Величайший из богов

Дазай не успел оглянуться, как солнце уже начало катиться вниз, за горизонт, бросая красновато-золотые лучи на стены дома, стоящие рядом деревья и неестественно зеленую траву — здесь, в отличие от мира живых, всегда одинаковые закаты. Все это время Чуя лежал в своей комнате, а над ним, несмотря на его протесты, хлопотала Йосано — она то и дело просила крутившихся рядом Кеку с Наоми принести что-нибудь нужное ей. И потому, чтобы не изводить себя ожиданием, Осаму, не находивший себе места, решил заняться полезным делом. Он узнал, не нужна ли помощь в саду и, получив отказ, хотел было пойти в библиотеку, но что-то остановило его у самых дверей. Возможно, причиной тому был длинный несдержанный вздох, раздавшийся из-за дверей комнаты, когда старший бог подошел ближе. В любом случае, он, проявив чудеса такта и сдержанности, отправился в обратную от библиотеки сторону — в сад. Постоянно царящее там спокойствие навевало приятные мысли и оттесняло проблемы на задний план. Уже лежа на скамейке и щурясь от резких лучей все еще не зашедшего светила, Дазай незаметно для самого себя задремал. Когда же он, распахнув глаза, сладко потянулся, приподнявшись на локтях, ему стало неуютно, словно под чьим-то внимательным взглядом. — Надеюсь, я не помешал? Осаму лениво повернул голову в поисках говорящего. Широко зевнув, он наконец произнес: — Знаете, я не удивлен, что вы заявились сюда, Мори-сан. От почти черной тени дерева отделилась мужская фигура. Сон слетел с Дазая мгновенно — вряд ли Огай пришел просто поболтать. А тот насмешливо спросил, притворно вздохнув: — И почему я пропустил момент, когда тебя потянуло на маленьких мальчиков? Опять про Чую. Осаму едва удержался от протяжного вздоха и мученического выражения лица. Мужчина продолжал: — Твои действия были так… Как бы лучше выразиться… — Да-да, глупы и необдуманы. — Именно! Я рад, что ты сам это понимаешь. Заметив, что Дазай уже почти не слушает его, Мори решил задеть самую чувствительную струну сердца бывшего воспитанника. — Видишь ли, отправиться в чужой небесный особняк, с успехом преодолеть барьер, вторгнуться ко мне в кабинет во время важного разговора ради того, чтобы «вызволить» Накахару-куна… Огай сделал паузу, словно раздумывая над следующими словами. Он тихо сказал: — Ты ведь знаешь, шесть лет прошло. Это что-то вроде дани прошлому? Осаму гордо вскинул голову. В его взгляде были неподдельная злость и презрение. Он бросил, выделяя каждое слово: — Это не ваше дело. Шесть лет назад, недалеко от Йокогамы. — Дазай-кун! Посмотри сюда! Высокий парень с темными волосами и усталым лицом поворачивается, услышав этот голос. Его обладатель — один из опаснейших богов, Арахабаки, сейчас стоит, радостно улыбаясь, посреди маленького, пестрящего цветами луга и держит охапку коротких стебельков с длинными листиками и мелкими пронзительно-голубыми цветочками. Незабудки. Разве они цветут в июне? Впрочем, неважно. Арахабаки подбегает ближе и, только взглянув своими ярко-красными глазами на побледневшее и осунувшееся лицо Осаму, уверенно, но мягко говорит: — Если тебя что-то тревожит, ты всегда можешь сказать об этом мне. Видя, что Дазай продолжает молчать, юноша тихо спрашивает: — Ты ходил на Совет старших богов? Осаму хрипло отвечает, так и не поднимая головы: — Мори-сенпай сказал, что мне надо там быть. Арахабаки слабо улыбается: — Почему тогда ты грустишь? Это ведь такая честь! Тем более, что ты мечтал туда попасть! Парень болезненно ухмыляется. Его голос предательски дрожит, почти срываясь на крик, по лицу неудержимо текут слезы. — Я ненавижу их! Всех старших богов. Даже Огай-сана. Они… С лица Арахабаки стирается робкая улыбка, его губы расползаются в безумной усмешке, глаза словно загораются. Он опускает руку с пышным букетом и медленно произносит, преданно глядя вверх: — Если они как-то оскорбили тебя… Только дай мне знать… Дазая словно окутывает раскаленным багряным туманом, он будто бы пропитывает каждую клеточку тела, забираясь в легкие и обжигая изнутри. — … Я всажу им десяток ножей под ребра по одному твоему слову… Ну же! Молодой бог выдавил из себя: — Они приказали убить тебя. Ветер перебирает упавшие на землю неказистые голубые цветочки, играет с ярко-рыжими вьющимися волосами, скользит по бледному растерянному лицу. — Ч-что.? Алые костры в глазах пригасли, остались только удивление и страх. — Почему? За что вообще? Осаму закрывает лицо ладонью и через силу жестоко улыбается, запрокидывая голову вверх, скрывая уже показавшиеся на щеках тонкие полосочки текущих слез. — За то, что ты несешь вред людям. За то, что ты, по их мнению, «вселенское зло». Растерянность и недоумение Арахабаки слышно в каждом его слове. — Но я — бог разрушения. В этом смысл моего существования. Я должен… Посреди тихого свиста ветра и шороха травы раздались сдавленный хрип, кашель, а после слова: — Я знал, что ты не сможешь выполнить поручение Совета, Дазай-кун. Лезвие ножа с неприятным хлюпаньем по самую рукоять погружается в тонкую спину, почти протыкая жертву насквозь. Осаму охватывает ужас, постепенно сменяющийся ненавистью. — Арахабаки! Прелестное личико бога разрушений искажает гримаса боли, ярко-красные глаза заволакивают слезы и мутноватая дымка. Осаму лучше всякого знал это выражение. И он отдал бы многое, чтобы не видеть его на лице рыжеволосого бога. — Мори-сенсей… Убирайтесь прочь! Мужчина с темными прямыми волосами, стоящий позади Арахабаки, вскинув голову, резким движением заносит окровавленный кинжал в висящие на поясе ножны. Приятным голосом он произносит, словно ничего и не произошло: — Я доложу, что ты выполнил приказ Совета. Он, развернувшись, выхватывает из кармана длинного плаща скальпель и, полоснув им по воздуху, открывает портал. После того, как голубоватое свечение перестает быть заметным, рыжик, покачнувшись, падает в руки Дазая, едва успевшего его подхватить. Пульс Арахабаки уже почти не слышен, а дыхание становится все более поверхностным. Осаму, лихорадочно гладя того по голове, применяет все известные и доступные ему виды лечащей магии, хотя и понимая, что все это уже не поможет. Поздно. Жизнь уже почти угасла в карминово-красных глазах, в которых совсем недавно сияла радость. Незабудки, лежащие под едва теплым телом окрасились алым. Дазай, замерев на секунду, не сдерживая слез утыкается головой в запачканную кровью и хранящую запах цветов юкату создания, что первым разбудило в нем теплое чувство привязанности.

***

— Ты должен быть готов, что даже я не творю чудеса, Дазай Осаму. Младший бог резко оборачивается на голос. Женский голос. Перед ним стоит девушка с омраченным, но решительным лицом. Она присаживается рядом, прикладывая руку к бледной шее Арахабаки, проверяя сердцебиение. — Он все еще жив. Невероятное везение. Дазай с недоумением и опаской наблюдает за каждым движением незнакомки. Кто это? Человек? Дух? Богиня? Впрочем, если она может как-то помочь, то это не имеет значения. Девушка, нахмурившись, коротко бросает: — Способность. «Не отдавай, любимый, жизнь свою». После этих слов все вокруг заливает яркий свет, заставляющий сощуриться. Когда же он рассеивается, Осаму замечает, что незнакомка обратилась к нему: — Я вылечила тело, но большей части души уже нет. Он ведь младший бог, верно? Запнувшись и все еще не понимая происходящего, Дазай отвечает: — Д-да. — В таком случае, мне стоит собрать его душу и переселить ее в другого человека? Осаму в недоумении резко поднимает голову, вглядываясь в лицо девушки. На такое способны только старшие боги, да и то не все… — Пожалуйста, сделайте все, что может помочь. — Как скажешь. Арахабаки, его первый и вечный возлюбленный мертв. Благодаря усилиям Йосано Акико — так звали старшую богиню, почтившую его своим присутствием, он сможет переродиться. Возможно, Дазай даже с ним встретится. Нет, не возможно, а точно. Он найдет его следующее перевоплощение и все наладится. Обязательно. — Слушай, Дазай-кун, ты ведь один из воспитанников Огая? Осаму совершенно не ожидал такого вопроса от новой знакомой. — Откуда вы знаете? Ее губы трогает легкая улыбка. — Мори-сан рассказывал о тебе на Совете как о подающем надежды. — Вот как. — Для тебя это неожиданно? То, что он хорошо о тебе отзывается? Дазай вздыхает и кивает, погружаясь в свои мысли. — Я не знаю, как воспринимать это все. Он убил Арахабаки… — То есть, ты даже видеть его не захочешь? — Д-да, наверное. Младший бог напрягается. Что за странные вопросы? — Но ты живешь в том же Небесном особняке, что и он… Пока парень задается вопросом, откуда Акико это знает, она задумчиво говорит: — Осаму-кун, что думаешь насчет того, чтобы перебраться в другой дом? Подальше от Огая? Я знаю один подходящий особняк. — Хорошая идея. — Так просто? Взял и согласился? — Ну я же могу вам верить? Йосано вздыхает и снова улыбается. — Конечно!