***
Утренние часы в клинике обычно все одинаковые. Идет прием новых пациентов, делается обход по палатам, проводятся стандартные процедуры, опросы пациентов, на все это уходит пару-тройку часов. Медсестры забирают анализы, мы пишем карты… Так время подходит к полудню, затем перерыв. В общем-то, я думаю, рассказывать мой день не особенно интересно. А вот около восьми вечера к нам привезли девочку. Маленькая, худенькая, бледная, вся в синяках и ссадинах, только молча плачет. Переломов обнаружено не было, только ушибы, затем началась остальная работа. Малышку звали Гертруда, и малышке было шестнадцать. Все равно ребенок для меня. Девочка подверглась изнасилованию, и мы полагали, что тут не обойдется без полиции и расспросов. Самое ужасное было в том, что ей становилось все хуже и хуже, врачи снова проводили анализы, пока только по каким-то признакам до кого-то не дошло: - Проверьте легкие. Это внезапное решение стало решающим, повреждение внутреннего органа. Она тяжело дышала, смотрела на меня, когда я оставалась с ней. Ее готовили к операции. К девяти ее грудная клетка едва поднималась. - Все будет хорошо, ты поправишься, - я осторожно гладила ее тоненькую руку. – Вот увидишь… - Почему люди делают больно? – шелестела она, - почему самые близкие делают так больно… Я отвернулась. Не стоит пациенту видеть мои мокрые глаза. Она смотрела на меня как на спасательный круг. Наверно верила, вот она я, доктор в халате, сейчас починю, и все механизмы наладятся. После операции было решено вызывать психологов, полиция – только завтра. Сейчас ей требовался полный покой. Она захрипела. Я глянула на часы: пол одиннадцатого. - Эй… Эй, ты чего… Она стала реже моргать, давление резко упало. Зажимаю кнопку рядом с койкой. Через минуту прибегают санитары. - Давление пятьдесят два на семьдесят девять, она не дышит, искусственная вентиляция не помогает, черт! - Тихо, спокойно. Где шприц. - Пятьдесят миллиграмм. - Не много? - Она на шаг от смерти, быстро! Укол. Противный писк приборов. - Только не сдавайся, - шептала я ей, идя рядом с каталкой, - ты победишь, давай… В операционную нас уже не пускали. Минута за минутой, секунда за секундой. - Срочно в операционную, нужна помощь! Я тут же подскочила, плевать, нужны свободные руки. Десять секунд надеть перчатки. - Остановка сердца. Она не дышит. - Как… - выдыхаю я. Доктор поворачивается ко мне. - Слишком поздно, Юта, увы. Зафиксируйте время смерти. Я снова подняла глаза на часы. 23:37. На автомате сделала запись. Снова посмотрела на маленькую хрупкую девочку на койке. - Что же ты так меня подвела… - почти шепотом, доктор похлопал меня по плечу. Врачи расходятся, выходим и мы. - Ты сегодня обе смены тут? – спросила меня девушка, проходящая вместе со мной стажировку, Синди. - Да… Да, я менялась, теперь вот… - Это так жутко, сколько я смотрю, наверно никогда не привыкну к тому, что люди умирают. Может, я не ту профессию выбрала… - Не расстраивайся, - выдавила я из себя улыбку, - нам всем просто необходим отдых. Собираясь домой, я вспомнила о сюрпризе, что в теории живет у меня. Набрала ему, так и есть, дома. - Я думал, ты там ночевать останешься. - Билли, забери меня домой, - я и не заметила, что слезы снова потекли по щекам. - Все хорошо? - Да. Через двадцать минут я буду готова. - Окей, жди. Собрала вещи, переоделась, подписала еще несколько форм, отнесла их. Вроде все мелочи на сегодня. Все на автомате. В начале первого я вышла из клиники, нашла свое «такси» глазами. - Привет, - улыбается, пытаясь заглянуть в лицо, - устала очень, да? - Поехали домой, Билл. Косится, ничего не говорит.***
- … и я сказал Тому, что буду у тебя, так что не беспокойся, - хмыкает, - утром виделись. Будешь? – кивает на плиту. - Нет, не хочу. Чайку бы только. - Хорошо, - снова отвернулся, я подперла щеку, смотрю на его спину. В голове почему-то всплыл момент с его аварией. Отчего-то ярко представилось, вот его так же спешно ввозят, дайте то, оденьте то, в операционную, вколите то, наденьте маску… Он удержался. Удержался для меня. - Юта? – он говорил со мной? - Знаешь, сегодня впервые за три месяца в мою смену умер человек. Все посмеивались, говорили, что я стажер, приносящий счастье, что в мои смены все живут. Я не знаю, как так выпадало, - я уставилась куда-то в одну точку, - а сегодня… Ее привезли вечером, часов в восемь, или около того… - он сел напротив меня, - а она такая, знаешь… Светленькая, такая… не знаю, ну есть такие люди, как ангелы. Лежит, тихо всхлипывает, маленькая… я еще подумала, мол, держись, это же моя смена, все будет хорошо. Ее изнасиловали. Я почему-то думаю, что это отец, она что-то говорила про больно, про родных. Я не знаю, полиция завтра, патологоанатомы завтра, сейчас она в морге. Билл, - я посмотрела на него, - какого х*я происходит с этим больным человечеством? – от усталости я закрыла лицо руками. Я не думала, что это так тяжело. Да, в теории люди умирают, я знаю тысячи примеров и причин. Но на моих глазах это впервые. Чай в горло не лез, я не могла глотать, противный ком встал в горле. Он обнял меня. - Понимаешь? Вот ты есть, живешь, любишь, дышишь – и вот тебя нет. В тебя стреляли, тебя насиловали, тебя нелепо сбила машина, упал самолет, что-то на тебя свалилось, господи, что угодно. И все. А как же окружающие? А родные? - Ютти, - вздохнул он, - ты должна отвлекаться от этого всеми силами. - Да ты не понимаешь… - Возможно. Но я не хочу видеть тебя такой. Ты устала, у тебя случилась неприятность… - Неприятность, Билл, это когда ты сидишь на деревянном стуле, который рвет капрон, и у тебя стрелка на ноге. А это человеческая жестокость и жизнь. – Я потерла глаза, - она была совсем-совсем молоденькой, Билл… Даже школу не закончила. Понимаешь? Она лежит, и никто ничего не может сделать, она задыхается, сердце останавливается. И только приборы показывают, что мы ее теряем. И потеряли. Она не уехала на время, это насовсем… Он молчал. Наверно, не хотел сказать что-то не то или не так. И я была благодарна. - Знаешь, - тихо обратилась к нему я, когда мы уже легли спать, - только ничего не подумай, просто… Я вот подумала о тебе и о прошлом лете… Такие моменты заставляют верить меня во что-то там наверху. Слышу, в полной тишине он сглотнул. Я придвинулась, крепко обняла его. Наверно, лучше было бы сделать вот так и не болтать. - Все будет хорошо, да? - Обязательно, - утвердительно. Хочу верить.