***
Эйлин удивилась моему приходу, но приветливо поздоровалась и пригласила войти. Квартирка родителей Несы была меньше моей, но, войдя, я не смогла сдержать вздоха восхищения — только эльфы могли превратить каменную коробку макахамского жилища в таинственный волшебный уголок. Через расписанный листьями и цветами витраж над окном лился радостный свет и ложился разноцветными узорами на выбеленные волчьи шкуры на полу. Стены украшали шёлковые зеленовато-бежевые гобелены с тонкой вышивкой переплетённых лоз. Мягкий свет ламп на полу и в нишах стен прикрывали белые тканевые экраны, и рисунок на них повторял растительные орнаменты гобеленов. Эйлин вернулась за стол, за которым вышивала гладкое покрывало, жестом показала на стул напротив. Заплетённые в две толстые косы пшеничные волосы эльфийки спускались почти до пола. — Мона сказала, что ты учишь детей… — начала я. — Школу временно закрыли, поэтому сейчас я подрабатываю, чем умею, — вздохнула она и приподняла вышивку. — В школе разместили скоя’таэлей. А дети и рады… — А где Неса? — спросила я. В квартире кроме нас с Эйлин никого не было. — Ты пришла её навестить? — улыбнулась она. — Эту егозу не так-то просто застать — с утра до вечера она на улице, верховодит стайкой ребятишек. Уже два дня дома не ночевала, строят где-то в лесу дом на дереве. Знает, что мне это не нравится, да разве её убедишь? И отец ей потакает… Эйлин показала рукой на заправленную кровать в нише, спрятанную за полупрозрачной завесой из нитей с нанизанными стеклянными бусинами. — По правде сказать, я пришла к тебе, — я выложила на стол самоучитель Старшей Речи. — Ищу учителя. Взяв книжицу, Эйлин перелистнула несколько страниц и фыркнула от смеха. — Я никогда не учила взрослых Старшей Речи. Я учу детей всеобщему. Учу читать, писать и складывать числа. — Но ты же знаешь Старшую Речь и умеешь преподавать. Клянусь, я буду послушной, как ребёнок! — А вот этого не надо! — расхохоталась она. — Тогда я точно с тобой не справлюсь. Эльфийка ещё посопротивлялась для приличия некоторое время, но я видела, что новая идея увлекла её. Я пустила в ход всю свою силу убеждения и мешочек с новиградскими кронами, чтобы развеять последние сомнения, и вскоре мы ударили по рукам. Эйлин ушла в заднюю комнату и вернулась с парой книг. — «Aen N’og Mab Taedh’morc» — пособие начинающего барда. Эльфийские баллады на Старшей Речи и перевод на всеобщий, — её голос сделался строгим. — К вечеру изучи первую страницу, и начнём. — Договорились! — сказала я, принимая из её рук увесистые тома. Распрощалась с Эйлин, попросила передавать привет Несе и направилась домой, попутно размышляя о том, зачем я вообще в это ввязалась, и одновременно прикидывая, успею ли осилить страницу до полудня, когда ожидалось прибытие невесты Скалена.***
Длинные алые полотнища украшали отвесные стены западного подъезда к Вергену и заодно прикрывали некрасивые потёки смолы, оставшиеся от битвы с нильфгаардцами. К массивной арке Махакамских врат в торжественной тишине, в которой слышался только хруст ободов по мелким камешкам дороги, неторопливо приближались гружёные подводы. Каждую повозку тянула пара саврасых пони с мохнатыми головами в богато украшенной металлическими бляхами сбруе. Поверху стен выстроилась бригада Ярпена Зигрина, и от начищенных кольчуг, нагрудников и топоров разбегались в стороны солнечные зайчики. Сесиль Бурдон стоял посреди площади за вратами и время от времени нервно вытирал ладони о полы парадного зелёного камзола с пышными складками на рукавах. Киаран, Ярпен и я стояли за его спиной в первом ряду встречающих. Казалось, что на площади собрались всё краснолюды Вергена, включая женщин и детей, и лишь за их спинами, поодаль, да на вершинах лестниц толпились люди и редкие эльфы. — А где Иорвет? — шёпотом спросила я Киарана. — Я вместо него, — улыбнувшись, ответил он. — И то дело, — встрял Ярпен, — нечего кривой рожей невесту пугать. У Сесиля чёткий план — подмешивать эльфов в панораму по чуть-чуть, как горькую пилюлю. — Как сладкий десерт, ты хотел сказать? — Киаран посмотрел на Ярпена сверху вниз. — Если бы хотел, так бы и сказал, — осклабился краснолюд. — А то наша Брунимора ни единого эльфа в жизни не видала, в Махакаме их не водится. — Ни один уважающий себя эльф не ступит на махакамскую землю, — сказал Киаран. — И правильно! — воскликнул Ярпен. — Тише! — прошипел Сесиль, обернувшись на него. — А я что, я молчу. Это всё этот, — Ярпен мотнул чубом на Киарана, — десерт, мать его… Обоз миновал врата, пони сделали полукруг по площади и остановились. С передней повозки чинно ступили на вергенскую землю первые делегаты: четверо мощных краснолюдов с длинными косматыми волосами и бородами, за которыми не видно было лиц. С плечей махакамцев и до пят спускались мохнатые шубы рыжего меха, перетянутые на объёмных животах поясами из металлических пластин. — Дядья… — шёпотом пояснил Ярпен. Вслед за ними спустился Скален Бурдон, и рядом с будущими родственниками выглядел он в своём пурпурном камзоле и неизменном берете как подкидыш какаду в совином дупле. Вторая в цепочке повозка была закрыта тентом, а на веренице следующих громоздились сундуки и баулы, и на козлах сидело по паре тяжеловооружённых краснолюдов. Приблизившись к старосте, дядья выстроились шеренгой. Бойцы Ярпена на стенах синхронно вскинули к губам короткие гнутые рожки, и тишину взорвал троекратный зычный гудок, похожий на блеяние. Махакамцы и Сесиль склонили головы, тщательно следя, чтобы угол наклона бороды ни у кого не был больше другого. — Приехал бы сам Брувер Гоог, тогда бы его Саския встречала, — шепнул мне Ярпен и многозначительно показал бровями в сторону гружёных повозок. — Приданого привезли — мама не горюй! Мы-то на свадьбу всей общиной скидывались, а в прибыли один Сесиль останется. — Сесилю потом со Скаленом и его женой жить, а не вам, — шёпотом ответила я. Киаран шикнул на нас. Краснолюды-охранники спрыгнули с козел, и двое из них сняли тент с крытого фургона. Оттуда сурово щурились на солнце две пожилые краснолюдки в лохматых меховых горжетках, а напротив них сидела высокая фигура, закутанная с ног до головы в пледы и скрытая за плотной вуалью. Пока я рассматривала эту таинственную незнакомку, вспыхнуло на солнце медью, и с сиденья рядом с ней поднялась ярко-рыжая молоденькая девушка и приветственно вскинула руки. Краснолюды на площади взревели, и в толпе взлетели в воздух шапки. Не дожидаясь протянутой руки, юная краснолюдка спрыгнула с повозки. — Ишь, борзая! — с восторгом прокомментировал Ярпен. — А красота-то какая! Миловидное круглое лицо невесты было сплошь усыпано веснушками, и в противоположность укутанным дамам, её упитанная фигурка была облачена в блузку с коротким рукавом и глубоким декольте, тесный кожаный жилет и пышную зелёную юбку. Выходка девушки явно переполошила пожилых краснолюдок, и они, неловко задирая ноги и кряхтя, с помощью охранников вывалились из повозки. — Мамушки, — сказал Ярпен и сплюнул. — Кто? — удивился Киаран. — Цепные псы на страже девичьей чести, — пояснил Ярпен и, сделав шаг назад, попытался скрыться за спиной у эльфа. — Тьфу на них! Мамушки тем временем окружили невесту: одна накидывала ей на плечи платок, другая оправляла зацепившуюся за голенище высокого ботинка юбку, которая задралась аж до щиколотки. Все гости подошли к Сесилю. — Приветствуем долгожданных гостей из Махакама в Вергене — столице Свободной Долины Понтара! — прокашлявшись, изрёк он. Скален Бурдон выступил вперёд и громким официальным голосом представил сначала своего дядю, а потом пошёл по гостям, начав с мамушек. — Эклипсия Гоог, Исидора Фукс… — заунывно звучал его голос, и я отвлеклась, пытаясь найти в толпе женщину в вуали, но та исчезла. — Брунимора Гоог, — молодой краснолюд поклонился своей избраннице, и берет упал ему на лицо. — Чтоб я так жил! — пробормотал из-за спины Киарана Ярпен. Брунимора, чей скучающий взгляд блуждал по толпе, вдруг встрепенулась и, вырвав локоть из рук Эклипсии или же Исидоры, прошагала мимо Сесиля и остановилась перед нами. Ярпен вылез вперёд и приосанился. — Да что ж тебя, сладенький, не кормили, что ли? — воскликнула Брунимора, глядя снизу вверх на Киарана, и приложила пухлые ладони к груди. — Такой длинный, а тощий, как кишка, ни дать ни взять! Заострённое ухо Киарана едва заметно дёрнулось, но улыбка на ослепительно красивом лице не дрогнула. — Вся надежда на вас, — глубоким баритоном произнёс эльф и подмигнул. В тишине площади, заполненной краснолюдами, звонким эхом разнёсся заливистый смех Бруниморы.***
Церемония встречи гостей продолжилась, а мы с Киараном протиснулись сквозь толпу и незаметно ускользнули. Быстрым шагом эльф вёл к замку Трёх Отцов. Приветливая улыбка слетела с его губ, а лицо стало озабоченным. — Готов поставить пятьдесят крон, что эльфы не смогут так полюбовно договориться, как краснолюды, — он глянул на меня. — Ты не найдёшь здесь никого, кто хотел бы поставить на противоположное, — усмехнулась я. Он кивнул, придержав мне дверь. Из глубины коридоров доносился ровный гул голосов. — Постарайся не привлекать к себе внимания, — мягко сказал он, взявшись за ручки дверей в зал собраний. — Они не знают тебя так, как знаем мы, и не упустят случая… — Не оправдывайся, — тихо сказала я. — Я всё понимаю. Он приоткрыл двери, и мы просочились в зал, заполненный скоя'таэлями, среди которых с удивлением я заметила нескольких краснолюдов. Вокруг двенадцатиугольного стола в три ряда расставили стулья, и за спинами скоя’таэльских командиров расположились доверенные члены их отрядов. Вопреки предосторожностям Киарана, все головы повернулись к двери, и гудение разговоров разом стихло. Исенгрим, сидящий за столом лицом ко входу, исподлобья посмотрел на меня, и я перехватила мимолётный взгляд Иорвета, который стоял справа от него, опершись на стол. Одетого в тёмную и неприметную одежду Исенгрима затмевал сиянием боевых доспехов сидящий по левую руку Яевинн. Лицо голубоглазого эльфа сохраняло непроницаемое и высокомерное выражение, и под его пристальным взглядом по стеночке я пробралась к незаменимой четвёрке Иорвета и уселась между Айвором и Анару. Перегнувшись через Роэля, Мона ободряюще потрепала меня по руке. — Все в сборе, — сказал Иорвет, когда Киаран занял единственное пустующее место за столом справа от него. — Начнём. — У меня вопрос, — раздался звонкий голос Верноссиэль, сидящей напротив Исенгрима. — Почему дело, касающееся исключительно эльфов, мы обсуждаем на всеобщем языке, а не на Старшей Речи? — Наше дело касается всех скоя’таэлей, — спокойным голосом ответил Иорвет. — И если бы ты, Верноссиэль, дала себе труд внимательнее оглядеться по сторонам, ты бы заметила, что среди нас не одни только эльфы. — Ещё чего придумала! — воскликнул краснолюд в выцветшей пиратской бандане, сидящий рядом с Торувьель. Черноволосая эльфийка, как и вчера в таверне, безучастно глядела в пространство перед собой. — Говорите на всеобщем, черти! — раздались голоса с противоположной стороны, где на двух стульях втиснулись в одно место за столом пара совершенно одинаковых скоя'таэлей-краснолюдов. Близнецы переглянулись, и один из них ударил кулаком по столу: — Не для того мы пёрлись сюда и потеряли пол-отряда, чтобы слушать ваше чириканье! — Ты прав, Иорвет, наше дело касается скоя’таэлей, — раздался ледяной голос Яевинна, — но присутствие среди нас dh’oine вызывает закономерные вопросы. — Среди нас нет dh’oine, — отрезал Иорвет. — Ведьмачка в моём отряде, и если бы не её помощь, этой встречи бы не было. Исенгрим едва заметно покачал головой. — У нас много разногласий и много вопросов друг к другу, — продолжил Иорвет. — Однако вы здесь, а значит, вас что-то заинтересовало… — Уж точно не твои красивые глаза, — перебил один из близнецов-краснолюдов, а второй хохотнул. — Не говорите за всех, — засмеялась Верноссиэль и задорно стрельнула взглядом в сторону Иорвета. — Вы пришли сюда не ради меня. Вы пришли сюда ради Дол Блатанна, — повысив голос, сказал Иорвет. — Каждый из вас уже в курсе положения дел на Севере, и сейчас подходящий момент, чтобы вернуть отобранную у нас землю и чтобы отомстить. — Даже если и так, даже если сейчас и подходящий момент, Иорвет, — вдруг заговорил молчавший до того эльф с волосами, как пух, обрамляющими светлым облаком его измождённое лицо. — Что будет с Дол Блатанна после того, как мы победим? Свободная земля для эльфов, краснолюдов и людей, как здесь? Если это так, то боюсь, что Францеска избрала не худший для эльфов компромисс… — А я тебе говорила, — громко сказала Верноссиэль, обращаясь к Иорвету, — говорила, что союз с Драконоубийцей — это предательство! Её провокационное заявление будто прорвало плотину — с задних рядов донеслись поддерживающие выкрики, краснолюды матерились, эльфы ругались на Старшей Речи. Иорвет скрестил руки на груди и невозмутимо смотрел на обращённые к нему гневные лица. Исенгрим молчал, исподлобья обводя присутствующих взглядом. Торувьель прикрыла ладонью лицо. Я почувствовала, как в груди закипела ярость — эти благородные эльфы напоминали стаю обезьян, кидающихся друг в друга экскрементами. — Цирк с конями, — мрачно сказал мрачный Анару. Киаран резко встал. — Вы обвиняете Иорвета… — тихо и зло сказал он, и я не узнала всегда ласковый голос эльфа. — Вы так гордитесь тем, что выживали и не шли на компромисс, однако, пока вас убивали в лесах, Иорвет нашёл для нас место, где мы можем жить. Куда может прийти любой эльф, и его не прогонят, не будут преследовать! Крики стихли, и в звенящей тишине слышно было разгорячённое дыхание спорщиков. — За год в Долине Понтара собралось больше эльфов, чем во всех государствах Севера вместе взятых, — продолжил Киаран так же тихо, но каждое его слово звучало веско и отчётливо. — И не только скоя’таэлей! В Тиле работают эльфские ткацкие мастерские, в Калькаре близ шахт эльфы, которых вы не смогли защитить, куют лучшие мечи на Севере. Никто из вас не решился сделать то, что сделал Иорвет — добиться для нас мира! Он оглядел всех. Висела тишина. Киаран сел. — И какова же цена этого мира? — Верноссиэль всё не унималась, и я с силой вдавила в ладони пальцы, непроизвольно сложившиеся в Аксий. — Склонить голову перед человеком? — Нам не нужен мир, — жёстко сказал Яевинн. — Нам нужна Дол Блатанна. — Говори только за себя! — вдруг вскинула голову Торувьель. — Я считал, что имею право говорить и за тебя, Торувьель, — ярко-голубые глаза эльфа не отрывались от её бледного лица. — Меня не интересуют компромиссы с людьми. Всё, чего я хочу — чтобы мои скоя’таэли вернулись в Дол Блатанна. Я хочу, чтобы все эльфы вернулись в Дол Блатанна. Чтобы туда вернулась ты… — А меня не интересует Дол Блатанна! — воскликнула Верноссиэль. — Пока там сидит моя мать и смотрит в рот Францеске, ноги моей не будет в этой гнилой богадельне! Вы предаётесь мечтам, но как только Дол Блатанна вернётся эльфам, она станет прыщом на заднице Севера, и рано или поздно Нильфгаард выдавит его. Нам выгоднее сражаться поодиночке. Малыми группами, в тылу врага. Мы должны быть мелкой вошью, которую невозможно извести! — Зачем же ты вернулась, Верноссиэль? — вкрадчиво спросил Иорвет. — Я весьма ясно изложил в письме наши цели. — Может быть потому, что ты попросил, да ещё и вежливо? — она с вызовом смотрела ему в лицо. — Прибереги эту сказку для кого-то более доверчивого, — невозмутимо сказал Иорвет. — Зачем ты здесь? — Пусть так, не верь. Тогда я назову вторую причину, и тебе она не понравится, — Верноссиэль поднялась и нагнулась над столом, буравя взглядом изуродованное лицо Исенгрима. — Если бы не он, меня бы здесь не было. А он молчит, будто в Зеррикании разучился говорить! Я здесь, чтобы посмотреть ему в глаза. Чтобы спросить — какого хрена он сбежал? Её рука поднялась, обвиняюще указывая в лицо неподвижно сидящего Исенгрима. Вскочил сияющий Яевинн, вскочили белки в задних рядах, вскочили Мона и Роэль, и снова крики на Старшей Речи захлестнули зал. Я вдруг осознала, что впервые со времени попадания в этот мир безо всяких на то веских причин у меня разболелась голова — за левым глазом разрасталась и пульсирующими волнами отдавала в лоб свербящая боль. — Мы так не договаривались! — кричали близнецы-краснолюды, тоже вскочив. — Грабануть сокровищницы Францески, купить оружия и свалить, так мы думали! На близнецов кричал эльф с волосами, как пух, и незнакомая эльфийка по левую руку от него. — Дайте же Иорвету сказать! — сверкая глазами, вскочила Торувьель. — Он собрал нас, дал нам кров, давайте же выслушаем его! — Кров — это всё, что тебе нужно, Торувьель? — ядовито бросил Яевинн. Исенгрим шевельнулся. Разжал сцепленные руки и хлопнул ладонями о стол. Как в застывшей картине смотрели собравшиеся на сверкающий зелёным перстень в оправе из свернувшейся кольцом змеи. — Довольно, — устало сказал он. — Я услышал всех. Он встал, и медленно, подчиняясь его тяжёлому взгляду, один за другим опустились на стулья все присутствующие. — Ни один из вопросов, прозвучавших здесь, не имеет отношения к делу, — сказал Исенгрим своим низким, хриплым голосом. — Не подлежит сомнению одно — Дол Блатанна должна стать нашей. Потом по традиции у каждого из вас будет время, чтобы высказаться. Будет время, чтобы убедить других в том, каким должно быть будущее нашего государства. Сейчас — не время. Сейчас каждый из вас должен решить и сказать в присутствии свидетелей — идёт ли он со мной и с Иорветом возвращать нашу Родину эльфам или нет. Пути назад не будет. Я жду. Он сел, так и держа руки на столе, чтобы каждый видел сверкание эльфийского берилла на его пальце. Все молчали. Поднялся Яевинн. — Я пойду за Исенгримом, — сказал он. — Я пойду за королём! Один за другим поднимались эльфы, «Я пойду в Дол Блатанна», — говорили они. — Я остаюсь в Вергене, — сказал краснолюд в пиратской бандане из отряда Торувьель и виновато посмотрел на неё. — Прости, сестрёнка. Нечего нашему народу делать в Долине Цветов. Торувьель кивнула ему и поднялась. — Я иду с Иорветом, — сказала она. — И с Исенгримом. — Эльфы из нашего отряда сами выберут, идти или нет, — когда дошла очередь до близнецов, они поднялись оба. — Мы не пойдём, то ваша драка. Ежели сойдёмся в цене с Ярпеном, останемся тут, нет — так нет, наберём жирка и уйдём. Последней поднялась Верноссиэль. Все смотрели на неё. — Так уж и быть! — воскликнула она и махнула рукой. — Я хочу посмотреть, как перекосит лицо матери, когда она меня увидит. Идём в Дол Блатанна! Иорвет сидел, сосредоточенно глядя на сложенные на столе руки, но по едва заметно и невидимо для других приподнявшимся кончикам его губ я поняла, что он улыбался.