Misericordia

Эхо разносило по квартире Кроули рваные вздохи и приглушенные стоны. Бабочка в клетку сиротливо лежала у кровати, а ее хозяин комкал в руках черные атласные простыни и крупно вздрагивал от каждого сильного толчка. Вся правильность и целомудрие испарились, как только Кроули прикусил чувствительное место за ушком. Азирафаэль отдавался весь без остатка, расплескивал благодать на целые кварталы, срываясь на стоны и умоляющий скулеж. Кроули же брал все, что дают, покрывая поцелуями шею и горящие то ли от смущения, то ли от возбуждения (а может, от всего разом) щеки. Он ждал этого долгие годы. Его ожидание ждала награда в качестве сладкоголосого ангелочка. - Еще, - всхлипнул Ангел, выгибаясь в чужих нежных руках, казалось, краснея еще сильнее. И Кроули ускорился, чувствуя приближение горячей волны. Он потерял любовь Бога, но теперь обрел нечто большее. Он чувствовал любовь своего Ангела.

***

Азирафаэль кричал. Кричал сильно, как никогда прежде, разрывая голосовые связки. Он обхватил руками свои плечи, на которых алели следы прошлой ночи, будто насмехаясь над ним, а заодно и над его слабостью.

***

Кроули считал, что Падение – самое болезненное, что могло произойти с ним. Он ошибался. Вернее, был прав отчасти. Падать было действительно больно. В своих снах он до сих пор слышит хруст костей, ощущает запах горелых перьев. Не только своих, но и тысяч других неугодных Богу. Но хуже собственного Падения было Падение Его Ангела. Демон скатился по стене и осел на пол, уткнувшись головой в острые колени. Он должен быть с Азирафаэлем, разделить эту ужасную боль. Он же совсем рядом, в соседней комнате! Подойди, поверни ручку двери! Но он не мог смотреть в глаза, полные слез, зная, что все страдания, все эти муки из-за него. Совращение ангела. В Аду ему бы дали награду и кабинет с лучшим видом на котлы с грешниками. Но всем почестям Кроули предпочел бы сейчас тишину. С каждым криком Демон съеживался все сильнее, перебирая в голове все известные ему проклятья. Прямо сейчас он хотел вызвать сюда, в собственную квартиру, Легион Ангелов, сказать какую-нибудь остроту и ждать душа из святой воды или Кары Божьей. Осуществить свой замысел ему помешала резкая тишина. В воздухе витал только запах гари, пепел оседал на пол. Послышался звук шагов. - Я больше не хочу тебя видеть, - прошептали Кроули в самое ухо. Он резко поднял голову и увидел улыбающегося Азирафаэля. Обгоревшая, ранее белоснежная, прядь прилипла ко лбу, на ключице пузырился ожог. В его улыбке сочеталось невероятное количество боли и ненависти, адресованное лишь одному Демону. - Мне жаль, - прохрипел Кроули, вновь опуская голову. Глубоко в душе он смеялся себе в лицо, брызжа слюной. - Мне не нужна твоя жалость, - после некоторого промедления ответил Азирафаэль. И ушел. Что-то подсказывало Демону, что теперь точно навсегда. Кроули встал, опираясь на стену, и на негнущихся ногах подошел к эскизу Джоконды. Дрожащие пальцы открутили крышку клетчатого термоса. Вдаваться в воспоминания не хотелось. Капли воды, шипя, потекли по рукавам пиджака, пробираясь к коже.