На краю зимы

Ветер шумел над охотничьим домиком, выл где-то высоко, в трубе. Маленькие хрусткие снежинки скребли по прихваченным инеем стеклам. Метель, начавшаяся еще вечером, набирала силу, заметая все в округе – и лес, высокие сосны, и реку, и временное пристанище трех людей, волею случая оказавшихся в этой глуши. Брэдли сидел, завернутый в два одеяла и никак не мог согреться – его тело не справлялось с последствиями нескольких минут, проведенных в ледяной воде. Он дрожал и давился сухим кашлем, раздражающим горло, от которого начинали болеть грудь и легкие. Рядом сидел Калеб, испуганно глядящий на него, растерянный и бледный. Это он притащил теплые вещи, помог развести в черной закопченной печке огонь. - Как ты? – этот вопрос он задавал Брэдли уже в третий раз. - Нормально, - Брэд слегка качал головой и пытался укутаться сильнее. Отец сидел рядом. Это он вытащил сына из реки, из стылого холода, пробирающего до костей. Снял с него одежду, растер до красноты чем-то остро пахнущим. И сейчас он – Эллиот Бэйкер – так же был завернут в несколько колючих серых одеял. Румянец покрывал его щеки двумя несимметричными пятнами. Брэдли отвернулся и посмотрел в пол: он завидовал отцу, тому, как тот быстро согрелся. У него самого так не получалось. - Пора спать, - отстраненно проговорил Эллиот. – В той комнате, - он махнул рукой себе за спину. - Она небольшая и со временем должна хорошо прогреться. Надо разместиться там. Калеб тут же вскочил на ноги и прошмыгнул в указанном направлении. Брэд поднялся медленно и неохотно – кости ломило, и каждое движение неприятно отзывалось во всем теле. Он вошел в двери комнаты и остановился: - Здесь две кровати, - сказал он, разворачиваясь к стоящему позади него отцу. Эллиот кивнул: - Две, - его взгляд застыл, превращаясь в стекло. Брэдли отвернулся. Калеб уже успел занять дальнюю кровать около окна и вытянулся на ней прямо в одежде и ботинках. - Здесь и правда теплее! – воскликнул он. Брэд молча подошел к свободной кровати, опустился на ее край. Что ж, возможно, здесь и было теплее. Только вот он этого совсем не ощущал. Его все еще продолжала бить злая дрожь. - Ложись, - проговорил Эллиот, и Брэд бросил на него хмурый взгляд. - Я посижу. - Ложись, я сказал! – в голосе отца послышались властные злые нотки. Брэд не любил ссор и, если быть честным перед самим собой, побаивался Эллиота. Смешно, кому рассказать – не поверят: он совсем не боялся Теда, своего отчима, но вот отца… Рядом с ним всегда было не по себе. Мурашки по коже. Не знаешь, чем обернется его смех или молчание. Поэтому Брэд, больше не сопротивляясь, лег лицом к младшему брату и попытался поплотнее укутаться в свои одеяла. Эллиот вышел из комнаты, чем-то зашуршал за стеной. Брэдли прислушивался к его неспешным шагам. Калеб, немного повозившись, вытащил из-под подушки два свернутых одеяла. Одно он расправил и, встав, накрыл им брата. - У тебя губы синие и круги под глазами, - сообщил он, возвращаясь к своей кровати. - Угу, - тихо отозвался Брэд. Калеб лег и укрылся своим одеялом, чуть ли не с головой. В доме было по-прежнему прохладно. Даже на окнах не таял иней. Однако пар изо рта больше не шел. - Все равно холодно, - пробурчал Калеб и закрыл глаза. Ему не потребовалось много времени – уже через каких-то пятнадцать минут он стал посапывать в серую колючую ткань одеяла. Брэдли вздохнул. И, прислушавшись к звукам за стеной, понял: он ничего не слышит. Ни единого шороха. - Пап? – позвал он негромко. Когда никто не отозвался, он приподнялся на локте и попробовал позвать погромче: - Па-ап! Калеб завозился на своей кровати и всхрапнул. Будить его сейчас было бы слишком жестоко: они преодолели долгий путь по снегу и льду, выбились из сил, испытали столько потрясений, что брат просто заслуживал хорошего отдыха. Преодолевая ломоту во всем теле, Брэд поднялся. Два верхних одеяла сползли с него на пол. Брэд вяло оглянулся на них, но поднимать не стал - просто вышел из комнаты. Печь горела, отсветы огня плясали на дощатом полу. Эллиот сидел на стуле и смотрел на тлеющие головешки, на языки рыжего пламени. - Ты не будешь ложиться спать? Отец поднял на него тяжелый влажный взгляд, и Брэд пожалел, что покинул комнату с кроватями. На несколько секунд ему показалось, что Эллиот сейчас поднимется и пойдет на него, но этого не произошло – он продолжал сидеть. Только отвернулся. Спустя длительное время, когда Брэдли уже собирался уйти, отец проговорил низким скрипучим голосом: - Да вот, не спится что-то. - Вопрос был не в этом, - проговорил Брэд и тут же прикусил язык. Эллиот снова посмотрел на него. Брэдли стоял, закутанный до подбородка в одеяло, под которым он был абсолютно голый. От взгляда отца его будто окатили кипятком. Вот не лежалось же! Смотрел бы сейчас на брата, слушал, как набирает силу снежная стихия за окном. Брэд сжал края колючего одеяла, смыкая их как можно плотнее. Отступил на шаг к комнате. На шаг назад. Эллиот поднялся. Он встал и застыл на месте на долгие несколько минут, во время которых Брэдли тоже стоял, не в силах пошевелиться, сбросить с себя сковывающую тело оторопь. - Все еще не можешь согреться? – спросил Эллиот. Он сделал небольшой шаг к сыну, остановился и снова сделал шажок. Его качало – вперед-назад. Совсем немного. Капельку. Словно он сдерживал себя, но не мог не идти. Словно Брэдли был чертов магнит, а Эллиот – кусок железа, и его тянуло, тянуло к нему, не оставляя ни единого шанса остаться на месте. Эллиот тоже побывал в проруби – нырнул за ним, подхватил на руки, вытолкнул вперед и вверх из жуткого холода. Брэдли сглотнул - в горле вновь запершило. Он закашлялся в кулак, обмотанный одеялом. Постарался заглушить влажный звук колючей серой тканью, прижавшись к ней губами. Когда приступ кашля прошел и Брэд поднял глаза, то оказалось, что Эллиот стоит рядом с ним. Это ошеломило Брэдли. - Что?.. – произнес он, и отцовские ладони легли на его плечи, сжав их. Внезапно Брэд понял, насколько он мал и слаб. Отец сжимал его, и Брэдли понимал, что это тиски, из которых ему не выбраться. Перед глазами все поплыло. Он попытался сморгнуть влажную хмарь, качнулся. Этого оказалось достаточно с лихвой, чтобы быть прижатым к груди Эллиота. Брэд распахнул глаза, уставившись на пламя в печи. Веселые красно-желтые язычки плясали на небольших бревнышках, собранных Калебом. Было слышно потрескивание древесины, пахло сосновой смолой. Эллиот сжал его сильнее, притискивая к себе. «Все еще не можешь согреться?» - Брэдли словно услышал эти слова еще раз. Крупная дрожь сотрясла его тело, и ладонь отца соскользнула с его плеча, проехалась по лопатке, остановившись на середине спины. В этом месте ткань одеяла заколола особенно сильно. Брэд остро ощутил свою наготу и… Это было неловко. Он постарался отстраниться, но Эллиот не отпускал. - Па-ап? – скрипучим после кашля голосом позвал Брэдли. Он не увидел, но почувствовал движение всем своим телом – Эллиот покачал головой. - Пусти, - негромко попросил Брэд. – Пойдем спать. Пойдем… поздно уже. Отец вздохнул и, помедлив, отстранился от него. Брэдли избегал смотреть ему в глаза. Он почти сбежал, развернувшись к двери в комнату, где спал Калеб, но зачем-то оглянулся. Эллиот стоял на месте, опустив руки, и ткань одеяла, в которое он был завернут, сползла с его плеча. Брэд остановился, оказавшись не готовым отвести глаз от белой кожи. Он сам не знал почему. Это пугало и завораживало. Раздался тихий звук, и Брэдли, моргнув, поднял взгляд, посмотрев в лицо отца. Глаза его были влажными, словно он собирался заплакать. Как себя вести в подобной ситуации, Брэд не знал. Он не умел утешать, не знал, что можно сказать плачущему мужчине. Своему отцу… Он сглотнул. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Посмотрел в пол, затем на Эллиота и снова в пол. - Ну, что ты? - проговорил он. – Все хорошо. Не надо… И чуть было не поморщился от того, насколько жалко прозвучали эти слова. Идиот. Но Эллиот улыбнулся, шмыгнул носом и отер глаза основанием ладони. - Да все хорошо. Ты прав. Надо спать. Действительно поздно, - его глаза забегали, будто он что-то искал, и снова обратились к сыну: - Ты иди, ложись. Еле на ногах стоишь. Тебе нужно… - отец запнулся и облизал сухие потрескавшиеся губы, - нужно отдохнуть. На этот раз Брэд не стал ничего отвечать. Он просто прошмыгнул в комнату, прикрыл за собой дверь. Кашель снова поднялся к горлу из самой середины груди. Брэдли отвернулся, заткнул себе рот одеялом, весь вжался в угол, содрогаясь от нового приступа. Калеб заворочался на своей постели, но не проснулся. Лишь отвернулся к окну и повыше укрылся одеялом. Теперь из-под него торчал только серый помпон шапки, которую брат так и не снял. Брэд выбрался из угла спустя несколько минут, вымотанный кашлем и обессиленный. Как можно было так быстро простудиться? Он усмехнулся самому себе: он ведь провалился в ледяную полынью в самый разгар зимы. Чего еще ожидать? Брэдли дошел до кровати и чуть ли не рухнул на нее. Полежав без движения, он расправил вокруг себя одеяло и вытянулся под ним. Тепло никак не шло к нему, отказываясь согревать его. Одеяла, сваленные на полу, были так безнадежно далеки. Брэд ни за что бы не поднялся, чтобы затащить их к себе. Он тихо лежал, разглядывая дощатый потолок и прислушиваясь, то к шелесту снега за хлипким даже на вид стеклом, то к тому, что происходило в доме. А в нем ничего не происходило. Было странно тихо. Словно Брэдли оказался здесь один. Ну, может, еще Калеб, иногда всхрапывающий под своим одеялом. Веки становились все тяжелее. Брэд моргал все медленнее и неохотнее, погружаясь в ледяную муть сна. Наверное, поэтому он пропустил момент, когда тихо скрипнула дверь и раздались осторожные шаги. Брэд почти спал, и так трудно было отличить сон от яви. В которой медленно прогнулся матрас, под тяжестью чьего-то тела. Это было сном, и иначе просто не могло быть. Брэда слегка покачивало, как в лодке, влекло куда-то, то ли вперед, то ли вглубь – он не мог разобрать. Голова его перекатилась по подушке, и влажного от испарины лба коснулось чужое дыхание. «Мама», - подумал Брэдли и порадовался, что все события долгого дня оказались лишь плохим сном. Он, без сомнения, был в своей комнате, в своей кровати. Да, он простудился, и мама укутала его в огромный колючий шарф. Сейчас запахнет имбирем и лимоном и его легко тронут за плечо: пора пить лекарства и чай. Брэдли улыбнулся, с трудом приподнимая свинцовые веки. Он не сразу сфокусировался на лице человека, который был совсем рядом. Лежал на одной с ним кровати, вытянувшись вдоль края. Сначала Брэд не понял, кого видит перед собой, но потом его глаза расширились: - Что ты?.. – только и сумел прохрипеть он. Кашель тут же поднялся к горлу. Брэдли зажал себе рот рукой и плечи несколько раз дернулись, когда он сдавленно, не удержавшись, прокашлял в ладонь. Эллиот положил ему руку на плечо, погладил. Его ладонь была широкой и горячей. Сам он был переодет в незнакомую сухую одежду. И лежал так близко… Брэдли попытался отстраниться чуть дальше. Однако рука отца, такая же тяжелая, как и жаркая, не позволила ему этого сделать. - Не надо, - попросил Эллиот, и Брэдли не понял: что именно «не надо»? Он так хотел согреться, и вот прямо сейчас – его бросило в жар. Душный стыдный жар. Было ли это как-то связано со словами отца или с рукой, которая все еще удерживала его, медленно и ритмично поглаживая большим пальцем. - Я могу уйти в другую комнату, - прошептал Брэдли. Если Эллиоту нужна кровать, он уступит. В конце концов, в соседней комнате есть печка и стул с подлокотниками: Брэд сумеет разместиться с комфортом. Отец грустно улыбнулся и придвинулся чуточку ближе. Рука на плече Брэдли с усилием проехалась вниз до локтя, частично стаскивая за собой колючую ткань одеяла. Брэд глядел в лицо Эллиота, не мигая. Он замер, неосознанно стараясь даже не дышать. Отец некоторое время смотрел на него, а потом его взгляд соскользнул на кожу обнажившегося плеча. Кадык Эллиота дернулся, когда тот громко сглотнул, и Брэдли почувствовал, как пальцы сжимаются на его локте. Отец моргнул и убрал руку. Не успел Брэд с облегчением вздохнуть, как он потянул за ткань одеяла, приподнял край и, подавшись вперед, оказался совсем рядом с ним. Под колючей тканью, прижимаясь к обнаженному боку. Брэдли дернулся, попытавшись сохранить хоть какое-то расстояние до отца, но тот не позволил ему этого сделать, притянув к себе рукой. Все, что получилось – это извернуться в слишком жарком и тесном объятии и улечься набок, спиной к Эллиоту. И тут же быть еще теснее притиснутым к нему. Глаза Брэда были широко распахнуты, он уставился на своего брата, продолжавшего спать на соседней кровати. Тихие влажные вздохи рвались из груди, и в горле снова щекотал кашель, но Брэдли душил в себе все ощущения, чтобы не раскашляться оглушительно громко. Чтобы не разбудить Калеба. Он дернул плечами, отрываясь на секунду от груди отца. Крепкие руки вернули его на место. - Что… ты… делаешь? – едва слышно прошептал Брэд. Его рука стиснула в кулаке ткань матраса так сильно, что заныли ногти. - Обнимаю тебя, - так же тихо отозвался Эллиот и уткнулся носом в затылок сына. В ямочку под волосами в самом конце шеи. Потерся, выдохнул так, что кожа Брэдли покрылась мурашками. Хотелось зажмуриться. Хотелось, и он, одновременно, боялся это сделать. В окна билась снежная крошка. Стонало где-то высоко, то ли в трубе, то ли на чердаке охотничьего домика. Чуть слышно скрипели половицы, когда особо сильные порывы ветра задували под сваи потоки холодного воздуха. - Отпусти. Эллиот замер, потом сдвинулся, и его щека легла на голову Брэда так, что губы оказались около мочки уха. Теперь Брэдли не только ощущал дыхание отца, но и слышал его. Участившееся, прерывающееся. Жесткая щетина касалась его кожи, и хотелось стереть это ощущение ладонью, словно прикосновение назойливого насекомого. Однако Брэдли продолжал неподвижно лежать, сжимая матрас. Одна рука Эллиота прошлась развернутой ладонью по его груди, и Брэд невольно вздохнул, откинул голову назад, толкнув прижимающегося к нему отца. Из горла вырвался тонкий жалобный звук, и он сразу прикусил губу, чтобы не закричать. - Тише, - проговорил Эллиот, и рука его сместилась чуть ниже – на поджавшийся живот сына. – Тише, я всего лишь пытаюсь согреть тебя. Это не было «всего лишь». Брэд был уверен в этом. Его крепко удерживали на месте, продолжая гладить широкими кругами, постепенно смещаясь все ниже и ниже. Он изогнул брови, мотнул головой, вжимаясь носом в простертую под ним руку отца. - Н-не надо, - попросил он, повторяя недавние слова Эллиота. Его голос прозвучал так жалобно, что он осекся, часто дыша. - Тебе нужно согреться, иначе ты можешь заболеть, - раздался около уха хриплый голос Эллиота, обжегший кожу на шее. – Просто позволь мне. Я не сделаю ничего такого. Я просто согрею тебя. - Не надо… - Брэдли не мог перестать просить его. - Тш-ш-ш, - отозвался отец. – Ты разбудишь Калеба. Взгляд Брэда метнулся на соседнюю кровать в таком отчаянии, словно Калеб действительно мог проснуться и увидеть. Брат крепко спал. Его рука высунулась из-под одеяла. Черная вязаная варежка была велика. Она чуть сползла, открывая тонкое запястье. - Ты ведь не хочешь, чтобы он проснулся? Боже, Брэдли не хотел. Он прикрыл слезящиеся глаза. Ощущения от того, что он отсек себя от тускло освещенной комнаты и брата напротив, только усилились. Каждая клеточка его тела протестовала против поглаживаний отца, чья ладонь опустилась ниже пупка и теперь легко касалась мягких волос в паху. Это было неправильно. Гадко! Он сглотнул, с усилием проталкивая вязкую слюну сквозь горло. Брэдли тошнило. Он не был уверен, что выдержит. Ему снова стало холодно. От контраста горячих рук отца и мерзлой стужи, которая вгрызалась в его нутро, сворачиваясь тугой змеей, бросало в дрожь. Он был на краю зимы, которая заметала его ледяным снегом. Ранила тонкую кожу, пробиралась инеем до самого сердца, мешая дышать, думать и жить. Брэд не смог сдержать сдавленного стона, когда Эллиот коснулся его члена. Легко и осторожно, самыми кончиками пальцев, отец провел по вялой плоти от начала до самого конца и, снова возвратившись вверх, стал играть с волосами в паху. Он зарывался в них пальцами, сжимал, тянул до легкой боли, отпускал, приминал ладонью, с силой давя на низ живота. - Я плохой отец? – шептал он. Брэдли молчал, полностью сосредоточившись на том, чтобы не рваться из сжимающего его кольца рук. - Скажи. Скажи мне! – добивался Эллиот, с жаром шепча слова ему в ухо. – Я плохой отец? Говори! – он повысил голос, и Брэд услышал, как завозился на своем месте Калеб. Бросив испуганный взгляд на брата, Брэдли заставил себя разжать подрагивающие губы: - Ты… - его дыхание сорвалось, когда Эллиот снова коснулся члена. – Ты плохой отец. Он почувствовал кивок и легкий, быстрый поцелуй в плечо, после чего Эллиот снова приблизился к его уху. - Но ты любишь меня? – теперь Брэд почувствовал, как его плоть обхватила влажная от пота ладонь. Он не мог больше смотреть на Калеба, в страхе, что тот проснется, и отвел взгляд, уставившись в стену. Озноб бил его. Брэдли содрогался всем телом, неконтролируемо клацая зубами. Губы словно онемели. - Ты любишь меня? – шепот был так же настойчив, как и рука, сжимающая его член. И все же Брэдли не удержался от короткого вскрика, когда Эллиот крепче сжал пальцы: - Скажи мне. Скажи это, - он часто дышал. Брэд ощущал влажное тепло, исходящее от тела отца, и от этого ему становилось еще холоднее. - Скажи, что ты любишь своего плохого папочку. Он пытался вызвать в Брэдли отклик: гладил, теребил и мучил его плоть торопливыми пальцами. Брэдли тошнило, и все плыло перед глазами. Он старался проморгаться, и у него это получилось, когда несколько слезинок скатились по его щекам. - Я люблю… - Брэд всхлипнул, - люблю своего… - горло сжалось еще раз, и ему пришлось замолчать, чтобы отдышаться; когда он смог говорить дальше, его голос осип до хрипоты: - …плохого папочку. Все. Он больше не мог продолжать. Брэд зажмурился и снова уткнулся носом в руку отца, которая лежала под его шеей. Эллиот удовлетворенно вздохнул. Он не говорил больше ничего, продолжая двигать рукой. Настойчиво и размеренно, касаясь сына везде. От этого кожа зудела и горела, и Брэдли отстраненно думал: как такое может быть – он чувствовал одновременно и огонь, и стужу. Ничего не мог с этим поделать. И слезы текли у него из глаз, когда он понял, что собственное тело предает его, начиная откликаться на неправильные ласки отца. - Во-от так, хорошо. Молодец. Мой мальчик. Мой хороший мальчик, - шептал Эллиот, проводя губами по краю покрасневшего уха сына. Брэд не хотел. Он не хотел! И он хотел… Бедра сводило судорогой от усилий не прижать их к животу. Колено Эллиота медленно вклинилось между ног Брэдли, коснулось грубой тканью нежной кожи поджавшихся яичек. Брэд вцепился зубами в руку отца, заглушая всхлипы, боль, рвущуюся наружу. Чем он заслужил это? Отец всегда выделял его. Странно и нелепо. Учил быть мужчиной. Учил быть жестче. Справляться с трудностями. Не ныть. Не распускать нюни. Не жаловаться. Не просить… - Пожалуйста! – прохрипел Брэдли, отрываясь от рубашки Эллиота, оставив на ней влажное пятно. Получилось нечетко и тихо. Жалко. Эллиот не остановился, поняв просьбу по-своему. Его движения ускорились. Он водил рукой по полностью вставшему члену сына, касаясь пальцами влажной головки, размазывая скудные капли по пульсирующей плоти. Брэд все еще цеплялся за матрас и старался не наваливаться задом на выставленное колено Эллиота. Он не хотел. Он по-прежнему не хотел, но он не мог. Он ненавидел себя за то, что его бедра в какой-то момент подались вперед, и внизу живота все скрутилось в тугой узел. А потом расправилось, выстреливая звездами перед зажмуренными глазами, вставая комком в горле, срываясь жалобным тонким звуком с губ. Брэд часто дышал, пережидая мучительный, не приносящий никакого удовлетворения оргазм. Эллиот еще несколько раз двинул рукой, размазывая по коже горячее семя, и остановился. Член сына опадал в его руке. Брэд разжал пальцы, только сейчас ощутив, насколько они затекли – словно судорогой свело. Губы отца ткнулись в его влажный висок. Ему так и не стало тепло. Стало пусто. Будто рыбу выпотрошили. Он один раз видел, как Тед вспарывал ножом живот крупной рыбины и доставал из ее нутра остро пахнущие бурые кишки… - Тебе нужно поспать, - проговорил Эллиот, отодвигаясь, выныривая из-под одеяла. Холод тут же ожег спину Брэдли, но он не повернулся, оставшись неподвижно лежать на боку. Отец наклонился, отвел волосы с его лба. Брэд думал, что Эллиот скажет что-нибудь еще, однако тот выпрямился и вышел. Скрип половиц и щелчок закрывшейся двери разбудили Калеба. Сонно моргая, брат высунулся из-под одеяла: - Уже утро? – он оглянулся на окно. За ним все так же бушевала метель. Калеб повернулся к Брэдли. - У тебя глаза красные, - сказал он, сначала садясь, а потом вставая с кровати. Брэд промолчал. Он мог думать лишь о том, как хорошо, что брат не проснулся несколькими минутами раньше. Холодная ладошка Калеба легла на лоб Брэдли, и тот еле удержался, чтобы не отстраниться от этого невинного прикосновения. - Похоже, у тебя температура, знаешь? Брэд закутался в одеяло поплотнее. Он неуклюже перевалился, сел на кровати. И не смог взглянуть в глаза брата. - Что? – не понимал тот. Лихорадочно размышляя, что он может ответить, Брэд вздрогнул, когда со стороны двери послышался скрежет задвигающегося засова, а в соседнем помещении раздались совершенно незнакомые мужские голоса. Братья переглянулись между собой. Брэд встал и толкнул плечом дверь. Та не поддалась. Калеб тоже попробовал и с тем же результатом. - Папа? Папа! Папа!!! Он запер нас! – воскликнул Калеб, ударяя по двери кулаками, потом остановился, прислушиваясь. – Там кто-то есть! Брэдли посмотрел на свои голые ступни. Сквозь щели в полу ощутимо тянуло ночным холодом. - Где моя одежда? – хрипло спросил он. Калеб обернулся, вопросительно глядя на брата. Брэд все еще чувствовал на себе чужие прикосновения. Все еще был вымазан в собственном семени и чем-то гораздо более худшем. Он нахмурился, коротко качнув головой: - Надо выбираться отсюда. Брат всего лишь секунду смотрел в его глаза, а потом заметался по комнате в поисках того, что можно было бы надеть на Брэда. Его мокрая одежда осталась в соседней комнате на веревке. Здесь же стоял небольшой шкаф, в котором, возможно, было что-нибудь подходящее. Брэдли безучастно смотрел в метель за окном. В колкий ночной сумрак. Они выберутся отсюда. Выберутся, найдут машину и уедут далеко-далеко. Домой. И он… он… Брэд сглотнул, сосредотачиваясь на протянутом ему чужом тряпье. Он справится, оставаясь сильным и взрослым. - Отвернись, - приказал он брату, и когда тот послушался, снял с себя одеяло, попутно отираясь его жесткой тканью до красноты. Прикоснувшись к чужой запасной одежде, Брэд замер, но быстро отмел последние сомнения, начав одеваться. Они выберутся. Они оба. И он – тоже.