А волны бьют...

      Слезы. Горячие слезы текут по румяным щекам, подобно рекам, безудержно бегущим где-нибудь в горах. Плечи трясутся так, как содрогается море во время шторма. Волнистые рыжие волосы мягко струятся по спине, а силуэт все так же неподвижно прям и горд. Глаза полуоткрыты, взор направлен вдаль. Она смотрит на корабли, мирно подплывающим к пристани.       Только здесь, в полном спокойствии и тишине, прерывающейся лишь звуком волн, бьющимися о берег, она может вдохнуть полной грудью и поплакать. «Если хоть раз показать свои эмоции, люди примут это за проявление слабости, найдут твое больное место и уничтожат, не испытывая при этом ни капельки сожаления.» — твердит себе девушка каждый раз, когда чувства грозятся взять вверх над разумом.       Небо сияет красным румянцем, к причалу подходит последнее судно, «Триада», а значит, что пора уже идти домой, где её терпеливо ждет к ужину отец. Пожалуй, это единственный человек, не иссякший надеждой и слепо верящий в «светлое будущее». — Мы уезжаем отсюда. Собирай вещи и спускайся вниз. У тебя 2 часа. — в радостном настроении сообщает мистер Мэтьюз, но в ответ получает лишь молчание и долгий, потухший взгляд, — Послушай, я знаю, что тебе тяжело. Всем нам тяжело… Поэтому, чтобы унять эту сжигающую в сердце боль, мы должны не бросать друг друга в такие тяжелые времена и всеми силами верить, что все наладиться. Так и будет. Поверь мне. Я приложу все усилия, чтобы мы жили так, как раньше. — Как раньше уже не будет. — Может быть и так. Но прошу тебя, давай не будем ставить на этом точку… Надо попытаться, хотя бы попытаться… — ПАПА! — не дав договорить, кричит Сара, — Мама умерла. Мы не просто взять и забыть её. Все, что нам остается — это только скорбить. Долго и мучительно, но это наша прямая обязанность. Молчание. - А что бы сказала мама, будь она здесь? Немой вопрос, заставляющий усомниться в правильности своих мыслей, — Не думаю, что она была бы рада, услышав твои намерения на жизнь. Ты права, мы не можем взять и забыть её. Все, что мы можем сделать — это помнить. Она жива и будет жить, пока наши сердца и память не прекращат свою деятельность.       Девушка встает и напоследок говорит: «Иронично, что корабль с таким громким названием перевозит лишь гнилые доски.» — Ну, не такие уж они и гнилые. — неожиданный голос, мягкий и бархатистый, раздается неподалеку. — Я, кстати, Питер. — Сара. Сара Мэтьюз. — спустя пару минут ступора отвечает она. — Тоже любишь смотреть на море? — Не совсем. А теперь прости, мне нужно уже идти. Отец ждет. — уверенным голосом бросает Сара и уходит. — Ну погоди же! Эй, Сара Мэтьюз! Еще встретимся! — кричит ей Питер вслед.       Прийдя домой, первое, что слышит Сара — звук вилки, играющей с тарелкой в дуете. «Опоздала? Черт!» Отец одиноко ужинает в гостиной. — Что-то ты долго. Ну ладно, мой руки и садись кушать, еда немного остыла — подогрей. Я уже все, надо закончить статью, поэтому поболтать сегодня не получится. Приятного аппетита. — сказав пару наставлений, мистер Мэтьюз уходит к себе, в кабинет.        Весь оставшийся день Сара просто сидит и думает. Думает о том, что завтра первый день в новой школе, первый день в «папином городе». «Надо было поблагодарить папу за то, что показал пристань.» — проносится в голове девушки. «Хм, а этот Питер очень даже ничего. Надеюсь, мы подружимся» — неожиданно для себя заключает рыжеволосая. «Новый город — новые знакомства, а вообще, надо бы уже спать.» — говорит девушка и погружается сладкие грезы сон.