When you're standing on the edge So young and hopeless Got demons in your head We are, we are No ground beneath your…*
Акааши не дослушал, он медленно снял наушники и вопросительно уставился на Бокуто, вид у последнего был таким, словно его и вправду поймали за чем-то непристойным, хотя капитан сам же и стал инициатором своего раскрытия. — Да, я стал их фанатом, — голос аса был необыкновенно тих. — И? — Ну… понимаешь? — Нет. — Вступил в их фан клуб. — Молодец…? — Ох! Ты пойдешь со мной на их концерт? — Не зная тебя, мог бы предположить, что ты зовешь меня на свидание, — за доли секунды на лице Бокуто отобразились все оттенки красного, а после, словно краска закончилась, он стал бледным. Видя это, Акааши не удержался и улыбнулся. — Расслабься ты. — Не зная тебя, мог бы предположить, что ты этого хочешь, — асу потребовалось несколько мгновений придумать достойный, по его мнению, ответ, но его слова абсолютно не задели связующего. — Так что там с твоим концертом? — нетерпение читалось в голосе Акааши. Ас понял — тот раздражен. — Я выиграл два билета. Знаю, знаю, ты не любишь посещать людные места, но, пожалуйста, один раз, ради меня. — И какая мне будет с этого польза? — Кроме того, что получишь возможность приобщиться к крутой музыке? Хорошо, хорошо, я понял, не смотри на меня так. Чего ты хочешь? — Месяц. — Месяц чего? — Без твоих заигрываний с девушками и нытья. — Ты серьезно? Охо! Когда это я ныл? И, с чего это тебе мешают мои заигрывания? А? Что? Что? Ревнуешь, а? А? — Акааши устало выдохнул, нервно потер виски и уставился абсолютно нечитаемым взглядом на Бокуто. Вот такой взгляд ас не любил. Когда связующий на тебя так смотрит, копай себе могилу. Капитан еле сдержался, чтобы не отвернуться. — Очень просто. Ты пристаешь к ним, затем они пристают ко мне, чтобы я дал им номер, информацию или хоть что-то о тебе. Мы учимся в разных классах, вот ты этого и не видишь. Вот мое условие. Если принимаешь, тогда и я согласен. Бокуто еще долго просидел в одиночестве, обдумывая варианты. В принципе, непонятно отчего он позвал с собой Акааши, мог ведь и Куроо позвать, но Бокуто никогда прежде, вот странно, не был на концертах, и большие скопления людей, опытных, знающих, как вести себя в подобном месте, его пугали. Тем более, он вычитал на сайте фан клуба про какие-то правила посещения, которые еще сильнее вогнали в панику капитана, а если рядом Акааши, то ничего не страшно: ни перспектива потеряться, ни, тем более, остаться за пределами зала ему не будет угрожать. Только оставалось одно «но» — их сидения могут оказаться в разных местах, хотя и есть возможность, что они будут не так далеко друг от друга. Бокуто все же решил не говорить об этом Акааши. Связующий, на этот раз возвращающийся домой без Бокуто, не мог отделаться от неприятного ощущения, которое он приравнял к волнению. Неужели предложение, озвученное Бокуто, понравилось ему? Нет же. Если бы связующий любил концерты, он бы на них ходил, но у парня не было ни любимой группы, ни музыканта, ни, как странно, любимого спортсмена. Парень еле слышно выдохнул и заспешил домой. Есть хотелось сильно. Следующие дни для вице-капитана протекли в обычном русле, если не учитывать поведение Бокуто — тот был тише воды, ниже травы. Акааши понимал, что-то грядет, но не решался ввязываться, решив пустить всё своим чередом. Так оно и случилось. Спустя две недели к нему после третьего урока завалился в класс Бокуто, и на одном дыхании выпалил, что готов исполнить его условия. — Пожалуйста, только не отказывайся, — Акааши только лишь кивнул, потому что в тот день, когда ас предложил ему пойти на концерт, он, будучи дома и поедая любимое блюдо, уже принял для себя решение, что пойдет. В конце концов, для Бокуто это последний год в школе, и неизвестно, что будет потом, как их разделит жизнь, и Акааши не боялся себе признаться, что привык к асу, и что, в принципе, может свободно назвать его лучшим другом. — Это будет круто! Концерт через три дня в Токио Доум. Бокуто ретировался раньше, чем Акааши успел нахмуриться. И почему он был уверен в том, что концерт пройдет в обычном клубе? Но быстро отошел, и, к своему удивлению заметил за собой, что на уроке невольно напевал строчку из песни, отрывок которого дал послушать Бокуто, понимая, что музыка напрочь въелась в его мозг. — Акааши! Мы не опоздаем? — Нет. — Ты не сердишься? — Нет. Бокуто был не уверен в том, что Акааши не сердился, по его лицу было ясно, что ему было как минимум неприятно, что только лишь в последний момент Бокуто удосужился сказать ему о местах. Ас отпирался, давил на то, как трудно достать билеты, а тут ему повезло в розыгрыше, и неважно, что они будут сидеть почти в конце стадиона и сцена от них будет далеко, главное, атмосфера — по крайней мере, Бокуто верил в свои слова, а вот Акааши нет. Уже в очереди вице-капитан начал мысленно жалеть о принятом решении. Бокуто слишком быстро нашел таких же, как он, фанатов, и они вели себя так, словно были знакомы всю жизнь. Акааши остался один. И не то, чтобы ему не нравилось оставаться одному, но в подобной ситуации все же было неприятно. И хоть ас удосужился нацепить на руку Акааши светящийся браслет, неприятное чувство росло в парне, как в Бокуто росло предвкушение наконец увидеть свою любимую группу. Вице-капитан, чтобы отвлечься, сбежать от мыслей, начал задавать себе вопросы, которые никогда до этого не озвучивал: «Как вообще Бокуто ввязался в эту авантюру? Когда успел полюбить эту группу? И как ему удалось выиграть билеты? Везучий сукин сын.» Акааши цокнул. Он уже вознамерился уходить, вот так просто, потому что невероятно быстро исчерпал список вопросов, но, к сожалению, подошла их очередь. На стадионе было не душно. Акааши сперва даже не поверил, потому что помещение было крытым, но здесь дышалось легко. «Пока легко». — Акааши, — Бокуто светился и улыбался так широко, что у связующего невольно заболели щеки, — Акааши! — Я тебя прекрасно слышу. Не кричи. — Я буду сидеть на шесть сидений дальше, если хочешь, могу договориться, чтобы поменяться местами. — Нет уж. Сиди там. Видно, будешь не один. — Да, да… Тут Айко и Минори… Кто они такие Акааши уточнять не стал, и так ясно, что приспешники группы. Акааши, наконец, нашел свое место и обреченно рухнул на сиденье. Немного хорошее настроение, которое едва теплилось на задворках сознания, пока они с Бокуто шли сюда, исчезло, на его место пришла полная апатия. «Сам виноват». Он даже не заметил, как его ряд полностью заполнился, как справа от него кто-то копошился, что нечаянно то и дело задевал парня. Вроде он слышал извинения, вроде кивал, но парень явно был в другом месте. И даже когда погасли огни, когда раздались первые звуки ударных, когда он был потоплен в крике фанатов, апатия не желала уходить. Он смотрел не на сцену, а на светящийся браслет, который слишком неправильно смотрелся на руке вице-капитана, словно он надел чью-то вещь, которая абсолютно не подходила ему. В мигающих огнях он как-то разглядел Бокуто, тот, да и в принципе практически все ранее сидящие люди, стояли и подпевали, либо танцевали в такт. Для Акааши это зрелище было каким-то сурреалистичным. Он позволил себе медленно вплыть в густую атмосферу, в этот тягучий сон на грани реальности, позволил себе наполниться их настроением и словить если не кайф, то хотя бы искусственную его версию. Вот, даже встал, чтобы не выглядеть хотя бы в своих глазах идиотом. Вот, даже поднял руку и попытался в такт качать ею, но сосед был иного мнения, сосед был вовсе не в курсе, что рядом с ним кто-то может стоять, ведь три песни прошли абсолютно в свободной зоне. — Ох, простите, — проговорил Акааши, поздно спохватившись, что его слова из-за громкой музыки могут быть не услышаны, но по непонятным причинам, он все же повторил свое извинение, произнеся его чуть громче. — Извините. Кажется, его крик слышали все на стадионе, потому что именно в тот момент песня завершилась и включился свет. Акааши не мог даже моргнуть — он никак не ожидал столкнуться здесь с иностранкой. Большие глаза, скорее из-за адреналина, смотрели на него то ли с любопытством, то ли с непониманием — вице-капитан не мог разобрать. — Сорри, — вырвалось у него, и он показал рукой, что случайно задел ее. Девушка мило улыбнулась и махнула, явно намекая, что все в порядке. «И что она тут забыла? Неужели специально ехала сюда? Какой дурак поедет…». Стоило начаться другой песне, как Акааши впервые был рад, что она началась, что зал снова погрузился в приятный полумрак, который отсвечивал теплым белым светом, потому что Акааши не мог оторвать от нее взгляда. Парень снова добровольно погрузился в свой сон, наблюдая, как всполохи света касаются лица счастливой девушки. Парень позволил себе улыбнуться, когда заметил, что она подпевает только на английском. Почему-то это ему показалось милым. Девушка напрочь забыла о своем соседе, и тот лишь был рад. Неясно, как бы отреагировала она, узнай, что, вместо того, чтобы смотреть на сцену, он буквально пялится на нее. Он не мог видеть ее всю, она была на голову, а может и больше, его ниже, но, когда она пыталась подтянуться, вот как сейчас, когда поднимала голову, когда капелька пота стекала с ее лба — и почему Акааши смог выловить это в полумраке? — он видел ее хорошо. Светлые волосы явно были изначально завязаны в тугой хвост, но, уж точно не были готовы к таким испытаниям, растрепались, и от влаги начали виться. Губы не пухлые, как любил парень, но они идеально ей подходят, Акааши не мог представить вместо них иные. Невероятные глаза, в которых отражались сотни огней, не могли не привлекать. Она была не очень красивой, не привлекательной, но заразная радость в ее глазах и на лице откровенно подкупали. — Красивая, — выдохнул Акааши. Он прикрыл рот рукой, быстро отворачиваясь от девушки, и явно не понимая что с ним только что случилось. — С вами все в порядке? — услужливо поинтересовалась на английском девушка, невесомо касаясь его локтя. Акааши даже не понял, что до конца песни простоял в немного согнутом положении, прижимая ладонь к губам. Как только свет загорелся, девушка и увидела парня в таком положении, и сразу подумала, что парню плохо. С каких пор Акааши стал чувствительным к прикосновениям, он не мог вспомнить, но стоило руке девушки коснуться его, как даже сквозь джинсовку по коже парня пробежали мурашки, и это касание словно его обожгло. — Угу, — промямлил парень, выпрямившись. Теперь и девушка, наконец, смогла его рассмотреть поближе. Он оказался достаточно высоким для нее, сметая напрочь стереотип, что все японцы низкого роста. Парень оказался ходячим разрушителем всех мифов о японцев, которые были известны девушке. Она ведь не раз смотрела записи концертов с ее любимой группы, и когда показывали фанатов, ни разу не показывали парня, который мог бы понравиться девушке. Она просмотрела и влоги, и разные видео, но ни разу не наткнулась на таких симпатичных. А тут… черные волосы парня были так небрежно уложены, что вызывали в ней желание пригладить их, белая кожа подсвечивалась сиянием со сцены, а его глаза — может это из-за света, но у него были серые глаза, которые так же, как и она, рассматривали, изучали… любовались? — Извини, — вырвалось у девушки, и та поспешила отвернуться, молясь, чтобы свет поскорее выключили, потому что она уже ощущала, как ее лицо становится красным. И отчего такая реакция на обычного парня? Этот обычный парень, к слову, уже не спешил отворачиваться. Он позволил себе полностью нырнуть в глубины сумасшествия, понимая, что его поведение и настроение ненормальны. Но даже это понимание не отрезвило его. Следующая песня и он на маленький шаг сместился вправо, следующая песня и снова один шаг, пока он не коснулся ее плеча. Девушка вроде как не обратила особого внимания, была полностью поглощена действом, или просто была хорошей актрисой. Ее тело горело…? Акааши только спустя некоторое время, когда они, кажется, срослись и такое соседство оказалось нормой, начал замечать, что в месте, где их тела соприкасаются, кожа горит неимоверно сильно. Жарко. И эта жара разливается по телу, концентрируясь в каждой клеточке. Акааши прочистил ставшее вдруг сухим горло. Интересно, а что чувствует девушка? Парень взглянул на нее, и замер — девушка смотрела на него. Акааши уже хотел отодвинуться, но девушка показала на что-то рукой, Акааши проследил за ее пальцем, и увидел, что все подняли руки вверх, некоторые, насколько смог разглядеть парень, даже сплели пальцы вместе и раскачиваются в ритм, который задал вокалист группы. Девушка подняла руки вверх, и парень, не желая отставать, и, подгоняемый чьим-то голосом, вдруг взял ее руку и сплел пальцы, не дав ей и времени обдумать ситуацию, начал раскачиваться. Было неудобно, сказывался рост, но мысли о стыде и неподобающем поведении парень решил задвинуть подальше. Девушка сперва опешила, и решила уже вырвать руку, но ощущения, которые пришли с этим прикосновением, не дали ей сделать этого. Ее ладонь утонула в большой руке парня, и в тот момент все казалось таким правильным. Группа исполняла балладу, одну из любимых песен девушки — она повернулась к парню, мысленно посылая ему благодарность, потому что так песня воспринималась совсем иначе. Когда ты слушаешь ее в одиночестве — это одно, когда слушаешь с фанатами — это совсем другое, ну, а когда слушаешь ее с десятками тысяч фанатов, но наедине с незнакомым (а незнакомым ли?) парнем, который своим прикосновением оградил тебя от всей толпы, это уже, считай, совсем иной уровень, после которого можно и начать летать. Акааши повернулся к ней и уголками губ улыбнулся, неуверенный в том, что она его увидела, но когда и она улыбнулась в ответ, Акааши немного сильней сжал ее руку, мечтая, чтобы песня никогда не кончалась. Он готов был так простоять с ней вечность. С ней. С той, которую вообще не знает, которую никогда раньше не видел. Но песня закончилась и нехотя он отпустил ее руку. С каждой новой песней парень сильней втягивался в концерт, моля и прося то ли артистов, то ли богов, чтобы они позволили не заканчиваться этому приятному безумию, чтобы они не дали уйти новым приобретенным ощущениям. Акааши мысленно выругался. По словам артистов, да и по реакции фанатов, можно было понять, что концерт подходит к завершению, парень как-то неловко вынул телефон из кармана, чтобы посмотреть на время, тот, по законам подлости, выскользнул и приземлился аккурат рядом с ногой девушки. Акааши сразу же нагнулся, подсвечивая своим браслетом и только когда телефон оказался в его руках, когда он убедился в его целостности, когда глянул на время, он опешил. Даже не потому, что удивился, что прошло почти три часа с начала концерта. Даже поворачиваться не стоило, чтобы понять, насколько близко он находится к девушке. Лишь одно неловкое движение, и он щекой чувствует ткань ее штанов. И как он вообще оказался в таком положении? Подниматься совсем не хотелось, хотелось просто провалиться под землю, а смотреть на нее с такого положения, увольте. Но он сделал и первое и второе, но в обратном порядке. Он хотел продемонстрировать свой телефон, якобы, объясняя, что это из-за него он и полез, но стоило ему посмотреть наверх, как его план был полностью забыт. Такой ракурс явно не подходил для обычных, ни к чему не обязывающих ни взглядов, ни разговоров, такой ракурс вовсе не подходил для того, чтобы оправдываться — и почему такие мысли возникали в голове бедного парня, которого уж точно поглотила концертная эйфория? Такой ракурс был неуместен для людного места… Затуманенный взгляд девушки вместе с проявившимся румянцем послужили знаком к действию, парень резко привстал, сокращая между ними и так ничтожное расстояние. «Все же ему лучше быть сверху», — девушка поразилась своим мыслям, не понимая, как на них реагировать, и как они вообще оказались в ее голове. Акааши, который посмел противиться, но все же чуть не увлек ее в объятия, умудрился показать ей телефон. — Упал, — прошептал он, становясь на свое место, и воровато оглядываясь — не увидел ли его кто, не принял ли кто его за извращенца? Мельком взглянул на Бокуто, позволил себе усмехнуться. Девушка вовсе и не дышала, старалась не дышать. Ее легкие медленно наполнялись запахом парня. И кто бы мог подумать, что он будет идеальным не только по внешности, но и будет пахнуть до одури сногсшибательно. Не так навязчиво, но почувствовав этот запах легкого парфюма, невозможно будет его забыть. И сколько девушек попадались в подобные капканы, сколько девушек влюблялись в офигенно пахнущего парня? Ей снова безумно захотелось вдохнуть его запах, потому что пришлось сделать вдох, позволяя другим запахам и душному воздуху заменить его запах. — Обними меня, — прозвучало среди рифов гитары и душераздирающего голоса вокалиста. Потому что иначе никак, потому что все можно потом свалить на всеобщее сумасшествие и состояние на грани сна и реальности. Секундное сожаление то ли от того, что парень не мог ее услышать, то ли от того, что позволила себе озвучить такое неправильное желание. Акааши, конечно же услышал, словно его слух уже был настроен на ее голос. Несколько раз даже успел поблагодарить Куроо-сана, который некогда навесил ему рожек потому что тот не очень хорошо знал английский, теперь знание ему помогало, и еще как. Словно девушка, прочитав его мысли, вдруг огласила то, чего он хотел… чего они хотели. Сперва неловко, словно примеряясь друг к другу, потом чуть более уверенней: перехватить ее плечи, кое как оказаться позади, и второй рукой притянуть ее к себе ближе. Он сдержался от порыва зарыться в ее волосы, лишь носом немного уткнулся в хвостик и вдохнул. «Черт» — Тебе… — когда она не откликнулась на его голос, Акааши наклонился к ней, чтобы она его услышала, — тебе так удобно? Ответа не последовало. По крайней мере, сразу. Акааши только заметил, как девушка нервно дернулась, и он уже хотел разомкнуть ставшие вдруг такими стыдными объятия, но рука девушки накрыла его ладонь, не позволяя ему отходить ни на шаг. Парень и подумать не мог, что она дернулась вовсе не потому, что ей было неудобно, она дернулась от звука его голоса, от дыхания, которое опалило ее шею. «Что же со мной происходит? Совсем потеряла стыд!». — Эм… — Акааши снова опустился к ней, чтобы расслышать каждое слово. — Я не знаю. — Что? — Я не знаю, что чувствую. Я словно не я. Такое решительное откровение явно подкупило парня, он улыбнулся, потому что сам был в подобном положении, и, словно бы отгоняя все здравые мысли, сильнее прижал к себе девушку. — Просто наслаждайся концертом, — и невесомо коснулся губами ее уха. Кого поразило током: то ли парня, то ли девушку, то ли обоих — не ясно, да и гадать не очень полезное занятие, потому что Акааши понял — он сделал что-то не то, что-то явно переходящее все рамки дозволенного. Но ощущения от этого не изменились, они обострились, да и парень был похож на оголенный нерв. Он так остро реагировал на все, и особенно на прикосновения, которые взрывались фейерверками в местах соприкосновения. — Спасибо, — девушка умудрилась перевернуться в кольце его рук и уставиться на него снизу вверх. — Что? — Спа-си-бо. — За что? — За сумасшествие. Акааши улыбнулся в который раз — и все по одной причине — потянул руку и заправил выбившуюся из прически прядь. — Красивая, — непонятно почему снова произнес парень, но сейчас он не устыдился своих слов и своего порыва. В мыслях девушки не было ни единой о маньяках и об извращенцах, коими ее пугали подруги и знакомые, услышав, что она едет в Японию. Потому что ну как этот парень может быть таким? Нет. У нее не было таких мыслей. Их идиллию нарушил голос вокалиста, который призвал фанатов спеть вместе с ними их последнюю песню — «We are». — Ох! — Что такое? — обеспокоенно спросил Акааши, девушка умилилась подобной реакции. — Это моя любимая песня! Зал запел, по стадиону словно прошла дрожь, задевая каждого человека, посылая импульс, заставляя сердце биться чаще, а дыхание участиться. Акааши знал эту песню. Да, определенно это та песня, именно она звучала, когда Бокуто умудрился нацепить на него наушники. Акааши под страхом смерти повернулся к месту, где был Бокуто, но не смог того разглядеть. Как нелепо бы вышло, если бы Бокуто-сан его сейчас увидел. И почему в такие моменты он напрочь забыл, что они с девушкой вовсе были не одни? Словно бы опять уловив его настроение, которое не походило на определение сумасшествия, девушка, которая уже успела повернуться, чтобы смотреть на сцену, взяла его руки и подняла вверх, сливаясь со стадионом.Now covered in madness But they just can’t hurt us They tell us we're nothing Keep walking and let it go
— И вправду, охваченные безумием, — прошептал Акааши, вторя словам вокалиста, который явно давал понять, что это последний шанс на безумие. На их безумие. Перевернуть к себе девушку было несложно. Запустить ей руку в волосы тоже не составило труда. Но стоило ему приблизиться к ней с явным намеком на поцелуй, как уверенность покинула парня, он остановился в непозволительной близости к ее лицу, наблюдая, как судорожно бегут ее глаза, как смотрят куда угодно, только не на него, как она пытается скрыться от него, как смущение покрывает ее с головы, но что-то меняется. То ли вокалист подталкивает ее своими словами, то ли еще кто нашептывает ей запретные слова, и, о боже, она сама тянется к нему. Акааши чуть ли не зарычал, и чуть ли не набросился на нее. Сжимая так, что на следующий день точно останутся синяки, сминая ее губы, словно бы моля, чтобы она не исчезла, прижимая к себе, явно желая слиться с ней воедино. Когда первая волна безумия прошла, тогда наступила иная стадия. Принятие. Принятие своего поступка. Осознанность. И бесконечная нежность. Словно бы извиняясь за свой порыв, Акааши медленно подхватил ее губы, приглашая в медленный танец, пробуя ее на вкус, смакуя и сходя с ума, потому что так открыто, так наивно и так трепетно ему еще не отвечала ни одна девушка. Она еле держалась на ногах, цепляясь за парня, который шаг за шагом снова окунал ее в безумие. Стоило Акааши провести языком по губе девушки и легонько ее закусить, как ту бросило в дрожь, парень сильней перехватил ее, не дав сползти и толкнулся языком, стирая все грани. Для них уже давно перестало существовать окружающее пространство, только лишь песня доносилась из глубины. В мире остались только эти двое, настолько поглощенные собой, что, случись конец света, они бы и этого не заметили. Акааши словно чувствовал, стоит ему на миг перестать ее касаться, как мир перевернется, как он перестанет дышать. Сердце нещадно било, но как-то неправильно, как-то не так, как даже на тренировках, и только лишь потом понял, что его рука, сжимающая спину девушки, отчего-то отчетливо чувствует ее сердцебиение. Такое же безумное и сумасшедшее, как и его. Мысль о том, что так не бывает в реальной жизни, коснулась его отяжелевшей головы, но была сразу же вытеснена горячими пальцами девушки, которые пробежались по основанию его шеи. Первой оторвалась девушка для спасительного или же губительного вдоха. Голова кружилась, глаза подрагивались, но руки цеплялись за реальность. За такую охерительно красивую реальность, которая недовольно пробурчала что-то, которая огладила ее щеку и, пройдясь пальцем по губе, потянулась к шее своей добычи. Акааши цокнул, как не вовремя проявилась разница в росте, но девушка к нему сама потянулась, снова, открывая тонкую шею, такую возможность парень не мог упустить. Он не смог удержаться и слизал капельку пота, улыбнувшись, снова потянулся к ней, вдыхая ее запах и сходя с ума, оставляя то ли укусы, то ли засосы, и махая рукой своей поехавшей крыше. Девушка запустила руку в его шевелюру, наконец, материализуя свою мечту пригладить его растрепанные волосы. Даже на той грани, до которой ее довел парень, она уже потеряла контроль, и перестала, кажется, думать. За обоих думал Акааши, что давалось ему таким трудом. Стоило ему снова прикусить нежную кожу на шее девушки, и услышать ее едва уловимый стон, как он оторвался, лишь бы в этот момент взглянуть на нее, взглянуть на результат своей незавершенной работы. Она была привлекательна в своей слабости перед ним, она была чертовски привлекательна. Парень улыбнулся — и почему он не перестает улыбаться рядом с ней даже в такие моменты, когда в голове только лишь непристойные мысли? Да еще так нежно, так по родному, что у девушки перехватывает в который раз дыхание и она снова тянется к нему. Акааши приходится еще и дышать за двоих, хотя он, как и девушка, забывает сделать вдох, забывает и позволяет себе целовать ее до боли в губах, до дрожи в ногах, позволяет себе оголить перед ней всю свою страсть и раскрыть свои слабости. А его слабость трепетала в его же руках. Но все идет совсем не по тому сценарию, когда девушка делает неосознанный шаг вперед, задевая то, чего не должна была задевать. По крайней мере, сейчас. — Черт, — снова выругался вице-капитан, девушка, может и в состоянии эйфории и не поняла, что парень был возбужден не на шутку. Он еле выдохнул, пытаясь выровнять сердцебиение, пытаясь все же вырваться из пучины безумия, потому что понимал, если не остановится сейчас, хер остановится после. Его тело горело, а сам он желал большего. Целомудренно поцеловав девушку, позволяя себе еще немного задержаться, он опустил ее вниз, но все же продолжал держать, потому что не только одному ему нужна была опора, но и ей, чьи ноги превратились в желе, а дрожь еще не сошла с тела. Акааши снова обнял девушку. А группа доигрывала последние аккорды. Что произошло дальше, трудно было контролировать. Давки было не избежать, и даже сцепленные руки не помогали, их сразу же смели. Благо, Бокуто смог выхватить из всей массы своего вице-капитана, и кое-как они все же выбрались наружу. — Хей, хей! Как тебе концерт, Акааши? — Безумный, — прошептал парень, нервно озираясь по сторонам. — Я же говорил! Говорил! Тебе понравится, тебе обязательно понравится. Эй? — А? — Ты ищешь кого? — А… а? Нет. — Что с тобой? Ты какой-то… не такой. — Не бери в голову, просто устал. Идем домой? Бокуто хмыкнул, но ничего не ответил. Акааши так и не перестал озираться по сторонам, один раз он даже рванул непонятно куда, но вскоре остановился. И хоть такие перемены пришлись Бокуто не по вкусу, узнать их причину он не решился. Может ему все привиделось? Конечно! Так оно и есть. Ведь не может быть такого, чтобы он целовался с незнакомой девушкой у множества людей на виду, не может быть такого, чтобы она так открылась ему. Конечно, не может. Но как тогда объяснить то, что губы его горят, что его одежда вдруг начала пахнуть иначе, каким-то легким ароматом женского парфюма, как тогда объяснить то, что он все еще чувствует покалывание на кончиках пальцев от того, что прикасался к ней? И как еще объяснить вопрос Бокуто, который задал он, когда они уже собирались прощаться. — Ты что, кусал свои губы? — С чего ты взял? — Они у тебя немного опухшие. — С каких пор тебя интересуют мои губы? — ухмылка получилась довольно сносной, попытка отшутиться тоже сошла за нормальный тон Акааши. — Да ну тебя! Парень словно в бреду добрался до своей комнаты, сразу же рухнул на кровать, не переодеваясь. Он постарается за короткий срок выбить появившееся чувство после концерта, после того, как осознает, что они с ней больше никогда не пересекутся, но, а сегодняшней ночью парень позволит себе помечтать. Но окажется странным, что чистоплотный и во всем перфекционист Акааши не постирал свою джинсовую куртку даже спустя недели. В то время Бокуто сказал, что было бы неплохо сходить на выходных затусить, тем более, Куроо приглашает, Акааши не стал упираться. Он в последнее время вообще соглашался со всем чисто на автомате. Они встретились с Куроо близ вагончиков с уличной едой. Было решено запастись снеками и выпивкой, дабы завалиться на квартиру к Куроо, где уже, по его словам, разгоралось веселье. — А, черт! Акааши, мне денег не хватает. — Чего? — Я хочу такояки. — Не мои проблемы. — Ну Акааши, — жалобно проскулил капитан, Акааши недовольно выдохнул, нашарил в кармане джинсовки купюры, и протянул их Бокуто. — А это что? — Куроо нагнулся, подбирая то, что выпало из кармана связующего. — Ах, ты! — Бокуто напрочь забыл о такояки, когда увидел что именно находилось в руках Куроо, — Я же просил тебя дать мне тот билет, я же их теперь буду коллекционировать, а ты сказал, что не знаешь куда его дел. А это что? Да и еще завернул так! Акааши и вправду не помнил куда дел билет, но он точно помнил, что не заворачивал его, но парень смотрел как Бокуто любовно растирает каждый изгиб, старательно, да так, что от напряжения высунул язык. Акааши хмыкнул и сам решил купить Бокуто-сану еду, потому что билет снова напомнил ему о том самом моменте, который тот старательно хотел забыть, он уже успел сделать несколько шагов, как услышал недовольное бурчание Бокуто. — Кто, черт возьми, такая Мэри? — Что? — голос Акааши поднялся на несколько октав. — Ты зачем испортил билет? — Акааши выхватил билет у Бокуто и дрожащими руками поднес его ближе. Неровным почерком на краю билета было написано:«Меня зовут Мэри. И это мой номер»…
Акааши сразу узнал, что номер местный, и, еле скрывая свою нервозность, начал набирать цифры. Куроо недоуменно посмотрел на Бокуто, тот пожал плечами, мол, братан, я знаю не больше твоего. Но для капитанов, особенно для Бокуто было странно видеть Акааши таким… проявляющим эмоции. Тем временем вице-капитан уже подносил телефон к уху, ожидая услышать желанные гудки, но ответом ему стал голос оператора. От вида Акааши Бокуто чуть ли не расплакался, Куроо тоже не нравилось видеть то, что он перед собой видел. — Пойдем уже, — хрипнул капитан Некома и пошел вперед. Акааши вдохнул глубоко и передал билет Бокуто, последовал вслед за Куроо, Бокуто, не теряя времени поравнялся с ними. Вице-капитан сегодня точно напьется, постарается выдавить из себя жалость и то противное чувство — он опоздал, он просто опоздал. Да и нужно ли ему все это? А где-то на другом конце света, пытаясь избавиться от тех же чувств, пытаясь их, если и не убить, то хотя бы заглушить, Мэри хлестала ром с друзьями, и где-то фоном пела до боли знакомая, но почему-то уже ненавистная песня одной небезызвестной группы.