Ромашка

      В зале суда больше никого не осталось. Всё закончилось. Все разошлись.       Драко сидел один там, где сидел всё время, пока шел процесс — справа, в отдалении от всех. Тысячи мыслей крутились в его голове в беспорядке, в совершенном хаосе: «Что это вообще было?! Что? Свободен! Свободен!»       Ведь он уже смирился со своей участью. Смирился, что проведет чёрт знает сколько лет в этом ужасном месте, откуда еще мало кто выходил. А если и выходил, то человеческими руинами, полусумасшедшими тенями. Он смирился, что и его судьба будет такова! Но вот он сидит здесь, один, абсолютно свободный, оправданный и даже не ограниченный в магии.       А все этот невозможный человек! Просто невозможный. Невозможный… придурок! Что он там наплел?! Это же уму непостижимо, так соловьем заливать, какой он — Драко — на самом деле несчастный, раненый, но смелый. Как он верен своей семье и друзьям, как много он пережил, сколько боли вынес и как рисковал собой. Поттер был так убедителен, что на какое-то мгновение Драко даже сам поверил, что так всё на самом деле и было.       Он сидел и не мог осознать, что все закончилось, что вся жизнь, будущее, все, на что он уже не рассчитывал, теперь лежит перед его ногами, нужно только встать и выйти из зала суда. Он снова будет собой. Снова сможет надеяться, радоваться, планировать свою судьбу. Миллионы возможностей!       Все эти мысли кружили голову, затуманивали рассудок. От отхлынувшего враз напряжения все его тело будто обмякло — вот он и сидел, не в силах пошевелиться, не в силах до конца принять своё счастье, не в силах поверить, что Поттер опять спас его жизнь, а теперь и его свободу.       Драко был так поглощен обрушившимся на него потоком мыслей и чувств, что не заметил, как в пустой судебный зал вошел еще один человек.       Гарри Поттер собственной персоной. Герой, смельчак, добряк и умница застыл в дверном проеме огромного зала.       Он вот уже десять минут как наблюдал из своего не такого уж и тайного укрытия за сидящим в одиночестве Малфоем. Гарри не хотел нарушать его покой, не хотел мешать, но он понимал, что, возможно, это последний шанс вот так близко увидеть своего давнего недруга, рассмотреть его в тысячный раз, запомнить каждую черточку этого безупречного лица. Гарри жадно вглядывался в любую мелочь, боясь упустить и не запомнить какие-то важные и нужные для него детали.       Он сделал маленький шажок в сторону, и вдруг скрипнувшая половица прозвучала в тишине зала просто оглушающе! Драко тут же поднял глаза в направлении двери и увидел Поттера, застывшего в проеме и не знающего куда спрятать глаза.       Малфой понимал, что он должен поблагодарить, знал, что должен встать, подойти, сказать что-нибудь, ну хоть что-нибудь! Но он не мог собраться с мыслями, не мог понять, какими словами вообще можно благодарить за спасенную жизнь и свободу. Как такое можно облечь в слова?       Поттер же в это время сделал еще несколько шагов в глубину зала и прикрыл дверь. Он не стал подходить ближе, остановившись в нескольких метрах от скамьи, на которой сидел Малфой.       С верхних окон в зал косыми полосами струился солнечный свет, начищенные деревянные скамьи сверкали в его лучах и создавали блики на полу и стенах. В абсолютной тишине зала слышались гуркотание голубей с улицы и отдаленные голоса.       — Почему? — от долгого молчания голос Драко звучал немного скрипуче. — Почему ты сделал это?!       Мгновение даже воздух казался неподвижным.       Драко встал со скамьи и сделал шаг навстречу — одновременно с Гарри. Звук шагов эхом прокатился по залу. Они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Малфой опустил глаза, весь как-то ссутулился и уже собирался начать что-то говорить, но в этот момент Гарри преодолел оставшееся между ними расстояние, взял в свою руку холодную ладонь Драко, развернул её к себе тыльной стороной и поднес к своим губам. Он прижался к этой безупречной ладошке, как путник, страдающий от жажды, припадает к источнику прохладной воды, зажмурил глаза и стоял, блаженно прижавшись губами к подрагивающей руке. А потом эту же зацелованную ладонь прижал к своей груди — туда, где гулко колотилось его юное пылкое сердце.       — Потому, Драко, что внутри меня есть огромный горячий ком, — стал тихо говорить Гарри. — Этот ком не даёт мне дышать и думать, он распирает мою грудь и сердце. Именно благодаря ему я держался всё это время, не сдавался! Этот ком пульсирует внутри меня твоим именем, твоим голосом! Я сделал это потому, что все, сказанное мной на суде — правда. Я это знаю точно! — он чуть перевел сбившееся дыхание. — Я сделал это потому, что в конечном счёте Лорда победил ты!       Драко наконец-то отмер при этих словах и испуганно поднял взгляд на Гарри.       — Да-да, — продолжил Поттер, — я не сошел с ума. Если бы не ты, я не смог бы победить. Если бы не ты, я не думаю, что вообще смог бы хоть что-нибудь сделать из того, что мне пришлось делать всё это время. Ты всегда был со мной. Везде. Ты не знаешь этого, но именно твой голос ободрял меня в минуты отчаянья, твои глаза смотрели мне вслед, твои руки лечили мои раны, твои губы сцеловывали мои слезы. Если бы моё сердце не было полно мечтами о тебе, мне незачем было бы бороться, мне ни к чему было бы так страдать, драться, побеждать. Всё это благодаря тебе. Для тебя! Я хотел, чтобы у тебя была счастливая жизнь, полная возможностей, любви и выбора. Чтобы хотя бы ты принадлежал сам себе и мог жить так, как хочется тебе, а не кому-то там, кто решил все заранее и за всех. Теперь у тебя всё это есть. Свобода! Вся жизнь принадлежит только тебе. И я уверен, что ты воспользуешься всем этим как надо, — он раскраснелся, говоря все это на одном дыхании, лихорадочно вглядываясь в глаза напротив. — Я предполагаю, что ты уедешь куда-нибудь. Поэтому и говорю всё это. Ты... никогда бы не узнал... если б не спросил сейчас! Никогда не хотел обременять тебя своими признаниями, но ведь мы, скорее всего, больше не увидимся... Прости меня... я правда... прости, пожалуйста.       — Боже!!! — закатил глаза Драко. — Он еще и прощения у меня просит! Поттер, ты себя слышишь вообще?! Ты. Просишь. У меня. Совершенно невозможный тип! Ты! Ты!..       Слов больше не нашлось, Драко потянул свою всё еще прижатую к груди Гарри руку. Поттер тут же попятился, грустно улыбнулся и стал уже разворачиваться к двери с явным намерением уйти.       — Ну уж нет! — рыкнул Драко и схватил Гарри за предплечье. — Никуда ты сейчас не пойдешь один. Перенеси нас куда-нибудь, надоел уже этот зал, я тут достаточно времени провел.       — Куда? Куда ты хочешь? — взволнованно спросил Гарри.       — Ну, дома у меня теперь нет, поэтому, увы, я не могу пока пригласить тебя к себе, так что на твой выбор. Главное, подальше от зданий, хоть отдаленно напоминающих суд, министерство... — он не успел договорить, как почувствовал сильную руку Поттера на своем плече; рывок аппарации, и уже через пару мгновений они оказались на большом лугу.       Вокруг не было ни одного дома, не было деревьев, только бескрайнее поле травы и цветов. Пригревало вечернее солнце, но жарко не было. Воздух звенел и жужжал на все лады.       Драко снял пиджак и бросил его на траву, ослабил галстук и закатал рукава у белоснежной рубашки. Сел на свой пиджак и откинулся на траву полулежа, запрокинув голову к солнцу и ласково улыбаясь каким-то своим мыслям. Гарри наблюдал всю эту сцену, затаив дыхание. Он не понимал, зачем Драко попросил переместиться с ним, не понимал, зачем он тут разлегся, почему ничего не говорит, но смотреть на него — такого расслабленного, улыбающегося, растрепанного — было так желанно и так больно одновременно. Это — сладостная мука специально для Гарри Поттера! Его персональное наваждение, его и только его инфернальный светловолосый истязатель!       — Чего ты там встал? — спросило его тот. — Иди сюда. Что это за место? Куда ты нас перенес? Тут так красиво и тихо, — все это Малфой выдал на одном дыхании.       Поттер тем временем тоже снял свой пиджак и, кинув его рядом с пиджаком Драко, сел и откинулся на траву так же, как до этого сделал сам Драко, но, в отличие от него, Гарри смотрел не в небо, а на его точеный профиль.       — Гарри, — позвал Драко. — Гарри, я так счастлив сейчас.       Он по-прежнему смотрел на облака, мягко улыбаясь, и голос, которым он произнес эти прекрасные слова, был тихим и нежным.       — Я и вправду теперь совсем свободен, — продолжил он. — Совсем. От всего. И меня совсем не гнетёт тот факт, что этим всем я обязан тебе...       — Ты ничем мне не обязан, — резко перебил его Гарри, — и уже намного мягче добавил: — Ты не понимаешь, но мне иногда кажется, что я родился только для того, чтобы полюбить тебя, а потом уже побеждать там всяких... — смутившись, он стал теребить травинку возле себя.       Малфой повернулся к нему лицом и, лукаво улыбнувшись, тихо сказал:       — Уверен, что так оно и было, — и легко рассмеялся.       Так задорно и искренне, что Гарри перестал смущаться и тоже засмеялся, разглядывая лучики возле глаз Драко, его отросшую челку и легкий румянец на коже.       Поттер сорвал ромашку рядом с собой и стал отрывать у нее лепесточки, что-то бурча себе под нос. Драко перевернулся на живот и спросил:       — Что ты там бормочешь?       — Это такая маггловская гадалка, — снова смущаясь, сказал Гарри, — ты отрываешь лепесток от ромашки со словом «любит», следующий лепесток отрываешь со словами «не любит», и так до последнего лепесточка. Какой будет последним, таково и отношение к тебе твоего избранника, — говоря все это, Поттер отрывал лепестки от ромашки и, дойдя до последнего, с досадой бросил ромашку в сторону и грустно сказал: — Ну, что и следовало ожидать...       — Что там у тебя выпало? — вскинулся Малфой.       — Не любит, — тихо-тихо ответил Гарри и посмотрел в сторону Драко с грустной полуулыбкой. — Не любит, — еще тише повторил он.       Малфой вдруг резко развернулся набок и игриво провел откуда-то взявшейся в его руке травинкой по лицу Гарри.       — Врет, — сокровенным шепотом произнес он почти что в самое ухо Поттера, — врет твоя ромашка.       — Что?! — Гарри аж подпрыгнул со своего места. Сердце у него в груди бухало так, что его должно было быть слышно снаружи. — Что ты сказал? Драко? Драко, пожалуйста, скажи мне. Скажи еще раз!       — Поттер, ты такой нервный, что я начинаю сомневаться в правдивости легенд о твоих приключениях, — хмыкнул Малфой. — Вместе со свободой, как ты справедливо заметил, — продолжил он уже обычным тоном, — ты также подарил мне право выбора.       На мгновение он замолчал, встал с травы и, приближаясь к Гарри, продолжил говорить почти шепотом:       — И я выбираю тебя! — и уже громче, глядя прямо в глаза: — Я выбираю тебя, Гарри! И ту волшебную жизнь, которую, я уверен, ты для нас давно напридумывал. Я выбираю тебя, мой Гарри! Тебя и счастье!       Подойдя вплотную, он обнял остолбеневшего, забывшего как дышать Поттера.       Малфой разглядывал его с восхищением, жадно рассматривал каждую чёрточку, словно ласкал глазами. Нежность мешала дышать и, судорожно сглотнув, он осторожно снял с носа Гарри очки, притянул его ближе к себе и легко коснулся губами краешка его губ. Потом еще раз. И еще.       — Ты ведь напридумывал, намечтал нашу жизнь за всё это время? — шептал Драко между бережными поцелуями в щеку, скулу, уголок глаз. Даже такие легкие и невесомые, они разливали сладостное томление во всем теле. — Расскажи мне, Гарри, расскажи, пожалуйста.       И тут Поттер отмер. Он стиснул Драко в объятьях и стал покрывать его лицо поцелуями, легкими, нежными, и говорил, говорил:       — Драко, Драко! Мой! Боже, я сойду с ума сейчас! Драко, мой Драко! Я люблю тебя. Ты ведь мой? Скажи, Драко, ты ведь мой теперь?! Скажи мне, что любишь. Я не верю! — выдохнул он.       Не в силах совладать с собой, Драко выцеловывал губы Поттера снова и снова, все сильнее и яростнее прижимаясь.       — Твой! Твой, Гарри! И я хочу с тобой всего! Хочу всего!       И Гарри начал рассказывать всё, о чем мечтал много лет, не переставая целовать его лицо.       — Хочу путешествовать с тобой.       — Да, и я! — вторил ему Драко.       — Хочу большой светлый дом, — задыхаясь от поцелуев, продолжал Поттер.       — Да, Гарри, наш дом!       — Хочу держать твою руку везде и всегда, целовать тебя когда захочу! — Гарри выцеловывал шею Малфоя, и тот со стоном протянул:       — Да-а-а, да, Гарри, я тоже.       — Хочу завести собаку.       — И кошку, — ответил Драко весело, продолжая целовать волосы Гарри, зарывшись в них лицом.       — Хочу общих друзей.       — Да, Гарри, да, — шептал Малфой, гладя спину своего возлюбленного.       — Хочу ребенка, — целуя нежную кожу под ухом, шепнул Поттер.       — Двоих, — выгибаясь под лаской, вторил Малфой.       — Хочу готовить тебе завтраки, — смеясь говорил Гарри.       — Хочу иметь на тебя право.       — Хочу настоящую свадьбу.       — Хочу неделями не выпускать тебя из постели.       — Хочу мыть твои волосы.       — Хочу дарить тебе цветы и всякие глупости.       — Хочу тебя! Всего тебя. Всё, что только возможно и невозможно. Драко, это правда? Все это правда? — Гарри захлебывался своими чувствами, своей радостью, всеми невысказанными за столько лет словами. Он не мог остановиться, прекратить целовать это прекрасное лицо, это желанное, стройное, гибкое тело, он не мог поверить, что все это стало возможным.       — Гарри, — остановил его Малфой. — Гарри, посмотри на меня. — Поттер замер и посмотрел в серые глаза напротив. — Гарри, к чёрту твои ромашки! Я люблю тебя всю свою жизнь, дурак ты этакий. Если бы ты не пришел сегодня и не стал бы всё это говорить, я бы сам пошел к тебе, побежал, полетел, пополз бы... К тебе, Гарри! Просить тебя быть мне хоть кем-то, хоть как-то, но быть рядом. Я измучился без тебя, без тепла, без всего, что...       Он не успел договорить и в следующее мгновение ощутил прикосновение к губам, обжигающее и страстное. Рот Гарри был горячим и сладким, губы мягкими. Драко никогда не думал, что его может так снести от поцелуя, до того, что не понимаешь, где ты, кто ты, до полного забытья! Был только он и губы Гарри, и его ласковые руки, и его тело, сильное и при этом такое податливое. И стоны Гарри. Боже, эти стоны — глухие, протяжные, от которых мурашки по всему телу.       — Стой, стой, — пробормотал еле стоящий на ногах Драко.       — Да-а-а?.. — Гарри расфокусированным взглядом смотрел на него. — Я ждал тебя всю жизнь, — понимающе выдохнул он, — подожду еще пару часов.       — Гарри, отведи меня домой, — попросил разгоряченный, разомлевший Малфой. — К нам домой, — весело уточнил он.       Гарри обнял своего возлюбленного и крепко прижал, готовясь аппарировать.       Он шепнул ему в самое ушко:       — Хочу, чтобы на нашей свадьбе на тебе был венок из ромашек.       И они исчезли с поляны, оставив примятую траву, цветы и отголосок звенящего смеха в воздухе.