Пора! Зверь начинает войну, Дышит ядом Ад, мир зовёт Сатану. Иуда в Аду, а Фауст – в Раю. А мы на краю, пока на краю. Пока на краю...
– Между вами искрит, знаешь? Даби вопросительно приподнимает брови. – Между нами?.. – Тобой, – уткнувшийся лицом в подушку Ястреб приоткрывает один глаз, – и Шигараки. Даби пожимает плечами, проводя пальцами по выгнутой линии позвоночника. Ястреб довольно улыбается и трётся о подушку щекой, выгибаясь ещё сильнее. Красивый. Даби бездумно любуется им, не сразу даже вспоминая о его словах. – Мной и... А. Ну, сложно не заметить, что у нас напряжение в отношениях. Единственный видимый сейчас янтарный глаз на секунду возводится к потолку. – Я не о том, – Ястреб приподнимается на локтях и тянется к нему, быстро, коротко целуя под горлом. Даби вздрагивает от привычно пробившей всё тело дрожи. – Между вами искрит, – низко выдыхает Ястреб ему в шею, и до него доходит. Он усмехается, качая головой. Ястреб снова падает в подушку. – Нет, серьёзно, – он устраивает подбородок на руках и требовательно поводит крыльями – Даби послушно запускает в них пальцы. – Как ты и сказал – сложно не заметить напряжение. Не в отношениях, – он мотает подбородком, – между вами. То, как он смотрит на тебя – или ты в ответ, – Ястреб длинно вздыхает. – Иногда, когда вы в очередной раз начинаете плеваться огнём друг в друга посередине собрания, так и хочется крикнуть, как в дурацких сериалах – да поцелуйтесь вы уже наконец, сколько можно?.. Даби царапает ногтями местечко внизу поясницы, и Ястреб, глотая конец предложения, утыкается в подушку лбом. – Чушь несёшь, птенчик, – почти ласково вздыхает Даби, снова возвращаясь к крыльям. – Впрочем, как и обычно, ничего нового. Ястреб упрямо поднимает голову. – Говорю же тебе. Он и меня, кстати, так сильно не любит поэтому. Что я прибрал тебя, – он снова довольно выгибает спину, – к рукам. – О, – Даби вздёргивает бровь. – Так он невзлюбил тебя не потому, что ты засланный геройской комиссией двойной агент, который собирает для противоположной стороны информацию и однажды обязательно нас предаст и воткнёт нож в спину, – Ястреб корчит ему рожицу, и он усмехается, – а потому, что ты затащил меня в постель раньше, чем он? – Если опустить чушь про двойного агента... – Птенчик, – Даби наклоняется, целуя его в заалевшее ухо. – У Шигараки было много времени затащить меня в постель, пока у нас не появился ты. На самом деле много. Целая херова куча. Если он тогда ничего не предпринял, то нет вообще никакой вероятности, что сейчас... – У тебя тоже была целая херова куча времени затащить меня в постель. Но в итоге пришлось затаскивать мне, потому что ты только и мог, что есть меня со стороны глазами, но решительно отказывался переходить к действиям. – Целая херова ку?.. Птенчик, – Даби фыркает ему в шею, – ты мне вообще не дал времени. – Я дал его даже слишком много. – Ты потащил меня в ту подворотню буквально на третью нашу встречу. – А должен был в первую, – отрезает Ястреб. Даби смеётся, целуя его снова. – Ты действительно слишком быстрый. Ястреб довольно вздыхает. – Не припомню что-то, чтобы ты раньше жаловался. – А скажи, – Даби переворачивает его на спину и нависает сверху. Ястреб смотрит на него из-под упавшей на глаза чёлки, и Даби снова на мгновение теряется. Красивый, красивый, красивый. – Если вся эта чушь – хоть немного, но правда, – он наклоняет голову к плечу, – неужели ты не ревнуешь, птенчик? Ястреб улыбается так, что хочется его придушить. Или поцеловать. – Пока ты смотришь на меня вот так, – он обхватывает его лицо ладонями и осторожно проводит пальцами по линии скоб под глазами, – что вообще такое ревность? Даби хочет – Даби целует.* * *
Побочный эффект у этого разговора, дурацкого и бесполезного от и до – за исключением той части, что произошла сразу после него – обнаруживается, когда Даби замечает, что его внимание теперь как-то само собой фокусируется на Шигараки. И да, он смотрит. Пожалуй, даже чаще, чем на всех остальных. Дольше. Тяжелее – сейчас, когда Даби обращает внимание, эти взгляды ощущаются почти физическим давлением на плечи. Хочется сбросить. И Ястреб... на него он смотрит тоже – почти так же часто. Особенно когда тот по привычке лезет к Даби, забыв – или забив – что вокруг ещё есть люди, Даби кажется, что под тяжестью сощуренных красных глаз можно уйти под землю на два метра. Напряжение есть, тут даже спорить не надо. Но... Но. Даби качает головой, усмехаясь. Это вряд ли то напряжение, о котором стоит беспокоиться. Или обращать внимание. – Птичке всё просто кажется, – шепчет он, прижимая Ястреба к стенке сразу после очередного собрания. – Птичке всё просто мерещится. Птичке просто нравится переводить всё в секс, потому что птичке нравится секс, вот и всё. Ястреб обхватывает его коленями за бёдра. – Секс – это хорошо, – соглашается он, и в янтарном омуте глаз чертей – хоть ковшом вычерпывай. – Очень, – выдыхает Даби ему в губы. Очень.* * *
Напряжение – о котором он благополучно забывает, сделав все необходимые выводы – всё же снова давит на плечи, когда они с Шигараки остаются в общей комнате одни. Даби сидит на диване, Шигараки – на стуле у стойки, забросив ноги на низкий столик и с головой погрузившись в телефон, но Даби всё равно кажется, что тяжёлый взгляд проникает даже сквозь тонкий кусок пластика и въедается ему в висок. Приход Ястреба воспринимается почти с радостью. Он влетает – буквально, коснувшись пола лишь за порогом – в комнату, принеся с собой пахнущий бензином и сакурой воздух улицы и объёмистую корзину, затянутую золотистой фольгой. – Новое поступление в кондитерской, сотрудничающей с нашим агентством, – весело объявляет он, потрясая корзиной. – Нам прислали на пробу, я захватил остатки. В корзине – Даби даже фыркает, не сдержавшись – дюжины две до малейших деталей прорисованных фигурок «Крылатого героя, Ястреба» размером с его ладонь. Он вытаскивает одну из них – и фыркает громче. Где-то за спиной недовольно шевелится Шигараки. – Конфеты? Ястреб кивает. – Шоколадные, – он опускается на подлокотник дивана, устраивая корзину у Даби на коленях. – Попробуешь? Я вкусным получился, не то что Старатель-сан. Даби уже разворачивает обёртку. – Каннибализм как он есть, – хихикает Ястреб, глядя, как он откусывает шоколадной фигурке голову. – Босс, а ты меня попробовать не хочешь? Шигараки поднимает полный раздражения взгляд от телефона, и Ястреб послушно поднимает ладони в жесте полной капитуляции. – Понял, меня – не хочешь, – бормочет он себе под нос так, что слышит только Даби. Даби скашивает взгляд вбок. Шигараки смотрит сейчас на него, уже не прячась за телефоном, и привычная тяжесть сдавливает плечи. Даби невольно комкает громко хрустнувшую обёртку, и красные глаза, вспыхнув ещё большим раздражением, устремляются на его кулак. Даби поджимает губы. Ну ладно. Он достаёт из корзины ещё одну фигурку – выбирает долго и показательно тщательно, громко шелестя фольгой, неторопливо, полосками, срывает обёртку. На него недоумённо косится уже даже Ястреб. Хруст – он отламывает губами фигурке крылья и так же неторопливо их пережёвывает, не сводя с побледневшего, кажется, даже немного Шигараки насмешливых глаз. Хруст. Хруст. Хруст. Он так увлекается доведением Шигараки до белого – в прямом уже смысле, он бледный уже не немного – каления, что не успевает заметить, как к нему тянется Ястреб. Вот рту ещё остаётся кусочек шоколада, когда Ястреб накрывает его губы своими, и он играет с ним языком, тормозя Даби сердце, прежде чем наконец оторваться. Губы у него испачканы в шоколаде. Только сейчас Даби осознаёт, что это первый раз, когда они позволили себе что-то подобное на глазах у кого-то из Лиги. Особенно на глазах у Шигараки. Вот же птица... – Вкусно, – хрипло произносит Ястреб, не сводя с его губ глаз, и зрачки у него такие, словно он пробовал отнюдь не шоколад сейчас. – Правда вкусно. Босс, ты точно не хочешь попробовать? Телефон в руках у Шигараки рассыпается электронной пылью. – Ты, – выдавливает он, носком кроссовок отправляя в осыпавшуюся штукатуркой стену низкий столик. – Если... Договорить он не успевает. Ястреб действительно слишком быстрый. Когда он целует Шигараки, Даби едва не давится злополучным остатком шоколада. У Ястреба привычка – при поцелуях закрывать глаза, чтобы полностью отдаться ощущениям, но он-то сейчас видит. Всё. Включая лицо Шигараки. И, боже, если ради этого выражения ему потом придётся умереть, потому что, прибив Ястреба, Шигараки примется за свидетелей, то он согласен. Безо всяких вопросов. Такого чистейшего, незамутнённого ничем – оттого что оно вытеснило абсолютно все другие эмоции – удивления он не видел никогда. Теперь шоколадом испачканы и его губы – Шигараки оторопело облизывает их, прежде чем перевести взгляд на Ястреба. – Какого... хера? – голос у него садится почти до шипения. Поганец-Ястреб даже не вздрагивает ради приличия. – Решил, что ты всё-таки должен хоть как-то попробовать, каково оно на вкус, – произносит он таким тоном, что сразу становится ясно – речь точно не о шоколаде. – Ведь правда вкусно? Рука Шигараки сжимается у него на шее. Даби слетает с дивана. Но прежде чем он успевает сделать хоть шаг, Шигараки раздражённо кривит губы, скользя по лицу Ястреба взглядом, и. И. Блять. И целует его сам. Даби падает обратно на диван, едва не сев мимо. Это... это странно, проносится в остановившемся мозгу. Это и правда странно – упоено целующий в ответ, прижимающийся всем телом Ястреб, за спиной которого бились алые крылья, и Шигараки, вцепившийся в него так, что побелели костяшки пальцев. Это странно. Странно красиво. Даби, замерев, смотрит на них, и, словно почувствовав, они оба – одновременно, не отрываясь – приподнимают веки, кидая на него искоса одинаково требовательный взгляд. И нет, это не искры. Это целая молния, пронзающая его позвоночник насквозь и расходящаяся по всему телу отдельными, заставляющими дрожать разрядами. В голове что-то замыкает. Даби снова поднимается на ноги. И медленно подходит к ним. Целоваться втроём – адски неудобно и блядски горячо. Настолько горячо, что у Даби мутнеет в голове и трясутся руки, и он даже не может проверить – горячо ему только в подсознании, или тело на самом деле охватил не контролируемый сейчас огонь – отрываться от этого безумия у него нет ни желания, ни сил. Рядом тихо постанывает совсем, кажется, сошедший от ощущений с ума Ястреб, пытающийся прижаться одновременно к ним обоим. ...интересно, что чувствует сейчас Шигараки?.. Они целуются, целуются, целуются – реальность сворачивается плоской двумерной картинкой, недостаточно реальной, чтобы вместить их всех и их всё. Время останавливается. Сердце, кажется, тоже. Ястреб отстраняется первым. Или не выдерживает, или – что царапает подозрением внутри – хочет оставить их вдвоём, и ему удаётся – без Ястреба Шигараки мёртвой хваткой вцепляется уже в него, и это... Ох. Ладно, это неплохо. Целоваться с ним – совсем не то, что с Ястребом, грубовато и резко – неумело – непривычно, но... Да. Действительно неплохо. Даже сожаление проскальзывает, когда Шигараки отшатывается назад. Он дышит – громко и быстро, почти задыхаясь, хватая ртом воздух, явно совершенно к поцелуям непривычный, с застывшим в маске лицом, и руки держит ладонями вперёд, как будто обороняясь. «Непривычный? Приучим», – голосом Ястреба скользит в голове мимолётная мысль. Даби медленно переводит собственное дыхание, пробуя её на вкус. – Я облажался, – задумчиво замечает Ястреб сбоку, и они разом поворачивают к нему головы. Зацелованные – боже – до красноты губы растягиваются в улыбке. – Так ты на меня всё это время не только из-за Даби смотрел, босс? Шигараки скользит быстрым взглядом с него на Даби и ничего не отвечает. Ястреб, улыбнувшись шире, прокручивает в пальцах одну из своих фигурок. И когда только?.. – Так что насчёт шоколадки? Шигараки смотрит – теперь только на него – и, закатив глаза, вырывает фигурку у него из пальцев. – Давай уже сюда эту хрень, – хрипло бормочет он. Ястреб прижимается щекой к плечу Даби и сияет улыбкой. У Даби непонятно отчего тоже подрагивают уголки губ.* * *
Ястреб сталкивает их теперь раз за разом. Что за долбанутые канарейки витают у этой птички в голове, Даби до сих пор не понятно, но происходящее всё больше и больше похоже на провокацию, у которой даже нет цели – лишь сам процесс. Он лезет к нему всё чаще, уже совершенно не обращая внимания, есть ли кто ещё в одной с ними комнате – или наоборот, специально дожидаясь, когда кроме них, останется только один, тянется с поцелуями, прикосновениями, ластится, словно чёртова кошка, а не птичка, и – всё чаще – Шигараки не выдерживает и нависает над ними злой хмурой тучей – они притягивают его к себе в четыре руки. Иногда – что реже – он лезет к Шигараки. Уже не так открыто и нагло, как кошка лапкой пробуя ситуацию, осторожно кладя подбородок ему на плечо и приобнимая крыльями – Шигараки смотрит на него так, словно хочет уничтожить взглядом, не размениваясь на руки, но Ястреб подставляет улыбающиеся губы, и он их целует – и Даби, не дожидаясь, пока вид этих двоих начнёт плавить ему остатки мозга, вклинивается между ними. Мозг в любом случае плавится, но в такие моменты ему уже всё равно. Ястреб откровенно их провоцирует и наслаждается этим не менее откровенно, наедине Даби доводит его до сорванного его именем голоса и слёз в глазах, просто чтобы напомнить, кому он принадлежит на самом деле, но когда Ястреб устало бормочет ему в плечо «Ты не против?», Даби отрицательно качает головой. Он не против. Он не жалуется даже, на самом деле. Губы Шигараки уже даже привычны на вкус.* * *
Когда у Ястреба вот так же золотисто светятся глаза, и на губах играет лукавая улыбка, от которой на щеке проступает крошечная ямочка, можно прихватывать с собой одно из двух – или бронежилет, или попкорн. Тормоза в такие моменты у него отсутствуют напрочь. Даби пристраивается рядом с ним. В руках у Ястреба – непонятный тюбик, раскрашенный в чёрно-жёлтые цвета. Даби узнаёт в них фирменную расцветку его геройского костюма. – Очередная новинка для фанатов? Ястреб кивает с таким удовольствием в улыбке, что делается почти страшно. – Тот бренд, для которого мы с Руми делали фотосессию два месяца назад, собирается выпускать новую линейку гигиенических помад. Зима ведь скоро, всё такое, – он поводит плечами. – Официально ещё нигде ничего нет, но я урвал один образец на сегодняшней презентации, уж очень посмотреть хотелось. Даби чувствует подвох, только не понимает, где именно. – И как? – осторожно интересуется он. Ястреб крутит тюбик в пальцах. – Оформление мне нравится, – улыбка становится ещё шире. Даби чувствует, как скручивает тяжестью у него внизу живота. – У дизайнеров есть вкус. А вот кстати о вкусе... Он прикусывает губу и кричит, повернув голову назад: – Эй, босс! Над спинкой дивана появляется краешек серой макушки. Ястреб едва ли не светится. – Босс, – он спрыгивает со стула и перегибается через спинку, едва не сталкиваясь с Шигараки лбами. – Босс, у тебя же вечно губы сохнут, может, попробуешь? Он слегка поигрывает тюбиком. Шигараки сверлит его глазами, потом тяжело переводит взгляд на Ястреба и – Даби кусает щёку, сдерживая лезущую улыбку – приподнимает подбородок, чуть приоткрывая губы. Ястреб, кажется, не дышит от восторга, пока водит помадой по его губам. – И как? – спрашивает он срывающимся полушёпотом. Шигараки медленно потирает губами, размазывая помаду. – Херня, – сообщает он. – Правда? – Ястреб как будто даже разочарованно наклоняет голову. – А в презентации говорилось о бархатистом ощущении и ярком вкусе. Реклама врёт опять? Даби знает, что будет сейчас. Даби, блять, знает. Ястреб наклоняется ещё ниже и касается его губ. Целует медленно и неглубоко, неторопливо, вдумчиво, словно на самом деле пробуя на вкус. Пальцами он слегка придерживает его за подбородок. У Даби с пальцев срываются искры. – Надо же, не врёт, – задумчиво произносит Ястреб, обрывая поцелуй. Шигараки тяжело дышит. – Вкус яркий. По-моему, клубника, нет? Я, – он приподнимает подбородок чуть выше, – что-то не распробовал. Поцелуй. – Апельсин? Поцелуй. – Мандарин? Поцелуй. – Чёрт возьми, я был готов поклясться, что это яблоко. – На упаковке нарисован арбуз, ты, тупая птица, – хрипло цедит сквозь зубы Шигараки. На скулах у него двумя яркими пятнами краснеет румянец. Даби, чёрт возьми, любуется ими. – Правда? – удивление в голосе почти неподдельное. – Я так и не распробовал, представь. Но смягчает здорово. Бархатисто. Так и тянет, – и Ястреб тянется вперёд, – прикоснуться ещё раз. Когда они отрываются друг от друга в этот раз, пятна румянца у Шигараки расплываются едва ли не на всё лицо. У Ястреба даже крылья дрожат от удовольствия. Даби легко касается его плеча, неслышно подходя сзади. – Птенчик, дай-ка попробовать и мне, – шепчет он ему в затылок. Зацелованный и, кажется, немного дезориентированный Шигараки переходит в его руки без малейшего сопротивления ни с одной из сторон. Ястреб тяжело опирается о диван, довольно облизывая губы. Губы у Шигараки действительно непривычно мягкие – и впрямь зацелованные, остатки помады размазались до самого подбородка. Даби целует и его – в маленькую родинку сбоку. Кажется, Шигараки вздрагивает. – Подтверждаю, – говорит негромко Даби, поворачиваясь к Ястребу, – арбуз. Ястреб серьёзно кивает. Тяжело дышащий Шигараки сосредоточенно распыляет помаду в кулаке.* * *
– Знаешь, Ястреб не ревнивый. – И зачем мне это знать? Даби усмехается. В комнате – куда они все уже по привычке перебираются к концу дня – только они вдвоём, Ястреб писал три часа назад, что задержится в агентстве, и с тех пор не появлялся онлайн, а без него было как-то тускло. Скучно. Хотелось немного развлечься. – Понятия не имею, – он пожимает плечами. – Просто. Не знаю, он вообще не ревнивый или только я у него не ревнуюсь, но ведь именно он первым заметил, что между нами искры. – Между нами?.. Даби смеётся. – Мной. И тобой. Шигараки равнодушно почёсывает шею. – Всё ещё не понимаю, зачем мне эта информация. – Говорю же – просто, – Даби откидывается назад, забрасывая руки за голову. – Просто. Просто... рассуждаю. Ястреб совсем не ревнивый. А вот я – да. Шигараки едва ощутимо подбирается. Даби разглядывает потолок. – Если бы к нему хоть кто-нибудь подошёл – или он к кому-нибудь – я бы сжёг этого смертника на месте. Или даже просто придушил бы, не размениваясь на причуду. Я так и не понял до конца, что в мозгах у этой птички, – он негромко фыркает, – но она выбрала сесть на моё плечо, так что все остальные могут или отвалить, или сдохнуть. Даби скашивает взгляд вбок. – Все остальные, кроме тебя. Шигараки, сжав губы, смотрит прямо на него. – Я ревную его к Тоге, к Твайсу, к Компрессу. К этому бешеному зайцу из его агентства, к той птице со стажировки, к мудаку-Старателю, ко всем, кто его окружает и кто находится рядом дольше, чем одну минуту, хотя у него даже в мыслях нет лезть к ним целоваться – он, как ни странно, верный, – Даби усмехается. – Ястребы вообще верные птицы. Но он целует тебя, он касается тебя, он заигрывает с тобой, и глаза у него светятся так, как раньше светились только при взгляде на меня, и, – Даби разводит руками, – почему-то у меня нет даже малейшего желания превратить тебя в пепел. – Всё равно бы тебе не удалось. – Но у меня нет даже желания пытаться. Даби разворачивается к нему всем телом, опираясь на руку. Шигараки подбирается снова. – Я смотрел на вас тогда, в этой же комнате, когда вы целовались в самый первый раз, и не думал о том, как выпустить тебе кишки после того, как птичка наиграется, – шепчет Даби, не сводя с него глаз. – Я думал – как же это, блять, красиво. Вы вдвоём. Птичка часто чирикает всякие пустые глупости, на то она и птичка. Болтает то, что ветер занесёт. Но, кажется, те слова про искры всё же не были пустыми. Ястребы ведь не только верные. Ястребы наблюдательные. Шигараки вряд ли сам осознаёт, как сильно у него сейчас колотится жилка на виске. – А знаешь, что бы Ястреб сказал сейчас? Сухие губы дёргаются в призрачном намёке на усмешку. – Без понятия. – Да поцелуйтесь вы уже, сколько можно. Последние слова Даби выдыхает ему прямо в губы. ...Он не такой, как Ястреб, понимает Даби снова и снова. Даже не полная противоположность – какая-то параллельная реальность. Даже обнимать его не так – спина у него издевательски прямая, он не прижимается в ответ – прижимайся сам, как хочешь, и под осторожными – или уже не – прикосновениями не растекается довольно, а только напрягается ещё сильнее. Шигараки словно сделан из одних только острых углов, и куда не сунься, везде будет неудобно. Пожалуй, в этом какая-то особенная прелесть. – С тобой можно не нежничать, – замечает он, пока Шигараки старается отдышаться. Он всё ещё не привык к долгим поцелуям, у них с Ястребом действительно много работы впереди. – А с птицей этой, получается, нужно? – Ревнуешь или интересуешься на будущее? – с усмешкой произносит Даби, и Шигараки раздражённо вздёргивает верхнюю губу. – Ладно-ладно. С Ястребом... – он улыбается, – с Ястребом не нужно. С Ястребом просто не получается не. Он ластится в ответ так откровенно, отзываясь на каждую ласку, что волей-неволей начинаешь ластиться в ответ. Ты к этому приходить будешь дольше, я уверен, но рано или поздно тоже окажешься в ситуации, когда будешь готов гладить перья несколько часов подряд, лишь бы он продолжал выгибаться под твоими пальцами и довольно вздыхать. Шигараки недовольно цыкает языком. – Я не собираюсь ни к кому ластиться. Даби ухмыляется. – Пока не. Кстати, – спохватывается он, видя, как закативший глаза Шигараки поднимается на ноги и решительно направляется к двери. – С кем из нас ты бы предпочёл переспать первым? Застывшая в дверном проёме спина выражает такой гигантский вопрос, что Даби снова давит ухмылку. – Понимаю, вопрос странный, но лучше я задам его раньше, чем Ястреб вообще безо всяких вопросов потащит тебя в кровать, где ты можешь вспылить и дезинтегрировать его вместе с кроватью, – он извиняюще пожимает плечами в ответ на брошенный на него потемневший красный взгляд. – Так что ответишь? Шигараки не двигается, наверное, с минуту, продолжая из-за плеча буравить его тяжёлым взглядом. И лишь потом, странно передёрнувшись, наконец отворачивается. – Ни с кем, – ровно отвечает он и шагает за порог. И замирает снова. – Но знаешь, – и что-то в его голосе впервые заставляет Даби почувствовать горячий укол где-то внутри. – Я бы посмотрел.* * *
Ястреб всегда красив в постели. Он это любит, ему это нравится, он получает от происходящего удовольствие и даже не собирается это скрывать, беря как можно больше и отдавая – всё. Отдаваясь весь. Им просто невозможно не любоваться. Но сегодня, сейчас, выгибаясь у Даби в руках, он устраивает настоящее представление. Ещё бы. Ведь у них есть зритель. С ногами забравшийся в кресло Шигараки чуть подаётся вперёд и обхватывает колени руками. Даби чувствует его взгляд так, как не чувствовал бы, наверное, прикосновения, согласись он лечь с ними в постель. Тяжёлый, горячий, почти материальный, он скользит по его коже вслед за ладонями Ястреба, и Даби задыхается. Ястреб жадно целует его, ничуть не облегчая ситуацию. – Потрясающе, правда? – шепчет он, чуть оттягивая зубами колечки у него в ухе, и прижимается всем телом, прогибаясь в пояснице почти до хруста. Даби чувствует, как скользит теперь по его телу взгляд Шигараки, и ему кажется, что Ястреба трясёт от этого взгляда. Ястреб ведь чувствительный. Ястреб наблюдательный. Ястреб замечал их чёртовы искры всё это время, когда Даби даже о них не подозревал. Интересно, что чувствует сейчас он, если даже у Даби от ощущений темнеет в глазах? Ястреб стонет, запрокидывает голову – Даби целует ямочку между ключицами, слизывая выступившие на груди капельки пота. Пальцы Ястреба вплетаются ему в волосы. Взгляд... Взгляд направлен в сторону. «Смотри на меня», – требует его тело, когда он плавно двигается у Даби на бёдрах. «Смотри на нас», – кричит его взгляд, когда он целует Даби, и тот прижимает его к себе. Смотри. Смотри. Смотри. И Шигараки смотрит. Даби кажется, что этот взгляд входит в тело Ястреба вместе с ним самим. Что этот взгляд касается его губ вместе с губами Ястреба. Что этот взгляд скользит вместе с их ладонями, лаская кожу, смыкается вместе с зубами, оставляя алые пятна укусов, проникает внутрь до самых сердец и стучит вместе с ними в унисон. Даби кажется, что Шигараки сейчас третий в их постели. Третий. Но не лишний. Ястреб длинно стонет ему в ухо, не отводя от Шигараки глаз, вжимается щекой в его плечо и обмякает, часто, мелко вздрагивая. Даби чуть поворачивает голову, встречаясь с расширившимися, будто остановившимися красными глазами, и толкается в Ястреба в последний раз.* * *
После секса Ястреб тактилен как сволочь. Он всегда, в принципе, тактилен как сволочь, но после секса это проявляется вдвойне. Даби не успевает толком отдышаться, когда его, как и обычно, прижимают к кровати, наваливаясь сверху всем телом, и Ястреб утыкается лбом ему в ключицы, просовывая ему под спину руки и крепко обнимая. Тело ещё слишком чувствительное после оргазма, Даби мелко вздрагивает, пока Ястреб ёрзает поверх, устраиваясь удобнее, пытаясь добиться максимального контакта с кожей. – Босс, – низко тянет Ястреб у его ключиц, и Даби снова вздрагивает. – Ой, босс, – он поворачивает голову, прижимаясь к груди уже щекой, тихо вздыхает и просит: – Иди к нам. Застывший в кресле Шигараки медленно выпрямляется. Ястреб зевает и трётся щекой. Даби запускает ладонь ему в волосы, почти ощущая, как Ястреб закатывает от удовольствия глаза, когда он пропускает пряди сквозь пальцы и слегка сжимает. И косится в сторону кресла. – Иди? – ещё раз просит Ястреб, и Даби согласно кивает. Шигараки выбирается из кресла. ...Кровать большая и ещё одного вмещает с лёгкостью. Шигараки едва успевает коснуться головой подушки, когда Ястреб уже льнёт к нему, умудряясь при этом не отпускать Даби. Шигараки тихо вздыхает под тяжестью сразу двух тел, но, на удивление, даже не раздражается. Ястреб отпускает всё-таки Даби и оплетает его обеими руками, устраивая подбородок у него на плече. Даби кладёт голову на другое. Шигараки медленно, как будто даже неуверенно, проводит кончиками пальцев у Ястреба по вспотевшей спине. Его пальцы сухие и грубые, и вполовину явно не такие умелые, как пальцы Даби, но Ястреб всё равно бормочет что-то довольное и прижимается крепче, выгибая спину. – Неплохо, – признаётся Шигараки. – Точно не хочешь попробовать? – спрашивает Ястреб, приоткрывая уже сонные глаза. – Нет. Ястреб не спорит, только жмётся все ближе и дышит тихо в ключицу. Шигараки ведёт пальцами ещё раз. Даби протягивает руку и кладёт свою ладонь поверх. Они вместе гладят Ястреба по спине, то и дело сталкиваясь пальцами, пока, наткнувшись на них в очередной раз, Даби не сгребает его ладонь в свою, сплетая пальцы. Шигараки поворачивает голову, встречаясь с его внимательными глазами. И наклоняется к нему, впервые, кажется, за всё это время первым прикасаясь к его губам. Даби уже успевает уяснить для себя, что целоваться с языком Шигараки не любит – отстраняется сразу же, глядя недовольно исподлобья. Но простые поцелуи, пусть даже долгие и медленные, когда губы просто ласкают губы и ничего больше – против этого он не имел ровным счётом ничего. Пожалуйста. За милую душу. Шигараки тянется к нему, и Ястреб немедленно пользуется моментом, целуя длинную, так удобно выгнувшуюся мышцу на его шее. Они оба чувствуют, как вздрагивает Шигараки. И Ястреб с улыбкой целует его снова. Снова. Снова. Когда с трудом переводящий дыхание Шигараки то ли отворачивается от Даби, то ли поворачивается в его сторону, Ястреб тут же оставляет в покое его шею и мягко касается губ. Шею – со своей стороны – начинает выцеловывать уже Даби, спускаясь до самых ключиц. Ястреб целует подбородок и короткий шрам над верхней губой. И опять меняются, когда Шигараки отворачивается снова. Ястреб целует ключицы. Даби осторожно покусывает губы. В конце концов они так и засыпают – втроём. В обнимку.* * *
Шигараки забавный, оказывается, спросонья. Категорически отказывается вставать, натягивает одеяло обратно, отбивается от расталкивающих его рук и грозится разложить на атомы любого, кто посмеет продолжать тревожить его сон. Даби посмеивается в кулак, садясь на кровати. Шигараки тут же поворачивается к нему спиной, зарываясь лицом в подушку. Ястреб, улыбаясь, отводит упавшую прядь с его лица. – Знаешь, что это значит? – тихо говорит он, поднимая на Даби блестящие глаза. Даби в ответ поднимает брови. Ястреб улыбается всё шире. – Босс разрешает нам ещё немного побездельничать. ...Шигараки даже глаза распахивает, когда они оба лезут к нему обратно. Ястреб подныривает под его руку и утыкается лицом ему в грудь, Даби прижимается животом к его выгнутой спине и сгребает рукой их обоих – и Шигараки, и прильнувшего к нему Ястреба. Перья Ястреба натягивают сверху одеяло. – Господи, на что я подписался, – еле слышно доносится из подушки. Ястреб смеётся ему в грудь.* * *
В зале тихо. Даже непривычно тихо – в последнее время его редко когда оставляют одного. Немного... отвык. Шигараки тихо вздыхает, растягиваясь на диване. Отвык от одиночества. Привык к тем двоим. Он закидывает руки за голову и закрывает глаза. Даби бесил его с самой первой встречи. До дрожи. До кровавой пелены перед глазами. В нём бесило всё – и больше всего осознание, что, несмотря на всё это, его к нему тянуло. Он... плохо разбирался в собственных эмоциях. Даже в самых простых. То спутанное и непонятное, что вызывал в нём Даби, провоцировало ещё большую злость в ответ. Хотелось просто взять и уничтожить, чтобы больше ничего не мешалось, и одновременно – мысль о том, как Даби распадается пылью, вызывала странный холодок где-то внутри. А потом в Лиге появился Ястреб, и всё стало ещё запутаннее. Он его ненавидел – не бесился, нет, ненавидел. За улыбки, за смех, за то, что Даби, всё это время стабильно стоявший в стороне от всех, за какие-то несколько дней встал сначала рядом с ним, а потом перед ним, прикрывая его своим плечом. Ненавидел до тех пор, пока не осознал – всё то же спутанное и непонятное, что вызывал в нём Даби, Ястреб вызывает тоже. Вдвойне. Его тянуло к ним обоим. К ним... одним. Они воспринимались словно одно до дурацкого цельное целое, единое и неделимое, и Шигараки злился просто от одного взгляда на них, незримо связанных, даже находясь порознь – настолько до тошноты чётким было ощущение, что в это целое ему хода нет. Несколько дней назад целое внезапно разделилось на две части, впуская его внутрь, и сомкнулось обратно, однозначно не желая его больше оттуда выпускать. Он так и не решил, плохо ли это или хорошо. Но всё больше склонялся к мнению, что, скорее, неплохо. Ему по-прежнему не хотелось секса. Как и всегда. Даже с ними. Даже после увиденного. Прикосновений – хотелось. Прикасаться самому – понемногу тоже, хотя это и было всё ещё в новинку. Поцелуи, пожалуй, тоже были неплохи, особенно если учесть, что эти двое быстро выучили, что и как ему нравилось. Но секса не хотелось. Ни тогда. Ни сейчас. Никогда. Хотя взглянуть на них в постели ещё раз он бы не отказался. Шигараки усмехается сквозь накатившую дремоту. Его не возбуждало то, что вытворяли они на той кровати. Но странным образом это делало ощущения от раскинувшегося перед ним зрелища только острее. Наверное, он вряд ли бы смог так жадно впитывать все детали, заводись он от происходящего – собственное возбуждение бы попросту отвлекало внимание, тянуло бы присоединиться, и столько – столько всего – осталось бы упущенным. Какая была бы досада. Они ведь так старались – для него. И ни разу не забылись друг в друге настолько, чтобы о нём забыть. Каждое движение было – для него. Каждый поцелуй – для него. Каждый вздох, каждый стон, каждый взгляд – он не мог испытать то же удовольствие, что и они, но они всё равно умудрялись его доставлять. Он смотрел в их помутневшие, поплывшие глаза и чувствовал третьей половинкой огромного целого. Он был третьим. Но не лишним. А своим. ...Он засыпает всё там же, на диване, откинув голову на низкую спинку, а когда открывает глаза, Даби спит у него на плече, а Ястреб устроил голову у него на коленях. Он касается пальцем его щеки и снова закрывает глаза.* * *
Лицо Ястреба светится на весь экран огромного телевизора, занимающего почти всю стену. Кажется, что-то случилось в центре города – за его плечами мелькают ещё дымящиеся руины некогда торгового центра. Даби замирает у двери. Ястреб выглядит потрёпанно, но бодро, говорит что-то серьёзно в камеру, указывая себе за спину, и то и дело стирает перчаткой стекающую по щеке струйку крови. У его очков разбито одно из стёкол. Шигараки ловит взгляд Даби и прибавляет громкость. Они молча слушают, как Ястреб отчитывает через экран невидимых предпринимателей, которым возможность сэкономить на строительстве в итоге оборачивается ценой человеческих жизней. Серьёзный. Строгий. Надёжный. Горящий своим делом. Настоящий герой. – Как думаешь, ему можно доверять? – негромко спрашивает Шигараки. – Доверять – можно. Верить не советую. Шигараки смотрит на него искоса. Интересно, знает ли Даби, какое у него выражение лица, когда он смотрит на Ястреба? Даже сейчас – сквозь экран телевизора? – Ты любишь эту птичку? Насмешливо-ласковое «птичка» срывается с губ неожиданно и впервые – вместо обычной сухой «птицы». Даби смотрит на него со странным пониманием в глазах. – Его просто нельзя не, – говорит он тем же тоном, которым пару дней назад отвечал «С Ястребом просто не получается не». Не получается не ластиться. Шигараки вспоминает собственные пальцы на горячей вспотевшей коже и морщит лоб. – Но куда более важный вопрос есть у меня, – продолжает Даби, и Шигараки поднимает на него глаза. – Что мы будем делать. С этой птичкой. С нашей птичкой. Когда придёт время, и всё начнёт рушиться. Шигараки усмехается. И сжимает пальцы в кулак. – Пока пусть летает. Наша птичка, – выговаривает он почти тем же тоном, что и Даби. – Она это любит. А когда придёт время, посадим птичку в клетку. А то ещё улетит насовсем. Даби смеётся, притягивая его к себе. Они вместе валятся на диван, целуясь, и Шигараки, всё ещё непривычный ни к поцелуям, ни к ощущениям от них, уже обычно отстраняется от него через несколько минут, переводя дыхание, устраивая голову у Даби на груди. Даби запускает пальцы ему в волосы, неторопливо перебирая серые пряди. Шигараки не знает, изначально ли он был таким тактильным, или Ястреб приучил его ласкаться в ответ как дышать, но он сейчас не против. Ни против пальцев, путающихся в волосах, ни против ладони, поглаживающей спину. Он... всё ещё не собирается ластиться в ответ, как бы ни обольщался и намекал Даби, но ощущать всё это самому – действительно неплохо. Почти хорошо. – Раньше я приказал бы просто свернуть птичке шейку, – бормочет он. – Но сейчас пусть живёт. – Тем более шейка красивая. – Вы омерзительны. Оба.* * *
Ястреб влетает – по обыкновению – в зал спустя два часа, которые они так и проводят, сидя на диване. Уставший, уже совсем не бодрый, поцарапанный даже больше, чем это было видно на экране, хотя уже и чисто вымытый, он сбрасывает куртку вместе с оставшимися перьями и почти что с разбегу падает им на колени. Шигараки впервые видит, что в его геройском костюме, том, что под курткой, огромный вырез для крыльев, обнажающий почти всю спину. Это красиво. Пожалуй что. – Устал, слов нет как, – жалуется Ястреб, и Даби успокаивающе почёсывает ему основание крыльев. – День был адским, вы только представьте!.. Для уставшего-слов-нет-как он говорит как-то слишком много. Ругается на сегодняшнее происшествие, костерит криворуких строителей, возмущается слишком медленными коллегами, которых ещё дополнительно пришлось прикрывать от обваливающихся стен. Шигараки смотрит, как забавно он подёргивает крыльями в ответ на прикосновения Даби, и, не сдержавшись, запускает руку в вырез сам. Ястреб длинно, благодарно вздыхает, пытаясь растечься у них на коленях. Он словно горящая неоном вывеска «Потрогай меня, пожалуйста». – А есть что-то по-настоящему интересное, птичка? – интересуется Шигараки, забираясь пальцами в мягкий пух у оснований крыльев. – М-м-м, да, – Ястреб жмурится, прогибая спину, и трётся о бедро Даби щекой. – Новое собрание по поводу патрулирования префектур с целью выявления членов Лиги. Полный план я в блокноте набросал, потом посмотрите, а если кратко... – Хорошая птичка, – тянет насмешливо Даби, когда он заканчивает и показательно выдыхает. – А теперь вставай давай, ты нам все ноги отдавил. Ястреб беспомощно хлопает крыльями. – Не могу, – жалобно произносит он. – Устал. Спать хочу. Дай я ещё полежу так немного, а? Даби возводит глаза к потолку и, подхватив его под руки, поднимается на ноги. Забрасывает Ястреба себе на плечо – тот послушно свисает дохлой птичкой, даже крылья обвисают, подхватывает сброшенный ранее плащ и выходит из комнаты. Засунув руки в карманы, Шигараки идёт вслед за ними. ...В комнате Даби сбрасывает Ястреба на кровать, кидает в кресло плащ и футболку – туда же пару секунд спустя прилетают вещи Шигараки, – и забирается в кровать. В этот раз Ястреб укладывается посередине, требовательно потягиваясь в стороны – они обнимают его с двух сторон, и он сонно улыбается, удобнее устраиваясь в кольце их сомкнутых вокруг него рук. В клетке рук. Шигараки перебрасывается с Даби быстрым взглядом. Даби усмехается едва заметно и целует уже заснувшего Ястреба в лоб, прямо над не до конца залеченной царапиной под бровью. Ястреб вздыхает сквозь сон и тянется к нему, крепче обнимая их с Шигараки. Шигараки осторожно целует так удобно подставленную сейчас ему шею. И правда красивая. Жалко сворачивать. Он чувствует быстрый, частый, как будто и впрямь птичий пульс под губами. Когда всё начнёт рушиться, они запрут птичку в клетку. И когда всё наконец рухнет, навсегда похоронив под собой прежний мир, глупая птичка не будет похоронена вместе с ним. Птичка останется с ними. Где ей и место. А пока – пока они стоят пусть и на самом краю, уже понемногу осыпающемся, но всё ещё стоят... Он вздыхает Ястребу в шею, и Даби прижимает их обоих к себе. Пока можно просто поспать.