and no, death doesn't count

Янто никогда не видел Джека спящим. Ну, вероятно, Джек спал — так или иначе, как и все люди — но он никогда не оставался достаточно надолго, чтобы это увидеть. Когда Янто только начинал работать, он оставался в Хабе до самого рассвета, тихо уходя, только когда Джек говорил ему идти домой. Что делал Джек после этого, он не знал. И не был уверен, что хочет знать, собственно говоря. Он просто возвращался в свою квартиру, механически следовал обычной рутине и падал в кровать. Временами ему удавалось поспать. Он неизбежно просыпался с бешено колотящимся сердцем и бегущим по венам электрическим разрядом страха. Это не всегда были кошмары — то есть, конечно, были ужасные сны, наполненные огнём, смертью, болью — но по большей части он просыпался с дрожащими руками и темнотой страха в голове без всякой видимой на то причины. Ничего особенного, правда. А заметить, как он внутри себя борется с временами отступающим ужасом, было довольно сложно. В общем-то, это был просто ещё один факт его жизни. Он Янто Джонс, сотрудник Торчвуда; он делает чертовски хороший кофе и просыпается по утрам, чувствуя себя, как дерьмо. Что ж. Он не видел особого смысла в том, чтобы пытаться что-то менять, по крайней мере, пока у него были вопросы посерьёзнее. И он не знал, с чего мог бы начать, если бы захотел что-то изменить — да он и не хотел, впрочем. Всё равно этот непрерывный поток бессвязных, бушующих мыслей ему бы этого не позволил. Поэтому он и любил архив — место, где были только он и огромное количество разных причудливых вещей, которые они собирали десятилетиям. Вдали от всего и, что самое главное, всех. Работая, он мог забыться здесь. Что он и делал, неоднократно. Что он и делает. Прямо сейчас. Было что-то успокаивающее в обустройстве архива, в создании порядка из хаоса, шаг за шагом. Только он и по большей части неодушевлённые предметы. Никаких людей, никаких сложностей. Людей по полочкам не расставить. То есть, можно попробовать, но ты запутаешься, причём чертовски скоро. Крайне разочаровывает. С предметами же — гораздо проще. Всё ясно, и никакого противостояния. Другие этого не понимали, поэтому изначально в ахривах был полный беспорядок. Впрочем, он не особо возражал. Это давало ему повод оставаться после работы, откладывая неизбежное возвращение домой. Не то чтобы его квартиру можно было назвать его домом. Он теперь не уверен, где его дом, (если у него вообще он хоть когда-то был), но он точно не там, не в пустой квартире, заполненной лишь предметами первой необходимости и мусором, который всегда скапливается в любом заброшенном месте. Впрочем, да, Джеку, наверно, ещё хуже, он живёт в Хабе, и это всё, что у него есть. Но Джек не особо делится своими чувствами. Не в его это стиле. Все эти слова, что он «всегда здесь ради команды» — Янто уверен, что это чушь. С Джеком много чего происходит (например — он вообще спит?), но Янто это не особо волнует. Если он может о себе позаботиться, то может и Джек. Что ж, не то чтобы их отношения что-то значат, если это вообще можно назвать отношениями. Почти наверняка — нет. С Джеком точно не скажешь. Он продолжает разбираться с артефактами. С точностью до минуты, Джек находит его. — Уже поздно, — говорит он, задерживаясь у входа, прежде чем подойти ближе. — Тебе стоит пойти домой. — Как и вам, сэр, — отвечает Янто, не глядя на него. Джек криво улыбается и кладёт руку ему на плечо. — Мой дом здесь. — Да, знаю. Но… — он прерывается. — Неважно. Увидимся завтра, — говорит он, закрывая ящик и направляясь к выходу. — Подожди, — Джек тянется к руке Янто, и тот останавливается. — Оставайся, если хочешь. — Оставайся поработать или оставайся на ночь? — спрашивает он, не зная, какой вариант он бы препочёл. — Как хочешь. Янто смотрит на полки, задумываясь, как бы их разобрать. И вместо этого прижимает к ним Джека. Каким-то чудом они добираются до кровати Джека. А после Янто уходит. Смысла оставаться нет. Джек его отпускает. В его взгляде промелькнуло что-то на секунду — или Янто просто показалось? Нет, точно показалось, не могло там ничего быть. Это же Джек. Не говоря ни слова, он поднимается наверх. Принимает душ и переодевается. Он по-прежнему не знает, спит ли Джек. Янто уходит, но не возращается в свою квартиру. Раннее утро так безмятежно: машины, проносящиеся мимо время от времени, одинокие горящие окна, закрытые ставнями магазины, лёгкий ветерок. Он знает этот город — любит его, что уж там — знает, какие кофейни открываются раньше всего, а какие самые лучшие, знает эти перекрёстки и повороты, улочки и короткие пути, бродит по нему, помня всё, и старается не думать о Торчвуде, как обычно. Или о Джеке, если уж на то пошло — о чём угодно, лишь бы не о Джеке. Не о его руках, его голосе, не о том, как он может быть с ним нежен, если того захочет, не о тех редких случаях, когда он обнимает его после… Пустяки. Всё в порядке. Господи, как же он одинок. С рассветом он спускается на лифте в Хаб. Это слегка чересчур пафосно для него, но это ближайший вход, а он слишком долго был на холоде. Джек в своём кабинете, как обычно. — Принёс вам кофе, сэр, — говорит Янто, ставя кружку на его стол. — Что-нибудь ещё? Он уже собирается вернуться к себе, когда Джек окликает его. — Ты можешь остаться в следующий раз. Остаться на ночь, правда. У Янто в голове всё путается. Не то чтобы он хотел уйти, но — это ведь просто секс, разве нет? Идея остаться не предвещает ничего хорошего. — Я… Я не могу. — Сейчас половина восьмого, тебя не было меньше четырёх часов, — говорит Джек. Звучит почти так, будто он умоляет. Почти. — Я… я., — он знает, что должен быть осторожным, в этот редкий момент уязвимости, но он так устал — устал от попыток разобраться в том, чего хочет Джек, и в самом себе. — Джек, что я для тебя? — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Джек, вставая. Янто приподнимает руку, как если бы хотел дотронуться до него — и опускает. — Ничего. Пустяки. Забудь, что я сказал. — Что бы ты ни думал… — Я буду внизу в архиве, если понадоблюсь. — … это не так. Янто останавливается и оборачивается. — Всё в порядке. — Но… тебя это беспокоит. — Просто… Я… Скажи, Джек, я ведь просто тот, с кем удобно трахаться, разве нет? Сэр, — наконец говорит Янто на полпути к двери. Чёрт. Он вообще не собирался поднимать эту тему. — Ты… Нет, Янто, — говорит Джек. Он в смятении проводит рукой по волосам, растерянный. — Прости меня. Янто притворяется, что не слышал. Это слишком. Остальная команда не знает об их ссоре, когда приходит. Янто уверен в этом, пряча бушующие эмоции под маской профессионализма. Это уже его второе «я». Как бы там ни было, кофе всегда хоть немного, но улучшает любую ситуацию. Обычно это работает. Джек же выглядит таким же уверенным в себе, как и всегда. Иными словами, он настолько собран, насколько это вообще возможно для него при любых обстоятельствах. Если что-то беспокоит его больше, чем обычно, они этого увидеть не могут. Янто может. И видит. Неважно. Он поговорит с Джеком позже — наверно. Только сперва выпьет. Он хочет, чтобы Джек забыл то, что он сказал. Надеется, что тот не забудет. По меркам Торчвуда день проходит спокойно: всплески Разлома совершенно нормальные, ничего такого, чего бы они не видели раньше. Оказывается, избегать Джека во время работы совсем не сложно, если он того захочет. Вечером им звонят, чтобы они разобрались с беспорядками — впрочем, быстро выясняется, что это всего лишь проделки каких-то детей; значит, не их проблема. К девяти все расходятся. Янто остаётся. Ощущение такое, будто ему не следовало этого делать. Как только все уходят, Джек перехватывает его на мостике возле манипулятора Разлома. — Янто, прошу. Поговори со мной. Чего ты бы хотел? — Ээ, ничего. Всё в порядке, — Янто смотрит на него, и Джек выдерживает его взгляд, не дрогнув. — Мы можем прекратить всё это, если хочешь. Они могли бы прекратить. Это возможный вариант — просто не тот, которого бы он хотел. Да и зная их с Джеком, можно точно сказать, что долго это не продлится. — Не хочу. Ладно, Джек. Хочешь знать, чего я хочу? Я хочу… чего-то большего, что бы это ни означало, — говорит он. — И если ты Джек Харкнесс, бессмертный флирт, почему ты довольствуешься мной? Он делает шаг назад, резко осознавая, что он сказал. — Простите, сэр. Я пойду. — Янто… стой, Янто! Ты правда много значишь для меня. — Тогда кто я тебе, Джек? — Я не знаю, — выдыхает он. — Я… — Ты. Не знаешь. — Не знаю, — говорит Джек, теперь растроенный, но, кажется, не из-за него. — Не знаю, но точно не потому, что не пытаюсь понять. Ты… особенный, и… о, Янто, я бы хотел, чтобы ты остался. Это удар. — Ладно, — говорит Янто. Он не знает, что ещё сказать, борясь с этим внезапным взрывом — надежды, наверно? — где-то внутри. Он старается не думать о неизбежном продолжении, когда эта манящая неопределённость станет точной и реальной, и не такой, какой бы хотелось ему. — Тогда… я останусь. И Джек улыбается ему, но на этот раз по-другому: его улыбка искренняя и какая-то беспечная, и Янто думает, что раньше никогда не видел его таким. Команде он улыбается для того, чтобы поддержать, пошутить или пофлиртовать; и хотя Янто знает, что это всё ещё Джек, тот, чья личность — сплошное бахвальство и уверенность в себе, это — это совсем другое, сейчас Джек опускает эту жёстко контролируемую маску, совсем чуть-чуть, и в этот момент Янто не может представить ничего более прекрасного. Жаль, что это не продлится долго: пройдёт минута, час или день, и всё это исчезнет, и Янто не будет знать, как это вернуть. Янто хочет поцеловать его, поцеловать эту улыбку, пока она не исчезла. И целует. И надеется, что Джек не сочтёт его слишком дерзким. Обычно это порыв, пылкий и быстрый, по своей сути заставляющий их спешить и чувствовать острую потребность друг в друге; возникающий, когда они оба отчаянно пытаются заглушить невыносимую боль, сбежать от новых ужасов дня и старых демонов ночи; страстный и исключающий эмоции. Но в этот раз — о, в этот раз всё иначе: мягко и нежно, и от этого хочется плакать. Пальцы Джека запутываются в его волосах, кружится голова, другая рука на его талии, будто обещает что-то. Он бы мог привыкнуть к этому. Пожалуй, не стоит ему этого делать — Джек не такой. Может быть таким, иногда, но слишком недолго; ночь, похоже, закончится так же, как и всегда, за исключением этого момента, а он навсегда запомнит, каким всё могло бы быть. Возможно, не знать было бы лучше. Джек разрывает поцелуй, притягивает его в объятия, и Янто понимает, что нет, не лучше, он хочет это запомнить, потому что его жизнь будет слишком мрачной, если он никогда не узнает этого чувства — пусть даже мимолётного — этого тепла, всепоглощающего, потрясающего тепла. Он инстинктивно прижимается щекой к плечу Джека, позволяя ему гладить его волосы, наслаждаясь прикосновениями. Это так… хорошо. Но вечно это не продлится. Утром они снова будут капитаном и кофе-мальчиком, и никто никогда не узнает о свежей ране в его сердце — уж точно не Джек. Это не их вина. Было бы гораздо проще, если бы это было так. Была бы это любая другая ночь, его одежда уже была бы бесцеремонно отброшена куда подальше, но не сегодня — сегодня это ничего не решит. Да и Джек не выглядит особо готовым к этому. Он просто ведёт Янто к дивану, и они садятся, рука Джека ложится ему на плечо. Они молчат. Янто не может найти нужных слов, и, как он полагает, Джек тоже. В нём так и кипит жизнь, думает Янто, а что я? У него нет ответа. Он не знает, нужен ли ему ответ. Вместо этого он слушает дыхание Джека, наблюдает, как мерно вздымается и опускается его грудь. Даёт ему расслабиться. Он не отдыхал с тех пор как… с каких пор? Он не помнит. В какой-то момент он засыпает, что странно: ещё ведь очень рано. Пробуждение — дезориентация и паника, всё как по списку, сердце колотится, грудь онемела, сводит желудок; он всё ещё в полусне и не воспринимает происходяшее вокруг. Требуется какое-то время для осознания того, что он видит. Он в незнакомой кровати. Ну, то есть… Незнакомой с той точки зрения, что он никогда не спал в ней. Он в кровати Джека. Он понятия не имеет, что делать с этой информацией. Решает прикрыть глаза ещё на минутку. Минутка превращается в час. Когда он снова просыпается, то обнаруживает, что простыни вокруг него запутались, и Джека всё ещё нигде не видно. Сев на кровати, он оглядывает комнату, закутавшись в одеяло. В утреннем свете она выглядит гораздо меньше, просто кровать и больше ничего. Его пиджак висит на перекладине лестницы вместе с галстуком. Он идёт одеваться, уже не в первый раз задаваясь вопросом, как живёт Джек, пока не осознает, что на нём тот запасной комплект одежды, что он держит в Хабе. Команда чаще всего не особо внимательна, но по крайней мере Оуэн почти наверняка заметит. Его это не волнует; он не собирается возвращаться в свою квартиру. Пока что — нет. Он поднимается и заходит в кабинет Джека. — Доброе утро, сэр. — Доброе. Как ты? — Ээ. Хорошо, — говорит он, неловко переминаясь с ноги на ногу. То чувство понимания между ними, что было прошлой ночью, кажется, исчезло. — Иди сюда? Здесь только мы. Он подходит, устраиваясь на краю стола, понимая, что его поза слишком строгая, слишком формальная. — Янто. Я… Прости меня, — говорит Джек. — За что? — спрашивает Янто. Он не понимает, о чём это Джек. — За всё, если честно, — говорит он. — Я… Я знаю, это нелегко. И я не собираюсь снисходительно говорить, будто знаю, что ты чувствуешь. Потому что я не знаю. Видимо. Джек чуть наклоняется вперёд, молчит. Похоже, он осторожно подбирает слова. — Но, Янто. Я буду стараться, очень стараться — если ты этого хочешь. Янто ожидал чего угодно, только не этого. — Да, — шепчет он. — Я., — он снова запинается. Джек ждёт, давая ему договорить. — Я бы этого хотел, сэр. Джек берёт его за руку, и прикосновение очень аккуратное и нежное. Почему-то это более откровенно, чем всё, что они когда-либо делали. ____________ Следующие несколько недель такие же, как и всегда, за исключением того, что Джек немного более заботлив, чем обычно. Это почти незаметно: лёгкие касания, рука на его спине, гладящая плечо, быстрые поцелуи, когда никто не смотрит. Джек не просит его говорить ни о чём. Какая-то маленькая часть его души хотела бы этого — впрочем, он бы всё равно не заговорил. Так что он довольствуется тем, что имеет. Это уже больше, чем он мог бы себе представить, и он очень благодарен и за это. Он практически уверен, что никто больше не замечает. Ему ведь не впервой быть тенью, незаметной для других, так что это становится совсем просто. Он сильно ошибается. Одним утром Гвен приходит и видит, как Янто выходит из кабинета Джека. Она радостно приветствует его: — Янто! Ты в последнее время выглядишь лучше, чем обычно. — Правда? — Определённо. Это всё Джек, да? — говорит она, улыбаясь, и когда Янто встречается с ней взглядом, она, похоже, читает по его выражению лица всё, что ей нужно. — Я так рада — он тоже выглядит лучше. Менее раздражённым, по крайней мере. — В самом деле? — произносит Янто с некоторым любопытством. — Спасибо, Гвен. Кофе? — О, боже, да — пожалуйста. Оуэн, что не особо удивляет, чуть менее тактичен. — Переспал с боссом, а? Не ожидал от тебя такого. Янто отрывает взгляд от работы; ему с трудом удаётся побороть волнение в голосе. — Полагаю, так и было. — Молодец, — говорит Оуэн, сверкнув улыбкой. И всё. Тош улыбается ему каждый раз, когда видит их с Джеком рядом. Он улыбается в ответ. — Похоже, я ошибалась, — говорит она некоторое время спустя. Вечер. Они вдвоём сидят на диване с напитками в руках и пиццей на столике рядом. Гвен ушла на ночь, а Оуэн тыкает инструментами в какой-то труп в прозекторской, абсолютно игнорируя их. — Давно я не была так далеко от истины. — Не можешь же ты всё время быть чёртовым гением, — говорит Янто. — Ага, — она смеётся и продолжает, — Гвен как-то мне сказала, что отношения мне к лицу. Мне кажется, тебе тоже. — Ты думаешь? — Да. Точно к лицу, — говорит Тош, и для него удивительно, насколько иначе всё выглядит со стороны. Как человека, который непрерывно думает, невольно рассматривая слова со всех сторон, чтобы найти подтекст и мельчайшие детали — простота её слов застаёт врасплох. Однако есть ещё кое-что, чего он не может понять. — Тош, по-твоему, что это? — Ты о чём? — Отношения. Потому что, ну. Это же Джек. С ним наверняка не скажешь. — Хмм. Я могу говорить только за себя, но мне кажется, что для него это значит гораздо больше, чем он показывает. И ещё я думаю, что он становится самим собой. Тем более что… — она отпивает из своей чашки, — ты в него влюблён, не так ли? Несмотря на все твои страхи. Янто думает. Влюблён, правда? Ну, то есть, Джек хорошо целуется — чрезвычайно хорошо, честно говоря. И он заставляет Янто чувствовать что-то такое, возвышенное и высокое, что-то, чего он раньше не чувствовал никогда, ни с кем другим. Но это ещё не всё, верно? Ещё есть то, как Джек его слушает, давая выговориться и разобраться с мыслями, ничего не требуя и давая время; есть маленькие поддерживающие прикосновения, ладонь на его плече, поглаживающая его руку; и то, что, несмотря на все те ошибки, что Янто совершал, на всю ложь и предательства, Джек всё ещё здесь, рядом с ним; и то, как иногда, когда больше рядом никого нет, он смотрит на него взглядом, полным понимания и сочувствия, и стена между ними рушится, и… О. Вот чёрт. Тош права. Что, впрочем, не очень удивительно. _____________ Когда Тош уходит, Янто обходит Хаб, прибираясь.  — Джек, — говорит он, чувствуя за спиной чьё-то присутствие. — Как ты узнал? — даже не глядя на него, он знает, что Джек улыбается, поддразнивая его. Янто не собирается сдаваться так просто. — Кофе, что вы себе сделали сегодня, сэр — я его чувствую за метр. Он просто ужасен. — Не настолько же! — Увы, — говорит Янто, поворачиваясь к нему и протягивая руку. Джек даёт ему чашку, и он делает глоток, сморщившись от горечи на языке. — Абсолютно ужасен. — Не знаю, как мы справлялись без тебя, — говорит Джек, и Янто понимает, что он не собирается продолжать, избегая любых эмоций, но всё же ища что-то более глубокое. — Справлялись с чем? — спрашивает он мягко, думая над тем, не даст ли ему Джек очередной увиливающий ответ, как он обычно делает, шутя и съезжая с темы. — С… жизнью, — говорит Джек, вздыхая и облокачиваясь на стол. — Так много всего, что я не могу контролировать — как будто я пытаюсь всё исправить, удержать на своих местах то немногое, что у меня есть. Иногда это… доводит меня. — Джек, тебе не обязательно справляться с этим всем в одиночку, — говорит Янто, и что-то в выражении лица Джека меняется. — Тогда скажи мне вот что. Что будет со мной, когда тебя не станет? — Разве я могу сейчас на это ответить, сэр. — Прости. — Всё в порядке. — Нет, Янто, — говорит он, протягивая к нему руки, и Янто позволяет Джеку обнять его. — Мне не стоило этого говорить. — Всё в порядке, — повторяет он, и, в самом деле, если бы это задевало его, у них были бы проблемы посерьёзнее. — Я понимаю. — Хотел бы я, чтобы ты мог это понять. Это… совсем другое. — Так помоги мне. — Не могу. Янто вздыхает. — Конечно. Может быть, когда-нибудь? — Когда-нибудь, — говорит Джек. Он отстраняется, чтобы посмотреть Янто в глаза, и когда они встречаются взглядами, что-то в нём меняется. — Итак. Чем бы ты хотел сегодня заняться? — Будет ли грубо, если я скажу «вами», сэр? — Весьма грубо, — отвечает он со смехом. — Не то чтобы я был против. В итоге Янто остаётся на ночь. Он не знает, что с ним случилось, что заставило это сделать, но тут так тепло, а снаружи так холодно, что он не может заставить себя уйти. Кровать такая маленькая, что он прижимается прямо к груди Джека, свернувшись у него в объятиях. Но это… не неприятно. Совсем наоборот, на самом деле. Джек перебирает между пальцев его волосы, успокаивающе и монотонно, из-за чего его клонит в сон. Ему так тепло. Он не чувствовал ничего подобного уже очень давно; не уверен в том, что чувствовал вообще когда-либо. В его квартире кровать похожа на кусок льда, когда он всё же заползает в неё; с Лизой было иначе: совсем другое тепло — но это ему тоже нравится. Действительно нравится, в самом деле, и он начинает раздумывать над тем, почему он раньше всегда так торопился уйти. И если он просто закроет глаза, он может представить другую жизнь, другой мир, где всё так, как этой ночью, где он не дрожит и не пытается заглушить шум в своей голове, а лежит в постели со своим… любовником. Любовник — вот кто для него Джек? Технически, да, думает он, но то, что между ними, настолько неясно, что кажется неправильным использовать это слово. Неважно. Он здесь, несмотря ни на что. И Джек — такой реальный. Реальный и тёплый. Он всё ещё не уверен, собирается ли Джек спать. Пожалуй, не спать ему будет очень скучно, если они так и останутся, переплетённые и прижатые друг к другу, на всю ночь. Что они и делают, к удивлению Янто. На следующее утро он просыпается медленно, и ощущение комфорта и уюта не покидает его. Когда он открывает глаза, Джек улыбается ему той самой улыбкой из-под снятой на время маски. Что-то не так, и он не знает, что. Джек прижимается губами к его лбу, оставляя поцелуй, и у Янто отпадает всякое желание вставать. Это намного, намного приятнее. Джек тоже не собирается уходить. — Надеюсь, ты хорошо спал. И тут он осознаёт: он хорошо спал. Его дыхание спокойное, пульс ровный, ровный настолько, что он даже не замечал его. — Хорошо. В отличии от обычных дней. — Рад это слышать, Янто, — говорит Джек. — Тебе стоит оставаться чаще. Я бы… хотел этого. — А тебе не скучновато? — бормочет Янто, всё ещё проснувшийся лишь наполовину. — Что, думаешь, я не сплю? — Ну… А ты спишь? Джек смеётся. — Да. Иногда. Помогает, когда со мной кто-то рядом. — Ммм, — Янто позволяет себе уронить голову обратно на грудь Джеку, снова закрывая глаза. Он бы с лёгкостью мог привыкнуть к этому. Значит, дом — это что-то такое? Чувство принадлежности, уюта, пробуждений с осознанием, что всё по-прежнему. Он и прежде чувствовал подобное, но это было так давно, что он почти забыл. И… Долго это не продлится, не так ли? Джек уйдёт, когда-нибудь, он в этом уверен, и затем — что будет с ним? Не то чтобы он не замечал, как Джек говорит о каком-то докторе и как он, кажется, ждёт чего-то, ждёт каждый день своей жизни — чего-то, что Торчвуд никогда ему не даст. Вопрос не в том, когда — это его не особо волнует — скорее в другом: вернётся ли он? Янто бы солгал, если б сказал, что верит в лучшее. Он не уверен в том, что именно он тогда потеряет, но точно знает, что не хочет этого терять. — Ты в порядке? — спрашивает Джек, и Янто вдруг осознаёт, насколько он напряжён. — Я… нет, на самом деле, — он не уточняет. — Что ж, когда мы вообще были в порядке? Янто удаётся изобразить улыбку. Джек прижимает его ближе. В какой-то момент срабатывает сигнализация от датчика движения у входа, и до них доносится звук открывающейся двери. — Чёрт, — бормочет Янто, резко садясь. — Я посмотрю, кто там, — говорит Джек, поднимаясь. Ему требуется немного времени, чтобы одеться, и он уходит. Янто встаёт, надеясь, что это Тош, пришедшая пораньше. Оуэн ему никогда этого не спустит. Как и Гвен, в общем-то. Тош, по крайней мере, будет тактичной. Он выходит из кабинета Джека. Удача не на его стороне. Гвен замечает его за стеклом и улыбается Джеку, поддразнивая, крайне довольная. Янто понятия не имеет, что она говорит Джеку, но не похоже на что-то, связанное с работой, судя по озорным взглядам, которые она то и дело бросает в его сторону. — Я только что спрашивала Джека — по-моему, он выглядит сегодня особенно бодрым, мм? — говорит она Янто, с благодарностью принимая чашку кофе. — Действительно, — отвечает он. — Полагаю, мне нужно разобраться с его документами. — Документами. — Ага. Гвен лучезарно улыбается ему. Янто одаривает её лёгкой ухмылкой в ответ. Джек откашливается. — Вам двоим не нужно работать? — Да, верно, — говорит Гвен, снимая пальто. — Мне нужно будет кое-что обсудить с вами, позже. — Янто, в мой кабинет, — говорит Джек, разворачивается и уходит, оставляя их вдвоём. — Мы об этом ещё поговорим, да? — говорит Янто. — Определённо. А сейчас, — она кивает в сторону Джека, — лучше не заставлять его ждать. Он следует за Джеком в его кабинет. — Сэр? — Янто, ты ведь скажешь мне, если что-то не так, да? — спрашивает Джек. — Я… да, — озадаченно отвечает Янто. — С чего бы мне замалчивать что-то? Джек достаточно милостив, чтобы не упоминать Лизу. — Порой я за тебя беспокоюсь. — Ээ. Я., — не надо. Пожалуйста. — Я буду в норме. — Уверен? — Да. Джек знает, что он лжёт. Но не настаивает. Может быть, однажды, что-то изменится. Просто — не сегодня. ____________ Они возвращаются к работе. Теперь почти каждую ночь Янто не возвращается в свою квартиру. Ему это больше не нужно. Ну, до тех пор, пока Джек ещё здесь.