street light

Белоснежные руки с едва заметными царапинами потянулись в карман за наушниками. Достав телефон, он зашел в плейлист с названием «💙» включая рандомный порядок. Блондин кинул взгляд на Хашибиру мирно сопящего по другую сторону машины, подперев свою голову рукой. «Отрубился всё таки. Говорил же ему не пей так много» Агацума снова перевел взгляд на окно. Совсем пустой город, по окну били капельки дождя. Черт им же еще идти от машины до дома несколько минут. Они теперь промокнут. Иноске может свалиться завтра с температурой, а ведь он и так будет валяться в кровати с мигренью, в обнимку с таблетками от похмелья. И конечно кто же кроме Зеницу попрётся к нему в 7:30 утра что бы принести эти самые таблетки и стакан воды? Его бесит этот кабан, но он все равно его любит, до боли в груди. Он любит этот буйный характер, любит эту улыбку и этот ужасный смех, любит эти волосы с запахом соленой карамели. И так же сильно ненавидит его за то, что он его никогда не слушает, от слова совсем. Постоянно лезет в новые и новые драки, хотя Зеницу его ругает за это. Ненавидит за то, что играет с его чувствами, ненавидит за то, что Хашибира думает что может его касаться, обнимать и класть руки на его плечи, нести его на руках, когда тот устанет. Пора кончать с этим, эта игра затянулась слишком надолго. Игра без правил, в которой согласились участвовать двое, а играл только один. Он признается сегодня. Он знает как будет сожалеть, как будет плакать и не выходить из комнаты днями. Знает, как к нему будет ходить каждый день Танджиро, пытаясь его успокоить, но все тщетно. Знает, как он будет не спать ночами. Знает, что все это состояние затянется не на месяц и даже не на два. Может это будет полгода, а может и год. Он знает, знает, знает, но признается. Ему просто больно смотреть на то, как Хашибира заигрывает с Аой и больно смотреть на то, как она ему отвечает. Ему больно слышать по мнению Иноске «смешное» и подходящее Зеницу прозвище «одуванчик», «его одуванчик». Он знает - это шутка и не более, но черт возьми. Маленькая его часть надеялась, что эти слова будут сказаны с настоящей нежностью и любовью. Что эти зеленые глаза посмотрят на него не так, как на всех, а как на самое дорогое. Что однажды он проснется в обнимку с Хашибирой, а последний поцелует его в макушку и прижмет к себе. Этому не бывать, он это знает. Но надежда умирает последней - ведь так? Блондин снова посмотрел на Иноске, спит и храпит как самый настоящий кабан. Интересно, почему водитель такси их еще не обматерил и не выкинул из машины?Гребанный Хашибира, он красивый даже когда спит. Он красивый когда ест, он красивый когда бегает, он красивый всегда. Только вот Агацуме не нравится красота Иноске после очередной драки. Когда тот заваливается к нему в дом весь в синяках, ссадинах и со стекающей на подбородок кровью из носа. Зато с гордо поднятой головой и криком «Я снова их уделал! Ну, а кто сомневался в короле гор Иноске?» а у парня случается микро-инфаркт, и он судорожно перебирает всю аптечку, ища бинты, перекись и вату. «i love you too much», эта строчка песни почему-то запомнилась блондину. Хах и ведь действительно, он любит его слишком сильно. Машина остановилась. Блондин расплатился за такси и поблагодарил водителя. Он попробовал потрясти Иноске в надежде, что тот проснется. Конечно он не проснулся, чего еще ему ожидать? Только с 3 попытки король гор соизволил открыть глаза. На удивление Агацумы, Иноске сразу же вышел из машины, не донимая его вопросами по типу: «Я где? Это че за машина? Бошка раскалывается. Одуванчик, я спать хочу, нахуя ты меня разбудил вообще» Только выйдя из машины и пройдя пару шагов по лужам, Агацума вспомнил про признание. У того дрожали руки, но, может быть все обернётся? Хашибира пьяный в стельку, может проснётся и не вспомнит ничего. Может быть, блондина разбудит звонок по телефону и знакомый голос шепотом проговорит в трубку «Бля принеси чего-нибудь от головы, Моницу. Я сейчас сдохну» Сглотнув, Зеницу всё-таки решился сказать: — Иноске, а как ты относишься к геям? — Зеницу спросил это без ожидаемой тряски в голосе, ну на том и лучше. Его не заподозрят ни в чём. Он надеется, что его не заподозрят ни в чём. — А, че? — Все таки Хашибира был бухой, на то и к лучшему. Больше вероятности, что он ничего и не вспомнит завтра. — А, к этим педикам что-ли? Да я б увидел одного, сразу бы ему с левой. А после как с правой, а потом в живот и запинал бы, как они меня бесят. Фу, зачем ты вообще спросил о них, одуванчик? — Иноске остановился и повернулся к Зеницу, а тот просто пытался не расплакаться и не упасть на колени от безысходности. Какой же он всё-таки жалкий. Сжав руки в кулаки, Агацума выкрикнул: — Так ударь меня! Прямо как ты описал, с левой, с правой, и потом запинай меня до смерти. А как же, еще в живот! Сделай это прямо сейчас, ты же хочешь этого?! — Блондин поджал губы, из глаз потекли слёзы, а Иноске замер с руками в карманах, словно он ничего не понял. — А, чего? — Проговорил Иноске, всё-таки этот тупой кабан и вправду ничего не понял. Он такой идиот. — Я люблю тебя, черт возьми! Я люблю тебя, идиот. Как ты вообще этого не понял сразу? Я всегда ходил за тобой. На твои дурацкие тусовки, приезжал забирать тебя, когда ты шел туда без меня. Я всегда перематывал твои раны после драк, я всегда заботился о тебе! Ты даже этого не заметил? Ты такой идиот! Красивый, даже слишком, но такой тупой! Я вечно готов повторять, что я люблю тебя. Я знаю, что сейчас ты просто бросишь меня промокать под дождём, или изобьешь меня до полусмерти, как в этих гребанных фильмах! Но я люблю тебя, хоть и я совсем не хочу этого. — Агацума кричал на Хашибиру, смотря тому прямо в глаза. Зеницу уже совсем промок под этим дождём, конечно, ведь он забыл даже накинуть ветровку прежде чем выйти. Когда тебя зовет Иноске на очередную пьянку, ты обязан выйти уже через 5 минут. И через 20 приглядывать за Хашибирой, чтобы тот не подрался с кем-нибудь, ну или не потратил все свои деньги в баре. И завтра из-за этой ветровки он откинется с температурой 38,7. А принести ему таблетки будет некому. Танджиро живет слишком далеко, чтобы приглядывать за ним. Блондин интуитивно зажмурил глаза и подставил руки перед собой, готовясь к удару. Но через 2 секунды, через 5 и даже через 10 удара не последовало. Со страхом и медля он открыл глаза. Иноске стоял все так же неподвижно. Может он опять ничего не понял? Алкоголь всё-таки делает свое дело. Неожиданно Агацуму взяли за запястье, так крепко, что ему становилось больно. Вот его и изобьют, наверное сначала ему сломают руки. Потом запинают, после сломают рёбра и оставят помирать в своей же луже крови. Здесь ему никто не поможет, даже самый добрый Танджиро не прибежит к нему. К сожалению, Камадо просто не успеет. Его губы резко накрыли чужими губами. Что? Иноске целует его? Это не сон? Иноске грубо сминает губы блондина, давит языком на них, заставляя открыть его рот. Хашибира проводит языком по зубам Зеницу. Он кусает нижнюю губу второго, и отстраняется. Из губы блондина начала стекать кровь, Хашибира подтер ее пальцем и расплылся в теплой улыбке. Именно в той нежной улыбке, которую блондин представлял только в мечтах. И теперь его глаза смотрят на Агацуму, как на самое дорогое, что для него есть. — Ты, блять, не представляешь как я долго этого ждал, одуванчик. И прости, не думал, что укушу так сильно. Блондин застыл на месте, дождь усилился и волосы стали совсем мокрыми. Челка неприятно прилипала ко лбу, а по телу прошла легкая дрожь от холода. Их двоих сейчас освещал только свет уличного фонаря. Иноске начал снимать свою кожаную куртку и аккуратно накинул ее на плечи одуванчика, чуть приобняв его за них. — Сейчас замерзнешь и заболеешь, пошли быстрей — Хашибира взял одуванчика за руку, но пройдя два шага они снова остановились. Агацума кинул непонятливый взгляд на Иноске, а тот в ответ уверенно сказал: — Не-а, так не пойдёт — Сам того и не поняв Зеницу уже был на руках у Хашибиры. Но сейчас он уже не против этого. — А еще спать ты сегодня со мной будешь. — Сказал Иноске с ухмылкой на лице, опуская Зеницу на ноги перед дверью дома Хашибиры.