Шизофрения

Стадия первая «Кто ты? Моё спасение или же…???» Воспоминания: Токийский Детский сад: «Сакура» - «…Чему они радуются? Тому, что они дети или же тому, что их родители являются влиятельными людьми? Их улыбки, ни чем объятые улыбки, они раздражают меня. Глядя на них, моё сердце с болью сжимается, понимая, что мне уже не быть такой, никогда. Каждому из них уделяют особое внимание, проявляют особый интерес, считают ангелом или солнышком, а меня всего лишь ошибкой, ошибкой давнего прошлого, чьё существование угнетает уже и до того испорченный мир. Почему их родители любят их, почему держат за руку и называют ласковыми словами? Почему они не считают своих собственных детей ничтожеством, ведь это всего лишь дети, такие глупые, невинные и ужасно противные. Каждый из них получая боль, может заплакать, обращая этим внимание взрослых на себя. Я думаю, каждый ребёнок испытывает долю радости от нежных прикосновений родных рук, когда его обнимают или приятное покалывание на щеке, когда его целуют. Но разве это не глупо, ведь когда-нибудь они перестанут приносить своим родным радость, каждая их невольная улыбка будет пронзена холодным и не чем не отличающимся от других взглядом. Словно лезвие ножа, которое медленно, пытаясь, как можно больше задеть болезненных мест будут резать, так профессионально и так превосходно, что невольно залюбовавшись этой адской картинно, впадёшь в безмолвное сумасшествие, в которое когда-то впала и я. Грустно, одиноко, но не больно, уже не больно, так и должно быть, ведь я такая же, как и они, только с разным восприятием на жизнь…» - Почему ты молчишь? – Внезапно раздавшийся голос заставил вздрогнуть меня, отрываясь от своих самодельных мыслей и с тихим вздохом отводя взгляд в сторону, подальше от шумной ребятни и радостных, бессмысленных улыбок. - Просто задумалась.- Тихо, совсем невнятно отвечаю я, продолжая всё также лицезреть хмурый и до жути угнетающий пейзаж, создавая этим душевное колебание тревоги и навивая на сердце столь привычное одиночество. Деревья, то и дело, раскачиваясь из одной стороны в другую, завораживали своей утонченностью и одновременностью, погружая каждого в безмолвные раздумья и усыпляя, накрывая тихо, совершенно бесшумно тёплым ощущением меланхолии. Капли дождя, постукивая о крышу, снова, возобновляли картину минуемых минут, возвращая в реальность и заставляя, как и прежде утопать в столь непривычных и взрослых рассуждений, неприемлемых в это время, для такого маленького и совершенно беззащитного ребёнка. - О чём? – Снова этот голос, такой родной и уже привычный слуху, наполненный нежностью и бескорыстным любопытством. - Обо всём.- Ещё тише, с еле уловимым придыханием отвечаю я, не замечая как выражение лица моего вечного собеседника, всё сильнее утопало, в немой обиде и неудовлетворении моим незаинтересованным ответом. - Тебе одиноко? – Неожиданно, с долей горечи произнёс детский голосок, продолжая всё так же с любопытством рассматривать меня, ища в моём взрослом взгляде что-то совершенно новое и одновременно родное, привычное лишь только для неё. - Нет, ведь у меня есть ты.- Сдержанно проговорила я, одновременно поднимая голову в потолок и улыбаясь такой лёгкой, такой забытой для моих губ улыбкой. - Карин-тян, с кем ты разговариваешь? – Прерывая и заставляя оторваться меня от столь непривычной и дикой идиллии, внезапно раздавшийся громкий голос, чей тембр сотрясал ушные перепонки и наполнял рассудок, уже привычной для меня головной болью. Поднимая взгляд на подоспевшего ко мне незнакомца, я узнаю в нём свою воспитательницу, которая гневным взглядом взирала меня, ища в моём непонятном поведении ответы, на её столь бессмысленные и досаждающие мои раздумья вопросы. - С ней. – Указывая указательным пальчиком на одинокий угол, в котором притаившись сидела девочка того же возраста, что и я. Её пшеничные волосы, цвета золота, аккуратно обрамляли мраморное личико юной красавицы, а карие глаза, напоминающие кофейные зерна, с любопытством посматривали на женщину средних лет, надеясь отыскать в её взгляде понимание и полное восприятие данной ситуации. Но встретившись с абсолютным обескураживанием, женщина застыла в немом непонимании, продолжая всё также пробегать взглядом, то на меня, то на пустующий угол рядом со мной. В итоге, не получив ничего стоящего от данной ситуации и взглянув на меня весьма странным и сумасшедшим взглядом с отстраненностью и непоколебимой уверенностью произнесла: - Карин-тян, что ты такое говоришь, там ведь никого нет, так что перестань говорить глупости и беги играть со стальными..- Слегка улыбаясь и смеясь над моим детским, глупым воображением, воспитательница, устремила своё внимание на большое количество детей, которые видимо играли в «Сломанный телефон». Аккуратно подняв меня за руку с уже привычного и давно знакомого места, она потянул меня в сторону шумных детей, беззаботно передававших на ухо глупые словечки, до жути раздражающие моё сознание. Упираясь её настойчивости и силе, я с неохотой направлялась к ребятам, которые не очень-то беспокоились об отсутствии одного человека в команде и всё также с наивностью и радостными улыбками на лице продолжали свою бескорыстную игру. Всё же, сдавшись спертости воспитательницы и, не забыв помахать своей маленькой ручкой в сторону пустующего угла, где незаметно и тихо притаилась такая же маленькая девочка с милой улыбкой на лице, чьё существование замечала лишь моё на тот момент больное воображение. Я с равнодушием и презрением, продолжала медленно, сужая, то растягивая длину своего шага направляться к этим, ничего ещё непонимающим в мире детям. Воспоминания: Средняя школа имени Катоджи: ***- Мисс, мы приехали – Статный голос мужчины, резко и достаточно неожиданно обрывает поток моих мыслей, которые за несколько минут до прибытия к месту, волной наполняли моё измученное и затасканное сознание. Руки моего водителя, обрамлённые в белые лайковые перчатки спокойно, без единого движения покоились на руле, а взгляд, который ещё с утра вселил в меня страх, с ожиданием посматривал на лобовое стекло, пытаясь отыскать там что-нибудь новое и ожидая моего скорейшего выхода из машины. Не став медлить и хлопнув дверью машины, при этом ничего не сказав на прощанье, с неохотой и с не желанием встречаться всё с теми же взглядами, наполненными непониманием, осуждением и презрением, я медленно, но верно направлялась в школу для богатеньких отпрысков, где не раз уже подвергалась унижению и избиению. Короткие чёрные волосы с заметным синеватым оттенком, обрамляли белое, без единого изъяна цвета слоновой кости личико. В глазах ярко зелёного окраса, потухшим огоньком властвовало чувство отрешённости и непоколебимой уверенности в собственных движениях и поступках. Худощавое тельце с ровной и гибкой спиной придавали аристократичную неизменную внешность, но маленький рост и небольшая девичья грудь портили всю статность и величие моих внешних данных. Заходя за ворота тёмно серого цвета с обострёнными наконечниками по бокам и небольшой радужной выемкой на верхушке, я неуверенно, со страхом в сердце вступаю на школьный порог, чем привлекаю к себе все целое внимание удивлённых и укоризненных взглядов. - Надо же, эта сумасшедшая всё-таки явилась. – Где-то рядом, всего лишь в метре от меня разносится такой противный и до жути раздражающий голос моей одноклассницы, чья популярность чрезмерно высока, но не из-за природных данных, а из-за папочки, власть, которого распространяется на всемирном управлением корпораций, основанных на изобретениях людского бытия. Как бы это грустно не звучало, но даже учителя и директор пляшут под её прихвостней дудкой. - Я думал после твоих избиений, она как минимум месяц в школу ходить не будет. – Произнёс скептически парень, находившийся рядом возле этой крашеной стервы, который, если память мне не изменяет всё время хвостиком бегает за ней, прислуживая и удовлетворяя все её физические и духовные потребности.. - Похоже, эта чокнутая, живущая тварь, думаю, в следующий раз она простыми издевательствами не отделается, я придумаю что-нибудь похуже, нежели избиение этой ненормальной психопатки. – Находясь уже в десяти сантиметрах от моей спины, и делая вид, будто не замечает моего присутствия, зловеще, с адским искривлением на лице, произнесла, дыша почти на ухо эта испорченная и стервозная девчонка, одновременно смешиваясь в толпе жестоких и богатеньких отпрысков, таких же, как и она сама. Сердце, которое за столь долгое время судорожно отдавало глухие стуки, пульсируя где-то в груди и затихая в области рёбер, наполняло всё тело страхом перед не желанием быть очередной жертвой отброшенной от благословения судьбы и самой жизни. Запотевшие ладони с силой сжимают пальцы, стараясь утихомирить дрожь и вернуть прежнюю непоколебимость моего облика. Внутренняя борьба с собой, накаляет обострившуюся ситуацию, и с силой бьют по вискам, но я не чувствую боли, лишь страх повелевает моим взглядом, боясь быть снова униженной и растоптанной. Не важно, как долго меня избивают, не важно, сколько колких обид в мою сторону они бросают, я вытерплю, переживу и снова забуду, но унижение забыть я не в силе, которое чёрной полосой отразилось на всём моём дальнейшем существовании. - Не волнуйся, я всегда буду рядом. – Внезапно, совсем неожиданно для меня, произнёс такой родной и многозначный для меня голос, чьё существование было за пределом реальности, чей образ создал множество недопонимания и сатирических высказываний в мой адрес, сравнивая моё восприятие с ненормальным и сумасшедшим, чем я с ними не могу согласиться и крайне считаю свои иллюзии настоящими, спрятанными от глаз глупых и наивных человеческих душ. - Спасибо. – Слегка улыбаясь душевной улыбкой, осмелилась поблагодарить я, за то спокойствие и тихое трепетание сердца где-то в груди, которое погрузившись в дивный голос сказочной арфы, замерло так мимолётно и аккуратно, боясь нарушить столь дивный образ светловолосой особы, внушающий в просторы сердца тёплое умиротворение и всесильное душевное равновесие. Наше время: Старшая школа «Коноха» Закат. Не люблю закат, иногда он напоминает мне цвет крови, такой же яркий и безжизненный, уходящий в безмерную тьму ночи, не зная даже своё новое время пребывание. А ведь зная, когда его кровавывые следы окутывают этот бездушный и жестокий мир, быть, может, его присутствие так не раздражало бы меня, а всего лишь навевало грустные и не столь приятные моменты моей жизни. Быть раздавленной морально неприятно, быть униженной физически ещё хуже. Каждая чреда последствий влечёт за собой наказания, каждое наказание влечёт за собой последствие. Замкнутый круг нерушим, одно движение и тупик, одна ошибка и провал. Так устроена жизнь, так пожелал всевышний, сколько не пытаешься убежать, возвращаешься на своё место и проживаешь одну и ту же роль…роль жертвы, словно кукла, марионетка под контролем безжалостного надзирателя, управляющим твоими мыслями движениями, руководящий твоим телом и вселяющий страх в пустое, никчёмное сердце. Грустно, страшно, но не больно… Не замечая того, я привыкаю к боли, привыкаю к унижению и беспросветному течению времени, это свойственно всем, но дано не каждому. Медленно передвигаясь, растягивая каждый свой шаг, я вынуждаю тело повелеваться мне, стремиться к беспристрастному свету, но, останавливаясь, я забываю дорогу и начинаю путь сначала, считая каждую секунду своего пребывания здесь и отматывая течение времени проведённого в бессмысленных скитаниях обратно. Каким безнадёжным мой крик бы не был, но тени не исчезнут, дорога не закончится, а новая жизнь так и не начнётся. Но, может надежда есть, именно сейчас тонкая нить моего позорного и ничтожного существования оборвётся, исчезнет в бесстрастных лучах заката, испариться, словно и не бывало его никогда. Надежда есть, но её исход так смешон и незначителен, что банальнее и быть не может. А я поверила, снова поверила себе, но напрасно, ведь ошибаясь много раз, мне не суждено было понять и запомнить, что малый сгусток ничтожной веры, исходящий из самого сердца, может убить, тихо и плачевно. Даже сейчас будучи избитой и лежа на холодном, наводящий бесцеремонный ужас кровавом полу, я не чувствую боли, лишь страх и погребённое в адские муки унижение. Снова я померкла в безоблачном месиве стыда и сумасшествия, снова это терпкое чувство обволакивает моё сердце, но я не слышу его, я не хочу слышат…Мой слух воспринимает голоса лишь тех, кто дорог мне, лишь тех, чей образ заволакивает меня в давно забытые детские мечты и на губах, как раннее сама собой образуется детская и такая наивная улыбка, говорящая, что «все в порядке, мне не больно, ведь у меня есть вы, а большего мне и не нужно». Каждый раз, одна и та же фраза слетает с моих губ, успокаивая и придавая силы на дальнейшее существование, на дальнейшее течение времени и часа. Но сегодня мне некому сказать таких желанных слов, некому излить свою душу и улыбнувшись поблагодарить за понимание и поддержку. Они исчезли, так просто и непостижимо, словно горсток пепла слившись с потоком ветра, канули в небытие, скрывшись от зловещих взглядов людей. И нет тому причины, дабы объяснить их все целое поведение, ведь доверяя так долго и так наивно тем, чьи образы невиданны людским душам, я словно сама погрузилась в беспристрастное сумасшествии и полное отрешении от мира сего, забывая про адские сущности живущее в этой реальности и окуная свой разум в иное измерение, чьё восприятие жизни и смерти намного многограннее и возвышеннее, нежели в этой земной пустоте. Сжимая окровавленные пальцы в немом крике, и чувствуя, как истошная боль мгновением пронзает всё тело, нанося бесцеремонный импульс в голову, я падаю, снова и снова… Белые, покрытые алой кровью зубы, с силой кусают разбитую нижнюю губу в надежде сдержать очередной стон боли и бессилия. Руки, усыпанные чередой багровых ран, с неимоверным усилием и болью делают попытку поднять окровавленное тело, но хруст костей, безжалостным звуком разносится по телу и с желаемой силой бьёт по ушам, заставляя кисти рук немного пошатнуться, теряя этим простым движению бывалую стойкость и внезапно обретённую силу. Я с застывшим стоном в горле падаю, так отчаянно и так неизбежно, словно происходящие, это очередная иллюзия, созданная мною, дабы погрузить своё сознание во временный болевой шок, чтобы позже, во время очередного адского надзирательства не было столь бьющей боли и осознание того, что с невинным девичьим телом вытворяют по ту сторону реальности. - Почему люди настолько жестокие? – Хрипло, совсем тихо, спрашиваю я, будто пытаюсь получить ответ от холодных и безжизненных стен, но они молчат, молчат и смотрят не в силе что-либо сказать. Эти стены повидали многое в жизни, они познали истинное существование человечества, но, ни одна из них не пала, не рухнула, даже трещинной не пошла, продолжая, как и раннее вслушиваться в отчаянные крики о помощи и безжизненные адские стоны боли. Словно сами, превращаясь в пучину безвременной муки, начинают душить, так сильно и безысходно, что вдыхая такой желанный воздух, сердце невольно замирает, переставая отдавать жизненный импульс в бездыханное и бессильное тело… Чувство падения обволакивает разум, делая веки тяжелее, а сознание мутнее, но не понимая того, продолжаешь, как и прежде смотреть на каменную оболочку стены, задавать бессмысленные вопросы и не получать на них ответы, лишь мёртвая тишина способна понять, лишь безысходная пустота способна ответить. - Я не понимаю. – Ещё тише, словно боясь спугнуть ощущение отрешённости и спокойствия, еле шевеля губами, проговариваю я, одновременно отбрасывая безнадёжные попытки на желаемое поднятие своего тела из липкой и уже давно засохшей багрово-коричневой лужи крови. - Хочешь, я отвечу на твой вопрос? – Холодный, словно сама сталь голос пронизывает мой слух, заставляя медленно, но аккуратно с еле ощутимой болью в шеи поднимать голову, с каждым разом всё яснее замечая обладателя столь дивного и чарующего голоса. Короткие волосы цвета вороньего крыла, небрежно лежащие на затылка столь таинственного незнакомца, придавали ему галантности и слегка распущенного поведения, словно мальчишке вечно резвящегося во дворе с друзьями и затеявшего очередной хитроумный план. Глаза, окутанные беспристрастным тихим омутом, выражавшие столь знакомое мне равнодушие и безмерное желание повелевать мною, смотрели с осуждением и жалостью, как бы говоря о моём ничтожном и бессмысленном существовании. - Кто ты? – Дрожащим от страха голосом спрашиваю я, боясь, что видя меня такой сейчас, он как и многие, рассмеявшись над столь отвратной и брезгливой картиной, развернётся, и, канув в бездну, больше никогда не пересечёт свой путь с таким ничтожеством, как я. - А сама не догадываешься? – Говоря всё тем же бесстрастным голосом и растягивая тонкую полоску губ в заносчивой, немного похотливой ухмылке, он медленно, но верно начал приближаться ко мне. Садясь на корточки и поднимая двумя пальцами правой руки меня за подбородок, при этом оттягивая, как бы играя моей нижней губой, он холодно пронзает мой слух своим ледяным голосом: - Ну же, подумай хорошенько и дай мне услышать твой ответ. – Наклоняясь ко мне и шепча, почти на ухо, обжигая этим бесцеремонным действием моё сердце и пронося колебанием по всему телу рой всепоглощающих мурашек, он снова ухмыляется, довольствуясь ожидаемым ответом моего тела на его будоражащие рассудок действия. - Моё спасение. – Еле поднимая уголки губ, и улыбаясь, такой наивной и безжизненной улыбкой совсем тихо, будто шёпот весеннего ветра произношу я, надеясь, что именно это виденье, невиданное людским душам, поможет мне забыться, утопая в бескрайних, счастливых эмоциях и в детских наполненных жизней мечтах. - Ошибаешься, мне не суждено быть твоим спасением, мне суждено быть, лишь твоим адом. – Равнодушно, с долей некой веющей обиды, произносит моё желаемое спасение, сменяя бесстрастную ухмылку на зловещую и дьявольскую полуулыбку, которой сам повелитель Ада не в силе противостоять. К сожалению последних слов, я так и не познала, ещё минутой раннее тяжесть моих век стала неминуемой преградой, а собранность мыслей с каждой секундой намеревалось превратиться в беспечное сборище непонятных для меня отрывков, моменты, которых проскальзывая в сознании, обрывались, так и не успев создать полноценную и достаточно понятную для окружающих мысль. Поэтому расслабившись и дав волю небытию, моё сознание провалилось во временное пространство иной реальности, где зеркальной стороной отражаясь в безмерном глубоком озере, утопаешь в его бесстрашной красе и абсолютном невиданном Рае. ***___Конец первой части___***