Добрый вечер, я ваша новая проблема.

      Да, ситуация, мягко скажем, херовенькая. Ты понимаешь, что тебя не убьют, но сдадут куда–нибудь так точно… Полина вздохнула, тихонько косясь на часы. Они были жутко размыты из–за минуса, но опираясь на интуицию, девушка предположила, что уже почти четыре часа дня. Ну вот, сбила себе весь режим, придётся восстанавливать… И, вообще, почему она думает о каком–то ссаном режиме сна в такой неподходящий момент? Никто из присутствующих не заговорил первым: девушка всячески избегала смотреть на мужчину и пыталась занять глаза созерцанием обстановки и, в основном, пола, в то время как Уэйн сверлил её своими суровыми очами, отчего создавалось впечатление, что она перед ним стояла голая, а он её оценивал, хотя с мыслью про оценку не ошибся бы никто. Смотря на девчонку, он практически сканировал её на предмет угрозы, агрессии, но ничего такого не было, либо она была хорошей актрисой, которая умела всё это скрывать. Наконец, миллиардер подал голос, заставляя Смирнову вздрогнуть: — Так и будем молчать? Или мне из тебя всё клещами вытаскивать нужно? — Я не знаю, что Вы хотите от меня услышать… И не знаю, как начать разговор, ведь, фактически, хозяином положения являетесь Вы, — Глубоко вдохнув, сказала она. — В этом ты права, — Почти сразу согласился он и пригласительным жестом указал на соседнее кресло, — Разговор будет долгим, садись.       Девушка на едва гнущихся ногах подошла к креслу и медленно села, стараясь не грохнуться в него со всевозможной неэлегантностью, хотя являлась она тем ещё мешком картошки. Скромно сложив руки на коленях, её взгляд снова опустился в пол. Закидывать ногу на ногу она не стала, это было бы дикостью на данный момент. — Для начала расскажи о себе, — Положив руки на подлокотники, попросил Уэйн. — Меня зовут Полина Смирнова. Семнадцать лет. Родилась в России. До сегодняшнего дня проживала в Москве. Родители в разводе. При живом отце отчим. Младшая в семье. Есть сестра. Учусь в десятом классе. Не отличница, с точными науками жуткие проблемы. Привыкла к тяжёлому труду, которым обычно промышляют мужчины. Умею почти всё, что нужно для поддержания порядка и уюта в доме. Собственно, это всё… — Помнишь, как оказалась здесь? — Что–то помню… Я поссорилась с матерью и сбежала из дома… Пришла в лес, что окружал город, хотя это, скорее, не город, а посёлок городского типа… А потом наступила темнота… — Полина подняла взгляд на миллиардера, тот задумчиво подпёр подбородок кулаком, — Можно вопрос? — Брюс кивнул. — Можно сделать вид, что меня тут не было? Я понимаю, что доставлю море проблем и не хочу Вас затруднять своим присутствием… — Пока не выяснится, как ты оказалась в особняке с повышенным уровнем защиты, тебе придётся побыть здесь. Да и мальчикам будет хоть какая–то компания, — На последнем он тихо усмехнулся. Мальчикам? Так их не двое, а больше? — Простите…? — Не переживайте, они не обидят, — Сказал Альфред, что приведением оказался рядом, ставя на стол поднос с чаем, — Я Вам про них расскажу чуть позже, Леди Полина.       Девушка на странное для неё обращение промолчала, чуть кивая. Дальше речь пошла об умениях зеленоглазой и ближе к середине беседы Смирнова чувствовала себя в своей тарелке. Мистер Уэйн был замечательным собеседником, а присутствие Альфреда где–то позади придавало чуть больше уверенности. Никаких отрицательных тем в разговоре не задевалось и это было к лучшему. Она и не заметила, как прошёл целый час. Когда голубые глаза мужчины задели часы, то он почти что сразу встал и поставил чашку на стол, что сделала и русоволосая, чуть на ровном месте не свернув обе ноги. — Что ж, Альфред, проводи девушку в комнату. Хватит на сегодня впечатлений. Хорошего вечера, — Дворецкий кивнул и девушка хотела было выйти из гостиной, но почти на выходе остановилась и развернулась: — Я хотела извиниться за сервиз, который уронила, когда упала… Надеюсь, он не разбился… — На это Брюс лишь усмехнулся. — Не переживай, он серебряный. Из–за обитателей поместья я фарфор не держу в свободном доступе, — Эти слова принесли несказанное облегчение и девушка, попрощавшись с хозяином, вышла в коридор.

***

      Часы показывали пять тридцать, когда на первом этаже раздался шум, смех и вопли. Да, человек там было явно больше двух… Ещё и женские голоса были. Компашка разношёрстная, то есть разновозрастная. Они были приглушёнными, видать звукоизоляция всё же добротная была. И тем не менее, когда, спустя час, к ней поднялся Альфред и пригласил ко всем, Смирнова отказалась, говоря, что она будет лишней в их большой компании, да и внимания привлечёт больше, отчего все их разговоры сойдут на нет. И снова осталась одна. Да, об этом девушка мечтала уже давно, как появилась осознанность. Об одиночестве. Всегда рядом кто–то был и досаждал жужжанием на ухо, хотя очень часто это был отчим. То школа, то дом, то телефон… Раздражает… Сейчас не следует даже лезть наружу, тем более мозолить глаза обитателей. Пусть её и звали поучаствовать в вечере. Пф… Наверняка считают её подозрительной и явно преступницей. Вот, сто процентов. Да и не это было главным сейчас. Гораздо более важное, это осознание того, что она говорила на языке, который в школе знала на твёрдую три. Какого хрена зеленоглазая заговорила на языке, в котором могла составлять лишь простые предложения по типу «Я не говорю на английском» или «Я не люблю ебанько»? И это она осознала лишь после разговора с Пенниуортом и Брюсом Уэйном! Какое же она дупло, просто фиаско… Интересно, а родной русский она не забыла? Соскочив с кровати, Полина открыла сумку, мысленно поставив галочку уебать тому, кто в ней рылся и достала телефон. Залезла в переводчик и наговорила предложение, предварительно выбрав «русский» и «русский» в графах. Прослушав, что получилось, она выдохнула: знание родного языка Смирнова не забыла. Это радует, значит, отмудохать пидоров великим и могучим зеленоглазая сможет со спокойной душой.       С наиглубочайшим облегчением девушка упала на постель и прикрыла глаза. В конце концов, могло бы быть и хуже. Страшно называть себя русской и не говорить на русском… Позорище же! Кому скажи — оборжутся! А каким образом она начала говорить на идеальном английском, да к тому же и американском? Возможно, то случилось из–за переноса…? Изменилась реальность — изменился основной язык? Вполне возможно, ведь русоволосая попала либо в комикс, либо в мультфильм. Но, чёрт, вопросов слишком много. Вот, что такое «активная мозговая деятельность»… Аж голова начала гудеть. Перенапрягаться сейчас всё же не стоит. Тыковка у неё только одна и терять, точнее сжигать, последние частицы мозга она не собиралась.       Мысли медленно переползли на «хозяина Готэма» — Брюса Уэйна. Совершенство мужской красоты. Широкие плечи, сильные руки, мощные ноги, статен и высок. Глубокие голубые, почти синие глаза и чёрные, как смоль, волосы. Гордый и невозмутимый… Высокий нрав… Воспитанный, образованный человек, с которым приятно общаться, который знает, как общаться правильно, умеет выразить свои мысли и точку зрения. Пару раз он улыбнулся в разговоре и Полина могла сказать наверняка: красивая улыбка. Не выглядел он замкнутым человеком, а скорее тем, кто привык к частому общению, но это пока что первое впечатление. Было интересно взглянуть на то, как выглядят мальчики… Альфред пока что вскользь рассказал о Ричарде, Тимоти и Дэмиане с Джейсоном. Судя по всему с Тимом она споётся быстрее, чем с другими, хотя бы потому, что они оба апатичные твари, думающие о том, что жизнь прожита зря и пора искать табурет, верёвку и мыло и, желательно, дверь с амбарным замком. Ричард же, как сказал Альфред, широкой души человек. Всех любит, всех обожает, всех жалеет, всем помогает. В общем, мать Тереза на максималках… Дэмиан же своенравный и упёртый, привык всего добиваться сам. Похвально, учитывая, что детки богатеньких родителей привыкли получать всё и сразу, а тут… Об Джейсоне Пенниуорт рассказал немного, то есть, почти ничего, хотя рассказывать явно было что. Он лишь сказал, чтобы она относилась к нему более снисходительно, ведь у того было крайне тяжёлое детство. Тяжелее, чем у других.       И тут девушка снова начала активный мозговой процесс. Смирнова пыталась вспомнить хоть что–то о судьбе Джейсона, да хотя бы его фамилию! Но ничего… Ничего не могла вспомнить… Очень часто она читала книги, где главный герой терял память после попадания в другой мир или реальность. Жанр хронофантастика, вроде. Может, из–за переноса Полина потеряла часть воспоминаний об этих людях? Может, это стандартная амнезия на фоне стрессовой ситуации? В медицине имели место такие случаи… Но это бывает в основном у людей со слабой психикой, а себя к таковым девушка не относила. Да и ПТСР у неё нет, из–за которого также возможны провалы в памяти. Так, пора завязывать…

***

      Часы пробили девять вечера. Шум снизу начал медленно сходить на нет, значит, все начали расползаться по своим комнатам. В десять в дверь постучались, а после вошли. Альфред сказал, что каждый вечер, когда все расходятся, совершает обход поместья, как он выразился «во избежание некоторых казусов». Смирнова спросила, имеется ли у него в аптечке снотворное, валерьянка, пустырник, на что услышала вполне логичный вопрос: «Зачем?». — У меня сбился режим сна и бодроствования. Сейчас мне нужно срочно заснуть, чтобы не слоняться по комнате или, что ещё хуже, по особняку в виде приведения… Не хочу получить кулаком в переносицу… — Полина в тот момент расстилала кровать. — Как скажете, Мисс. Здоровый сон — превыше всего, — Эти слова и тихо закрытая дверь были ей ответом.       Если честно, то она не понимала, почему Пенниуорт называет её исключительно «Леди» и «Мисс», хотя Полина просила называть её по имени. Наверное, он привык обращаться к людям уважительно. Мистер, Миссис, Мисс, Сэр, Мадам, Леди, Мастер… Таков удел дворецких. Манеры, такт, этикет. А ведь это ужасно сложно — поддерживать в порядке целое поместье, так ещё и густонаселённое. Подъём в пять–шесть утра, весь день дела и на боковую в одиннадцать, и то, если кому–то что–то не понадобятся. Как, например, русоволосой. Наконец, Альфред поставил на прикроватную тумбочку поднос с водой и пузырьком успокоительного, перед этим предварительно постучавшись. — Спасибо большое. Даже не знаю, что бы я без Вас делала… — Девушка смешала валерьянку с водой и быстро выпила эту недо–настойку, возвращая стакан на поднос.       Мужчина лишь учтиво кивнул, беря поднос и, желая спокойной ночи, вышел, тихо прикрывая за собой дверь. Ещё немного посидев, зеленоглазая решила открыть окно. Слабый ветерок мгновенно ворвался в комнату, оставляя после себя лишь свежесть и приятную прохладу. В конце концов, пока глаза не начали слипаться, стоило проветрить помещение, а то ночью не грех и охренеть от духоты. Небо было закрыто тучами, вот–вот хлынет дождь. Любила девушка такую погоду. Хочется найти плед, сделать горячий чай и, завернувшись в гусеничку, сидеть на подоконнике, попивая живительный напиток.       Она высунула руку в окно и на ладонь упали первые капли дождя. Резко вспомнилась песня Батырхана Шукенова — В серых каплях дождя*. Невольно та заиграла в голове, стоило лишь вспомнить. Полина слезла с подоконника, решая оставить окно открытым и, продолжая напевать известную на родине песню, двинулась к кровати. И вот, лёжа под одеялом и допевая песню она почувствовала, как веки тяжелеют и закрыла глаза, засыпая, надеясь, что новый день принесёт меньше событий, сотрясающих бедную психику, но больше спокойствия.

А за окном продолжал лить дождь.