Мольба

Сова постучала своими когтями в окно слизеринской комнаты. Ворча, Драко поднялся со своей накрытой балдахином кровати и впустил птицу внутрь. Пришлось быстро закрыть окно, чтобы не впустить дождь, который уже начал просачиваться в комнату. Он стряхнул капли с перьев белоснежной совы, прежде чем посмотреть, что она ему принесла. Развернув кусок пергамента, он сразу узнал аккуратный, изящный почерк. Как только Драко прочитал два единственных слова, выведенных черными чернилами, чувство неопределенности, которое наполняло его в течение многих дней, полностью взяло под контроль все его эмоции. Она знала. Казалось, будто его голова воспарила высоко в облаках, в то время как ноги ощущались двумя сильнейшими магнитами, тянущими его к полу, а внутренности наполнились булыжниками. Вытащив себя из оцепенения, он принялся за поиски пера и чернил, чтобы написать ответ, прежде чем сова снова улетит: она уже начала грызть защелку на окне, явно указывая на тот факт, что отправитель не желал получить ответ. Драко стал осматривать пустую комнату, и в глаза ему бросилось перо, торчащее из сумки Блейза Забини. Поспешно схватив его, он набросал ответ на обратной стороне пергамента. Как и первое сообщение, оно было простым и конкретным: время и место. Хотя путь к астрономической башне был недолгим, голова Драко была заполнена столькими мыслями, что казалось, будто прошло несколько вечностей, прежде чем он вошел в пустынный класс, где они уже встречались множество раз до этого. Там, в окружении телескопов и звездных карт, она сидела, скрестив ноги, на деревянном полу и смотрела вниз на землю и лес. Хотя девушка, должно быть, слышала, как дверь открылась, она не вздрогнула и даже не подала виду, что поняла, что кто-то вошел в комнату. Не отреагировала и даже когда услышала его шаги, эхом разносящиеся по комнате и приближающиеся к ней. Только когда он сел рядом, приняв такую же позу, будто отзеркаливая ее, она заговорила, повторив свои предыдущие слова из письма: — Прошу, Драко. Эхо едва слышно разнесло шепот по пещерной комнате. Она все еще не смотрела на него, вместо этого сосредоточив свое внимание на Луне, едва видимому полумесяцу над деревьями. — Какой у меня выбор? Это был единственный ответ, который он мог придумать. Последовавшая тишина, казалось, усиливалась, заполняя все пустые места и взрывая их, как магловский ребенок взрывает воздушный шар. Если Драко думал, что путь к башне был долгим, то это было намного хуже. Тишина простиралась по земле и по лесу до самой Луны. Он услышал движение рядом с собой и почувствовал, как ее рука сжала его руку. Увидел руку Гермионы накрывшую его бледную руку, и сжимавшую, как ребенок сжимает большой палец родителя. Повернув голову, он увидел слезы на ее лице, стекающие с подбородка на мантию. Затем она поцеловала его, и неприятное чувство, преследовавшее его несколько недель, исчезло, и вся комната заполнилась энергией. Гриффиндорка повернулась так, чтобы все ее тело было обращено к нему, а он уже запустил одну руку ей в волосы, другой обвив ее талию, притягивая ближе, отслеживая знакомые линии между затылком и поясницей. Затем она отстранилась, и Драко почувствовал себя так, будто весь воздух в комнате высосали через соломинку, а камешки снова заполнили его внутренности. Он смотрел на ее лицо, будто пытаясь запомнить каждую ресничку, каждый уголок ее носа, изгибы ее полных губ, прежде чем ослепнуть. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, готовясь к удару, который собирался нанести. — Прости меня, — сказал он, поднявшись с пола и направившись к выходу. Закрывая за собой дверь, он услышал слабое рыдание, но не смог обернуться. Вернувшись в нужную комнату, он дрожащей рукой открыл недавно отремонтированный исчезающий шкаф и впустил Беллатрису Лестрейндж в Хогвартс.