***
На ЧБД приходит долгожданный Дудь, и все, кажется, увлечены им настолько, что не замечают ту чушь, которую говорит Нурлан. Сегодня он слишком много стебёт Лешу и неоправданно много выдаёт что-то гейское. И все смеются — Рустам, Серёжа, Юра, ну Лёша улыбается, хотя и напряжённо. Нурлан сидел рядом с Тамби и не мог не видеть его мутный взгляд. Это человек, который следит внимательно за всеми, и в этот раз нездоровое внимание Нурика к Леше его тоже заинтересовало. И почему-то Нурлан был абсолютно не удивлён, когда после съемок он спросил: — Братан, ты че уняться-то не мог? Нурлан сначала не понял, о чем он. Он нахмурил брови, и Тамби глазами показал на Лешу, который проходил мимо. — Я слишком много над ним угорал? — спросил Нурлан, причем совершенно невозмутимо и безвинно. — Да тебя капец как заклинило, — сказал Тамби, странно смотря на него. — Мне кажется, надо позвать тех ребяток, чтоб они своим гей-радаром изловили тут парочку. Нурлан понял, что Тамби стебётся. Конечно. Нифига он не подозревает. Но насторожился, что это оказалось так заметно. Нурлан промотал в голове то, что вспомнил, и возмущенно провёл по лицу рукой. Он чувствовал сейчас себя паршиво с той стороны, что его рот не затыкался. Flashback Дудь рассказывал про Париж. — Это место, где полно гей-клубов, — Юра тут остановился и замешкался. —Сейчас будет странная вещь: Лёха поймёт, а другие могут не врубиться. — Так, так, так, — оживившись, улыбчиво сказал Нурлан и посмотрел на Лешу. Лёша сказал какую-то хрень, и Юра продолжил: — Слышьте, и кто-то из нас сказал, давайте зайдём в один… — Лёха поймёт, конечно! — вновь прервал Нурлан. — Леха, что ни выходной, сразу — гей-клуб. Лёша улыбается, странно смотрит на него, но ничего не говорит. *** — Это был 2006 год. И я и мои кореша — жесткие гомофобы. То есть вот, вот, — Юра показывает на Лешу. — Как вот этот вот человек… — Ну, этот уже нет, — Нурлан понимает, что его мало кто слушает. И он на самом деле готов ещё раз повторить без проблем, но другое дело, как это воспримут. *** — Короче, это был Париж. И после той ночи я перестал быть гомофобом… — Лёх, че, в Париж? Рванем? Нурлан редко перебивает гостей. Но в этот раз, слыша заветное «Лёша», он будто тает. Он был сейчас ребёнком, который хотел привлечь к себе его внимание. А Лёша молчал, Лёша его игнорировал. И было обидно, что вот он, Нурик, так вёл себя как идиот, а Лёша вёл себя так, как будто ничего не происходит. Нурлан всегда любил Лешу (плевать, что раньше не думал о том — это не умаляет). Лёша имел над ним какую-то власть, потому что ему он был готов простить все, позволить все, разрешить все. Он ещё и восхищался им в глубине души. И обожал очень-очень. Нурлан вот думает, что счастье должно быть неожиданным и случайным. Он убедился в этом недавно. Это был день рождения одного из их общих знакомых. Нурлан тогда напился, набухался и случайно поцеловал Лёшу. Это было как-то нелепо, грубо и неловко, возможно. Нурлан не помнит до сих пор, что было дальше. (Так, хорошая идея отыграть это на ЧБД и послушать версию Леши). Он только помнит, как Леша не говорил ничего потом около двух недель, молчал с ним об этом. Нурлан не поднимал этой темы, а в душе трепетал, сгорал от злости на Лешу. Он истрепал себе тогда все нервы. А потом, после какой-то фотосессии, Лёша перехватил его в коридоре и сам (сам!) поцеловал. Это было капец как неожиданно и офигеть как горячо. Весь март они провели вместе, не отрываясь друг от друга. Все было хорошо, потому что Нурлан этого так давно ждал и хотел. Они все время были дома; и были свободны от всего, до того как надо было возвращаться в нормальную жизнь и продолжать работать. Нурлан вспомнил, что последний выпуск вышел тогда, когда они с Лешей были ещё на уровне простых друзей. Ему стало хорошо от этой мысли. Было так приятно сидеть и думать сейчас уже, что вон там с другой стороны находится Лёша, который теперь вроде как его, и что об этом никто не знает. Нурлан мог свободно рассказать ребяткам. Он знал об их толерантной позиции. Но ведь он пока сам для себя не мог принять до конца, осознать всю привязанность к Леше. В этом он не похож на Лешу. Он, Лёша, всегда к себе относится с дозволением: что-то хочешь — возьми и сделай-тире-скажи-тире-поцелуй. По крайней мере, так это выглядит. Все уже разошлись по зданию после съёмок. Нурлан нашёл Лешу в кресле. Он сидел и читал что-то в телефоне. Нурлан подошел к нему сзади и, обвив руками, положил голову ему на плечо. — Ты сегодня такой милый в этом худи, —сказал он, дыша ему в шею. Лёша взял его руки, чуть наклоняя голову. Он вздохнул. — Слушай, Нура, ты такой, — начал говорить Лёша, но остановился, прислоняя к глазам руку и недовольно качая головой. Нурлан понял, что он говорит о его неумолкающем сегодня языке. — Какой? — сказал Нурлан. — Безудержный? — Да. Тебя несёт похлеще меня. Нурлан до сих пор зарывался носом в его шею и целовал его. — Мм… Меня несёт с тебя, Леш. Лёша мягко погладил его волосики, которые щекотали шею. — Да, — сказал Нурлан, очнувшись. — И только попробуй ещё раз к кому-нибудь на колени сесть, — Лёша залился хохотом, и Нурлан хлопнул его по руке и серьезно посмотрел. — Убью, Леш.***