рипто, пытаясь отстраниться, но в этот раз Чикс держал крепко и вырваться не получилось. — Я меняюсь из-за тебя, становлюсь мягче. Так не должно быть. Это ужасно.       — Это нормально. Я тоже изменился из-за тебя. Перемены к лучшему, Рипс.       Мутант успокоительно гладил по спине и затылку, а Рипто постепенно расслаблялся и, наконец выпрямившись, прильнул ближе, выравнивая сбитое дыхание.       — Знаешь, — шепотом произнес колдун спустя какое-то время. — Мир, где я жил, всегда был слишком злым, тупым и однообразным. Окружавшие меня существа всегда были циничными и двуличными. Они ненавидели меня, я отвечал взаимностью. Я нигде не мог найти безопасное место, где не пришлось бы вздрагивать от каждого шороха. Я нигде не знал покоя. Это стало для меня нормой, но здесь всё по-другому, — Вилли почувствовал, как чужие пальцы сжались на его груди, стараясь когтями не ранить и не порвать ткани футболки. — Уилл… я… я ведь давно не знаю, что мне делать дальше со своей жизнью. Я плыву по течению и меня тошнит от этого. Тошнит от самого себя. Я не имею ни малейшего понятия как правильно дружить с кем-то или мирно существовать. Я хорошо умею только драться за еду и собственную жизнь. Во мне живет только кипучая ярость и обида, требующие выхода. Находясь в твоем мире я не уверен ни в себе, ни в своем будущем. Но я уверен в нас, — ящер коротко потерся носом о футболку, грустно вздыхая. — Несмотря ни на что, с самого начала, ты поверил мне. Ты до сих пор смотришь на меня не как на больного урода, не как на темную бездушную тварь, от которой нужно поскорее избавиться, а как… на равного. Я никогда не чувствовал себя настолько нужным и важным до тебя. Ну разве я не сентиментальный идиот?       Колдун глухо усмехнулся, вновь попытавшись выбраться из успокоительных объятий, но руки Вилли только сильнее прижали его к груди, где бешено колотилось сердце.       — Не пытайся меня вновь от себя отстранить, — отчаянно попросил Вилли, шепча эти слова в темноту. — Не надо. Достаточно с нас боли. Я ведь в таком же положении что и ты. Мне тоже страшно, все в новинку. Но раз уж нам хорошо вдвоем, то зачем усложнять? Может стоит просто наслаждаться?       В голосе мутанта прозвучало столько надежды и ожидания положительного ответа, что колдун вновь вместо привычной увертливой лжи, вновь вместо язвительной желчи и сарказма, произнес первое что в голову пришло. Первое, что подсказала не такая уж и темная душа.       — Ты абсолютно прав.       Сумев разглядеть в полумраке комнаты яркую улыбку Вилли, ящер в очередной раз почувствовал, как лед в груди медленно тает, а губы сами растягиваются в ответной улыбке. Он уже не удивлялся этой теплоте и радости от одного только вида счастливого лица, но сумел это принять только сейчас. Руки Рипто осторожно обвили мутанта за пояс.       — Вместе?       — Вместе. Против всего ебанного мира.       Мирный сон подкрался к ним очень быстро, ведь этой холодной ночью, когда с неба стали падать первые снежинки, они хранили покой и тепло друг друга.       До утра оставалось несколько часов.