Сигарета за сигаретой, тлеющие огоньки похожи на звезды, что больше мне не смеются. И от этого становится так пусто, что я вновь тянусь за своим маленьким, насквозь заполненным дымом и бесчувствием раем. Глупо? Возможно. Но боль все еще не стихает, отчаянно подпитываемая надеждой, что Маленький Принц, вопреки законам логики, здравому смыслу, биологии и всему прочему, все еще жив.
А потом перед лицом вспыхивают голубые глаза, по-детски непринужденная улыбка и золотые волосы, после чего снова хочется кричать в голос. Потому что следующим воспоминанием
Его тело безвольно падает на песок. Я закрываю глаза, а голова тяжело падает на руки. Сейчас я кажусь себе похожим на Пьяницу, от этого становится еще более тошно. Только он тянется за бутылкой — моей же манией стали сигареты, но сути это не меняет.
Что сказал бы Маленький Принц, если бы увидел то, во что я превратился? Иногда это удерживает от еще большей глупости, чем задымление комнаты по вечерам. Не так. Не «иногда». Это почти ежедневно снимает с крыши и удерживает от того, чтобы затянуть петлю на шее. Мерзко и противно, но больше не получается найти того себя, которого повстречал когда-то Маленький Принц. Словно все то, что я так презирал в «странных взрослых» внезапно всплыло наружу, полностью утопив под собой лучшую часть. Словно я
правильный умер в ту ночь в пустыне.
Интересно, как там Маленький Принц? Счастлив ли? Он так хрупок по сравнению с этим жестоким миром, кто бережет его? Вернулся ли Он к Розе? Чертова Роза, которую получается только ненавидеть. За то,
что не ценила Маленького Принца, за то,
что ее любит Маленький Принц, за то, что
ради возвращения к ней Маленькому Принцу пришлось умереть… Этот список бесконечен, как бы я ни старался проникнуться более светлым чувством к ней, чем слепая сжигающая все ненависть, причин ненавидеть больше. Особенно за то,
что отобрала Маленького Принца. Потому что я
люблю его. Но Ему не нужен я, ему нужна
Роза. И поэтому я каким-то краешком сознания хочу, чтобы барашек все-таки съел ее. Я пытаюсь заставить себя беспокоиться о ней. Иногда почти получается, когда я представляю, как
Маленькому Принцу будет больно. Почти так же, как и мне, когда улетел он. Нельзя, твержу я себе, нельзя и думать о таком. Он не должен страдать, как страдаю сейчас я.
Даже звезды перестали смеяться. Когда я по привычке поднял голову, надеясь воскресить в памяти Маленького Принца, его смех, как перелив колокольчиков, и ничего не услышал, у меня в душе что-то оборвалось. Он забыл меня.? Я не хотел этому верить, искал глазами его звезду, которую никогда и не видел, он тогда отказался показывать ее, я не слишком настаивал. А теперь сожалел об этом.
Зачем ты улетел к ней? Неужели она дорога тебе? Так же, как и ты мне? Ты ли ее приручил, или приручили тебя?..
Или это я слишком приблизился к столь ненавистному понятию «взрослый», что звезды перестали быть бубенцами для меня? А если ты прилетишь, смогу ли я стать тебе дорог? Пусть не так, как твоя чертова
Роза, пусть не как Лис. Хотя бы немного. Был ли я тебе дорог, когда ты прилетал? Буду ли я тебе дорог и теперь, такой, слишком взрослый? Глупый взрослый, которому Маленький Принц стал слишком дорог, чтобы отпустить, как это наверняка сделал Маленький Принц, ребенок, кому так легко забыть неприятные моменты.
***
Я затянулся очередной сигаретой, выпуская дым в открытое окно. Сегодня я чувствовал себя особенно мерзко, вспоминая, что сегодня два года, как Маленький Принц прилетел на Землю и год, как он улетел. Больно… Я опустил голову на руки, полностью отдаваясь этой пустоте, что образовалась внутри меня. Слишком больно, слишком мерзко, слишком тошно от самого себя. Хотя мои товарищи наверняка даже не подозревают обо всем этом, я, кажется, разучился открывать душу и научился слишком хорошо врать. Я ненавижу себя, а еще слишком,
слишком сильно люблю тебя, Маленький Принц. Слишком люблю, чтобы довольствоваться тем, что ты жив и счастлив потому что ты умер, я видел твою смерть.
Дым одурманивал, заполняя легкие. Мысли путались, воспоминания вставали перед глазами, вновь бредя едва зажившие раны.
Тогда, на пятый день нашего знакомства, я впервые обнял Маленького Принца. Из-за раздражения, предчувствия скорой гибели, я ляпнул ему про безразличие к судьбе его Розы, про занятие «серьезным делом». Я пошатнул его уверенность во мне как в ком-то, кто и вправду его понимает. Я видел его слезы, я прижимал его к себе и вдыхал едва уловимый запах его волос. Тогда я баюкал его, пытаясь утешить. Наверное, тогда я еще не до конца понимал, что Он украл мое сердце. Я совершенно не знал, что делать, лишь прижимал крепче к себе, чтобы Он поверил так же, как тогда верил я, что смогу защитить его от всего. Я не понимал тогда, насколько он хрупок, насколько верен своему слову, насколько сильно я привяжусь к Нему, не знал, что Он заберет мое сердце, а я не буду против. Я просто обнимал его, незаметно даже для самого себя наслаждаясь его присутствием. Наверное, я полюбил его еще тогда, просто не до конца понимал это.
Постепенно Маленький Принц успокоился, затихли всхлипы, он просто сидел у меня на коленях, медленно засыпая. Вдруг он пробормотал словно во сне, я не могу сказать, понял ли он смысл своих слов, помнит ли их.
— Ты хороший, — почти неслышно прошептал Маленький Принц, чуть ближе прижимаясь ко мне. У меня перехватило дыхание, сердце словно заполнило собой всю грудь, не давая вдохнуть. Я дышал резко и рвано, крепче обнял Маленького Принца, поправил золотые локоны. Он уже спал, а я впервые понял, сколько Он значит в моей жизни.
Я ненавижу розы. Особенно алые. Я не знаю, какого цвета была
Роза, которую любит Маленький Принц, но мне почему-то кажется, что она непременно была алой. Не может она, отобравшая у меня Маленького Принца, быть невинного белого цвета, нежного розового или радостно-желтой. Слишком капризная, слишком гордая, она казалась мне какого-то темно-алого цвета, слишком пошлого для чистоты
моего маленького друга. Ненавижу
Розу.
Не уберег. Не смог спасти тебя. Хотя ты, наверное, счастлив и без меня. Тебе довольно твоего цветка, а обо мне ты уже и не вспоминаешь. Или ты хоть иногда думаешь обо мне? Жалел ли ты хоть раз, что ушел? Я безумно жалею, что отпустил тебя. Я не должен был тебя отпускать. Вернее, должен был, потому что с Розой ты счастлив. Но зачем ты так крепко привязал меня к себе? Неужели тебе было мало Розы и Лиса? А что теперь делать мне?
Я сжал зубы. Нельзя, нельзя вспоминать о Нем, нельзя так убиваться по тому, кто мертв! Нельзя… Нельзя… Больно… Слишком больно.
Хочется просто исчезнуть. Он слишком крепко привязал меня к себе. А во что я превратился сейчас? Если я был ему дорог тогда, то что он сможет найти во мне сейчас?
Глупого взрослого, влюбленного в тебя, правда, Маленький Принц? Жалкого, почти мертвого изнутри. Я больше не рисую, я больше не слышу смеха звезд, я занят серьезными делами все время, что не задымлял квартирку. Правда, на что я надеюсь?
На то, что ты жив. И любишь меня. Хоть чуть-чуть.
***
— Ты в порядке? — на плечо почти невесомо легла теплая ладошка. Я вздрогнул, резко поднимая голову. И не поверил своим глазам. Пожалуй, было бы вероятнее, если бы оказалось, что я сошел с ума, спятил на фоне постоянной тоски. Не хотелось верить этому обману, было бы слишком обидно вновь обмануться тогда, когда мне как раз стало казаться, что я стал невменяемым еще тогда, в пустыне. Потерял последние капли разума из-за жары. Но разве у галлюцинаций могут быть такие мягкие, теплые руки?
— Ты в порядке? — повторил Маленький Принц, а я почти не рассмеялся, вспоминая именно эту его привычку — никогда не отступать, не получив ответа. Это было так знакомо, так правильно.
Так любимо.
— Я… в порядке… — я слабо улыбнулся, борясь с желанием обнять его, прижать к себе и никогда-никогда не отпускать, — Но… Что ты здесь делаешь? — Он звонко рассмеялся, а я пристально рассматривал его голубые глаза, ровные жемчужные зубки, золотые волосы. Пожалуй, с нашей последней встречи он все же вырос, несколько вытянулся, но на нем все так же висел золотисто-оранжевый шарф, он все так же смеялся.
— Почему ты здесь? — все же спросил я, вспоминая, как любил Маленький Принц свою Розу и как рвался к ней. Что же изменилось? Но он молчал.
Мне стало очень-очень одиноко, — вздохнул Маленький Принц после нескольких минут молчания, — Или ты мне не рад?
Его вопрос поставил меня в тупик. Конечно, я был рад ему, но как сказать ему об этом? Видя мое озадаченное выражение лица, Маленький Принц снова звонко рассмеялся. Мне казалось, что Маленький Принц знал и чувствовал гораздо больше, чем говорил, но решил не спрашивать. Но внезапно он нахмурился.
— Ты изменился, — у меня остановилось сердце. Да, я, черт возьми, изменился, я сам знал об этом, но слышать эти слова от него было невыносимо. Словно он только что сказал, что разочарован во мне, что уйдет сию минуту, не оставшись со мной ни мгновением больше, — Но, надеюсь, я все еще дорог тебе.
— Конечно, ты мне дорог, малыш, — я в растерянности посмотрел на него. Еще никогда мне не доводилось видеть его таким сомневающимся и серьезным. Разве что, в
тот день…
Неожиданно он подался вперед, коснувшись моих губ своими. Это был совершенно невинный поцелуй, просто прикосновение, но я еще ни разу не чувствовал себя настолько счастливым. Ни один самый жаркий поцелуй самой прекрасной девушки, коих в моей жизни было немало, не мог сравниться с ним. Это длилось несколько секунд, после чего Маленький Принц резко отстранился.
— Кажется, ты меня приручил, — пробормотал он, старательно не глядя на меня. Я выдохнул, пытаясь понять столь простую, казалось бы, фразу. Маленький Принц не поднимал головы. Спустя минуту он всхлипнул.
— Мне кажется, что я тоже приручен тобой, — улыбнулся я. Он поднял на меня глаза, в которых стояли слезы. В эту минуту он казался столь хрупким, каким не казался даже когда спал у меня на руках. Я мягко обнял его, пытаясь успокоить. Прошел почти год, но я так и не научился этого делать. Теплые руки обвили меня в ответ.
— Я люблю тебя, — прошептал я. Маленький Принц, все еще всхлипывая, рассмеялся, утыкаясь мне в шею. Сквозь смех, ставший мне самым дорогим, что было в моей жизни, я услышал тихое «я, кажется, тоже».
Мой Маленький Принц все еще смеялся, пусть его смех и чередовался со всхлипами. Меня обнимал Маленький Принц, которого я наконец-то мог назвать моим. Этого было достаточно, чтобы депрессия, в которой я пребывал весь год, исчезла без следа. Этого было достаточно, чтобы меня затопила волна счастья. Этого было просто достаточно.
