Разные

      Данилов перескакивал через ступеньку, поднимаясь на четвёртый этаж, где находилась квартира Тани. Он о многом хотел поговорить, но главное – Степан чувствовал отчаянную потребность вслух признаться в том, что он мерзавец. И всегда им был.       Когда протянул Белой судорожно содрогающуюся ладонь.       Когда, желая забыть дымчато-горький привкус губ Риты, поцеловал Таню.       Когда, словно в бреду стирая мысли о рыжеволосой, оставлял на изящном теле Белой влажные следы.       Данилов нажал на звонок. За дверью послышались тихие шаги. Таня встала в дверном проёме, укутываясь в махровый голубой халат. Степан хотел увертливо обогнуть брюнетку и оказаться в её жилище, однако, Белая выдвинула ладошку вперед, останавливая оперативника.       - Давай покончим с этим, - проговорила Таня едва слышно, опуская голову.       - О чём ты? – обомлел Данилов, протягивая руку и приподнимая лицо брюнетки за подбородок. В индиговых глазах застыли слезы, тщательно сдерживаемые веками.       - Мы оба знаем, что твоё сердце принадлежит не мне, - голос Тани дрожал, она говорила шёпотом, боясь, что бессильные рыдания вот-вот вырвутся из глубины гортани. Женщина коснулась двери, прикрывая её, но тяжёлая ладонь Степана легла на металл.       - Ещё вчера всё было нормально, - проговорил Данилов, - разве нет? – Степан суетливо потряс головой, отгоняя беспокойный ворох мыслей.       Из глаз Тани беззвучно потекли прозрачные ручейки. Грудь сотрясалась в подавляемых рыданиях. – Нормально, - уверила Белая, кивая головой, - а что для тебя «нормально»? – брюнетка подняла на Данилова взгляд, полный разрушительной боли. – Нормально, что ты побежал за ней, если ты со мной? – рот мужчины приоткрылся в желании ответить, но Таня вновь пресекла его попытки, махнув ладонью. – Нормально ли, что ты, как разъярённый зверь, орал на парковке, что любишь её? – глаза Данилова округлились. Он думал, что упасть ниже, чем он есть – невозможно. Нелепо. Наивно. Он пробил минимум, молниеносно устремляясь вниз. Падал, чувствуя, как ветер бьёт в лицо невидимыми потоками, обдавая лицо жгучими пощёчинами.       - Но я тоже виновата, - произнесла Таня, заглядывая куда-то за спину оперативника. Её глаза стремительно краснели, образуя на «яблоках» тонкие витиеватые узоры. – Я дура, думала, что ты сможешь полюбить меня, - горько выплюнула Белая, усмехаясь и складывая руки на груди.       - Я, знаешь, шёл за этим же, - проговорил Степан, запуская руку в загривок. – Сказать, что я последняя мразь, - Данилов ухмыльнулся, запрокидывая голову. – Ты прости меня, если сможешь.       - Я-то смогу, ты сам себя прости, - Таня похлопала оперативника по плечу, на долю секунды задерживая ладонь, пока рука Степана не ляжет сверху и не сожмет её собственную. Дверь за Белой захлопнулась.       Так просто. Зря он только терзал свои мысли.       За дверью послышались глухие надрывистые рыдания. Сердце Данилова сжалось в исступлённом порыве нажать на звонок и заключить Таню в крепкие объятья.       Золотые завитки на светло-бежевых стенах, натёртый до блеска пол цвета слоновой кости, анфилады столиков и главный акцент – возвышающаяся сцена, где за роялем сидел темнокожий артист в белом смокинге. Его пальцы невесомо касались чёрно-белых клавиш, те в ответ издавали короткие прерывистые звуки. Мужчина бубнил в микрофон неразборчивые слова, которые, казалось, понимают все, кроме Риты.       Напротив неё сидел Антон. Взгляд мраморно-голубых глаз был направлен на пианиста, вдруг резко переменившего настроение с задорного и играющего теперь что-то грустное.       - Хорош, да? – Антон, обнажая все тридцать два зуба, повернулся к Власовой.       - Наверное, - Рита пожала плечами, - я не разбираюсь. Власова отхлебнула из бокала темно-бордовый напиток, смакуя тонкий вкус на языке.       - А разбираться и не надо, - Антон накрыл ладонь Риты своей, - просто чувствуй, - брюнет прикрыл глаза, наслаждаясь мелодией. Власова в раз осушила «Бургундию».       - Я пойду, - внезапно проговорила женщина и извлекла из клатча кольцо. Антон распахнул глаза и недоуменно уставился на Риту. Власова поднялась с кресла, поправила подол обтягивающего кроваво-красного платья и, медленно обогнув круглый столик, протянула брюнету кольцо.       - Я не понимаю! – воскликнул Антон, вскакивая с места. Недовольные посетители уставились на нарушающую их спокойствие парочку и сердито зашипели. Рита вложила перстень в руку Антона, зажимая пальцы.       - Ты сам сказал, что надо чувствовать, а я, - Власова тяжело вздохнула и облизала губы, - ничего к тебе не чувствую, - Рита опустила глаза, словно стыдясь своих слов.       Рыжеволосая закусила губу. Она лукавила. Чувства к Антону были, однако, совсем не те, что должны быть между влюблёнными. Рита, скорее, была благодарна ему. Он спас её от сумбура в голове, но чем дольше Власова проводила с ним времени, тем больше убеждалась, что, всего-навсего, убегает от своих чувств к другому человеку. Рита не могла разобрать бардак, разложить по полочкам все мысли и ощущения, навести порядок. Антон же, появившись, будто всё устранил. Вот только – на время. И узнав, что Данилов теперь не один, в троекратном размере вернулись все завалы.       - Это из-за него? – обессиленно спросил Антон, падая в кресло и глядя на Риту. Поджатые губы, сочувствующий взгляд, будто ему сообщают, что он умрёт через месяц. – Я понял. Не отвечай, - проговорил брюнет и отвернулся к окну.       На землю крупными хлопьями падал снег, покрывая серый асфальт белоснежным ковром. Рита вышла из такси. Под ногами мягко проседал седой осадок. Власова не торопилась домой. Она уселась на припорошенную лавочку и запрокинула голову. Безмятежное бескрайнее небо, с крапинками светлых точек, ласково опускающихся ей на лицо.       - Ты дурная? – за спиной послышался до боли знакомый голос. – Заболеешь, - на плечи с шуршанием опустилась широкая куртка. Рядом уселся Данилов. Рита положила голову ему на плечо, продолжая вглядываться в вечный простор.       - И к чему это всё было? – шёпотом произнёс Степан, целуя Власову в рыжую макушку, влажную от снега.       Рита пожала плечами и приподняла голову. Она притянула Данилова за затылок, обдавая морозные губы тёплым дыханием.       - Ты давно здесь? – спросила Власова, отмечая небольшое посинение уст оперативника. Рыжеволосая провела пальчиком по мягкой коже. У Степана перехватило дыхание. Легкие не торопились наполняться новой порцией воздуха, пока Рита холодным пальчиком водила по его губам.       - Я бы вечно тебя ждал, - осипшим голосом изрёк Степан. Власова усмехнулась и притянула Данилова для поцелуя.